Шекспир в квадрате

Евдокия Краснопеева (2025)

В попытке устроить свое личное счастье женщина оказывается замешана в историю с убийствами и в разборки между деловыми авторитетами города С.

Глава 9

Утром мне было стыдно: так распуститься! Я решительно потопала в душ, отыскав у Натальи в шкафу большое полотенце.

Душевая кабинка была мизерных размеров, хорошо хоть не слишком грязная. Самое забавное, что на двери отсутствовала ручка и, как следствие этого, запор. Дверь была абсолютно гладкая, а в дыру от прежней ручки была забита накрепко сосновая затычка. Я немного помаялась в сомнении, а потом, осознав, что выбора все равно нет, приткнула дверь и вымылась с большим воодушевлением, даже напевала в удовольствие. Закончился мой банный экскурс самым нелепым образом. От горячего пара дверь душевой разбухла — открыть её не представлялось возможным. Вот тут-то я поняла, что клаустрофобия — не выдумки ученых бездельников! Я выла мартовской кошкой, совершенно перестав себя контролировать, пока сонная девичья физиономия не нарисовалась перед моим одичавшим взором. Девчушка бухнула в дверь всем телом и поинтересовалась, зевая во весь рот:

— Кто тут у нас такой нервный?

Я рванулась на свободу, как гиппопотам на водопой: смела свою спасительницу и, мелькая нагой плотью, скрылась в своей комнате под протяжное сопровождение:

— И пры-ы-ы-ытки-и-ий…

Больше из дома я не выходила, апатия навалилась на меня самым пагубным образом. До приезда Наташи я лежала под одеялом и таращилась в потолок. Время от времени пускала слезы, которые стекали по вискам, заползали в ушные раковины и мочили подушку. Выходило, я переживала свой стремительный развод.

Наталья Петровна вошла без стука, окинула мою опухшую физиономию саркастическим взглядом, хмыкнула весьма непочтительно и выложила на стол кусок колбасы, огурцы и горбушку хлеба. Чуть помешкав, достала бутылку водки.

Вот на это счастье я смотреть не могла — дедовский первач все ещё стоял в горле досадным напоминанием всех свалившихся несчастий. Я зажала рот ладонью и протестующе замычала.

— Не хочешь — не пей, — весело согласилась Натка, налив себе добрую порцию народного антидепрессанта. Лихо опрокинув, захрумкала огурчиком весьма аппетитно.

Я заинтересованно повела носом в её сторону, пахло чесночком, укропчиком и хреном. Малосольные огурчики всегда удавались Наташке на славу…

Вскоре я трескала огурцы, заедала черным хлебом и смотрела на жизнь оптимистически.

Узнав, что все мое имущество умещается на стуле, сестренка махнула небрежно рукой:

— Пусть подавится, — имея в виду Митровича, заключила она.

Представив, как Стефан давится моим французским кружевным бельем, я едва не заревела снова. Но перед Натахой было стыдно раскисать, поэтому я засмеялась.

— Ешь колбасу, — сказала кузина и растворилась за дверью.

Наталья развернула кипучую деятельность, вернулась она только через три часа. Я от полного безделья расправилась с колбасой и с огурчиками. А на бутылку поглядывала уже без прежнего отвращения. Наталья Петровна поведала, что жизнь мою она более-менее направила в нужное русло и в подтверждение этого сунула мне в руки объемный пакет с тряпками, приобретенный на местном блошином рынке.

— В институте тебя восстановят, — перечисляла подруга. — Зайдешь завтра в деканат с паспортом. И в библиотеку зайди, там девочка на выдачу требуется. Деньги небольшие, конечно, но для начала сойдет. Пооботрешься, чо-нть получше найдешь.

Я от полноты чувств чмокнула сеструху в щеку:

— Что б я без тебя делала?!

— На электричке в Заполье ехала, — усмехнулась Наталья.

Это было правдой. Чтоб не думать о плохом, мы усидели остатки водки, а после пели протяжными голосами:

Ох, хотела меня мать

Конец ознакомительного фрагмента.