Ужас замкнутого пространства. Криминально-политический детектив 2000 года

Евгений Малякин

2001 год. В московской коммуналке утром находят труп известного депутата, после чего спецслужбы поджигают дом и пытаются уничтожить семьи свидетелей. Идет борьба за их жизни, спасены не все…

Глава V. Круги по воде

***

Время наступало обеденное, но в этот сумасшедший денек генералу

Тучину про еду некогда было и думать.

Он, нервно постукивая остро отточенным карандашом по столу,

слушал рассказ полковника Платонова.

–… Ребята, как только полыхнуло, сразу уехали…

— Почему? Надо было проследить за этими жильцами с верхнего этажа!

— Я им уже поставил на вид, Александр Владимирович.

— «Поставил!» — взорвался Тучин и вскочил, уронив такое же массивное, как и он сам, кресло. — Вас всех, начиная с тебя надо знаешь как поставить… вашу мать! Профессионалы хреновы! Такое дело не довести до конца!

— Но вы же сами говорили о секретности. Они не решились там

рисоваться на публике, могли возникнуть подозрения…

— Эх ты, Иван Евсеевич, прости меня и дурак, хоть и полковник.

По херу подозрения! А если кому-то удалось спастись? Ты понимаешь, что тогда будет?

— Понимаю. К сожалению, Александр Владимирович, вы не далеки от

истины…

Генерал Тучин, красный от гнева, пнул ногой лежащее кресло, подскочил к сейфу, достал бутылку «КВ» и плеснул себе треть стакана. Сделав большой глоток, он злобно уставился на Платонова и, почти шепотом сказал:

— Ну, ну, дорогой мой во всех отношениях, продолжай…

В дверь просунулась симпатичная мордочка секретарши Леночки и

прощебетала:

— Александр Владимирович, к вам…

— Пшла вон!!!

Тучин заорал так, что Леночка чуть не прищемила свою светлую головку в испуге захлопывая дверь.

Платонов, чувствую, что коллега не в себе, решил говорить ему правду, но в как можно более обтекаемых формулировках:

— Товарищ генерал, выслушайте, пожалуйста меня до конца.

Тучин, допивший вторым большим глотком коньяк, спокойнее посмотрел в глаза стоявшего перед ним полковника Платонова:

— Говори, я слушаю.

Он закурил.

— В общем, пожарники, подъехали, когда этот дом уже догорал. Им и тушить то особо нечего было. Потом начала работать наша бригада, эксперты-криминалисты. Я сам опросил спасшихся жильцов, которые толклись со своим барахлом возле пепелища. Они все были или с первого или со второго этажей. С третьего не оказалось

никого.

— Так. И что это значит?

— К сожалению, Александр Владимирович, они, похоже, все каким-то

образом сбежали, спаслись…

Тучин мрачно покачал головой.

— С чего ты так решил, полковник? И как они могли при таком

пожаре всей гурьбой вылезли из запертой квартиры на третьем этаже?

— Сейчас об этом можно только догадываться. А то, что они

живы… Коротко говоря, эксперты кроме одних сильно обгоревших

останков, других не обнаружили. Сами можете догадаться, чьи

кости были найдены…

— Я не собираюсь ни о чем догадываться! — опять взорвался

криком генерал. — Мне нужны конкретные, проверенные факты. А так

же четкие и профессиональные действия, которых ни ты, полковник,

ни твоя хваленая «группа Зет» ни хрена не проявили! Это же надо

так лохануться!

Тучин снял трубку зазвонившего телефона и с силой бросил ее

обратно на рычаг.

— Короче говоря, Иван Евсеевич, теперь по Москве шастает целая

толпа непредсказуемых свидетелей убийства Жирцова, а мы сидим и

ждем, когда эта бомба замедленного действия сработает! Мы не

имеем права этого делать.

Генерал в тяжелой задумчивости прошелся по кабинету.

— Выход я вижу только один, полковник. Всех этих… жителей надо

разыскать и нейтрализовать. Если тараканы разбежались из-за

печки, когда плеснули кипятком, кто куда — это не значит, что

надо махнуть рукой и их не уничтожать…

Тучин даже ухмыльнулся, настолько ему понравилось собственное

сравнение.

— Ну вот, — продолжал развивать он свою мысль перед молчавшим

Платоновым, — даю тебе время до вечера на сбор информации по

всем этим объектам. А после этого ровно сутки на их ликвидацию.

Пока они не успели оклематься после пожара и разболтать о

Жирцове, надо действовать быстро и решительно. Помнишь, как

говорил Ильич? «Промедление смерти подобно!» Учти, полковник…

Генерал многозначительно посмотрел в глаза Платонова и закончил:

— В общем, мужик ты сообразительный, Иван Платонов. Сам знаешь,

как действовать в таких случаях. Не делай глупостей больше, работай.

Оплошаешь еще раз — пеняй на себя. Всему конец. И тебе в том

числе. Ни чин, ни должность не спасут.

— Знаю, Александр Владимирович, не дурак…

— Надеюсь. Вечером, часиков в десять позвони, как идут дела.

***

Вернувшись в свой кабинет, Платонов отдал все необходимые

распоряжения подчиненным и специальным службам. Естественно, он

не боялся, что его кто-нибудь спросит о подозрительном интересе к

неким безвестным людишкам из сгоревшей коммунальной квартиры.

Все это входило в специфику его работы. А если кто и мог потребовать

с него отчет, так это сам директор ФСБ, но его вряд ли

заинтересуют такие мелочи. Тем более, что Иван Евсеевич Платонов,

верой и правдой прослуживший органам почти тридцать лет (начинал

он еще простым «стукачом» на первом курсе института) был на

хорошем счету и действия его по тем или иным направлением

практически не проверялись.

И все же на душе опытного чекиста скребли кошки. Он хорошо

отдавал себе отчет, в какую дрянную историю втянула их эта

нелепая случайность с Жирцовым.

Ведь все должно было быть совсем по другому! Как мог Исак, мощный, ушлый, деловой и агрессивный политик федерального уровня, знаменитость России, оказаться в этом сортире какой-то занюханной коммуналки на глазах

домохозяек и алкашей? Ума не приложить!

И еще предстоит выяснить, кто сегодня вещает с думской трибуны:

сам Жирцов или его двойник. Впрочем, это нетрудно будет проверить. Достаточно одной встречи генерала с Исаком, и их разговора — тут же станет понятно, кто (двойник или подлинник) превратился в пепел и отправился в рай или в ад.

— Скорее, последнее, — вслух пробормотал Платонов и нажал

кнопку чайника «Тефаль».

На самом деле сейчас его мучила не проблема «двух Жирцовых», а

предстоящая работа. Организовать почти одновременное (пусть и в

разных местах) убийство стольких людей — дело чрезвычайное.

А главное — опасное. Ведь, не ровен час, кто-то сопоставит… Но

кто? В МУРе об этом деле больше всего осведомлен Стас

Прибыловский. Он тут недавно был с кислой физиономией, когда

привез на уничтожение фотографию и письмо жителей.

Мужику явно неймется поучаствовать в расследовании скандального

дела, а ему велят заткнуться. Но он ведь честный у нас, принципиальный. Чувствует какой-то серьезный подвох, будет все-равно совать свой нос.

«Надо держать его под контролем и в случае чего прижать так, чтоб

и пикнуть не посмел, выскочка!» — решил про себя Платонов и заварил себе чай. Затем вызвал командира «группы Зет» подполковника Вербина. Громилу со стальными нервами и полным отсутствием понятий о чувствах и химере совести.

— Присаживайся, Денис Петрович, — почти ласково предложил ему

Платонов, указывая на кресло против своего стола. — Вот я и чайку тебе приготовил. Пей и слушай меня внимательно.

Предстоит непростая работенка и сделать ее надо на отлично.

Твои ребятки уже допустили серьезный промах, когда не проследили

за тем, чтобы с третьего этажа при пожаре никто не смог эвакуироваться. Теперь надо исправлять ошибочку.

— Так вы не давали приказа этих жильцов… того… Иван Евсеевич!

Только конкретный быстрый пожар, без рисовки и стрельбы. Они так

и исполнили.

— Ладно, ладно, — примирительно поднял ладонь Платонов, — это

моя недоработка. Не учел я кое-чего. Ты слушай дальше, подполковник. На этот раз мы не имеем права лажануться, а то полетят наши головушки…

Поэтому, отбери пяток надежных ребят… ну, спецов по этим самым делам… Они получат фотографии и адреса возможного местопребывания объектов. Завтра, в течение дня, любой ценой эти объекты должны быть ликвидированы. Тихо и без шума. Пообещай тем, кто сумеет замаскировать гибель живой цели под несчастный случай, особое вознаграждение.

Иван Евсеевич закурил, с полминуты молчал, внимательно разглядывая Вербина, который сидел с каменным лицом, не выражавшим никаких эмоций.

— Надеюсь, Денис Петрович, тебе не надо объяснять, что операция

совершенно секретная. Твоих людей не должно интересовать — кто

эти «объекты» и за что их надо убрать. Достаточно сказать, что они представляют крайнюю опасность для государства… В общем-то, как ни странно, так оно и есть.

Платонов опять помолчал и решил закругляться.

— Короче, в двадцать один ноль-ноль доставишь мне своих орлов

сюда в кабинет. Я погляжу на них и дам кое-какие инструкции дополнительно.

***

Ирина и Лев Николаевич ехали в электричке до Лобни. Там у Соломатовой жила тетя Валя, родная сестра покойной матушки. У нее можно было отсидеться сутки до назначенного свидания с соседями-погорельцами.

— Там мы будем, по крайней мере, в безопасности, — уверяла

Ирина Хмелевского, который с неизбывно мрачным видом потягивал

пиво из бутылки. — Там до нас никакие киллеры не дотянутся. А Игорек эти сутки в своей партии посидит, его там тоже не тронут, при людях-то, а завтра к нам присоединится.

Лев Николаевич скептически хмыкнул:

— Экая ты, Иришка, наивная. Правильно тебе сынок твой утром говорил: боевиков да детективов не смотрели и не читали, что ли? Не знаете, какие у спецслужб длинные руки? А мы сейчас живем, как в натуральном боевике.

Ирина усмехнулась:

— У тебя, Левушка, спьяну-то, от страха глаза велики стали. Прямо уж с ног они собьются разыскивая нас по просторам России — матушки! Не верю я в эту ерунду.

— Работа у них такая. Понадобится — из-под земли достанут, — механически заметил Хмелевский, допил пиво и обиженно закончил — а насчет пьянки ты зря это, Иришка. Другой на моем месте при таких обстоятельствах, можно сказать, перед лицом смерти, давно бы упился вдрызг и хрюкал под забором в ожидании мясника! А я вот скромно пивком пробавляюсь. Достань-ка еще пузыречек.

Соломатова сокрушенно качая головой извлекла из сумки очередную

бутылку «Клинского» и ответила:

— Да я все понимаю, Лева. Но нам никак сейчас нельзя расслабляться. Надо так укрыться, чтоб и сам черт не нашел, пока дело это не утихнет.

— Оно не утихнет, — откликнулся Хмелевский, открывая бутылку о

край скамьи, на который сидел. — Они не успокоятся, пока нас всех не разыщут и не передушат, как курей. Я, извини, это своей старой жопой чую. А скрыться от них мы можем только где-нибудь на островах Таумоту, в тропических джунглях. Но, во-первых, денег нет туда добраться, а во-вторых, хрен нас через границу пропустят. У них все схвачено!

Соломатова взяла у него бутылку, сделала сама большой глоток и

спросила:

— Вот мы с тобой все рассуждаем: «они», «у них»… А кто это на нас охотится собрался, как ты думаешь?

Лев Николаевич посмотрел на Ирину, как на малое неразумное дитя:

— А что, ты искренне считаешь, что этими делами простая милиция занимается? Да на кой мы им сдались вместе с долбаной политикой и Жирцовым! Такой фигней всегда кэгэбисты увлекались по долгу

службы, это ж дело, считай государственное!

— Ну, — удивилась Ирина, — так зачем же нас преследовать, убивать? Провели бы нормальное следствие, все как положено по закону. Выяснили, кто ни самом деле грохнул этого Жирцова и как он у нас в квартире… сортире очутился. А мы бы пошли как обыкновенные свидетели!

Хмелевский похлопал подругу по плечу:

— Наивная ты, Ирина Генриховна! Тут явно замешана большая

политика и большой криминал. Они же у нас в Расее всегда в обнимку ходят. Но что-то у них там не так сработало, неувязочка вышла — а нам, в результате, как обухом по голове, свалился этот… Исак, будь он проклят!

— Да уж, положеньице у нас хуже некуда, — заключила Ирина, задумчиво глядя в окно. — Скоро приедем уже, Лева. Вот тетя Валя-то обалдеет. Она одна живет, детишки разъехались кто куда. Я у нее любимая единственная племянница, навещаю ее, правда, не часто. Ты не против, если я тебя представлю, как мужа… ну, второго мужа?

Лев Николаевич махнул рукой.

— Говори что хочешь. Лишь бы самогонки у твоей тети Вали было

побольше, да и не совала бы она особо нос в наши с тобой дела

грешные…

— Не сунет! А этого добра, без которого ты как чумной у меня, там всегда было навалом! — фыркнула Ирина и снова отвернулась к окну.

***

Примерно в это же время Полина Штерн, после того как привела себя

дома в порядок, явилась на работу к мужу, важно прошествовала в кабинет

(кинув, разумеется, презрительный взгляд на дуру-секретутку Ирину) и с порога объявила:

— Евгений, оставь немедленно все дела, запри дверь, отключи телефон — в течение часа тебя ни для кого нет. У меня суперсекретный разговор об очень серьезном деле!

— А дома нельзя? — попытался робко возразить заместитель министра здравоохранения Евгений Иосифович Штерн.

— Нет, исключено! Это не терпит ни малейшего отлагательства, —

отрезала Полина и, усевшись в зеленое плюшевое кресло задымила

сигаретой, ожидая, когда привыкший к повиновению супруг исполнит ее приказание.

— Слушаю тебя, Полечка. Что стряслось? — сказал через минуту Евгений Иосифович, полностью отрезав их от общения с внешним миром.

— Кабинет не прослушивается? — тоном опытного конспиратора

осведомилась очаровательная Полина.

— Господи, — испугался Штерн, — ты что, до государственных тайн уже добралась, раз «жучков» боишься?

— Смотри-ка, угадал, — потушив окурок, усмехнулась Полина в то

время как ее высокопоставленный муж начал медленно бледнеть и

нервно постукивать по полу ногой. — Слушай меня и не перебивай.

Потом будешь задавать вопросы и решать, что нам делать.

Короче говоря, вчера вечером пришла я к Лизе — ну, помнишь, я

тебе о ней говорила. Моя подруга — известный экстрасенс. Она со

мной так славно позанималась, что я отключилась в ее комнате до

утра. Просыпаюсь утром, а в этой коммуналке, где Лиза обитает…

обитала… стоит визг, шум, крики. Я вылетаю в коридор и как ты

думаешь, что я там вижу?

— Что? — испуганно спросил Евгений Иосифович.

— Труп мужчины!

— О, Господи, — пробормотал Штерн, — этого еще тебе не хватало.

— Так это еще не все. Знаешь, чей это оказался труп?

— Чей? — почему-то шепотом и оглянувшись спросил заместитель

министра.

— Жирцова Исака Владимировича! Нож торчал прямо из сердца и все было

в крови!

Штерн машинально открыл ящик стола, достал упаковочку и

проглотил, почему-то, нарушая все медицинские предписания, сразу

пару таблеток.

— Ты… ты шутишь, Поля. Это бред какой-то, не может этого быть!

Ты… ты меня разыгрываешь… но зачем? Скажи, не томи…

Полина горько усмехнулась:

— Я что, Женя, дура совсем, такими вещами шутить? Говорю тебе:

лежал там в коридоре собственной персоной. Но это еще не все.

Пока жильцы ахали охали на кухне, я глянула на включенный

телевизор и обомлела вовсе: этот самый Жирцов в прямом эфире ТВ-6

лихо болтал с ведущей. У всех чуть крыша не поехала, это ж надо такое увидеть с утра. Как в дурном сне. Но это был не сон, Женя, уверяю тебя!

Полина снова нервно закурила, глядя на откинувшегося в кресле бледного супруга. Какое-то время в кабинете стояла гробовая тишина. Потом Штерн медленно произнес.

— Так значит ты не пошутила?

— Нет же, говорю тебе, дурак! — закричала женщина чуть ли не в истерике, — прекрати задавать идиотские вопросы, давай думать: что теперь делать!

— А что теперь делать? — машинально повторил Евгений Иосифович.

— Следствие разберется…

— Какое следствие, остолоп! — прервала его жена. — Приехали вскоре какие-то страшные люди и вместо нормальных действий подпалили квартиру и весь дом! Да так умело, что все сгорело минут за двадцать. Мы едва, чудом, успели спастись! Тут дело настолько нечистое! Нас всех там, как нежелательных свидетелей, хотели просто-напросто уничтожить!

— Боже мой! — вырвалось у Штерна. — Прямо какой-то страшный

боевик, кино…

— Это не кино, к сожалению, а грубая реальность. Ты представь в

какой мы теперь опасности!

— Мы?

— Да, и ты теперь тоже. Все, кто об этом знает — потенциальные

трупы. Дело то нешуточное.

— Ох ты, ни хрена себе! — Евгений Иосифович зашагал по кабинету, периодически останавливаясь и изумленно поглядывая на жену, будто увидел ее в первый раз. — Вот это влипли в историю! Ты права, Полечка, надо что-то делать.

Супруга презрительно фыркнула:

— Я, что ли должна? Ты вроде как мужик, у тебя власть, связи, вот ты и решай. Чтобы нас с тобой никто пальцем не тронул и Лизу Калинину тоже. Остальные мне, честно говоря, «по барабану».

К Штерну стало возвращаться спокойствие. Он уселся в кресло, пожевал губами и тихо сказал:

— Слушай, Полина. Только это абсолютно между нами.

— Естественно. Я же не самоубийца.

— Ну вот. Завтра в Москву возвращается из Бонна Петр Маркович. Ну, Глозман то есть.

— Этот твой первый вице-премьер?

— Ага. Я же у него один из личных врачей…

Полина с интересом смотрела на мужа:

— Ну, и что дальше?

— Я с ним сразу попытаюсь встретиться и поговорить.

— О чем, Женя?

— Как? Расскажу всю эту историю, попрошу разобраться, защиты и помощи…

— Думаешь, он тебе как сразу и поверит? В такую дикую нелепицу?

Без фактов и доказательств? Да он скажет, что и ты, и я рехнулись: то ли с перепою глюки посетили, то ли еще с чего.

Штерн задумчиво почесал переносицу:

— Да, дело непростое. Большая политика. Тут все будут вести себя крайне осторожно. Тем более, один то Жирцов жив-здоров и пойди разбери, кто из них двойник.

Полина заметила:

— А может, действительно, стоит рассказать? Ведь Глозман должен хорошо лично знать Жирцова…

— Как облупленного!

— Ну вот. Он с ним пообщается поближе и наверняка должен раскусить, кто это: подлинник или копия.

— Логично. Молодец, Полечка, соображаешь!

— Да не один ты такой умный и великий на этом свете.

Полина довольная улыбнулась. Ей стало полегче — вроде бы выход наметился. Но тут же в голову пришла другая мысль.

— Слушай, а пока ты с Глозманом не переговорил, ведь со мной может что-нибудь случится! Надо спрятаться на денек-другой вместе с Лизой, пока на нас, якобы случайно, грузовик не наехал.

Штерн наморщил лоб, посмотрел в окно и сказал:

— Сейчас возьмешь мою машину. Там шофер Санька, ну ты его знаешь. Он как личный телохранитель. Я велю ему отвезти тебя… вас с этой Лизой на дачу и глаз с вас не спускать. Думаю, за день-другой ничего не должно случиться. Но ты будь осторожна и никогда не оставайся одна.

— Так я могу надеяться, Евгений, что вопрос будет улажен?

— Сделаю все возможное, дорогая. Пойдем, я провожу тебя до машины. Связывайся с этой своей Лизой и сидите на даче, как мышки.

***