Ремесленники душ. Исповедники

Дмитрий Распопов, 2018

Успехи в Ремесле привели Рэджинальда в круг избранных, на которых держится мощь империи. Лишь Исповедники в силах делать неживые вещи живыми, переселяя в них души. Инспектор Дрейк вновь просит помощи в расследовании, и Рэдж не откажет другу. Император ждет завершения грандиозного военного проекта, а Рэджинальд надеется на обещанную свободу. Но идет война, и чем совершеннее его смертоносное мастерство, тем призрачнее шансы, что империя отпустит столь ценный кадр. Стены золотой клетки сужаются, но юный Исповедник готов разрушить их ради спасения дорогой ему девушки…

Глава 4

Другой план

— Второй лейтенант, ногу выше! — Зычный голос генерала, который ни на шаг не отступал от своего плана, мучил меня второй месяц. За это время я не только окончательно возненавидел армию и все, что с ней было связано, но также и себя за то, что поменял спокойную и почти свободную жизнь антианиманта на ученика исповедника со всеми этими дурацкими правилами и законами. Если бы я тогда знал, когда в минуту слабости захотел побегать по утрам, что это в действительности наступит, я бы никогда даже в мыслях об этом не заикнулся. К сожалению, действительность превзошла все мои ожидания. Генерал, который от боли и заражения крови должен был валяться в кровати и умолять, чтобы ему кололи морфий, превозмогая себя и свое тело, участвовал во всех пробежках (пусть и на коне рядом). Кроме всего прочего, у нас были каждодневные стрельбы и разбор последних сражений и тех, что были в насыщенной истории империи. Эр Горн проводил занятия строго по расписанию, которое он для меня составил.

Я пытался, честно пытался заставить себя ненавидеть его, как и армейскую жизнь, что он мне устроил, но не мог. Смотреть на человека, который не дает себе поблажек, железной волей подавляя боль, хотя с каждым днем я видел, как ему становится все хуже и хуже. Когда он думал, что его никто не видит, его лицо кривила гримаса боли и он берег ногу, но все тут же прекращалось, когда кто‑то входил в комнату или я спрашивал, не нужно ли ему что‑нибудь. Лицо генерала тут же становилось спокойным и безмятежным, словно и не было терзавшей его тело боли. Так что, как бы я ни пытался возненавидеть его или хотя бы испытывать к нему неприязнь, у меня этого совершенно не получалось. Генерал эр Горн был образцом того, что я пытался в свое время найти в отце. К тому же сэр Энтони оказался прав, постоянное нахождение вместе заставляло мою ауру все лучше и лучше чувствовать колебания души генерала. Когда в самом начале нашего знакомства я осознанно пытался дотронуться до его громадной и насыщенной энергией души, моя воля вначале натыкалась на острейшее сопротивление, но в последние недели я все чаще и чаще мог смешивать свою ауру с его, и его воля не ставила мне барьеры. Так что польза от занятий с ним однозначно была, не говоря уже о том, что Элиза сделала мне комплимент, проведя ладонью по начавшему подтягиваться животу:

— Ты мужаешь, Рэджи, — это так здорово.

Вот так, ненавидя то, чем мы с ним занимались, но уважая и признавая сильного и волевого человека, я готовился к событию, которое должно было перевернуть обе наши жизни. Сэр Энтони, видя мои способности к совместной синхронизации, дал нам еще месяц, чтобы стать еще ближе и я смог войти в резонанс с душой генерала. Вот только я решил несколько изменить планы, стараясь не думать, к чему это потом приведет. Мне крайне не хотелось убивать человека, который воплощал в себе все качества того, кем бы я хотел стать в будущем.

— Мистер Стоун, у меня к вам просьба. — Я выкроил время среди постоянных занятий и нашел якобы своего инженера. Я не раз пытался обращаться к нему с просьбами, но он все время отнекивался, что ему за это не платят и он занят. В этот раз я решил или настоять на своем, или расстаться с ним. Какой толк мне от инженера, который ничего для меня не делает?

— Какая, мистер ван Дир?

Инженер обитал в хорошо оборудованной мастерской, занимаясь каким‑то большим механизмом. Он обернулся ко мне с маленьким пинцетом в руках и с увеличительной линзой на одном глазу, которая была частью хитроумного механизма его шляпы.

— Мне нужен протез ноги, размеры я вам дам.

— Простите, мистер, но я работаю над проектом мисс Тевас.

— Энни? — удивился я. — У нее же есть свой механик.

— Он не успевает, поэтому она попросила меня заняться частью своего механизма.

— То есть мой механик подрабатывает на стороне, забив на мои просьбы? — уточнил я, выходя из себя. Первый раз я попросил его сделать Айду менее громкой, поскольку у нее начали скрипеть механизмы и она иногда падала. Стоун забрал собаку, но вернул ее точно без изменений. Во второй раз я попросил его подогнать мне под руку револьвер, который подарил мне генерал за то, что я выполнил его норматив по сборке и разборке, — с тем же результатом. Револьвер у меня взяли, но вернули в точно таком же виде, как я его и приносил.

— Это не так, мистер. — Инженер отвернулся от меня, выказав полное неуважение. — Просто сейчас я занят.

Смысла спорить с человеком, которому плевать на угрозы, я не видел, поэтому направился прямиком к учителю, который обитал в моих бывших комнатах.

— Сэр Энтони! — Я ворвался в комнату без стука, поскольку был зол на механика и забыл обо всяких приличиях. Картина, которая открылась, потрясла меня. Стоя на коленях возле кресла, до боли знакомая женская фигурка делала поступательные движения возле паха моего учителя. Сердце кольнули ревность и неприязнь.

«Мне она, значит, отказывалась это делать, а другому — пожалуйста. Да еще и кому? Старику!»

На мой голос они одновременно повернули головы, причем Элиза покраснела вся целиком.

— Простите, зайду попозже. — Я взял себя в руки и вышел за дверь, прикрыв ее, но остался рядом.

Через пару минут дверь открылась, и Элиза выскользнула из комнаты исповедника, стараясь не встречаться со мной взглядом. Я посмотрел ей вслед, затем постучался и зашел в комнату.

— Да, Рэджинальд, что ты хотел? — безмятежным тоном поинтересовался учитель, словно вовсе и не использовал соблазнительный ротик моей служанки не по прямому назначению.

Усложнять свои взаимоотношения с ним я не стал, поскольку никакой любви к Элизе я давно не испытывал, а теперь так и вообще буду относиться к ней соответственно ее поведению.

— Хочу заменить мистера Стоуна. Он не выполняет мои распоряжения и полностью для меня бесполезен, сэр.

— Странно, — удивился он. — Энни о нем очень хорошего мнения. Ты уверен? У меня некем его заменить, все механики сейчас заняты.

— А если я сам найду себе инженера, так будет можно?

— Если он пройдет проверку тайной полиции, то конечно. — Исповедник пожал плечами. — Но тогда тебе нужен цеховой механик, только они могут попасть к нам.

— Тогда, с вашего разрешения, я могу поехать в город? Лучшие цеха ведь на Оксфорт‑стрит?

— Да, хорошо, я поговорю с сэром Артуром. Если он согласен, то ты сможешь выехать. Кстати, а зачем тебе механик, над чем‑то работаешь?

— Айда стала скрипеть, да и револьвер, что подарил мне сэр эр Горн, хотелось бы подогнать по руке, а мистер Стоун оказался полностью бесполезен.

— Хорошо. — Мой ответ его удовлетворил. — Тогда жди решения полиции.

* * *

— Добрый день, Фрэнк, — поздоровался я со своим охранником, когда он придерживал мне дверь.

— Добрый, сэр, — улыбнулся мне он. Перебитый нос и сплюснутые уши делали эту улыбку пугающей, но не для меня.

— Я все никак не мог поблагодарить тебя за дворецкого. Марта написала мне, что Джон взял на себя всю основную работу по охране дома и благоустройству сада, даже завел вторую собаку, и если раньше кто и забредал посмотреть на пустующий дом, то теперь под его охраной она чувствует себя в полной безопасности. Спасибо тебе за него.

— Мы с Джоном служили вместе, так что ручаюсь за него головой, сэр. — Фрэнк забрался внутрь салона, и Вилли тронул парокар с места. — Просто парню не повезло с рукой, еле шевелится, так что на пенсию он вышел по ранению, но, к сожалению, выплачиваемых денег на всю семью не хватало.

— Вилли, нам сначала в военный госпиталь на Джеймс‑стрит, а потом поедем на Оксфорт‑стрит. Мне нужны часовых дел мастера или инженеры.

— Зачем, сэр?

— Мой механик отказывается мне помогать, хочу найти ему замену. — Я постарался вести себя как можно естественнее, ступая на такую скользкую тему в разговоре с охранниками из тайной полиции. Если они начнут подозревать о моих истинных планах, меня быстро разоблачат.

— Хорошо, сэр. — Вилли сосредоточился на дороге и вскоре доложил: — Госпиталь.

Трудно было перепутать, видя тянущиеся к зданию подводы, на которых едва ли не штабелями лежали люди. Наша машина казалась тут пришельцем из будущего, поскольку парокаров не было видно ни одного, только бесконечная вереница повозок, запряженных лошадьми.

Едва я вышел, рядом со мной оказались двое охранников, а я услышал громкие вскрики, когда колеса повозок попадали на камни. Тут же в сторону возниц неслись ругательства или просто стоны тех, кто не мог говорить.

Я направился к серому двухэтажному зданию, по форме напоминавшему букву «T», только с более широкой верхней планкой. Когда мы зашли внутрь, в нос мне ударил ужасающий запах смеси нечистот, крови и гноя, так что мне пришлось прикрыть его рукавом. Охранники же стали отталкивать руки, которые тянулись ко мне от стоявших вдоль всего коридора лавок, поскольку лежавшие там что‑то хотели от меня, выкрикивая угрозы и просьбы. Картина была, мягко говоря, удручающая, мне захотелось побыстрее закончить свои дела и убраться из этого страшного места.

— Могу я увидеть доктора Хоккингса?

Наконец среди этого хаоса, воплей и стонов я увидел сестру милосердия в черной одежде и белом платке‑шляпе, закрывающем не только голову девушки, но и ее шею и плечи.

Девушка повернулась на звук моего голоса. В руках у нее был ком грязных и вонючих тряпок, и меня поразил усталый вид медсестры. Она едва держалась на ногах.

— Он во второй операционной, сэр. Прямо и налево. — Ответив, она тут же потеряла ко мне интерес и вернулась к больным.

Мы заспешили в указанном направлении. Доктора Энди Хоккингса я не знал лично, но читал его статьи о здоровье в колонках газеты «The Daily Telegraph». Это был единственный хирург, имя которого я на настоящий момент знал, поэтому и выяснить, где он работает, не составило больших трудов. Операционная была занята, так что пришлось ждать около часа, что, конечно же, не добавило ни мне, ни охранникам хорошего настроения. Атмосфера госпиталя давила, заставляя чувствовать себя неуютно.

— Наложите перевязку и позовите меня, когда подготовите операционную, — раздался спокойный голос человека, знающего свое дело. Дверь открылась, и показался врач в заляпанном кровью белом халате и с окровавленными руками.

— Доктор Хоккингс?

— Я сейчас занят, — последовал немедленный ответ.

Я предвидел такую встречу, поэтому достал монету в одну гинею достоинством и показал ему.

— Пять минут вашего времени.

— С учетом того, что мой оклад составляет две гинеи в неделю, более чем щедрое предложение. Кого нужно зарезать сэр? — Он спокойно, без подобострастия взял у меня монету.

— Пока просто поговорить, — хмыкнул я и обратился к охранникам, которые увязались было за нами, когда он провел меня к себе в комнату: — Подождите здесь, в комнате только один выход.

Фрэнк заглянул в маленькую каморку, где доктор подошел к умывальнику и мыл руки, убедился в правдивости моих слов, потом пожал плечами и пропустил меня внутрь.

— И зачем я понадобился тайной полиции? — поинтересовался доктор, вытер руки и, подойдя к столу, рухнул на стул. — Да еще и швыряющейся деньгами.

— Я не из тайной полиции, сэр. — Я смахнул со второго стула заляпанный кровью халат и осторожно присел, боясь испачкаться. — Она меня охраняет.

— Да? Ну да мне все равно. Чем обязан?

— Мне нужно кое‑что, — замялся я, — сначала консультация, потом пара уроков хирургии.

— Да? — Он открыл глаза и удивленно посмотрел на меня. — Хотите за пару уроков стать хирургом? Не хочу вас разочаровывать, но у вас это не получится, если вам, конечно, не безразличен конечный результат.

— М‑м‑м, — растерялся я. — Ну, теоретические знания у меня есть, а вот с практикой были проблемы. Я думал попросить, чтобы вы научили меня ампутировать ногу на трупах. Я готов хорошо заплатить вам.

— Думаете, я за деньги разрешу вам калечить трупы людей? Вы не туда попали сэр. — Его голос похолодел.

Я замялся. Я думал, все будет проще: приду, покажу деньги и решу все свои проблемы. Как‑то не ожидал, что в таком месте найду принципиальных людей.

— Доктор Хоккингс! — решился я, все равно времени искать другого хирурга у меня не было, у меня в запасе был только сегодняшний день. — Вот представьте себе, что есть хороший человек, у которого заражение крови. Он отказывается ампутировать ногу, предпочитая умереть, я же могу попробовать сделать так, чтобы у него была почти полноценная нога, и не хочу, чтобы он умирал. Что бы вы сделали на моем месте?

Доктор заинтересованно посмотрел на меня и встал со стула.

— Вам этот человек настолько дорог? Судя по тому, как вы ко мне пришли, это ваша частная инициатива?

— Этот человек дорог мне, — пожал плечами я, — а всех вокруг устраивает, что он готов отдать свою жизнь на благо империи, как будто все то, что он до этого сделал для нее, было мало.

Хоккингс почесал подбородок.

— Вы хотите провести ампутацию, чтобы пациент не знал об этом? Я с таким редко сталкиваюсь, но так бывает, когда родственники хотят спасти жизнь человека, который не хочет жить калекой.

— Доктор, мне некуда пойти больше. — Я встал и прямо посмотрел на него: — Если вы откажете, я сам проведу операцию, несмотря на последствия.

— Мне интересно, где вы тогда возьмете морфий, инструменты, перевязки, помещение для всего этого? — насмешливо посмотрел он мне в ответ. — Я уже молчу про то, что вы легко можете убить его своим непрофессионализмом.

Я промолчал. До его слов все казалось таким простым.

— Мне придется на вас донести, сэр, а ведь я даже не знаю вашего имени, — криво улыбнулся он.

— Боюсь, тогда мы станем врагами. — Я повернулся, чтобы уйти.

«Напрасная трата времени, нужно искать менее принципиального врача или ремесленника».

— Вы можете привезти его сюда? — неожиданно раздался его голос, когда я почти вышел из комнаты.

— Нет, боюсь мне не дадут его вывезти.

— А с чего вы вообще решили, что ему нужно ампутировать ногу, может быть, это просто нагноение? — продолжал спрашивать Хоккингс, когда я, не веря своему счастью, вернулся.

— Он лечился у доктора Эбермана, я узнавал — он уважаемый врач.

— Эберман?! — удивился собеседник. — Имперский хирург?! Вы кого хотите оперировать, сэр?!

Я понял, что прокололся, нужно было либо выкладывать все, либо уходить.

— Генерала Генриха эр Горна, — нехотя признался я.

Доктор удивленно присвистнул и замолчал.

— Пахнет государственной изменой, — промычал он, — даже просто от того, что я знаю о ваших намерениях.

— Доктор Хоккингс, вопрос стоит по‑другому. Я хочу помочь хорошему, сильному человеку, который ради непонятных мне принципов хочет умереть. Хотя сколько пользы он принес и принесет, если останется жить, можно даже не гадать.

— То есть вы хотите выкрасть генерала, отрезать ему ногу и приделать ему протез, несмотря на то что, едва он придет в сознание, он тут же вас убьет за то, что вы с ним сделали?

— Ну, это будет не совсем обычный протез, как я уже сказал, он будет почти таким же, как его живая нога.

«Я очень сильно надеюсь, что записи сэра Червиваля по этой теме не ошибочные».

— Но все остальное верно?

— Да, сэр. — Когда я придумал свой план, он мне не казался таким безумным, как сейчас, из уст доктора Хоккингса.

— Вы точно ненормальный. — Он, покачивая головой, вернулся на свое место. — Могу я узнать ваше имя, сэр?

— Рэджинальд ван Дир. — Больше скрываться не имело смысла после столько сказанного.

— Вы тот, кто убил Кукольника? — Внезапно его голос охрип.

Я, удивленный сменой его настроения, молча кивнул.

— Тысячу гиней за операцию, пятьдесят за инструменты, десять за морфий и перевязочные материалы. Мне нужны будут средства, когда меня лишат работы после этой вашей авантюры. — От его сухого и делового голоса у меня засосало под ложечкой.

«А ведь он сразу согласился, только когда узнал про Кукольника», — подумал я, и у меня внезапно мелькнула мысль‑озарение.

— Эм‑м‑м, вы кого‑то потеряли, сэр? — осторожно поинтересовался я, чтобы подтвердить свою догадку.

Доктор ничего не ответил, опустив голову, лишь глухо повторил:

— Вы согласны? На меньшее я не готов.

— Доктор, при любом исходе дела я заплачу вам три тысячи гиней. — Я сглотнул ком, который образовался у меня в горле при виде человека, из которого за секунду словно вытащили внутренний стержень.

Пока он не ответил, я выписал чек на полторы тысячи и оставил его на столе.

— Будьте готовы через три недели, я не смогу предупредить вас заранее, поэтому либо приеду сам, либо пришлю кого‑то от своего имени.

Он промолчал, поэтому я принял это за согласие и вышел за дверь нужно было теперь найти механика, который согласится выполнить мой второй необычный заказ.

— Прибыли, сэр. — Наш парокар, скрипнув тормозами, остановился рядом с высоким трехэтажным домом в самом элитном квартале города. Это было понятно хотя бы по тому, что движение здесь было непрерывным, а количество и разнообразие моделей парокаров не поддавалось исчислению. Уж я‑то насмотрелся на них в квартале ремесленников, но тут, стоило выйти наружу и посмотреть на дорогу, как рот непроизвольно открывался. С трудом заставив себя повернуться к дому, я огляделся. Широкая и чистая улица, по которой прогуливались люди, словно была вырвана из другого мира. Весь остальной город был тих и угрюм из‑за военного положения, а царящая здесь атмосфера диссонировала с тем, что я видел час назад у военного госпиталя.

Я посмотрел влево и вправо, убеждаясь, что улица действительно являлась центром сосредоточия ювелирных, часовых и инженерных лавок. Со всех сторон виднелись вывески, говорящие о роде деятельности их хозяев.

«Начну, пожалуй, с этого дома», — решил я, глядя на трехэтажный дом, у которого мы остановились.

Дом был разделен на две половины, поскольку левый вход вел в ювелирную мастерскую, а правый — в инженерную.

Толкнув дверь, которая, несмотря на массивность, легко поддалась, я зашел внутрь. Приветливо звякнул механизм, как на часах у нас в поместье, и в комнату сразу вышел молодой человек. Пока я осматривал стеклянные витрины, на которых лежали различные механизмы, протезы, а также аниматроны, он подошел ближе.

— Чем могу быть полезен, сэр?

Я повернулся к нему.

— Хочу заказать протез, вот чертеж. — Я достал набросок и протянул ему.

Молодой человек достал монокль из верхнего кармана пиджака и, зажав его в глазу, взял у меня чертеж и стал его рассматривать.

— Странная конструкция, сэр. — Он вернул его мне. — Но мы готовы взяться за его исполнение, цена, правда, будет большая.

— А срок? — спросил я, стараясь говорить тише, чтобы стоявший у входа Фрэнк не слышал весь наш разговор.

— Два месяца, не меньше. Слишком уж нестандартные требования, — покачал головой он.

— Это слишком долго, — удивился я. — Может быть, я доплачу за срочность?!

— Дело не в деньгах, — смутился он, — точнее, я бы мог отложить все текущие заказы, но больше всего времени потребует поиск материалов. Указанные алмазы в накопителе нужно будет еще найти. Камней таких размеров у нас просто нет.

— Спасибо за потраченное время. — Я понял, что ловить тут больше нечего, поэтому откланялся и пошел на выход.

— Фрэнк, может, ты подождешь меня возле машины? — спросил я охранника, когда мы вышли на улицу. — Центр города, что со мной может тут случиться?

— Нет, сэр, моя обязанность быть рядом.

— Хорошо, тогда пойдем дальше. — Я не очень и рассчитывал, что смогу от него избавиться, но попытаться стоило.

В следующей часовой и инженерной мастерской меня также вежливо отшили. Одни давали срок три месяца на производство, вторые просто не взялись за такой сложный проект.

«Вот тебе и улица инженеров! — Выйдя из инженерной мастерской, где меня опять отшили, возмущенно подумал я. — У меня уже не остается времени на поиски!»

— Мистер Рэджинальд, — обратился ко мне Вилли, который вышел из машины и присоединился к нам, когда мы второй раз прошли мимо нее по другую сторону дороги.

— Да, Вилли?

— Все хвалят цех Часовщиков на Оксфорт‑стрит, 25, у меня их часы, — смутившись, сказал он. — Чудесный хронометр, сэр, не могу на него нарадоваться.

— Он же стоит приличных денег! — удивился Фрэнк. — Откуда он у тебя?

— Подвозил я как‑то одну герцогиню… — Вилли закатил глаза и прищелкнул языком.

— О нет, беру свои слова назад, — тут же стал отнекиваться охранник, — не хочу ничего знать об этом.

— Мы тогда опустили передние сиденья. Она, кстати, была с той стороны, где ты сейчас сидишь, Фрэнк. — Водитель явно наслаждался ситуацией, когда охранник стал смущаться разговора на пикантные темы. — Она была так горяча, что ее соки пришлось вытирать в гараже потом два часа, представляешь?

— О боже, зачем я спросил? — страдальчески повторил Фрэнк, развеселив нас обоих.

— Хорошо, Вилли, пойдем туда, надеюсь, хоть там нам не откажут, — отсмеявшись, сказал я, осматриваясь и ища на вывесках домов их номера.

Здание, на котором виднелась цифра «25», было совсем недалеко от того места, откуда я начал свои поиски, нужно было всего лишь пройти чуть влево, а не вправо, как сделал я. Дом был из красного кирпича, украшенного по всему фасаду затейливыми деталями часовых механизмов, увеличенными в десятки раз. То тут, то там стрелки часов двигались в такт крутящимся шестерням, отсчитывая прошедшие минуты.

— Красота, — заключил я, прежде чем толкнуть деревянную дверь с литым металлическим львом вместо ручки, во рту он держал кольцо.

Мягкий звон колокольчиков сопроводил открывание и закрывание двери, и я оказался в часовом царстве. Куда я бы ни посмотрел, везде были часы. Маленькие, большие, золотые, деревянные, резные и без декора — все это тикало, звенело и постукивало. Я пораженно осмотрелся.

— Сэр, рада приветствовать вас в цехе Часовщиков, чем могу быть полезна? — Из‑за прилавка вышла миловидная женщина с рыжими волосами и зелеными глазами. Я так засмотрелся на это необычное сочетание, которое не встречал ранее, что даже не сразу ответил. К тому же она была одета в необычное платье с открытыми плечами и глубоким вырезом, который я тоже не смог пропустить, осматривая ее всю.

— Сэр? — Женщина явно знала причину моего молчания. Я понял это по ее мягкой улыбке и серьезным глазам.

— Простите, миледи. — Я снял котелок и чуть склонил голову. — Возможно, я не по адресу, но мне сказали, здесь можно найти хорошего инженера.

— Могу я спросить для чего, сэр? — осторожно спросила она, покосившись на вошедшего за мной Фрэнка и Вилли, одетых как братья‑близнецы.

— Мне нужен протез человеческой ноги. — Я в который раз за сегодня достал чертеж с размерами. — Тут я, конечно, все схематически накидал, но, если нужно, готов обговорить детали. Назовете цену?

— Индивидуальный заказ, а также срочность оплачиваются дорого, сэр. — Она явно была не в восторге от моего посещения, хотя я не понимал почему. Ее тон после входа охранников сразу похолодел на пару градусов.

— Так сколько?

Женщина замялась, явно боясь произнести вслух сумму.

— Мама, у нас гости? — Громкий голос раздался рядом с прилавком. На звук охранники потянулись к бокам пальто, но из‑за ширмы, отделяющей остальное помещение от магазина, к нам вышла девушка чуть младше меня возрастом.

— Дженни, ты не вовремя, вернись к себе! — строго сказала женщина, на что Дженни, которая была словно маленькой копией своей матери, не обратила ни малейшего внимания. Вместо того чтобы послушать ее, она подошла ко мне и взяла чертеж в руки.

— Хм, рисовали, словно курица лапой, — хмыкнула она, вызвав взрыв негодования со стороны матери:

— Дженн, это заказчик!!!

— То‑то ты его хотела отшить из‑за сопровождающих его ищеек полиции. — Малявка явно путала все берега, кивнув на нахмурившихся охранников.

— Мисс, вы можете его сделать или нет, я теряю время. — Мне было, конечно, интересно общество таких необычных красоток, но время поездки у меня было ограничено, и с каждой новой мастерской, где мне отказывали, его становилось еще меньше.

— Как нечего делать, — пожала плечами она. — Но мне хотелось бы увидеть того, для кого он предназначен.

— С этим есть определенные проблемы. — Я обрадовался, что хоть кто‑то согласился после просмотра чертежа. — Может, все‑таки сначала озвучите цену?

— Цену говорит всегда дедушка. — Дженни снова пожала плечами. — Мы с мамой сегодня тут случайно остались, все ушли на похороны.

— Если вы беретесь его изготовить, то срок всего три недели.

— Справлюсь за две! — Дженни задрала нос, вызывая у меня смешанные чувства. Верить ли этой малявке или нет, ведь все остальные не соглашались даже на месяц.

Девица, видимо, уловила что‑то в моем взгляде, поскольку кинулась обратно в подсобку и спустя десяток секунд притащила мне частично собранный аниматрон.

— Вот, смотри, над чем я сейчас работаю. Видишь, какая тонкая работа? — Она нежно, словно ребенка, держала его в руках и показывала мне детали. Я был вынужден признать, очень умело и даже изящно.

— Хорошо, я нанимаю вас, мисс, осталось только оговорить цену. — Я поднял взгляд с механизма на девушку.

«Похоже, она и вправду знает, о чем говорит, тем более первая, кто согласился выполнить заказ в указанный мной срок».

— Ну, аниматрон под заказ, дедушка говорил, стоит около двухсот гиней, так что за такой сложный протез с тремя накопителями и бесшумными соединениями — не меньше пятисот гиней, без учета материалов.

— Дженни! — ахнула ее мама, когда та назвала гигантскую сумму.

— Зачем, кстати, в нем нужны такие мощные накопители, да еще из таких крупных алмазов?

«Она прочитала все мои комментарии к качеству и возможностям протеза? — удивился я. — А ведь взглянула на него всего секунду. Нанимаю однозначно!»

— Согласен, — спокойно сказал я, вызвав уже сдвоенный выдох удивления, оставляя ее вопрос без ответа.

Дверь зазвенела колокольчиками, и в помещение вошел старик в траурной одежде. Он посмотрел на двух громил, на меня, на двоих женщин и спокойно спросил:

— Можно узнать, что здесь происходит?

Узнав о подробностях заключенной внучкой сделки, старик возмущенно раскричался:

— Да как ты посмела?! Да я тебя!

Его громкий голос доносился через тонкую занавеску, вызывая у нас с охранниками улыбки. Женщина же за прилавком то краснела, то бледнела, когда тоненький голос не только не замолкал в ответ, но и становился угрожающим:

— Да, деда, я смогу это сделать, что ты мне все время какую‑то мелочь подсовываешь?! Надоело! Хочу настоящий проект!

Голоса становились все громче, пока, наконец, женщина не зашла за занавеску и не зашипела на спорящих.

— Все, делай что хочешь, но если не справишься, будешь выплачивать всю неустойку сама! — почти сразу же вслед за этим сдался дед.

— Деда, я тебя обожаю! — За громким поцелуем последовали быстрые шаги, и спустя еще минуту из‑за ширмы показалась довольное лицо Дженни.

— Куда едем? Где пациент? Мне инструменты собрать надо, — заявила она.

— Пока никуда, вас сначала проверят, поговорят, и, если с вами не будет проблем, мы встретимся. — Я вытащил из кармана чековую книжку и выписал чек на десять гиней, протянув его ей. — Это чтобы вы понимали серьезность моей просьбы, мисс. Завтра вас вызовут, если что‑то пойдет не так, эти деньги будут неплохой компенсацией за неприятный разговор.

— Хорошо. — Она удивилась, но взяла протянутый чек.

— Ван Дир?! — прочитала она мою подпись. — Вы — сын главы цеха ремесленников?!

— Да, — едва не скрипнув зубами от этого упоминания, коротко ответил я.

— Тогда надену завтра свое лучшее платье, — подмигнув мне, ответила Дженни и умчалась снова за занавеску, к нам же вышел старик.

— Прошу простить меня, уважаемые господа, у нас такого никогда не бывает. Просто от чахотки умер мой лучший помощник, так что на похоронах присутствовал весь цех, — некого было оставить в лавке, кроме моей дочери и внучки. Прошу меня еще раз простить за эту сцену.

— Ничего, сэр, мы даже получили некоторое удовольствие, — широко улыбнулся я, а когда он закашлялся, я повернулся и кивнул своим охранникам, показывая на выход.

— Мне она понравилась. Бойкая девица, — сказал я Фрэнку, садясь в машину. — Надеюсь, механик из нее такой же бойкий.

— Ох и достанется же кому‑то такая жена, — покачал головой он, садясь на переднее сиденье.