Аргилай. Украденный дом

Дмитрий Легер, 2021

Дорогой путник, приветствую тебя в Хадоле! Самом большом северном королевстве континента, где веками уживаются люди, эльфы и гномы. Как у нас дела? В последнее время не очень. Паутина затянула колодцы, хлеб, как не меси – лишь кислый выходит, а молоко начало горчить. Все приметы говорят об одном: грядёт война. Но и без войны напастей хватает: то маги с Острова тайно пожалуют, то чужаки из воздуха возникнут. Загудит, затрещит, молнией шандарахнет, зеленый туман по полю заструится, и раз – явится голубчик; удивленный, растерянный. Такого сразу хватай и тащи сдавать за монету. А в соседней деревне вообще диво случилось: старосту разорвало, как перезревшую тыкву. Два дня от деревьев отскребали и по лесу кусочки разыскивали. Да что ты застыл на пороге? Ты заходи, не бойся! Жизнь у нас не легкая, но зато интересная: не соскучишься!

Глава 4 — Слово.

Копыта громко цокали по мощеной битым камнем дороге. Фургон в сопровождении двух всадников и двух лошадей без седоков плавно катился мимо крашеных заборчиков, за которыми виднелись дома с окнами, украшенными резными наличниками. Эти жилища, сложенные из толстых бревен, не шли ни в какое сравнение с хибарками, которые Аргилай видел в Большом Дне.

Прохожие с алчным интересом провожали маленький караван взглядами, прикидывая какие услуги или товары могут понадобиться дорогим гостям. Деревня Жадины располагалась на перекрестье четырех дорог, одна из которых вела прямиком в столицу королевства. Множество купцов и простых путников, направлявшихся в Тильбон или обратно, нуждались в еде, воде, услугах кузнеца и крыше над головой. Местные жители с радостью готовы были все это предоставить гостям своей деревни. Разумеется, за соответствующую плату. Обычно несколько выше, чем в других деревнях.

— Тормози! — скомандовала арт-три.

Фоня, скрючившийся на передке повозки, натянул поводья, и фургон остановился возле высокого забора, собранного на манер частокола из отесанных стволов деревьев, заостренных к концу. За забором виднелся яблоневый сад и черепичная крыша большого двухэтажного дома, который смотрелся зажиточно даже по меркам деревни Жадины.

— Ничего себе у тебя друзья! — поразился Аргилай, рассматривая красивое деревянное строение. Высота Упрямца позволяла юноше беспрепятственно разглядывать то, что находилось за высоким забором. — По бохатому. — оценил он.

— Не то, чтобы друзья, — отмахнулась женщина, спешиваясь с белогривой кобылы и подходя к высоким воротам, украшенным такими же резные наличники, как и окна дома. — Так — деловые партнеры. — пожала она плечами и громко постучала в деревянную створку. — Открывай, Питюня!

Со двора залаяла собака. Судя по голосу животное, не слишком уступало размером лошади. Лаи автоматически потянулся к кинжалу на поясе. Фоня испуганно завертел головой.

— Не напрягайтесь, — успокоила спутников Трица. — Щедрый Пит своего волкодава на нас не спустит.

— Кто там? — раздался из-за ворот молодой мальчишеский голос.

— Меня зовут Трицитиана. — представилась рыжая. — Питу передай. Он меня знает.

— Мастер Пит ушел в свою гостиницу, — ответили из-за забора. — Езжайте туда.

— А Агнесс? — спросила женщина. — Жена его дома? Нам бы фургон во двор завести, чтобы на улице не стоял.

— Я доложу о вас. — ответил мальчик.

Агнесс оказалась миловидной женщиной средних лет с красивыми зелеными глазами и певучим грудным голосом. Она сразу вспомнила деловую партнершу своего мужа — Трицу, и перед путниками гостеприимно распахнулись ворота. Мальчик-слуга, возрастом чуть младше Аргилая, принял лошадей и показал, куда можно поставить повозку. Арт-три в двух словах рассказала Агнесс о недавнем происшествии в пути и о спящих пленницах внутри фургона. Хозяйка богатого дома посокрушалась о несчастных похищенных девочках и посоветовала скорее отправляться в гостиницу за ее мужем. А заодно сбегать за кузнецом, чтобы решить вопрос с кандалами и за знахаркой, чтобы попытаться разбудить пленниц.

— Я в гостиницу, поговорить с Питом. — решила Трица. — А ты, — указала она на Лаи. — Тащи сюда кузнеца. Затем сгоняй за лекарем.

— Уехал наш лекарь. — пожаловалась жена Щедрого Пита. — Вторую неделю к ведьме с хворями ходим.

— Ведьма? — удивилась рыжая и брезгливо поморщилась. — Ну, пусть будет. Где искать ведьму?

— Так Совенок проводит. — заверила Агнесс. — Прогулка пойдет ему на пользу. А то последнее время совсем тоскливый ходит.

Мальчик-слуга покорно кивнул.

До кузнеца добрались быстро. По дороге Аргилай попытался разговорить Совенка. Но тот лишь мрачно кивал в ответ или коротко отвечал: да, родился в Жадино, да работает у Щедрого Пита, да, все в порядке.

Общение не принесло Лаи ни удовольствия, ни полезной информации. С таким же успехом он мог бы болтать с Упрямцем. Тот тоже неплохо умел кивать головой и изображать, что слушает собеседника.

Добрались до кузнеца, может и быстро, да, как оказалось совершено без толку. Во дворе бревенчатого одноэтажного домика, собралось человек пятнадцать — очередь. Кому лошадь подковать, кому хозяйственный инвентарь поправить. Ближе всего к калитке стояли две старушки. Одна со сломанным ухватом, другая с медной сковородой, на первый взгляд совершенно целой.

Юноша понял, что обречен, провести здесь достаточно долгое время. А ведь завтрак был так давно.

— Кто последний? — без всякой надежды, спросил он.

— Ты последний, — недовольным тоном ответила старушка со сковородой. — А я крайняя. За мной значит будешь.

Лаи озадаченно пробормотал:

— А какая разница.

— Одна дает, иная — дразнится. — раздраженно передразнила старуха. — Беду накличешь.

Юноша в поисках поддержки посмотрел на Совенка, но тот отрешенно глядел в пространство. Тяжело вздохнув, Лаи сел на траву в конец очереди. Благо денек стоял погожий. Обладательницы сковороды и ухвата, тем временем потеряли всякий интерес к новоприбывшим и продолжили свою беседу, которая была явно более увлекательной и продуктивной, чем попытки Аргилая заговорить с Совенком.

— Я ж те говорю — сама видела. Паутина колодцы затянула в деревне. А хлеб, как не меси все кислый выходи и молоко горчит. Точно тебе говорю — все приметы сходятся. Война грядет! — горячо закончила уже не крайняя в очереди бабка.

— Да отколь война-то, — отмахнулась ее собеседница. — Кому нападать? Кому мы старые нужны.

— Знамо дело, — авторитетно продолжила первая старушка и покачала в воздухе сковородой. — Вся беда приходит с юга. От ентих южан беды только и жди.

— Чу, — удивилась вторая. — Ты про Хадна-ар этот талдычишь что ля? Так там всегда война.

— Сама ты талдычишь. А я про приметы тебе толкую.

Лаи посмотрел на дверь кузницы. Та оставалась закрытой с того моменты, как он встал в очередь. Никто в нее не входил, но и никто не выходил.

— Простите, — юноша встрял в разговор бабок. — Вы давно стоите?

— С утра, милок. — улыбнулась беззубым ртом старушка с ухватом.

— А очередь быстро двигается? — теряя последнюю надежду закончить дела до обеда, уточнил Аргилай.

— Пока только растет. — добродушно кивнула беззубая и вернулась к беседе со своей подругой.

Лаи озадаченно почесал в затылке. Ухваты, подковы и сковородки — это конечно важно, но четыре девушки, мающиеся в кандалах куда, как важнее — решил юноша. Он встал, собрался с духом и героически ринулся в атаку. От такой безудержной смелости могли померкнуть все подвиги легендарных героев прошлого.

— Милые дамы, разрешите, я пройду. — выпятив вперед грудь и развернув плечи, он сделал уверенный шаг вперед. — Мне только передать послание.

Добродушие с бабки, как ветром сдуло. Улыбка померкла на морщинистом лице. Старушка взяла наизготовку сломанный ухват, не хуже, чем Трица брала свое копье, готовясь к бою.

— Куды!? — вскричала обладательница сковородки и подняла свою посуду, являющуюся неплохим ударным оружием. — Передать ему. Всем только передать. Смотрите, какой передаст, нашелся!

— Вы не понимаете, — попытался объяснить юноша. — Это вопрос жизни и смерти! Девушек надо спасти!

— Да и мы сюда пришли не ерундой потрясти. — пробасил здоровый мужик, держащий под уздцы хромающую кобылу. — Мир не ограничивается твоими проблемами, парень. Тут через одного вопрос жизни и смерти. Так, что встань в очередь и жди, как все.

— Я вот лекарства из города везу. — сообщил почтенный пожилой господин в длинном одеянии с фестонами в форме дубовых листьев. — Телега сломалась — без новой ступицы никак до деревни не доберусь. А там, молодой человек, люди умирают.

— А мне крючки треба! — встрял в разговор худой крестьянин в грязной одежде. — Рыбы в озере наловлю. Детишек накормлю. Третий день голодают.

Другие участники очереди поспешили присоединиться к акции «Расскажи миру о своих проблемах» и не сразу заметили лысого крепыша с бородой, заплетенной в косу, который стремительно пробирался сквозь толпу к заветной двери.

— Ентого держите! — завопила старушка, воинственно размахивая медной сковородой. — Лезет же! Лезет без очереди!

— Куда прешь, плешивый!? — угрожающе пробасил здоровый мужик с хромой кобылой. — Тут общество приличное — за такие дела и по морде отхватить запросто.

— Что значит: куда пру? — нахмурился бородатый.

— Встань в очередь, как все! — властительным тоном приказала старушка и стукнула ручкой ухвата по земле.

— Что значит: в очередь? — окончательно опешил лысый.

— Здравствуйте, мастер Коваль, — внезапно подал голос Совенок, здороваясь с новоприбывшим мужиком. — Щедрый Пит просит Вас срочно зайти к нему домой.

— Вот как? — удивился кузнец с бородой, заплетенной в косичку. — Домой просит? Видать дело важное.

Люди в очереди ошарашено переглядывались. До них медленно доходило, кого они сейчас пытались не пропустить в кузню.

— Очень важное. — кивнул Совенок. — Он ждет.

— Тогда я намерен отправиться к нему сейчас же. — заверил мастер Коваль. — Только инструменты захвачу.

Очередь разочарованно вздохнула. Похоже, ждать теперь предстояло еще очень долго.

Ведьма жила в маленьком покосившемся домике на самом краю деревни. Дорога до этой загадочной личности, год тому назад перебравшийся в Жадины из какого-то захолустья, шла вдоль берега большого озера. Водная гладь, подернутая легкой рябью, задорно искрилась солнечными бликами. В кронах высоких деревьев щебетали птицы. Вытоптанная множеством ног тропинка, средь высокой травы, не вела прямиком к домику ведьмы.

— С кузнецом забавно получилось. — оценил Аргилай. — Ты с самого начала знал, что его нет в кузне.

— Догадывался. — пробубнил Совенок. Парень все так же был погружен в себя и вяло реагировал на вопросы.

— Похоже, Щедрый Пит пользуется большим уважением в Жадинах. — Лаи попытался развить разговор, который все больше смахивал на разговор с самим собой. — Твой хозяин большая шишка?

— Он мне не хозяин! — вспыхну Совенок. Собеседник явно затронул больную тему. Но мальчик-слуга быстро остыл и к немалому удивлению юноши сам задал вопрос. — А куда вы едете?

— На море, к родственникам. — расплывчато, но честно ответил Аргилай, которого происшествие с Чистогоном научило не доверяться малознакомым людям.

— А в нашем селе надолго?

— Не знаю, — пожал плечами Лаи. — Но задерживаться не планировали. Девушкам поможем и в путь.

Совенок кивнул, что-то уясняя для себя. Оставшийся путь спутники проделали в привычном молчании.

Когда впереди показался приземистый бревенчатый домик с земляной крышей, Аргилай смачно выругался. Здесь тоже стояла очередь. Вернее, сидела. Пятеро крепких бритоголовых парней расположились на грядках небольшого огородика, прямо перед дверью избушки.

— Кто крайний? — спросил Аргилай, памятуя ценные наставления бабки со сковородой.

— А никто. — ответил парень с косым шрамом на лбу. Он с усмешкой посмотрел на своих бритоголовых собратьев. — Верно парни?

Те, посмеивались, закивали в ответ.

Но Лаи вынес ценный урок из случая с кузнецом. Потому юноша не стал сразу ломиться в закрытую дверь домика ведьмы, а очереди вопрос.

— Ведьма дома?

— Дома, — ответили ему. — Где ж еще, нахрен, быть.

Юноша с благодарностью кивну и решительно подошел к двери. Вежливо, но настойчиво постучал. Никакого ответа. Постучал еще раз. Опять ничего, кроме смешков за спиной. Тогда Лаи дернул за ручку. Безуспешно — дверь оказалась заперта.

— Ведьма точно дома? — повернувшись к бритоголовым, уточнил Аргилай.

— Я те свистуля, шо ли, — с наигранной враждебностью ответил парень со шрамом. — Дома она. Стучи, давай.

Юноша кивнул, повернулся обратно к двери и в очередной раз постучал.

— Уважаемая ведьма, — громко позвал он. — Нам срочно требуется Ваша помощь. Это вопрос жизни и смерти!

— Пусть эти уйдут. — прозвучал приглушенный ответ из-за двери.

Лаи растерянно почесал в затылке и опять повернулся. Вообще ему переставала нравиться эта игра в юлу. Все крутится и крутится, то к двери, то к очереди.

— Хочет, чтобы вы ушли. — извиняющимся тоном сообщил он.

— А хрен мы уйдем! — с вызовом отозвался все тот же парень со шрамом. Он явно являлся главным в этой компании любителей стрижек «под колено». — Ведьма монет должна. — сообщил он. — У Глюка хвороба случилась — икал не переставая, спасу найти не могли. А эта коза с нас за снадобье содрала втридорога. Только ни хрена не помогло.

— Врет, — раздалось из-за двери. — Помогло!

— Да какой нахрен помогло! — возмущенно закричал парень со шрамом и даже встал с грядки. — С нужника третий день не встает, икнуть боится.

— А нечего с самогоном мешать. — отозвалась ведьма. — Я говорила.

— Закройся нахрен! — взвился парень. — Сюда иди! Сидит она там.

— Ребят, — робко попросил Аргилай. — А может, вы на время оставите ее в покое? Например, Глюка проведаете? Нам очень нужна помощь ведьмы.

Главарь бритоголовых нахмурился и вразвалочку подошел к Аргилаю. Угрожающе придвинулся и навис над ним.

— Думаешь если из города приехал, то самый нахрен умный?

Его окликнули с грядок:

— Эй, Зубочистка, остынь. Пусть валит.

— Пошел ты, — не поворачиваясь, огрызнулся парень со шрамом. — Он с ведьмой заодно, небось. Тоже пришлый.

— Я не из города, — попробовал выкрутиться Лаи. — Я с Большого Дна приехал.

— Да хоть из задницы вылез! Мне вообще похрен!

Понимая, что слова тут уже не помогут, Аргилай решил отправиться за подмогой в виде Трицы и попытался протиснуться мимо главаря, который загораживал ему путь к отступлению от дома. Этот рослый и крепкий противник явно был ему не по зубам, тем более с компанией своих товарищей. Но Зубочистка не собирался так быстро заканчиваться свое развлечение, на котором планировал отыграться за неудачу с ведьмой. Он грубо толкнул парня и приказал:

— Стой, где стоишь, нахрен! Я с тобой не закончил.

— Мне не нужны неприятности. — примирительно сказал Лаи и опять попробовал обойти бритоголового, но вновь получил сильный толчок в грудь и отлетел обратно к двери.

— Смелый, что ли? — самодовольно ухмыльнулся парень со шрамом и смачно плюнул под ноги юноше. — Давай один на один.

Аргилай затравленно огляделся, ища пути к отступлению. Но помощи ожидать было неоткуда и не от кого. Трица не явится к домику ведьмы, проверить как там ее наниматель и не заколдовали ли его. В итоге все возможные варианты сводились только к одному неприятному — придется драться. Вернее — получать по лицу. Лаи вздохнул и попытался вспомнить все, чему научился за время тренировок у своей рыжей спутницы.

Но внезапно на выручку пришел Совенок. Он громко промолвил:

— Зубочистка, тебя Щедрый Пит к полудню на мельнице ждет.

— Че? — удивился парень со шрамом, не поворачиваясь к собеседнику, чтобы не упустить свою жертву, которую он собирался хорошенько поколотить. — Вчера же нахрен ходили.

— Мне передать, что ты отказался? — уточнил Совенок.

Зубочистка раздосадовано выругался и махнул рукой своим товарищам:

— Пошли, парни. Потом развлечемся.

Проводив бритоголовую компанию взглядом, Лаи с облегчением перевел дух, а затем удивленно взглянул на своего спасителя и спросил:

— Ты ведь им соврал? Щедрый Пит сейчас в гостинице, а потом пойдет к себе домой.

— Соврал. — безразлично согласился мальчик-слуга.

— Спасибо. — искренне поблагодарил Аргилай и осведомился: — У тебя не будет неприятностей?

— Будут. — кивнул Совенок.

— Я поговорю с Трицей, она наверняка сможет объяснить Питу ситуацию и все разрешится. — пообещал Лаи, пытаясь найти, выходя из сложившейся неприятной ситуации.

— Ничего не разрешится. — покачал головой тот. — Мне нужно бежать из села. Помоги мне. — он впервые прямо посмотрел на собеседника своими большими темными глазами и с пылом затараторил. — У вас две свободные лошади, возьмите меня с собой до Тильбона. Прошу! Мне очень нужно!

— Хорошо, — от неожиданности легко согласился Аргилай. — Подходи завтра к конюшне.

— Нет, — качнул головой Совенок. — Я спрячусь в лесу. У дороги возле озера большая старая ива. Завтра я буду ждать вас там.

— Договорились. — кивнул Лаи.

Мальчик собрался было уйти, но остановился и с волнением посмотрел на Аргилая.

— Дай слово. — попросил Совенок. — Дай слово, что отвезешь меня в Тильбон.

— Даю слово.

Совенок немного расслабился. Еще раз взглянул на собеседника и, нервно улыбнувшись на прощание, быстро побежал к лесу.

Аргилай какое-то время смотрел в спину уходящему мальчишке, а потом пожал плечами и решил вернуться к делу, за которым сюда пришел. Он развернулся к злополучной двери, возле который чуть было, не получил на орехи, поднял кулак и постучал.

— Открывай, ушли они! — сообщил юноша.

За дверью послышалась какая-то возня и стук отпираемого засова. Дверь слегка приоткрылась, и из темной щели на Аргилая уставился глаз. Ведьма, некоторое время, молча, рассматривала гостя. Затем она испуганно вскрикнула и попыталась захлопнуть дверь. Но Лаи был готов к подобному повороту событий и заранее поставил ногу между косяком и дверью, исключая закрытие последней. Потерпев неудачу, ведьма оставила попытки выставить гостя на улицу и, судя по топоту, убежала вглубь дома.

— Ну, началось! — раздосадовано, всплеснул руками юноша и зашел в дом. — Не бойтесь, бритоголовые ушли. Тут только я!

С яркого света в избушке казалось слишком темно. Неприятно пованивало гнилью и затхлостью. С потолка свисали различные предметы, прямо говорящие о профессии хозяйки. Здесь имелось именно то, что представляют себе обычные люди при слове «дом ведьмы»: пучки травы на веревочках, высушенные грызуны, подвешенные за длинные хвостики, гирлянды из маленьких косточек и фигурки человечков, связанные из веточек. Аргилай ничего не знал о ведьмах, колдовстве и прочей магической ерунде, но ему почему-то казалось, что все это развешено исключительно с одной целью — в качестве украшения. Сложно было вообразить себе, что все эти поделки могут нести в себе какую-то практическую пользу, кроме сбора пыли и рассадника плесени.

— Зачем ты пришел ко мне? — из дальнего темного угла прозвучал вопрос неприветливым, но на удивление молодым женским голосом.

Лаи опасливо огляделся по сторонам и неуверенно произнес в ответ:

— Вот и я об этом задумался — нафиг я вообще сюда приперся.

Ведьма, словно, не услышав его ответа, продолжила:

— Что ты меня преследуешь? Что я тебе плохого сделала?

— Да пока вроде ничего. — удивился юноша. — Нам Ваша помощь требуется. — начал объяснение юноша. — Мы спасли четырех девушек от работорговца. Но не можем разбудить. Негодяй опоил их сонным зельем. А поблизости кроме Вас нет лекаря.

— Девушки? — недоуменно пробормотал голос из темноты. — Лекарь требуется!? — произнесла ведьма чуть более уверенным тоном, выходя на свет. — Разумеется я помогу вам. — сообщила она и приосанилась.

Юноша с интересом рассмотрел собеседницу: молодая женщина с круглым, щекастым лицом, ростом невысокая, наряженная в бесформенную помятую одежду с нашитыми разноцветными лоскутками ткани. Ведьма смотрела на гостя одним зеленым глазом. Второй глаз, того же цвета, сильно косил и создавалось впечатление, что он смотрит куда-то в сторону.

— Где твои спящие красавицы? — с важным видом осведомилась ведьма.

— В доме Щедрого Пита. — ответил Аргилай. — Я провожу.

Косая кивнула и прошествовала в сторону двери. В светлых волосах, заплетенных во множество косичек разноцветными нитками, позвякивали медные бубенцы и болтались перышки.

Спящих девушек разместили на одеялах, расстеленных на полу в просторной комнате. Ведьма внимательно осмотрела своих пациенток. У каждой приподняла веко, открыла и понюхала рот, ощупала руки, ноги и животы. За всей этой сомнительной процедурой с большим интересом, приправленным капелькой надежды, но уже с душком скептицизма, наблюдали: Трицитиана, Аргилай, Фоня, Агнесс и седой, полноватый мужчина с умным, гладко выбритым лицом — Щедрый Пит.

— Цветы можжевельника, — ведьма нараспев продекламировала ингредиенты необходимые для создания спасительного лекарства. — Лапки могильных червей, порошок из рога черного жеребца, дождевая вода, не коснувшаяся земли и слюна скопца. — закончила она, а затем многозначительно добавила. — Если у вас нет какого-то из ингредиентов, то я готова продать его вам по сходной цене.

— Салатик получится так себе. — оценила Агнесс.

— А слюна скопца, у нас найдется, — Лаи задумчиво постучал пальцем по губам, посматривая на несчастного Фоню.

— Гоните ее взашей! — подвел итог лечения, Щедрый Пит. — Я же сказал, что она шарлатанка! Совенок, проводи шельму вон отседова!

Но мальчик-слуга не пришел.

Пит разозлился еще больше.

— Куда подевался этот ленивый мальчишка?

— Я провожу ведьму. — вызвался добровольцем Аргилай, прекрасно зная куда подевался Совенок.

— Спасибо парень. — поблагодарил хозяин дома, а затем обратился к жене. — Агнесс, любовь моя, принеси малахитовую шкатулку с нюхательной солью.

— Конечно, дорогой, сейчас принесу. — женщина успокаивающе погладила супруга по руке и вышла из комнаты.

А на улице уже наступил вечер. Солнце зашло за горизонт, в темнеющем небе зажигались яркие звезды. Над кустами смородины во дворе дома Щедрого Пита вились стайки бледной мошкары. В траве стрекотали цикады. От соседских домов тянуло запахом дыма и готовящегося ужина.

Аргилай с шумом отодвинул засов на воротах и приоткрыл створку, выпуская женщину с перьями и бубенцами в волосах со двора на улицу.

— Простите, что побеспокоили. — на всякий случай решил извиниться юноша, чтобы как-то сгладить ситуацию. — Мастер Пит вероятно не сторонник народной медицины.

Ведьма вышла за ворота, остановилась и повернулась к собеседнику. Ее глаза удивительным образом перестали косить. Она прямо и выразительно посмотрела на юношу и неожиданно заговорила совсем иным, чем раньше, голосом. Теперь в нем не было певучести и некой наигранности. Теперь женщина говорила искренне, а не играла роль.

— В доме моих родителей был очень скрипучий пол. Из-за этого, если кто-то ночью ходил по дому я часто просыпалась. Сейчас живу одна. Но неделю назад я проснулась ночью от скрипа половиц. Открыв глаза, я замерла от страха. Рядом с постелью стоял страшный скрюченный старик. Он был сед, бородат, одет в какой-то грязный халат, а глаза горели странным фиолетовым огнем. Меня словно парализовало, я не могла пошевелиться. Старик беззвучно засмеялся, и повернулся к противоположной стене. Та моментально стала ярко красной, послышался шум и голоса. Я увидела огромный город. Он был в огне. Все полыхало и дымилось. Каменные мостовые плавились и превращались в багровые реки. Пруды и фонтаны в горящих парках кипели и испарялись клубами пара. Среди криков ужаса и рева пламени я расслышала страшный голос. Целиком фразу расслышать не удалось, но несколько слов я услышала четко и запомнила: «солнце потухнет, камень потечет, алтарь обагриться кровью, мир покроет пепел».

Аргилай какое-то время удивленно смотрел на женщину, переваривая услышанное, а потом сообразил, что от него ждут, и с сожалением произнес:

— У меня денег нет, заплатить нечем.

Ведьма моргнула, затем тряхнула косматой головой, так, что перышки встрепенулись, а бубенцы издали мелодичный звон.

— На улице горящего города я видела тебя. — тихо произнесла она и резко развернувшись, зашагала прочь в сгущающуюся тьму.

Ошарашенный Лаи проводил взглядом фигуру странной женщины. А когда та растворилась в ночи, юноша закрыл ворота, запер засов и вернулся в дом. Он решил, что позже обдумает этот случай и быть может, расскажет о нем Трице. Сейчас следовало заняться более насущными делами.

И конечно необычный случай со временем улетучился у него из головы, давая места другим важным заботам и приключениям.

Нюхательная соль реально оказалась гораздо эффективнее сомнительной помощи ведьмы с ее заковыристыми рецептами. Когда Аргилай вошел в комнату, три из четырех девушек уже очнулись. Агнесс отпаивала их водой, а Щедрый Пит колдовал со своей шкатулкой над четвертой. Судя по взволнованно переминавшемуся с ноги на ногу Фони — эта девушка являлась той самой Риночкой.

— Она не спит, — мрачным голосом вынес приговор хозяин дома, с громким звуком захлопнув малахитовую шкатулку и поднявшись на ноги. — Мертва. — тяжело вздохнул он и с ненавистью посмотрел на Фоню. — Не вынесла той отравы, которую вы вливали в нее!

Бывший охранник каравана в ужасе отшатнулся от гнева Пита. Закрыл руками лицо и заплакал.

— Это не я, — сквозь рыдания пробубнил Фоня. — Это все Чистогон. Все он. Будь он проклят!

Аргилай недоуменно посмотрел на Трицитиану. Та стояла, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, оставаясь, подозрительно спокойной и безучастной к столь печальным известиям. Да и не могла арт-три ошибиться, когда накануне осматривала пленниц. Все четверо в тот момент были еще живы.

Девушка, объявленная мертвой, неожиданно чихнула, а Щедрый Пит громогласно захохотал.

— Смотри-ка — действительно влюблен! — утирая слезы, навернувшиеся от смеха, воскликнул он, указывая на перепуганного Фоню. — Вот же дуралей. Полюбовничек!

Дуралей в это время вырвал из рук Агнесс кружку с водой и бросился к очнувшейся девушке, попытался напоить. Но та испуганно отстранилась от бывшего охранника и воскликнула неприятным капризным голоском:

— Пошел вон, чурбан неотесанный! Никогда не смей ко мне приближаться!

— Но ты говорила, что любишь меня, — жалостливо пискнул бывший охранник каравана. — Говорила, что хочешь от меня детей!

— Конечно, — с ненавистью ответила девушка. — Я была готова на все ради побега!

— Вот и сказочке конец. — кисло усмехнулась Трица, отлепляясь от стены и направляясь в сторону лестницы. — Лаи, нам наверху постелили. — на ходу бросила она, а потом добавила уже у самой лестницы. — Рекомендую ложиться спать — завтра рано выезжаем.

Аргилай окинул взглядом приходящих в себя пленниц. Агнесс возилась с ними, как с собственными детьми, предлагая воды, еды и помогая подняться на ослабевшие ноги. Похоже, его помощь тут не требовалась, а потому Лаи решил воспользоваться дельным советом Трицитианы и тоже отправился на боковую.

Утром следующего дня путники покинули село Жадины.

От вчерашней солнечной погоды не осталось и следа. Небо заволокли низкие тучи. На востоке гремело. Похоже, приближалась гроза и сильный ливень.

Теперь по дороге двигались не два, а четыре скакуна. Двое с всадниками и двое без. Коней, доселе принадлежавших охранникам каравана, нагрузили провизией и пожитками, которые прибрели на деньги, вырученные с продажи фургона Чистогона. Щедрый Пит с радостью приобрел его.

Девушек оставили в деревне, под присмотром заботливой Агнесс. Когда бывшие пленницы восстановят силы и окрепнут, Пит обещал выделить людей, которые проводят девушек в их родные села. Если те конечно не пожелают остаться в Жадинах. Благо женихов в деревне хватало с избытком. Молодых, горячих. С некоторыми из них Лаи даже успел познакомиться у домика ведьмы.

Судьба Фони мало кого беспокоила. Рина сходу отвергла незадачливого влюбленного и более не желала его видеть, как напоминание о тяготах, перенесенных в плену. Щедрый Пит снабдил лопоухого мужчину мешком сухарей и выставил за ворота, напутствовав, что тот легко отделался и ежели еще раз будет замечен в Жадинах, то ему несдобровать.

В черно-синей туче сверкнула молния. Аргилай мысленно начал отсчет, дожидаясь раскатов грома. И дождался. Прикинул в уме полученный результат и сделал вывод, что гроза еще далеко, хотя и быстро приближается.

— Ты доверяешь Щедрому Питу? — спросил Лаи, с беспокойством продолжая поглядывать на небо и прикидывая, а не пройдет ли буря стороной.

— А что? — вопросом на вопрос ответила Трица, с подозрением приподняв, рыжую бровь.

— Ты с такой легкостью доверила ему распоряжаться судьбой спасенных девушек. — пояснил юноша.

— Знаешь, — задумчиво промолвила рыжая женщина. — Я бы не доверила Питюне большую сумму денег. Но вот жизни девушек. Тут я не беспокоюсь.

— Это почему? — не понял юноша.

— Да как объяснить… — Трицитиана взмахнула рукой, подбирая слова. — Такой тут склад ума у людей. О своих заботятся.

— В смысле?

— Я много путешествовала и поняла, что у людей в разных странах разные понятия о совести и чести. На юге, например, мужчина готов и собственного ребенка, и жену в качестве долга отдать, если того требует честь. А здесь на севере все в точности до наоборот. Людей ценят больше чем деньги. Долг можно и не отдавать, а вот о человеке, даже о чужом позаботятся в случае беды. На севере жизнь более сурова, зато люди человечнее. Я уверена, что Питюня хорошо поступит с девушками. Не обидит. А вот южанину бы я конечно в этом вопросе не доверилась.

Как это всегда бывает перед бурей — в воздухе разливался запах свежести. Ветер раскачивал верхушки деревьев, трепал гривы коней и волосы путников.

— Не в самое удачное время мы выехали. — заметила Трица. — Возможно, стоит вернуться в деревню и переждать бурю.

— Нельзя нам возвращаться. — тихо промолвил Аргилай, делая максимально невинное лицо.

— Это почему?

Лаи замялся, размышляя, как преподнести спутнице новость.

— Ты сейчас так хорошо о заботе, о людях говорила.

Женщина почуяла неладное и с беспокойством посмотрел на собеседника. Тот продолжил:

— Помнишь Совенка?

Трица молчала и лишь жгла юношу холодным взглядом голубых глаз.

— Я ему слово дал, что мы сегодня возьмем его с собой до Тильбона. У нас есть лишние лошади.

— Ладно. — безразлично пожала плечами арт-три и отвернулась.

Аргилай немало удивился:

— И все? Ты согласилась?

— Конечно. — кивнула наемница.

Юноша облегченно выдохнул и расслабился. Он никак не ожидал, что этот разговор пройдет настолько просто и гладко. Хотя осадочек подозрения и беспокойства все же остался.

Впереди блеснуло озеро. По поверхности воды от сильного ветра бежали волны, искажая отражение грозовых облаков. Не зная, как продолжить разговор и что еще сказать, Лаи стал высматривать большое дерево на берегу.

По дороге, навстречу всадникам двигалась группа из нескольких человек. Впереди вышагивал печально знакомый юноше Зубочистка. За ним — четверо крепких ребят, двое из которых за шкирку волокли избитого Совенка.

— Этот, что ли, наш пассажир? — указала арт-три на избитого мальчика-слугу.

Лаи нервно кивнул и неуверенно спросил:

— Ты знала, что так будет?

— Были мысли. — фыркнула рыжая.

Когда до бойцов Большого Пита оставалось несколько шагов, Трица окликнула их:

— Здорова, Зубочистка! Что за дела?

Крепкий парень со шрамом на лбу, уважительно поклонился воительнице.

— Доброе утро, Огненная Фея. — поздоровался он и указал на избитого Совенка. — Раб Щедрого Пита. Удрать пытался. Насилу поймали.

— Я не раб! — пискнул Совенок и попытался вырваться, но парни держали крепко.

— Заткнись, нахрен! Ты раб и неблагодарная свинья. — Зубочистка отвесил мальчишке смачный подзатыльник, да так, что у того клацнули зубы. — Батя твой — должник! И ты принадлежишь мастеру Питу, пока папаша монеты нахрен, не вернет! Я те, заразе, доверял. А ты, паскуда, бежать удумал? Тварь!

Аргилай многозначительно глянул на Трицу и уточнил:

— Что ты там говорила про человечность северян, деньги и прочее?

Женщина скорчила рожу и отвернулась.

— Мне в Тильбон надо, — заверещал мальчик-слуга. — Ты же знаешь, Зубочистка!

— Забудь её!

Трица тронула Луну пятками, посылая шагом, и на ходу кивнула парням:

— Бывайте. Питюне — привет.

— Что!? — опешил Аргилай, не веря происходящему. — Мы вот так просто уедем?

Женщине пожала плечами и, не оборачиваясь, ответила безразличным тоном:

— Не мое дело. Я тебя нанималась довести. Не его.

Шестерка путников миновала всадников и продолжила путь обратно к деревне. Трица неспешно ехала дальше по тракту. Лошадки с поклажей плелись за ней. А Лаи никак не мог решиться и отвернуться от удаляющейся спины Совенка, тронуть Упрямца пятками и продолжить путь. Ведь он обещал доставить мальчишку в Тильбон. Дал слово. Впервые в жизни дал. И чего будет стоить его слово, если сейчас он его нарушит. Если отвернется и поедет дальше, делая вид, что ничего не случилось и это не его дело, так же как не дело Трици, не дело всех остальных живущих в деревне, кто изо дня в день видит страдания парня, обреченного быть рабом за долг отца.

Юноша сжал зубы, зажмурился и спрыгнул с коня, словно прыгал не на дорогу, а в глубокую пропасть.

— Эй, Зубочистка! — крикнул он. — А ну стой. Ты один на один хотел и сбежал. Сдрейфил что ли?

Зубочистка остановился. Повернулся. Его лицо со шрамом на лбу не предвещало ничего хорошего.

— Ты че, нахрен, сказал?

— Я сказал, что дал слово Совенку отвезти его в Тильбон. И ты отдашь мальчишку мне, если я смогу побить тебя один на один.

— Эка важна птица — курица! — криво ухмыльнулся Зубочистка, разминая мускулистые плечи. — Ну, а ежели я тебя урою?

Лаи на мгновение растерялся, но отступать уже было поздно — он прыгнул в пропасть и возврата не наблюдалось.

— Если побьешь меня — забирай коня!

Бритоголовые одобрительно зашумели, обсуждая коня и призывая Зубочистку соглашаться на сделку. Главарь поднял руку, принуждая всех заткнуться.

— Умный, что ли? Обдурить хочешь? У тебя конь боевой. Он либо, нахрен, убежит, либо покалечит меня. Стреножь его и привяжи к дереву.

— Договорились. — кивнул Лаи, взял Упрямца под уздцы и повел коня к дереву.

— Не дури, дубина! — забеспокоилась Трица. — Зубочистка отличный боец, он размажет тебя.

— Я слово дал. — мрачно ответил Лаи, взял веревку и связал передние ноги Упрямца.

Гром с треском разорвал небо над головами. Молнии ударяли совсем близко — почти над озером. Перепуганные лошади прижимали уши, ржали и рвали поводья. С неба упали первые капли дождя.

Аргилай понятия не имел, что такое кулачный бой и как в нем драться. Но постарался принять стойку, в которой, по его мнению, смотрелся не слишком комично.

Трица закатила глаза и провела ладонью по лицу.

Противник стоял, вальяжно опустив руки, и ухмылялся уголками рта. Вероятно, в своих мыслях он уже сидел верхом на драгоценном Фельдбонском скакуне.

Бой начался без предупреждения. Да никто и не уславливался, что будет команда. Лаи прыгнул вперед и нанес прямой удар левой рукой, целясь в лицо сопернику. Свистун даже не стал поднимать руки. Легким движением корпуса он уклонился от удара. Лаи атаковал правой, затем вновь левой, потом еще и еще. Противнику пришлось двигаться. Он легко уходил от ударов или ловко подставлял под них плечи. Но руки так и не поднимал.

— Хорош танцевать, — крикнули из группы бритоголовых. — Дерись нормально!

Аргилай на мгновение отвлекся, пытаясь определить, кто кричал. И тут же пропустил сильный удар в ухо. Линия горизонта, подернутая грозовыми тучами, заколебалась. Ноги подкосились, юноша оступился, но не разрешил себе упасть. Зубочистка тут же пнул противника в живот, выбивая дыхание и заставляя согнуться пополам. А потом нанес удар коленом в лицо.

Лаи растянулся на земле, пытаясь восстановить дыхание. Разбитый нос страшно болел, а из обеих ноздрей текла кровь.

Зрители засмеялись над поверженным юношей и, криками поддерживая своего бойца. А Трица безнадежно качала головой.

— И даже, нахрен, не вставай! — Зубочистка плюнул на лежащего перед ним противника.

Но Лаи подтянул под себя нога и резко поднялся. Сразу ринулся в атаку, рассекая воздух размашистыми ударами, ни один из которых не достигал цели. Противник вновь не атаковал, а лишь вальяжно уклонялся, ловко двигаясь по дороге, мокнущей под редкими каплями дождя. Бритоголовые свистели и улюлюкали, призывая прекратить кривляться и наконец, разделаться с наглым пришлым выскочкой. Никому не хотелось попасть под ливень.

Неожиданно для всех, включая Аргилая, один из ударов юноши достиг цели. Кулак разбил лысому нос. Зубочистка осоловело, уставился на противника, пошатнулся и, чуть было не упал. Зрители затихли. С неба обрушился ливень. Не веря в свою удачу и уже предвкушая победу, Лаи кинулся вперед, желая добить соперника. Но Зубочистка ловким нырком исчез с линии атаки и, появившись сбоку, нанес сокрушительный удар.

Вспышка. Кто-то выключил свет. Когда свет вновь включили, Аргилай увидел перед своим лицом травинки, мечущиеся под струями дождя. Пинок в живот оказался невыносимо болезненным и заставил юношу сжаться в позу эмбриона. Лаи заскулил от боли, лежа в луже жидкой грязи в которую превратилась дорога.

— Попрощайся, нахрен, со своей лошадкой, петушок. — услышал он над собой голос главаря бритоголовых.

Трица, сидя на Луне, болезненно поморщилась и отвернулась.

— Стой, — прохрипел Лаи и перевернулся на живот. — Я с тобой не закончил. — с трудом выдавил он из себя и попытался встать.

Но встать не успел. Зубочистка подскочил к нему, схватил за длинные мокрые волосы и нанес несколько сильных ударов в лицо. Отпустил волосы. Обмякшее тело упало в грязь.

— Заберите его коня! — скомандовал парень со шрамом, втянув разбитым носом кровь.

— Нет! — громко произнесла Трица. Мокрые рыжие волосы прилипли к конопатому лицу. Светло-голубые глаза светились холодным огнем. Высокая и стройная арт-три развернула Луну и угрожающе подняла копье. — Конь и мальчишка остаются у нас.

Четверо бритоголовых парней почти одновременно выхватили засопожные ножи.

— Стоять, — взревел Зубочистка, останавливая своих бойцов. — Это Огненная Фея!

Желание взять противницу на ножи, моментально скукожилось и превратилось в испуганную неуверенность. Трица в очередной раз порадовалось эффектом, который производят слухи, ходящие о ней.

— Какого хрена? — с обидой спросил Зубочистка. — Был уговор.

— А мне вообще все равно, — пожала плечами рыжая. — Со мной уговора не было.

— Ты нахрен не можешь вот так вот забирать моего коня и мальчишку! Это нечестно!

— Ну, иди, пожалуйся маме на несправедливость этого мира. — посоветовала Трицитиана.

Зубочистка грязно выругался и в бессильной ярости пнул лужу. Во все стороны полетели брызги.

— Щедрому Питу это не понравится. — предупредил он. — Совенок его раб!

— Питюня щедрый, ему не убудет. — ухмыльнулась наемница, а затем добавила более грозным голосом. — Валите отсюда!

Буря закончилась. Птицы громко пели, приветствуя вернувшееся солнышко. Умытый дождем мир дышал обновленной свежестью. Над сверкающим зеркалом озера переливалась всеми цветами радуга, отражаясь в воде.

Четыре коня мерно ступали по размытой дороге. Три насквозь мокрых всадника покачивались в седлах. Они миновали огромную древнюю иву, растущую на берегу. Одна из веток дерева низко свисала над водой и была удобной для того, чтобы сидеть на ней. Почти никто не обратил внимания на эту иву. Дерево и дерево, мало ли их в округе. Лишь Совенок посмотрел на него. И у мальчика сжалось сердце.