Аргилай. Украденный дом

Дмитрий Легер, 2021

Дорогой путник, приветствую тебя в Хадоле! Самом большом северном королевстве континента, где веками уживаются люди, эльфы и гномы. Как у нас дела? В последнее время не очень. Паутина затянула колодцы, хлеб, как не меси – лишь кислый выходит, а молоко начало горчить. Все приметы говорят об одном: грядёт война. Но и без войны напастей хватает: то маги с Острова тайно пожалуют, то чужаки из воздуха возникнут. Загудит, затрещит, молнией шандарахнет, зеленый туман по полю заструится, и раз – явится голубчик; удивленный, растерянный. Такого сразу хватай и тащи сдавать за монету. А в соседней деревне вообще диво случилось: старосту разорвало, как перезревшую тыкву. Два дня от деревьев отскребали и по лесу кусочки разыскивали. Да что ты застыл на пороге? Ты заходи, не бойся! Жизнь у нас не легкая, но зато интересная: не соскучишься!

Глава 3 — Арт-три.

— Дороги доброй! — поздоровался белобрысый, лопоухий мужчина, добродушно улыбаясь чрезмерно крупными зубами. Он был вооружен небольшим топориком, а в руках держал лук. — Обязан спросить: кто вы и куда направляетесь?

Трица под уздцы вывела Луну на дорогу и остановилась в нескольких шагах от незнакомца.

— Ну, спросил ты, — ответила она, враждебно посматривая на стрелу, лежащую на тетиве лука. — И что?

Мужчина неуверенно поерзал в седле. Слова женщины явно застали его врасплох. Обычно ему не отвечали вопросом на вопрос.

— Велено спрашивать. — смущенно пробубнил незнакомец. Затем взял себя в руки и продолжил более уверенным тоном. — Мое имя Фоня. Я охранник каравана. Велено спрашивать: «кто такие и куда едут».

— Путники мы, — с легкой усмешкой представилась Трицитиана. — В Тильбон едем. Доволен?

— Путники? — переспросил Фоня, с сомнением рассматривая собеседницу. — А копье зачем?

— Охотиться.

— На таких лошадях? — усомнился охранник.

— Медведи нынче быстроногие, знаешь ли. — не скрывая издевки, ответила рыжая и легко вскочила в седло Луны. — Так и носятся туда-сюда. Пешим никак не догнать.

Аргилай повторил маневр Трици и тоже залез в седло. Но не так ловко и не с первой попытки. Купеческий охранник, по-видимому, разузнав все, что хотел — развернул свою клячу и, ударив ее пятками, припустил по дороге.

— Кажется, скоро нам предстоит встреча с торговым караваном. — провожая лопоухого взглядом, задумчиво произнесла Трицитиана.

Но Лаи сильно разочаровался. Фургон с полукруглой парусиновой крышей и два вооруженных всадника — вот и весь караван, о котором говорил белобрысый охранник с крупными зубами. Первое, что бросилось в глаза — возница. Несмотря на лето, низенький мужчина с длинными усами, сидевший на передке фургона, был облачен в распахнутую лохматую шубу. Его обнаженную грудь украшала толстая бронзовая цепь, а в ухе поблескивала тяжелая золотая серьга.

Одним из всадников являлся, уже знакомый Аргилаю, лопоухий Фоня. Вторым — крепкий пожилой мужик в кольчужной безрукавке на голое тело. Морщинистое лицо немолодого охранника пересекал уродливый шрам, а темные глаза смотрели колко и подозрительно.

Когда караван поравнялся с путниками, возница натянул поводья и остановил фургон.

— Вот это встреча! — воскликнул возничий, вставая на передке во весь свой скромный рост. Лохматая шуба не могла скрыть его тщедушное тельце, комплекцией своей более подходящее голодному подростку, чем человеку в самом расцвете лет. — Я было решил — Фоня опять напился, когда он сказал, что увидел Огненную Фею. Никак не ожидал лицезреть Вас здесь, могучая воительница Трицитиана, дочь арт-три. Я Чистогон, купец из Тильбона. — представился он.

— Здрасссте. — сквозь зубы поздоровалась могучая воительница Трицитиана, дочь арт-три.

— А я Аргилай. — поддержал знакомство Лаи.

Но купец не удостоил юношу своим вниманием. А вот при виде Упрямца, глаза Чистогона на мгновение расширились и блеснули немалым любопытством.

— Я человек дела, — продолжил мужчина в лохматой шубе, скрещивая руки на узкой груди. — Направляюсь в деревню Жадины и мне нужны охранники. Двоих мало. Нанимаетесь?

— Сколько платишь и что везешь? — спросила Трица, здраво прикидывая, что деньги никогда не бывают лишними, а с фургоном ехать все равно в одну сторону.

— Везу товар, — увильнул от прямого ответа Чистогон. — Плачу два серебряника.

— Хочу шесть. — сухо сообщила женщина.

— Шесть одному охраннику за два дня пути!? — возмутился купец. — Грабеж! Я своим меньше плачу за неделю!

— Не одному. — Трица кивнула в сторону Лаи.

Чистогон нахмурился, рассматривая юношу:

— Какой из него охранник, — фыркнул обладатель шубы. — Даже оружия нет.

— Есть! — рыжая ловко отстегнула от пояса кинжал в ножнах и кинула его Аргилаю. Тот, не ожидая такого поворота событий, не смог поймать оружие, и оно упало на дорогу. Юноша попытался исправить ситуацию: не слезая с коня, нагнулся за кинжалом. Но его вновь ждала неудача — то ли Упрямец оказался слишком высок, то ли рука слишком коротка. Пришлось вынимать ноги из стремян, слезать с коня, подбирать оружие и возвращаться в седло. Что тоже получилось далеко не с первого раза. Вся процедура происходила под неусыпным и молчаливым внимаем зрителей.

Лаи поерзал в седле, в которое, наконец, получилось залезть, и с важным видом произнес:

— Да, я вооружен.

Трица страдальчески подняла глаза к небу. А Чистогон усмехнулся в усы и ответил в тон юноше:

— Вооружен и очень опасен. Нет, — покачал он головой. — За такого охранника шесть монет много.

— Зато в самый раз за Трицитиану, дочь арт-три. — парировала женщина. Она не собиралась так просто сдаваться в торге. — Проверь меня. Пусть твоя хваленая охрана не даст сейчас мне добраться до тебя. Если у них получится, то работаю на тебя бесплатно два дня. Если нет — согласишься на шесть монет. Идет?

Чистогон оглянулся на своих бойцов. Те находились в двух шагах по обеим сторонам фургона. Рыжая женщина с копьем — шагах в десяти. Парня с кинжалом купец вообще не брал в расчет.

— Фоня, Кислый, — обратился коротышка к охране. — Если Огненная Фея до меня доберется, то плачу ей из вашего жалования. Поняли?

Те кивнули и обнажили оружие, готовясь отразить нападение. Но его не последовало. Трица молниеносно и без замаха метнула копье. Оружие воткнулось в стенку фургона совсем рядом с самым дорогим, что было у Чистогона. Тот вздрогнул и посмотрел на качающееся древко у себя между ног, затем поднял взгляд на женщину.

— Ты умеешь торговаться, — медленно проговорил купец и широко улыбнулся, демонстрируя золотой зуб. — Я согласен на шесть монет.

— Половину вперед. — коротко и сурово подытожила Трицитиана.

Золотозубая улыбка на лице Чистогона померкла. Коротышка полез в кошель.

Аргилай плакал. Раскрасневшиеся глаза жгло нестерпимой болью. Слезы катились по щекам и капали на льняную рубаху. Во рту пересохло, дыхание вырывалось с хрипом из утомленных легких. Юноша размазывал слезы по лицу, хлюпал носом, но упрямо продолжал раздувать костер, который уже давно пытался развести.

Приближался вечер. Караван, разросшийся с трех до пяти человек, остановился на ночлег. Фургон под охраной Кислого и Трицы поставили у обочины дороги. Лагерь разбили недалеко от дороги в уютной дубовой роще.

— Ты як не родной. — посетовал Фоня на тщетные попытки Аргилай развести костер. Лопоухий свалил рядом с кострищем принесенную охапку хвороста и, отодвинув юношу, сам взялся за огниво. — Сам-то откуда будешь? — спросил он, высекая искру на сухой мох.

Лаи вытер лицо рукавом и, пожав плечами, ответил:

— С Большого Дна.

— Слыхал. — кивнул Фоня, раздувая растопку, занявшуюся язычками пламени. — Я с Пердюхино. А кликать тя как?

— Аргилаем, — представился юноша. — Можно Лаи, ударение на «а».

— Дивный ты Аргилай. — пробормотал лопоухий, отодвигаясь от жарко разгорающегося костра. — Говорок не местный, городской. Кликать не по-нашему. И огня развести не разумеешь.

— Меня в честь кота назвали. — мрачно ответил юноша. — Сэр Аргилай Блохастый.

Фоня хохотнул, вновь показывая свои чрезмерно большие зубы и лошадиную улыбку.

— Ядрено! — оценил он, а затем внезапно предложил. — Выпить хош?

Лаи кивнул. Несколько дней путешествия уже успели научить, что от угощения отказываться не стоит. Еды, воды и выпивки в дороге никогда не бывает много. Скорее наоборот — никогда не хватает. Голод и жажда самые верные спутники путешественника. С ними могут поспорить только холод, неудобства и туча насекомых.

Фоня извлек из торбы кожаную флягу. Ребром ладони ловко сбил деревянную пробку и протянул флягу собеседнику. Аргилай понюхал горлышко, пахло хвоей и алкоголем.

— За знакомство! — отсалютовал юноша и сделал большой глоток. Часто заморгал. Громко чихнул. — Неплохо. — оценил он, возвращая сосуд хозяину.

— На здоровье! — пожелал Фоня и тоже выпил. — Хто тебе так? — поинтересовался он, указывая на кровоподтеки и синяки, украшающие лицо собеседника. — Рыжая колотит?

Аргилай кивнул, подкладывая в костер палочки.

— Бедолага. — посочувствовал лопоухий. — Меня батя тоже поколачивал. А вот Чистогон руки не распускает. Кричит только. За дело получил?

— Не бьет она меня, — отмахнулся Лаи. — Драться учит.

— Чу! — удивился Фоня. — А не брешешь? Эка невидаль: арт-три мужика учит.

Юноша отошел от огня и с удовольствием опустил свою пятую точку на седло, лежащее на земле.

— Отличное пойло, — похвалил Аргилай. — Дай еще.

Лопоухий протянул флягу и тоже в свою очередь, давая отдых ногам, сел на соседнее седло.

— В селе у нас все самодур гонят. — объяснил он. — Кто из шишек, кто из еловых побегов.

— Арти или аттри, — юноша попытался воспроизвести незнакомое слово, но язык уже заплетался. — Это вообще, что такое?

— Арт-три. — поправил Фоня. — Чу! Говорю ж дивный ты. Дремучий. Все про арт-три знают в нашем краю.

— Так объясни, раз все знают. — попросил Лаи, отдавая весьма полегчавшую кожаную флягу.

— Бабы-воины це. — начал свой рассказ охранник, прерываясь чтобы сделать глоток самодура. — Живут на острове где-то в море. Поклоняются богине, яки кличут Три. Храм у них имеется, но мужиков не пущают. Только явись — враз на копья поднимут и башку чик-чик.

Аргилай испуганно икнул. Огляделся по сторонам и, понизив голос до шепота, опасливо спросил:

— А как же они этого, — он сделал недвусмысленное движение пальцами. — Ну, того.

Фоня отхлебнул пойла и наклонился к лицу собеседника.

— Самому любопытно. — он тоже понизил голос. — Вот смотрю на твою подружку и думаю — а як же она?

— Да иди ты! — прыснул Лаи, толкая охранника в плечо. — Не гони. Знаешь ты все — рассказывай. Интересно!

— Ну, тут як, — смилостивился лопоухий, продолжая излагать. — Якщи мужик крутой, здоровенный и шишка, як у коня, то они с ним шпили-вили, — он повторил движение, которое показывал юноша. — Пока не забрюхатят. Коли потом пацан народится задушат сразу. Коли баба — обучат биться.

Аргилай задумчиво почесал в затылке.

— Это че ж получается, — удивился он. — Раз арт-три меня обучает, значит я баба?

— Вразумел ты! — заржал, было, белобрысый охранник, но резко замолк — возле костра стоял Чистогон, злобно смотря на своих работников.

— Бухаете оболтусы! — негодующе закричал он. — Я за, что вам плачу? За разговоры? Почему жратва не готова?

— Так, мы ж це того… — испуганно промямлил Фоня, хватая пустой котелок. — Я за водою! — придумал он и потопал в сторону ручья на слегка заплетающихся ногах.

— Ты чего забралом клацаешь? — процедил сквозь зубы купец, переводя темные от гнева газа на юношу. — Пользы с тебя, как с козла молока.

— Козла иначе доят. — попробовал отшутиться Лаи. Но безуспешно — коротышка в лохматой шубе даже не улыбнулся.

— Остряк, что ли? — зло спросил Чистогон. — Я ща те тоже пошучу — язык враз вырежу. У Кислого спроси, тоже шутковал. Вот только он тебе теперь не ответит. — засмеялся купец, отводя подол шубы и демонстрируя кривой кинжал, висящий на поясе. — Вали к фургону, смени Кислого. Он хоть готовить умеет.

Угроза звучала достаточно реалистично. Аргилай проглотил комок, подкативший к горлу. Опьянение быстро улетучилось. Парень поднялся и стремглав побежал в сторону дороги.

Солнце опустилось за горизонт. Темнело. Сочные краски дневного леса неумолимо тускнели, сдаваясь угрюмой воле надвигающихся сумерек. Фургон сиротливо стоял у обочины. Лаи озадаченно огляделся по сторонам. Пустынная дорога зеленой полосой тянулась в обе стороны. Ни Кислого ни Трицитианы поблизости не наблюдалось.

— Че пришел? — послышался знакомый голос из ближайших кустов.

От неожиданности юноша вздрогнул и обернулся.

— Кислого послали сменить. — ошарашено пролепетал он. — Ты зачем в кустах сидишь? — задал вопрос Лаи и осек себя за него: а не помешал ли он своей спутнице в каком-то важном деле?

Ветки раздвинулись, показалась рыжая голова. Одновременно из кустов на другой стороне дороге с шумом выбрался пожилой охранник в кольчужной безрукавке. Кислый проковылял мимо Аргилая, одарив того на прощание презрительным злым взглядом.

— Купец велел сидеть в кустах, вот и сидим. Чистогон — чудило, но шесть серебряников за два дня неплохие деньги. — объяснила женщина. — Твой пост на той стороне. Добро пожаловать в ночную стражу. Дежурим до полуночи.

— Он мне язык грозился отрезать. — пожаловался Лаи. — Я ужин не успел приготовить.

— За ужин? — с сомнением спросила рыжая, принюхиваясь к перегару, исходящему от юноши. — А не за то, что бухал с тем деревенским олухом?

Аргилай стыдливо опустил глаза.

— Не дрожи, дубина, — ободрила Трица. — Чистогон только на словах дерзкий. Знаю я такую породу. — она на задумчиво посмотрела на фургон, а затем продолжила. — Думается мне зря мы к нему на службу пошли. Не нравится он мне.

— В смысле? — не понял парень.

— Глаз у него нехороший, — пояснила наемница. — И темнит много. Что у него фургоне? Вон смотри — замок на дверь повесил. Не нравится он мне. — повторила женщина. — Завтра верну задаток и скатертью дорога.

Предмет разговора бодрой походкой вышел из леса.

— Ты где должен быть? — прикрикнул Чистогон. Полы его лохматой шубы развивались от ходьбы. — Опять лясы точишь?

— Кислый не сказал где мой пост. — ответил Лаи, пытаясь выкрутиться.

— Остришь, паскуда!? — зло прорычал купец, хватаясь за кривой кинжал на поясе. Но заметив холодный взгляд Трицы, смягчился и убрал руку с оружия. — Схоронись в тех кустах до полуночи. Потом тебя сменят. А вы, уважаемая Трицитиана, — повернулся он к рыжей голове, торчащей из кустов. — Расположитесь вон там, дальше по дороге.

Ночь быстро вступила в свои права, выпив из мира все цвета и оттенки, оставив лишь один оттенок, свой любимый — серый. В свете звезд на дороге, чуть более светлой, чем окружающий ее лес, угадывались очертания купеческого фургона. Лаи мерз в кустах, пытаясь согреть ладони своим дыханием, и размышлял: а на кой хрен он тут вообще сидит? Если утром Трица хочет распрощаться с Чистогоном и отдать тому задаток, то зачем сейчас мучиться на посту. Да и есть ли от него самого прок? Не зги не видит в темноте, драться не умеет — хороший из него дозорный. Вот бы костер у повозки развели, чтобы заметить, если кто-то решит к ней подобраться. И нужен ли сам Лаи здесь, когда как в противоположных кустах сидит более опытная, во всех этих делах Трица, а в фургоне сам Чистогон. Не лучше ли плюнуть на всю эту ерунду и вздремнуть? Отличная идея — решил юноша и, свесив голову на грудь, попробовал уснуть. Но не тут-то было. В тело, пытающееся расслабиться, впились всяческие палочки и камешки на земле. В спину уперлись острые ветки куста. Ко всем прочим напастям со стороны дороги послышался чей-то протяжный стон, мешающий поймать ускользающую блаженную дрему.

«Стон?» — окончательно проснулся Аргилай. — «Стон! Что-то случилось! Я охранник — я должен проверить!»

Неловко вывалившись из кустов и порвав рубаху острой веткой, юноша вышел на дорогу и прислушался. Стон повторился. Звук явно доносился со стороны фургона. Нет, из фургона! Кинжал блеснул холодным отсветом луны, покидая кожаные ножны. Лаи не был уверен, что готов применять оружие, но его наличие в руке придавало уверенности. На тракте никого не наблюдалось, возле повозки тоже. Парень подбежал к повозке и постучал кулаком в деревянный борт.

— Эй, кто там? — не найдя лучших слов, спросил Аргилай.

Внутри зашуршали. Затем раздались шаги в звук отпираемого изнутри засова.

— Я те где велел быть!? — со стороны двери донесся злой голос Чистогона.

— Стонал кто-то, — робко доложил юноша. — Проверить решил.

Тон купца слегка потеплел, но лишь на пару градусов.

— Кошмары меня мучают. — пояснил он. — Возвращайся на свой пост.

Лаи убрал кинжал в ножны и собрался вернуться в кусты, но неприятный запах заставил его остановиться и принюхаться. Воняло давно немытым телом и выгребной ямой. Судя по всему — из фургона.

— У Вас все в порядке? — уточнил юноша.

— Все прекрасно, — недовольно буркнул купец, закрывая дверь. — Вали уже.

Аргилай еще какое-то время постоял, возле фургона, настороженно прислушиваясь к ночной тиши. Стон не повторялся. Вероятно, кошмары больше не мучили Чистогона. Парень пожал плечами и отправился в кусты, уже ставшими слегка родными и уютными.

Прошло еще два часа за которые не произошло совершенно ничего примечательного. Ну, или произошло, но юноша этого не увидел, поскольку уснул.

— Полночь! — громко прокричал Фоня.

Лаи вылез из кустов, растирая кулаками глаза. Из темноты рядом с ним бесшумно материализовалась Трица с копьем.

— Смена. — сообщил лопоухий охранник. — Мы вам похлебки оставили. Доедайте.

— Благодарствуем. — кивнула женщина и быстрым шагом направилась в сторону леса.

Костер в лагере давно прогорел. Над остывшими углями висел небольшой закопченный котелок. Аргилай сунув в него нос. Пахло лучше, чем стряпня Трицы. Однако суп давно остыл и покрылся жирной пленкой с налипшими мухами. Несмотря на пустой желудок, спать хотелось гораздо сильнее, чем есть. А еще более сильнее, чем разводить костер и греть пищу. Чтобы стряпня не протухла, и к утру в лагере не висело такое же амбре, как из фургона, юноша снял котелок с палки и вылил его содержимое под дальнюю елку.

Трица опять бесшумно материализовалась из темноты. Однако в этот раз ее руки занимало не копье, а деревянная миска и ложка. Лаи застыл с пустым котелком в руках.

— Разогрел? — спросила женщина, заглядывая в котел и хмуря рыжие брови. — Где похлебка?

Юноша выдержал паузу, раздумывая, как выкрутиться. Но светлые идеи не шли на ум. Оставалось лишь во всем признаться:

— Там. — признался он, указывая на дерево.

— Эх, дубина ты дубина. — вздохнула женщина.

Она с сожалением осмотрела остатки ужина. Пнула кусочек мяса, который с первыми лучами солнца облепят муравьи, если за ночь не утащат мыши. А Лаи поспешил перевести тему, чтобы ограничиться «дубиной».

— Почему ты сделала мне исключение? — задал назревший вопрос парень. — Ведь арт-три не учат мужчин?

Трицитиана устало усмехнулась и покачала головой.

— Лопоухий насвистел? — догадалась рыжая.

— Да. — не стал отрицать Аргилай.

— Что еще наплел?

— Про остров, про храм Три, про убийство мальчиков, про обучение девочек. — старательно перечислил юноша опуская тему «шпили-вили». — Фоня наврал? Это не правда?

— Отчасти правда. — уклончиво ответила женщина. — Моя мать действительно арт-три. Беременной отец выкрал ее из храма. Боялись, что будет мальчик. Но родилась я. Мать умерла при родах. Меня никогда не обучали в храме, я там не была. Так, что не надейся — я не делала тебе исключения. Я арт-три по рождению, но не по воспитанию.

— Но ты назвала себя «арт-три», когда торговалась с купцом. — удивился Аргилай.

— Иногда это полезно в работе. — улыбнулась Трица.

— А драться? Где ты научилась драться если не в храме Три?

— Переулки порта горда Ноби — мой храм. — подвела итог рыжая, а затем поставила жирную точку в разговоре. — Я спать.

Пинки в бедро, уже почти ставшие привычными за последние дни, вновь разбудили Лаи незадолго до рассвета. Он с трудом разлепил глаза и сонно спросил:

— Пора на тренировку, да?

— Бери кинжал и дуй за мной. — коротко бросила Трицитиана и с грацией змеи, бесшумно скользнула в сторону поляны, где караван оставил лошадей.

В тусклом свете серого предрассветного неба хмурые охранники каравана Чистогона спешно седлали лошадей. Вот только не своих. И не совсем седлали. Пытались обуздать.

Рыжая женщина остановилась на краю поляны и затаилась за могучим стволом старого дуба.

— Смотри, — прошептала она, указывая на поляну.

И посмотреть было на что: светловолосый Фоня медленно, чтобы не спугнуть кобылу, подбирался к Луне. В руках у лопоухого стальными удилами позвякивала уздечка. Подобравшись на расстояние вытянутой руки, он резко накинул кожаный ремень на морду лошади. Та, испуганно, прижала уши и подалась назад. Охранник не растерялся и схватил Луну за белогривую шею, стараясь застегнуть пряжки на узде.

— Эй, это же наши кони! — переполошился Лаи. — Что происходит?

— Тихо! — шикнула на него Трица. — Просто смотри.

Говорят, что питомцы похожи на своих хозяев. И пусть Луна не отличалась рыжим окрасом, но в темпераменте мало чем уступала Трицитиане и столь фамильярного отношения со стороны незнакомца стерпеть не смогла. Удар копытом в промежность Фони был молниеносен. Мужчина вначале побледнел, а затем побагровел лицом. Его глаза постепенно выпучились и увеличились до размера крупных яблок. Охранник тихонечко, совсем по девчачьи, пискнул и повалился на землю, держась руками за свои расплющенные помидорки.

Но он еще легко отделался. Кислому повезло гораздо меньше. Пытаться обуздать Фельдбонского боевого жеребца в одиночку являлось неудачной идеей. Хотя еще более неудачной идеей стала идея ударить коня кнутом, чтобы успокоить. Упрямец, конечно, успокоился, но уже после того, как ударом груди опрокинул обидчика и как следует, растоптал копытами его тело.

— Вот и урок на сегодня. — наставительно произнесла Трицитиана.

— Не быть тупицей? — предположил Лаи.

— И это тоже, — улыбнувшись, ответила женщина. — Но я хотел сказать, что иногда не стоит спешить решать проблему. Иногда стоит выждать, и проблема решится сама собой. Умение ждать и наблюдать. Понял?

— Ждать и наблюдать? Это я смогу. — заверил Аргилай.

— Тогда пойдем, поглядим, как решилась наша проблема.

Лопоухий охранник лежал в позе эмбриона, держась руками между ног, и тихо поскуливал. Увидев, появившихся на поляне хозяев лошадей Фоня перепугался и попытался уползти. Но Трица не позволила.

Лаи нагнулся над изуродованным телом в кольчужной безрукавке и аккуратно толкнул носком ботинка Кислого. Кажется, тот уже не дышал.

— Этого можно закапывать. — подвел итог юноша.

— Это самая жалкая попытка угона лошадей, которую я видела. — усмехнулась женщина, смотря сверху вниз на белобрысого бедолагу. — На что вы надеялись? Думали — я не услышу.

— Похлебка… — простонал Фоня, голосом гораздо более высоким, чем раньше. — Похлебка была отравлена.

— Ну и кто тут дубина? — спросил Аргилай, расцветая самодовольной улыбкой. — Как насчет урока о том, что лень иногда полезна?

— Тут мне тебя учить нечему. — отмахнулась женщина.

— Рина, Риночка моя, как ты теперь? — тонко пискнул охранник, силясь подняться.

— Плохо она теперь. — рассудила Трица, рассматривая повреждения, нанесенные копытом Луны. — О женщинах тебе придется забыть надолго.

— В фургоне с другими пленницами! — продолжая корчиться от боли, выдавил из себя Фоня.

— У него теперь такой забавный голос. — заметил Аргилай.

— Погоди, — почуяв неладное, нахмурилась Трица. — О чем он пищит? Лаи дай ему выпить из его фляги.

Еловый самогон быстро помог притупить боль, и охранник нашел в себе силы связно объяснить ситуацию. Оказалось, Чистогон занимается не много ни мало — работорговлей. Кого силой, кого обманом заманивает в свой фургон молодых деревенских девушек. Там опаивает снадобьем, от которого те спят всю дорогу, и везет в Тильбон, где продает в бордели Нового города. Фоня по своей простодушной глупости без памяти влюбился в одну из пленниц, заточенных сейчас в фургоне. Лопоухий возомнил, что сможет выкупить девушку на деньги, полученные на службе у Чистогона. Или на худой конец — выкрасть при удобном случае. Что касается воровства коней и попытки отравить их владельцев: купец предложил этот план, как только Фоня рассказал ему о том, кого встретил на тракте.

Лицо Трицы потемнело, а голубые глаза нехорошо блеснули:

— Вот оно как. — угрожающе изрекла она и решительным шагом направилась в сторону дороги.

— Спасите Рину! — пропищал охранник, пытаясь подняться на ноги. — Прошу!

— Я эту его золотую серьгу, — рассерженной кошкой прошипела себе под нос женщина. — В гузно ему запихну. Не вытащит.

Но выполнить обещание Трицитиана не успела. Когда из леса, вместо охранников с похищенными лошадьми вышла Огненная Фея, Чистогон принял единственно верное решение — драпать. Кнут со свистом рассек воздух и обрушился на спину запряженных лошадей. Крытый фургон выкатился на дорогу и помчался прочь, быстро набирая скорость.

— Не уйдет! — вскричала девушка, бегом возвращаясь на поляну. — Седлай лошадей!

Скакунов заседлали в рекордно короткие сроки. С собой ничего не взяли, кроме оружия. При любом исходе погони собираясь вернуться в лагерь.

Выведя Луну на большак, Трица ловко вскочила в седло и сразу пустила лошадь галопом. Лаи немножко отстал, поскольку в очередной раз не смог с первой попытки забраться на спину высокого Упрямца. Но Фельдбонский боевой быстро догнал черную кобылку и легко обошел ее в стремительной карьере. Юноша уже гораздо более уверенно держался в седле и даже не стал вцепляться в густую гриву Упрямца.

Густое пыльное облако стелилось за несущимся по тракту фургоном. Чистогон имел неплохую фору, но все равно нещадно нахлестывал лошадей. Стоя во весь свой скромный рост в расстегнутой шубе на передке повозки он ловко работал длинным кнутом.

Ветер свистел в ушах, пыль забивалась в прищуренные глаза Аргилая, крупные копыта Упрямца мелькали над землей — конь спущенной стрелой несся по дороге, преследуя купца. Древний, как сама жизнь — инстинкт хищника, овладел юношей. Все мысли сузились до трех пламенеющих пунктов: догнать, схватить и разорвать. Первый пункт выполнить удалось, а вот с двумя оставшимися вышла неловкость. Ну от догнал он и что? Пытаться достать купца кинжалом? Таранить телегу? Прыгать на возницу? Кричать он бессилия? Учитывая, что Лаи ездил верхом меньше недели и был уверен, что свалится с седла при любой попытке акробатического номера — юноша выбрал последний вариант.

— Тормози гад, тормози! — заорал Аргилай, силясь перекричать грохот мчащегося фургона.

— Катись ты! — в ответ рявкнул купец и ударил Аргилая кнутом.

Плечо обожгло огнем. Юноша зашипел от боли и потянул Упрямца в сторону. Чистогон вновь ударил. Но в этот раз кнут лишь щелкнул в воздухе, не достигнув своей цели.

— Хочешь добавки? Подходи! — загоготал коротышка и со свистом крутанул свое оружие над головой.

Аргилай выхватил из ножен кинжал и с ненавистью швырнул в мерзкую смеющуюся рожу противника. Метать ножи, а уж тем более кинжалы его никто не учил, но острый тяжелый предмет, летящий в лицо, всегда остается острым предметом. Чистогон вскрикнул и оскалился от боли — на щеке алела кровоточащая царапина.

Черная кобыла с белой гривой, наконец, догнала фургон и стремительно приближалась к его противоположному от Упрямца, борту. Теперь всадники скакали по обеим сторонам повозки. Трица сжимала в руках копье и непременно готовилась его применить. Но купец ударил раньше. Женщина не стала уклоняться — прикрылась предплечьем. Кнут со свистом рассек воздух и намотался на подставленную руку арт-три. Наверняка такое попадание причинило сильную боль, но на лице наемницы не дрогнул, ни один мускул. Чистогон потянул оружие на себя, в попытке его высвободить. Но поздно — Трица ухватилась за кнут и резко дернула, обезоруживая противника.

— Прижимайся к лошадям и тормози их! — прокричала рыжая, жестикулируя Аргилаю.

Лаи быстро сообразил и, потянув Упрямца, прижал своего скакуна к одной из двух лошадей, тащивших фургон. Схватился за удила. Трица сделала тоже самое, со своей стороны. Чистогон решил не дожидаться остановки повозки и на ходу спрыгнул в кювет.

Спустя пару минут фургон удалось остановить.

— Вот это да! — восхитился Аргилай, останавливая жеребца рядом с повозкой.

— Что, «да»? — проворчала Трица, успокаивая лошадей. — Недомерка упустили.

— Ничего, — усмехнулся Лаи, сдерживая гарцующего Упрямца. — Свидимся еще. Главное девушки спасены.

— Главное, не главное, — передразнила женщина, осматривая навесной замок на дверце фургона. — Кинжал, зачем выкинул?

— Да я хотел… — стушевался юноша, не зная, как оправдаться. — Но я попал в Чистогона! — наконец нашелся Аргилай.

— Каким концом?

— Не знаю. — окончательно расстроился парень.

— Вот теперь иди и верни мой кинжал! — приказала Трицитиана, обрушивая на замок подвернувшийся под руку булыжник.

Лаи опустил плечи и с видом побитого щенка побрел обратно по большаку.

Кинжал отыскался через несколько сотен шагов. Оружие мирно лежало на обочине дороги под высокой сосной на ковре из опавших иголок.

«Хорошо не в кусты,» — подумал Аргилай, нагибаясь. — «А то бы ни в жизни не сыскал».

Взошедшее над краем леса солнце светило в спину, что позволило вовремя заметить чужую тень позади. Несколько дней избиений палкой, именуемых Трицитианой — тренировками, не прошли даром. Юноша дернулся в сторону — это спасло ему жизнь. Кривой кинжал Чистогона полоснул по ребрам, оставляя глубокую царапину, вместо того, чтобы воткнуться в печень. Лаи заскрежетал зубами от боли и отпрыгнул, одновременно разворачиваясь к противнику лицом.

— Я же обещал вырезать тебе язык! — сообщил купец, ловко поигрывая своим оружием. Лохматая шуба порвалась от скоротечной эвакуации с движущегося фургона и висела грязными лоскутами. Усатое лицо украшал свежий порез. Коротышка явно настроился отыграться на Аргилае за все свои сегодняшние неудачи. А значит, настало время проверить, сколь внимательно Лаи слушал свою наставницу и, что смог запомнить из ее уроков.

Юноша выставил вперед правую ногу и слегка присел на левую ногу. Руки поднял высоко над головой, выпучил глаза и громко, протяжно мяукнул.

— Ты чего? — неуверенно спросил Чистогон, приведенный в замешательство странной стойкой и поведением противника.

Лаи медленно опустил руки, разведя их в стороны, и издал странный горловой звук, чем-то напоминающий кваканье лягушки.

— Я Аргилай единственный в мире ученик арт-три! — страшным голосом воскликнул он. — Сейчас ты познаешь всю мощь Огненной Феи.

Купец шагнул в сторону, пытаясь подробнее рассмотреть необычную позу парня и обойти его сбоку. В этот момент Лаи опрометью сорвался с места и, изо всех сил, побежал по дороге, оставив противника стоять в немом недоумении и глотать пыль.

Замок удалось сбить с десятого удара камнем. Дверца легко открылась. Из фургона пахнуло целым букетом зловонных ароматов застарелого туалета и давно нестиранной одежды. Среди кучи объедков, бутылок и старого тряпья на полу, скованные кандалами, лежали четыре молодые девушки. Здесь же стояла закупоренная склянка странного снадобья с сильным запахом. Вероятно, с тем самым сонным зельем, коим Чистогон опаивал пленниц. Все девушки оказались живы и на вид здоровы. Но Трице не удалось их разбудить. Не придумав ничего другого, женщина привязала Луну и Упрямца к фургону. Сама забралась на передок и, взявшись за вожжи, тронула лошадей в обратный путь к лагерю.

Вскоре рыжей женщине присоединился запыхавшийся Аргилай. Но Чистогона ни на дороге, ни в лесу вдоль обочин — найти не удалось. Видимо купец решил не искушать судьбу и не связываться со всей мощью Огненной Феи.

— Что теперь будем делать? — поинтересовался Лаи.

— До деревни недалеко, — пожала плечами Трицитиана. — Отвезем туда девочек и нашего лопоухого кастрата. У меня приятель в Жадинах живет. На месте разберемся.