Точка невозврата. Серия «СИНДИКАТ». Книга 2

Дмитрий Дегтярев

В Сибири группа неизвестных нападает на военный конвой, перевозящий радиоактивные материалы, после чего на закрытом аукционе содержимое контейнера переходит в руки ближневосточного диктатора. Агент ЦРУ Джулия Стайлз отправляется по следу, стремясь предотвратить катастрофу. Однако, она и представить себе не могла, как за тысячи миль от дома ей вновь предстоит схватка с могущественной теневой организацией, которая и без того отобрала у нее слишком много…Вторая книга из серии «Синдикат». Книга содержит нецензурную брань.

Глава 3

Вашингтон.

Округ Колумбия.

Отель Ритц-Карлтон.

16:04.

— Прекрасное здесь место, не так ли? — широкоплечий, с бычьей шеей и бритой головой мужчина в светлой кремовой рубашке с короткими рукавами повел рукой.

Пол проследовал глазами за его движением. И, правда, место было недурным. Они сидели на открытой террасе, расположенной практически на крыше отеля. Слева располагались панорамные окна последнего этажа, справа зеленые растения в мраморных вазах, а за ними стеклянное ограждение террасы.

— Мне нравится. — прокомментировал увиденное Пол.

Его собеседника похоже такой ответ вполне удовлетворил.

— Вот, и славно! — он потянулся к бутылке с бесцветным содержимым, стоящей на круглом столике рядом с нарезанным ломтикам яблоком на исписанном узорами блюдце. — Знаешь, сколько стоит бутылка такой водки?

Пол отрицательно качнул головой. Он не знал. Да, и по правде ему было наплевать, но о последнем лучше умолчать.

Собеседник тем временем налил содержимое бутылки к себе в бокал, и протянул ее госсекретарю.

— Держи!

Пол проделал тоже самое, и поставил ее на место. Интересно, бутылка инкрустирована едва ли не десятком драгоценных камней — спрашивается: зачем?

Бритоголовый мужчина сделал несколько глотков и довольно крякнул.

— Прекрасно. Лучшая водка. Шотландцы нас русских превзошли. Кстати, — он покачал стаканом в воздухе, взбалтывая бесцветную жидкость. — при фильтрации данной водки используется древесный уголь из редкой скандинавской березы, а после ее пропускают через песок из самых настоящих алмазов. Интересно, правда?

Полу не было интересно. От слова совсем. Он кивнул.

— Очень.

— Ну ладно, — русский отставил бокал и закинул ногу на ногу. — вижу тебе не терпится перейти к делу…

Пол извиняюще улыбнулся, мол, я ведь государственный секретарь, должен понимать, дела и все такое… Да, и русский олигарх все понимал, с самого начала. Просто, скотина, вот и все. Как будто он пришел ради шотландской водки и лекции по ее изготовлению.

— Окей. Хотя, я ведь совсем забыл, — он вновь поднял бокал и в два глотка осушил содержимое. — цена бутылки полтора миллиона. Неплохо, да?

Пол едва не поперхнулся. Полтора миллиона зеленых за бутылку шотландской дряни? Даже будь у него все запасы Форт-Нокса, никогда бы не отвалил столько денег.

— Удивлен?

— Еще бы, Виктор. Я предполагал пару десятков, может сотню тысяч, но никак не полтора миллиона. Тебе, что, не жалко?

Губы олигарха расплылись в широкой улыбке.

— Пол, брось. У меня несколько миллиардов, и если ради встречи с тобой я зажмочу несколько зеленных, то, кем я буду после этого?

Человеком разумным, к примеру — подумал госсекретарь, но вслух сказал:

— И, то верно. Окей, давай к нашим делам.

Виктор состроил гримасу отвращения, однако согласно кивнул.

— Давай.

— Ладно, из последнего отчета отцов-основателей следует, что проект «Спектр 2.0» успешно завершен, тем не менее нам важно знать, насколько далеко продвинулось ФСБ?

Олигарх неопределенно передернул плечами.

— Как и ваши спецслужбы, они знают о состоявшемся аукционе; знают о лицах, принимающих участие в торгах; знают о итоговом покупателе…

— А, об организаторах? — Пол подался вперед.

— Ничего. — Виктор мотнул головой, но затем на секунду задумался. — Или, вернее, почти ничего.

Полу никогда не нравилось слово «почти». Не понравилось и сейчас.

— Поясни.

— Ну… Ходит слух, что за происшедшими событиями в Новосибирске стоят люди из верхов…

— Так даже?

— Ага. Пока ничего конкретного, но мысль такая есть…

Госсекретарь поджал губы.

— Нехорошо это Виктор… Очень нехорошо…

— А, разве могло быть по-другому? — миллиардер отправил в рот ломтик яблока. — Настолько профессиональные действия, плюс те, что на мосту засветились на камеры…

— Мы их устранили.

— Понятно, — Виктор отмахнулся. — однако, они прошли по базе. В совокупности мы имеем: боевиков из бывших армейских офицеров, откуда-то полученную ими информацию, технику, доступ к полицейским частотам, IT-возможности: отключить все камеры видеонаблюдения в нужной зоне, к примеру, и так далее… Не слишком то похоже на действия ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная в РФ, здесь и далее, прим. авт), Аль-Каиду (террористическая организация, запрещенная в РФ, здесь и далее, прим. авт), или любую другую подобную организацию, а? Вот ты бы поверил, что за терактом в оперном, где главной целью являлся вывод интересующего лица, стоит кучка фанатичных бедуинов? А, за похищением контейнера? Я, вот, нет!

Пол скривился, понимая правоту олигарха.

— Окей. Однако, не в наших интересах чтобы расследование вывело парней из ФСБ на агентов Синдиката, а следом и на сам Синдикат, ты понимаешь?

Виктор отправил еще два кусочка яблока в рот, прожевал и кивнул.

— Понимаю. Что предложишь?

— Как и всегда нужна фигура, или фигуры, которые всех удовлетворят. А, тем, кого они не устроят, просто заткнуть рты: деньгами или свинцом. Тут уж на твой выбор.

— Не, Пол. — Виктор усмехнулся, покачав головой. — Может, ты не в курсе, но Россия с конца прошлого века сильно изменилась. При всем желании, я не смогу купить все ФСБ, парламент и окружение президента. Сейчас так не работает. Мне для того, чтобы в Службе Безопасности появились информаторы пришлось трудиться в поте лица порядком пяти лет. А, помнишь сколько времени мы потратили на заполучение в ряды Синдиката нескольких высокопоставленных фигур?

— Помню. Вот, и используй их. Фигуры организаторов, плюс влияние лояльных к нам руководителей внутри ФСБ, прокуратуры, парламента — должно сработать.

Похоже, перечисленные аргументы не слишком успокоили миллиардера, тем не менее дальше спорить он не стал. Наверняка вспомнил о иерархии — все же, когда куратор из Синдиката говорит сделать так, или иначе, лучше делать. От греха подальше.

— Ладно, осталось тогда определиться с виновными. Может, Хендрикса? Он ведь, и правда в деле.

Пол качнул головой, и протянул через стол папку, с тесненной эмблемой Синдиката на темно-синем фоне.

— Хендрикс нам еще нужен. Вот, досье на трех руководителей среднего звена. Двое из ФСБ, женщина из военных. Все необходимые для подтверждения улики передадут на месте. Банковские счета с переведенными деньгами уже сформированы, над перепиской в даркнете, перехваченными разговорами и записями с видеокамерами мы работаем. Уверен, у ведущих расследования после предоставленных улик не возникнет дополнительных вопросов.

Южная Аль-Сахра.

Аль-Зулуф.

Президентский дворец.

09:56.

Резиденция генерала примыкала к искусственному водоему, единственному во всем городе, и представляла из себя громадного размера многоугольник высотой в четыре этажа. Построенный из белого мрамора, он ослеплял своей чистотой. Вокруг дворца простиралась зеленая полоса с водяными каналами, по берегам которых были высажены диковинные растения, привезенные из разных уголков планеты. В самой резиденции находилось несколько десятков спален, огромный приемный зал, несколько бассейнов, один из которых располагался на крыше, библиотека, обсерватория, мечеть, теннисный корт, футбольное поле, бункер, и Бог знает, что еще — Джаред всегда поражался: зачем? Конечно, как всегда это бывает на Востоке, у генерала огромное колличество родственников, однако президент был конченным параноиком, и держал их подальше от резиденции. Поэтому, вопрос возникал снова: зачем такое гигантское пространство, на содержание коего уходит порядка десяти миллионов долларов в год? Хотя на самом деле гораздо больше.

Лимузин проехал вдоль обрамленного цветным мрамором канала, где на водной глади плавали розовые фламинго, свернул в тенистую аллею, проехал полукруг фонтанного ансамбля, где скульптор изобразил находящихся в экстазе обнаженных гурий и остановился перед парадным входом в дворец. Дверь лимузина тут же отварилась: хмурый мужчина в темном костюме бросил привычное: «добро пожаловать», отступив чуть назад. Джаред выбрался наружу, окинув беглым взглядом привычный пейзаж. Справа, перед дворцом на зеркальной мраморной поверхности пола находилось с десяток припаркованных спортивных автомобилей. Слева, ряд небольших водоемов, с островками по середине, откуда возвышались пальмы.

— Джаред! — на входе во внутренний двор показалась женщина, в темно-зеленом платье, с непокрытой головой.

Салма бинт Абдул-Фаттах. Джаред улыбнулся, и заспешил по ступеням, поднимаясь навстречу.

— Доброе утро! — он приобнял дочь президента.

— Привет! Идем, отец весь на нервах.

Джаред поморщился, следуя за Салмой по внутреннему двору между громадными колоннами, обилием зелени и ласкающим слух журчанием искусственных ручей. Генерал Абдул-Фаттах, при всей своей жесткости и решимости, не обладал одной важной чертой: способностью хладнокровно оценивать ситуацию, даже если она не в твою пользу, даже если на твоих глазах рушатся намеченные планы, даже если риски оказались куда значительней, чем предполагалось изначально. Сейчас же, даже речи не шло о каких-либо сбоях, и тем не менее генерал нервничает. Именно поэтому, рядом находились такие люди, как Салма, как имам Айяд аль-Джабури, как он сам. Хотя, Джаред предпочел бы убрать генерала, и заменить его дочерью. Куда меньше проблем в перспективе.

Вслед за Салмой, он поднялся по громадных размеров лестнице, отделанной коричневым мрамором, где в один ряд вполне могли разместиться пара тройка танков, прошли зал с парящим куполом, вместо потолка, свернули в длинный переход, ведущий через водоем с бирюзового цвета водой, через него попали в другой корпус резиденции, где прошли еще несколько помещений, изобилующих кричащей роскошью, и остановились перед массивными створками из красного дерева, с золотой табличкой генерал Мансур, и тремя хмурыми типами, в черных костюмах. Завидев дочь президента они расступились. Один из них предупредительно открыл дверь. Салма благодарственно кивнула, Джаред решил обойтись без широких жестов. Это их работа, так пусть выполняют.

В кабинете, уже находились трое. Сам президент, сидящий в кожаном кресле за огромным столом из темного дерева, позади него находились флаг страны, и полотно с эмблемой Синдиката. Слева, перед столом на диване пурпурного цвета располагался мужчина в длинном черном одеянии, темно-коричневой куфии, и бусинами четок между пальцами. Справа, напротив имама, и по совместительству главы правительства, закинув ногу на ногу сидел Майк.

— Господин президент! — Джаред кивнул, войдя в помещение, вслед за Салмой. — Имам. — он приложил руку к груди, повернувшись к религиозному лидеру страны. Айяд аль-Джабури благосклонно принял приветствие, ответив кивком. — Привет! — Джаред сел рядом с экс-телохранителем, толкнув его локтем. Майк скривился, и еле слышно выругался. Салма тем временем, устроилась рядом с имамом, перекинулась с ним парой слов и выжидающе уставилась на отца. Джаред последовал ее примеру, с разницей, лишь в том, что настроение совсем не располагало проводить традиционные беседы на отвлеченные темы.

— Господин президент, у нас впереди серьезная операция, потому времени, — он демонстративно посмотрел на наручные часы. — не сказать, чтобы много…

— Я понимаю… — генерал откинулся на спинку кресла. — Я бы не стал понапрасну отрывать вас от выполнения текущих задач… Еще вчера вечером я получил подарок! — он поднял со стола тонкую папку и швырнул ее обратно.

Президент явно ожидал вопроса: «и, что это?», потому Джаред спросил:

— Что там?

Лицо Абдул-Фаттаха исказила гримаса отвращения.

— Ультиматум.

— Вот, как? — брови Джареда взметнулись вверх. — От кого?

— Может, попытаетесь догадаться? — в глазах генерала сверкнули огоньки. — Это не так сложно, поверьте…

— Американцы?

— Вот видите, я ведь говорил — не сложно…

Джаред поднялся с дивана, прошел к столу и взял папку. Президент недовольно фыркнул, но возражать против столь наглого нарушения субординации не стал. В папке находилось всего два листа, с кратким требованием, сводящимся: мы знаем, что содержимое контейнера у вас! Требуем отдать, или вам конец!

— Хм… — Джаред захлопнул папку, бросил ее обратно на стол, и вернулся на свое место.

Генерал наморщил лоб, и перевел взгляд с Джареда на имама, затем на дочь, и снова на представителя Синдиката.

— Так, чего?

Джаред пожал плечами.

— Ничего страшного. Не вижу повода для беспокойства. Будем следовать дальше по намеченному плану.

— Ничего страшного? Не видишь повода для беспокойства? — генерал поднялся на ноги, отчаянно жестикулируя руками. — Здесь, — он указал на папку. — сказано, что в случае, если в течение суток мы не отреагируем соответствующим образом на запрос, будет рассматриваться вопрос о силовом вмешательстве! Так, говоришь нет повода для беспокойства?

Джаред улыбнулся и покачал головой.

— Нет. Абсолютно. Никакого.

Генерал открыл рот, закрыл, снова открыл. Джаред поднял руку, предвосхищая бурю эмоций.

— Спокойно. Сядьте! — он понизил тон голоса до зловещего полушепота. Абдул-Фаттах поморщился, но последовал совету. — Теперь слушайте, генерал. Первое, мы весьма благодарны вам за содействие, в течение последних трех лет, и думаю, вы это чувствуете, не так ли?

Президент коротко кивнул.

— Второе, запрос американцев всего лишь запрос, и ничего больше. Они могут хоть ядерным ударом угрожать, что с того-то? Мы прекрасно осведомлены об их возможностях. Ни оккупация, ни применение ядерного оружия в них не входит. И, последнее, наш человек полностью контролирует ситуацию внутри Белого Дома, потому впредь, не стоит беспокоить меня по поводу госдеповской херни. Просто, используйте их в качестве туалетной бумаги, и все.

— Вы уверены?

— Насчет туалетной бумаги?

— Насчет полного контроля со стороны вашего человека! — в голосе генерала зазвучало раздражение.

— Абсолютно. Поверьте, он в очень высоких кругах. Если бы речь шла о реально планируемом вторжении мы бы знали.

— Хорошо… — генерал откинулся на спинку стула, и расслабил узел галстука. — Если со стороны американцев нет угрозы, можем продолжать давление на северного соседа?

— Мы и не перестаем. Сегодня у нас очередной карнавал. — Джаред усмехнулся, и перевел взгляд с номинального президента на реального руководителя страны, введенного во власть три года с содействия руководства Синдиката. — Имам, как настроение у ваших людей?

Губы Айяд аль-Джабури изогнулись в хищной улыбке.

— Аль-Хамду ли-Ллях, брат! Мы всегда готовы к Священной войне, вы же знаете!

Джаред кивнул. Имам хоть и был радикальным фанатиком, тем не менее именно его планы по превращению всей территории Аль-Сахры в строго исламский халифат полностью устраивали Синдикат.

— Отлично, имам. Скоро ваши планы воплотятся. Очень скоро. — Джаред поднялся на ноги. — А, сейчас, попрошу меня отпустить, господин президент, нужно готовиться к предстоящей операции.

Абдул-Фаттах махнул рукой, давая понять, что встреча закончилась. Джаред направился к двери, давая знак Салме, следовать за ним.

— Похоже, нервы твоего отца дают серьезный сбой, если он испугался бумажки от посла.

— Я знаю. — Салма поджала нижнюю губу. — Я поговорю с ним. Не стоит его недооценивать. Он сильный человек. Во всяком случае, был.

— Десять лет назад? — усмехнулся Джаред.

Салма поморщилась.

— Десять лет назад… Да, я вспоминаю… Тогда он был совершенно иным человеком, полностью уверенным в своих силах, ничего не боящийся, готовый бросить вызов хоть самому шайтану, если потребуется…

— Времена меняются, люди меняются… Кому, как не тебе знать об этом, Салма…

Женщина улыбнулась, и прильнула к груди Джареда.

— Конечно. Ведь и ты сильно изменился за последние три года. Из жалкого, хватающегося за устаревшие принципы майора, превратился в одну из самых видных фигур в Синдикате. Уверена, в ближайшее время тебе вполне могут дать место среди отцов-основателей…

— Ну, ты бредишь… — Джаред даже не стал пытаться подавить саркастический смешок.

— Почему? — Салма отстранилась, и заглянула прямо в глаза собеседника. — Ты ведь уже находишься с ними в постоянном контакте, разве нет?

— Действительно. Однако, это ничего не значит…

— Еще как значит! — с жаром возразила экс-куратор. — Знаешь, сколько мне потребовалось времени, чтобы встретиться с отцами?

— Нет, ты не говорила…

— Не говорила. Зато, теперь говорю. Восемь лет. Восемь, понимаешь Джаред? И, то, данный срок до тебя считался одним из самых выдающихся внутри Синдиката. Тот же Пол, встретился с кардиналом лишь два года назад, спустя несколько десятков лет службы в Синдикате. Теперь понимаешь, о чем я? Тебя же он приблизил, спустя всего год, после нахождения внутри Организации. Они в тебе что-то явно нашли… Что-то важное, что-то нужное для Синдиката. Именно в тебе. Речь не о ресурсах, не о влиянии, нет! Речь о тебе, как о личности! Думаю, ты именно тот, кто необходим для нового дыхания Синдиката. Ты…

Джаред нагнулся и поцеловал Салму в губы, прерывая очередной хвалебный пассаж.

— Ты ведь сегодня останешься на ночь? — хриплым голосом спросил он в перерыве между поцелуями.

— Надеюсь, это был риторический вопрос? — Салма подалась вперед, языком проведя по губам Джареда.

Северная Аль-Сахра.

Хамад.

Пригородный район Аль-Тавр.

14:11.

В небольшом гаражном комплексе, расположенном среди десятка подобных себе братьев-близнецов, представляющих покосившиеся двухэтажные строения, с осыпающимися стенами, местами выбитыми стеклами, и нарисованными граффити, тускло горел свет стоваттовой лампочки, отбрасывая вокруг неровные тени. Рядом с темно-синим фургоном, между длинным рядом металлических стеллажей и сложенных стопкой автомобильных шин располагался деревянный стол, за которым сидели двое. Оба напряженно всматривались в мелькающее изображение на экранах находящихся перед ними ноутбуков. Оба то и дело подносили руку к закрепленному в ухе наушнику четко отдавая указания. Оба прекрасно понимали важность принимаемых решений.

Северная Аль-Сахра.

Хамад.

Центральный район Хан аль-Хайятин.

14:16.

Айна чувствовала, как сердце замирает, бухается куда-то вниз, в область живота, а затем вновь устремляется вверх, едва-ли не выпрыгивая из груди. Таких ощущений, таких эмоций еще ни разу не приходилось испытывать за свои неполных восемнадцать лет. Громадная толпа, полностью заполнившая собой центральную площадь и прилегающие к ней улицы колыхалась в едином порыве, требуя возврата к истинному пути, требуя справедливости, требуя веры. Такого она еще не видела. Такого еще не видела планета. Обычно народ требует свободы, здесь же народ требовал возврата к истокам религии. Правда, и здесь не обходиться без политического подтекста.

Рядом с ней группа студентов размахивала плакатами с призывами к действующему королю освободить занимаемый им престол. Один из плакатов, без каких-либо слов говорил куда красноречивей любой кричалки: лицо короля, перечеркнутое красными линиями, образующих букву X. Далеко впереди толпа начала скандировать «Уходи!», тут же подхваченное остальными.

Непередаваемая атмосфера единения десятка тысяч людей — Айна даже прикрыла глаза от удовольствия — а, главное: мирная. Мир, главный залог к успеху.

Северная Аль-Сахра.

Хамад.

Центральный район Хан аль-Хайятин.

14:20.

Джамаль пробирался в толпе, расталкивая протестующих локтями. До необходимой позиции оставалось несколько десятков метров. Толпа гудела, свистела, кричала, скандировала лозунги, однако это не слишком интересовало Джамаля. Что толку от криков? Король заперся в резиденции, на улицы вывели полицию, какой будет итог? Догадаться не сложно. Да, тут даже догадываться не надо. При самом нежелательном развитии сценария — полиция даст толпе выпустить пар, после чего недовольные разойдутся по домам. И все. Второй вариант развития событий — начнут разгонять, что даст запал для следующих акций протеста. Уже лучше. Что ж, Джамаль готов предложить третий вариант.

Справа двое парней подняли вверх плакат с изображением имама Айяд аль-Джабури. Слева начали выкрикивать: не верим! Не верим! Джамаль усмехнулся. Протест против превращение государства в светскую западную колонию, вкупе с желанием изменить политический строй — ядерная смесь. Где-то впереди, у здания Верховного суда раздались хлопки — в воздух взметнулось серое облако. Раздались крики, толпа дружно охнула и подалась назад.

Замечательно! Спецсилы начали применять слезоточивый газ для разгона протестующих — то, что нужно.

Джамаль на ходу открыл рюкзак, доставая оттуда пачку фальшфейеров. Пора дать ожидаемый сигнал.

Северная Аль-Сахра.

Хамад.

Центральный район Хан аль-Хайятин.

14:23.

Бакир находился в центре площади, у высокой бронзовой статуи нынешнего главы государства, когда впереди взметнулся красный дым — сначала один, потом еще и еще, постепенно заволакивающий верхнюю часть площади, перед мраморным колоссом Верховного суда.

Окей… Бакир поднес руку к правому уху, где закреплялся наушник.

— Вижу сигнал. Отчитайтесь по позициям и степени готовности.

Секунду треск, затем измененный помехами голос:

— Первый, пантеры на позиции, готовы к столкновениям, прием!

— Принято. Даю зеленый свет! — Бакир поморщился, когда рядом зазвучал мегафон, с выкриком: мы здесь власть! — Подтвердите, прием!

— Подтверждаю, приказ принят! Конец связи!

Мегафон вместе со своим обладателем чуть сместился в сторону, изменив риторику. Теперь звучало: нет шайтану (сатане), нет кафирам (неверным)! Отлично, планируемое изменение градуса настроения двигалось полным ходом. Красный дым фаеров тем временем закрыл собой большую часть площади.

— Первый, церберы на позиции. Готовность в сто процентов, прием!

— Принято. Даю зеленый свет! Подтвердите, прием!

— Подтверждаю, приказ принят! Конец связи!

Слезоточивый газ, красный дым фаеров, крики, призывы за какие-то пять минут полностью изменили настрой протестующих. Теперь, вместо улыбок, смеха и безобидных кричалок звучали крики, призывы к сопротивлению, и женский плач. Ничего, самое интересное еще впереди. Головная боль Мухаммеду ибн Хусейну ибн Азизу сегодня обеспечена. Да еще, какая.

В ухе раздался треск, затем низкий голос.

— Первый, посылка еще в пути. Планируемое время готовности, десять минут. К южной стороне стягивается спецназ, мы вынуждены сделать крюк, прием!

— Принято. Доложите, как будете на позиции, конец связи!

— Конец связи!

Ладно, группы под контролем, теперь его выход. Бакир отодвинул в сторону женщину в зеленом хиджабе и махнул парню с мегафоном. Тот тут же оказался рядом.

— Наши на позиции?

— Да. — он сделал головой полукруг. — Рассредоточены по периметру.

— Окей.

Бакир забрал звукоусиливающее устройство, и в два прыжка оказался на мраморном постаменте возвышающейся над площадью фигуры короля Мухаммеда ибн Азиза.

— Братья! — закричал он в рупор, стараясь перекричать общий шум, усиливающейся с правой стороны, где явно свое дело начали пантеры. — Братья! — похоже, удалось привлечь внимание. — Шайтан, сидящий на престоле начал убивать наших братьев! Наших сестер! Наших детей! Наших матерей! — толпа загудела. — Посмотрите! — он вытянул руку вправо, указывая на клубящиеся в воздухе красные клубы. — Они травят нас газом, точно неверных собак! Он, — теперь рука взметнулась в сторону, на фигуру короля. — ведя дружбу с кафирами, сам стал кафиром! — толпа поддержала последние слова одобрительными возгласами. — Я говорю! — Бакир перешел на крик. — Я говорю: Мухаммад ибн Хусейн ибн Азиз, кафир! — протестующие едва ли не захлебнулись в приветственном крике. Вверх взмыли сжатые кулаки. — Скажите, может ли нами, правоверными мусульманами управлять кафир?

Толпа на одном выдохе дружно выкрикнула:

— Нет!!!

— Скажите, можем ли мы терпеть насилие со стороны кафира?

— Нет!!!

— Скажите, станем ли мы оказывать сопротивление кафирам?

— Да!!!

Бакир улыбнулся. Заводилы в толпе сработали на пять с плюсом.

— Хорошо! — он чуть понизил голос. — Мы можем начать с него! — Бакир указал на статую. — Он смотрит на нас с высоты, взгляд его полон презрения и ненависти к нашей религии, к религии Пророка! Так пусть, его изваяние, запрещенное самим Пророком, падет, а голова покатится до самого дворца шайтана!

Под оглушительные крики, Бакир спрыгнул с постамента, куда тут же ринулась толпа, готовая голыми руками снести за минуту ставшего ненавистным до тошноты фигуру короля.

Бакир усмехнулся. Голыми руками не потребуется. Они подготовились. И зажимы, и трос, и даже несколько мотоциклов. Дело нескольких минут — и Мухаммад ибн Хусейн ибн Азиз будет повержен. Его образ, во всяком случае. Но, ведь это только начало…

Северная Аль-Сахра.

Хамад.

Центральный район Хан аль-Хайятин.

14:26.

Абу-Бакр отнял руку от уха, и поднял большой палец вверх, давая знак своей команде. «Пантеры», коих он возглавлял находились на самой передовой перед оцеплением полицейских, не пропускающие протестующих в здание Верховного суда. Рядом, вместе с ними в одной шеренге находилась группа студентов, явно заведенная не только простым желанием мира во всем мире, но и кое-чем посильнее.

— Долой тирана! — прокричал парень, с намалеванными на щеках красной краской косыми крестами.

Его тут же поддержали товарищи, принявшись бурно выкрикивать разные лозунги.

— Ждем! — отдал короткий приказ Абу-Бакр, поднеся руку с закрепленным в рукаве микрофоном к губам.

Группа студентов, и присоединившиеся к ним два задних ряда сделали несколько шагов вперед, по направлению к кордону. Полицейские сомкнули щиты, и проделали тоже самое. Расстояние между линиями двух фронтов существенно сузилось.

— Назад! — прокричал из-за кордона. Похоже, командир отряда. С таким же успехом, он мог попросить низвергнуть с неба огонь.

Студенты завелись еще больше. Откуда-то сзади кинули несколько дымящих фаеров. Воздух тут же начал затягиваться красной дымкой. Данное действие привело протестующих в неописуемый восторг. Парень с девушкой, держась за руки выступили вперед, остановившись напротив выставивших перед собой щиты полицейских.

— Уходи! — крикнул парень.

— Уходи! — повторила девушка.

— Уходи!!! — разом ухнула толпа, подхватив нетривиальный лозунг.

Двое полицейских выдвинулись из шеренги вперед, стараясь отодвинуть студентов. Толчок щитом вышел сильным, и девушка покачнувшись приземлилась на пятую точку, издав визг резанной свиньи.

— Они бьют женщин! — закричал Абу-Бакр, вытянув руку вперед, в сторону кордона.

Его крик подхватили несколько десятков глоток. Полицейские спешно отступили назад, к шеренге, но было слишком поздно. В защитников правопорядка полетели сначала гневные возгласы, а следом брусчатка. Толпа двинулась вперед, теперь скандируя далеко не мирные лозунги.

В ответ зазвучали выстрелы. Стреляли резиновыми пулями, однако эффект последовал именно тот, на какой рассчитывал Абу-Бакр. Толпа разъярилась еще больше. Теперь брусчатка летела не от людей из «Пантер», а от самих протестующих. Желание применить силу, сидящее внутри каждого, кто вышел на площадь, теперь точно цунами выплескивалось наружу.

Полицейские начали отступать назад, к ступеням мраморного гиганта, с сидящими по бокам гранитными львами.

— Сейчас! — крикнул в микрофон Абу-Бакр, запуская руку в висящую на плече сумку.

Секунда. — бутылка с зажигательной смесью в руке.

Секунда. — запал.

Секунда. — бросок.

Коктейль описал в воздухе дугу, закончив полет ударом о щит полицейского. Бутылка разлетелась на мелкие осколки, выплескивая содержимое наружу. Раздался дикий вопль, тут же перешедший на две тональности выше — брызги горящей смеси упали на одежду находившейся рядом девушки с красноречивым плакатом: «мы не скот», тут же охватив тяжелый покров платья.

Слева в уже дрогнувшую цепь спецназа прилетело еще три бутылке с зажигательной смесью. Один из них перелетел кордон, угодив в окно полицейского автомобиля. Изнутри оглашая пространство диким воплем вывалился сотрудник с горящей формой.

Абу-Бакр улыбнулся. Все шло по плану. Еще несколько хороших толчков, и безумие охватит весь город.

Северная Аль-Сахра.

Хамад.

Центральный район Хан аль-Хайятин.

14:38.

Айна чувствовала, как волна паники захлестывает полностью захлестывает сознание, преобразовываясь в подступающую к горлу тошноту. Она не понимала, как за какие-то двадцать минут из вполне себе мирного протеста, пусть и не с самыми приятными для власти лозунгами, протестующие превратились в обезумевшую толпу. Девушка отпрянула в сторону, вжавшись в бок грузного мужчины, когда рядом просвистела пуля. Та угодила в смартфон снимающего происходящее на площади парня, выбив устройство из рук. Пуля хоть и резиновая, но сотовому конец. Айна не видела дальнейшего, поскольку мужчина пихнул ее вбок, прокричав «Аллах Акбар!». Девушка не спорила — действительно Бог велик, вот только Он вряд ли в восторге от происходящего в Хамаде. Где-то позади раздались хлопки, а следом дружный вой. Айна обернулась. Вернее, попыталась, поскольку остановиться и разглядеть происходящее сзади не представлялось возможным. Толпа, и без того находящаяся в постоянном движении, теперь усилила натиск, несясь к боковым улицам. Через плечо ей удалось увидеть, как южная часть площади перед зданием Верховного суда затянута красно-серой пеленой, в которой то и дело вспыхивали желтые огни.

Плохо дело…

Очень плохо, так как…

Мозг не успел закончить построение мысли, поскольку сообразил: тело перестало находиться в вертикальном положении, и это не является нормальным. Девушка успела сгруппироваться, приземлившись на ладони. Секунда понадобилась для того, чтобы встать на колено, поднимаясь обратно на ноги, но даже этого времени оказалось слишком много. Кто-то налетел сзади, наступив на ногу. Лодыжка вспыхнула острой болью. Айна закричала, однако ее вопль был лишь незаметной каплей в общем гуле десятка тысяч голосов. Позади раздался очередной хлопок. Гораздо ближе. Следом разноголосые крики, плач, спецсигнал полицейских автомобилей, и звуки выстрелов. Настоящих выстрелов. Девушка рванула вперед, вовремя поднявшись на ноги. Сзади уже навалилось несколько человек, вминая ее в объемную спину бегущей перед ней женщины. Та охнула, начиная заваливаться вперед. Айна нырнула вбок пытаясь протиснуться между сильно пахнущим дешевыми духами мужчиной в сером деловом костюме, и высоким худощавым пареньком, держащим в руке сильно дымящий красный фаер. Почти удалось. Парень чуть отступил в сторону, костюм выругался на английском, а затем бегущий впереди мужчина резко затормозил и развернулся, врезав локтем прямо в живот. У Айны перехватило дыхание. Перед глазами поплыли круги в красной дымке сигнального фаера. Сзади продолжали наваливаться, вынуждая продвигаться все дальше и дальше от центра площади. Девушка уже видела первые ряды офисных зданий. Видела, как группа неизвестных разбивает витрины магазинов. Видела, как бегущий по тротуару мужчина в синей футболке с изображением имама Айяда вынул из рюкзака небольшой предмет, и кинул его под припаркованный у здания автомобиль. Практически сразу вверх взметнулся столб пламени, швырнув седан на проезжую часть, оккупированную демонстрантами. Раздались болезненные крики.

Айна отказывалась верить своим глазам.

Что происходит?

Как?

Грабежи! Насилие! Поджоги! — как?

Затем девушка увидела еще кое-что. На боковой улице, куда ее вынесла толпа, проход перекрыла группа военных, загородив проезжую часть бронетранспортерами. Айна находилась во втором ряду, но от резкого торможения бегущих впереди, налетела на худенькую девушку с букетом помятых цветов в руках и не удержавшись на ногах, рухнула на колени, оказавшись как раз на передовой. Айна хотела тут же подняться на ноги, однако замерла на месте, не в силах пошевелиться. Не в силах даже вздохнуть. Военные единой шеренгой отделились от бронетранспортеров, подняв оружие в направлении выбежавших демонстрантов. Это, не щиты, не дубинки, не травматическое оружие, не слезоточивый газ — боевое оружие!

Секунда.

БУМ! — стук сердца.

Сзади толкнули вперед — не все видели то, что первые два-три ряда. Люди рвались вперед.

Секунда.

Должен быть выдох, но легкие, как и все тело замерли в ожидании.

БУМ! — стук сердца.

БАНГ! БАНГ! БАНГ!

Трассирующий след пуль разрезал воздух. На асфальт приземлились трое — две девушки и мужчина, захлебывающийся кровью. Айна открыла рот для крика, но из горла вырвался лишь сдавленный стон.

БАНГ! БАНГ! БАНГ!

На ее глазах череп девочки лет двенадцати разлетелся на куски, от выпущенной пули из крупнокалиберного пулемета. Мать с диким воплем прижала уже бездыханное дитя к груди, но и ее тело неестественно задергалось от прошиваемого насквозь свинца.

Толпа слилась в едином крике ужаса, и бросилась назад, к площади, стараясь укрыться от смертельного ливня. Военные тем временем методично продолжали свою работу, безжалостно давя на спусковой крючок оружия.

Айна упала на асфальт, прикрыв голову руками. Ей оставалось одно — молить высшие силы о спасении.

Совершенно секретно.

Только лично.

Экземпляр единственный.

Из отчета о первичных итогах операции «Апокалипсис».

«…по данным, полученных из источников внутри департамента национальной безопасности, в ходе столкновений на улицах Хамада пострадало свыше 2000 человек. Ниже приведу несколько цифр:

1) На 18:00 колличество погибших сотрудников правоохранительных органов достигло 35 человек, еще более 300 получили ранения различной степени тяжести.

2) На момент составления отчета число жертв среди демонстрантов варьируется от 132 человек, по данным официальных властей до 618, по сообщениям Штаба Сопротивления. Кроме того, от 380 до 1200 получили ранения различной степени тяжести.

3) К 19:30 колличество уничтоженной техники составило порядком 55 автомобилей, из которых 12 полицейских автомобилей, 2 бронетранспортера, 14 мотоциклов. Оставшиеся 27 единиц принадлежат гражданским.

4) По последним данным демонстранты взяли под свой контроль здание Верховного суда, перекрыли три центральных улицы, ведущих к резиденции короля и заблокировали все подъезды к посольству Соединенных Штатов.

Помимо расширенной статистики в нашем распоряжении имеется видеозапись, где военные расстреливают невооруженную толпу. Данные материалы находятся на завершающем этапе подготовки для дальнейшей передачи во все ведущие СМИ планеты.

Хочу отметить высокую эффективность наших группировок, продолжающих раскачивать ситуацию. Считаю необходимым усилить давление по основным направлениям, и переходить ко второй фазе, пока основные силы, как действующей власти, так и иностранной поддержки находятся во временном параличе, не имея четкой картины последующих действий. Мы сумели добиться успеха на первоначальном этапе, однако стоит помнить, что самым главным является способность закрепить уже достигнутые результаты…»