Трудности перевода

Джо Смит (2024)

Они — две невозможности в разных концах невозможной вселенной. Его маски, не поддающиеся пониманию. Ее культурные коды, плохо поддающиеся переводу. Они встретились случайно. И, словно строки из разных книг, оказались на одной странице. Ия — преподавательница английского из Москвы, для которой язык — мост между мирами. Эдриан Фолкнер — британский актёр, мастер игры и иллюзий. Их встреча становится столкновением менталитетов, иронии и искренности, где разница между "быть" и "казаться" имеет значение. Когда Эдриан предлагает провести Рождество в Лондоне, Ия оказывается перед выбором: рискнуть всем ради того, чтобы узнать, кто он без масок, или остаться в своей безопасной реальности. Это история о любви, которая рушит границы. Это история о языке, который не всегда нужен для понимания. И о смелости принять другого, оставаясь собой.

Эпизод 6

На самом деле, сборы — мысленно — не заканчиваются у меня даже на трапе самолета в аэропорту Хитроу. Весь полет — сказка. Если бы я еще могла спокойно верить в сказки. Дамокловым мечом висит над моей шеей замечание, пометочка от Милки. Блин!

Глеб шагает рядом, и я в который раз любуюсь тем, какой он у меня высокий и тонкий. Он вытягивает шею, высматривая наш трансфер. Личный водитель? Не верится! Что странно, я тоже в состоянии встать на носочки после долгого перелета. Спасибо бизнес-классу — Эдриан не поскупился, и я блаженно проспала весь путь до Лондона. Теперь свежа, как роза, но всё равно не верю, что нас действительно встретят.

Но зря. На выходе из аэропорта стоит высоченный дядька с табличкой, на которой моя фамилия. На русском! Толкаю Глеба в нужном направлении, киваю приветственно. Чемодан и рюкзак сына отправляются в багажник — и вот мы уже мчимся навстречу Лондону.

Я закрываю глаза, позволяя себе ненадолго отключиться, и сквозь дремоту слышу, как Глеб оживленно расспрашивает водителя о машине, восхищенно присвистывая:

— Я так и знал, что это последний"Ягуар"!

«Ягуар, блин», — мелькает в уголках сознания…

Снится мне альтернативная версия знаменитой рекламы, ныне вымаранной из СМИ. Британский «плохой мальчик» и лучший в мире злодей с лицом Фолкнера пытается поймать меня — красную шпионку. Погоня происходит исключительно на"Ягуарах". Его — черный как ночь, мой — алый… Гул моторов, клубы пыли, вибрация под ладонями, и такие чертовски прекрасные крылья, что возвращаться в реальность не хочется.

Но вот уже Глеб теребит меня за плечо:

— Мам, приехали.

Протираю глаза. Передо мной громада отеля. Бросаю взгляд на название — что-то жутко пафосное и явно дорогое. Глеб присвистывает. Водитель, попутно выгружая наш багаж, бросает на меня выразительные, подозрительные взгляды. Я решаю оставить их на его совести.

Мы поднимаемся на самый верх, и меня сжигает нетерпение. Мне хочется развеять все сомнения — и свои, и Егора, и даже Милки. Мне нужно увидеть Эдриана, понять и решить всё разом. Но в номере нас ждет лишь короткое письмо.

Номер шикарный: жемчужные стены, темный паркет, пушистый ковер цвета слоновой кости, массивный диван шоколадного оттенка, несколько стильных акцентов в модном нынче цвете"зеленый шалфей". Бросаю взгляд на массивную вазу с сухоцветами, изящный торшер, уютные разноцветные подушки и плед крупной вязки. И это только гостиная! Замираю, пораженная, а Глеб уже прощается с водителем, давая ему чаевые.

Подхожу к окну и застываю. Передо мной Лондон. Прямо по курсу — башни Тауэра, внизу — зелень парка, а кое-где даже цветущие деревья. В декабре! Вот тебе и прелести островного климата. Говорят, тут и фиалки зимой цветут. Чудны дела твои, Господи.

— Эта чур моя! — раздается голос Глеба.

Оборачиваюсь. Он уже занял спальню. Захожу туда и честно поражаюсь. Может, я и правда не слишком требовательная? Спальня впечатляет: огромная кровать, те же уютные цвета, что и в гостиной, и прекрасный пейзаж над изголовьем. Живые цветы на винтажном туалетном столике. Ревущие двадцатые? Вполне возможно. Кажется, удивить меня уже нечем.

Глеб, развалившись на кровати, залипает в телефон:

— Дарья в Лондоне, — краснеет он. — Она с родителями на каникулах. Зовет в парк. Можно?

— Конечно, милый. Сейчас ей подарок к празднику подыщем, — улыбаюсь я.

Радость и грусть сменяют друг друга. Вот уйдет он жить своей жизнью… А я? Оглядываюсь в поисках подарка. На столике перед диваном, кроме медной чаши с фруктами, стоит неприметная коробочка. Наклоняюсь, улавливая аромат — манго? Нет, другое. Бергамот, согревающая амбра… Так пахнет Эдриан. Именно этот аромат затянул меня в его орбиту еще при первой встрече. И вот теперь всплыло.

Вижу, как он аккуратно поправляет пудрово-розовую ленточку на коробке, как улыбается, собирая лучики морщинок вокруг кристально-голубых глаз. Кручу коробочку в руках — и не верю, что какие-то нелепые недели отделяют меня от привычного класса и школьных будней.

— Глеб, — зову я. — Нашелся подарок для твоей Дарьи.

Распаковываю, замираю. Характерным почерком Эдриан желает мне прекрасных каникул и обещает скорую встречу. «Если ты не против». На ладони оказывается изящный блокнот с репродукцией «Веток миндаля» Ван Гога. Прижимаю его ко лбу, вдыхая знакомый аромат.

— Это от кого? — Глеб стоит в дверях.

Пришло время начать разговор.

— Помнишь, я ездила на"Анну Каренину"? — начинаю я, слабовато улыбаясь. — Так вот, я не просто посмотрела спектакль, сфотографировалась, но и познакомилась с Эдрианом Фолкнером.

— Ого! — ошеломленно восклицает Глеб.

— Мы немного переписывались, — добавляю я, — и вот он пригласил нас на каникулы. Блокнот — от него.

Глеб задумчиво смотрит на меня.

— Мам, он что, влюбился в тебя? И ты тоже?

— Не знаю, Глеб, — честно отвечаю я, понимая, что сын, вероятно, лучше всех читает мои эмоции. — А ты что думаешь?

Глеб мягко улыбается:

— У тебя глаза светятся, как две свечи. Я все думал, откуда? Теперь понял.

Он сидит рядом еще несколько секунд, обдумывая. Иногда мне кажется, что он знает меня лучше, чем я сама.

— Ладно, — взъерошив вихор, улыбается он. — Я пойду. Спасибо за блокнот.