Флориан Бэйтс и похищенные шедевры

Джеймс Понти, 2016

Кто придумал Теорию мелочей и с ее помощью распутывает самые головоломные загадки? За кем гоняется мафиози из международного преступного синдиката? Кто замечает то, что упускают другие, и с одного взгляда способен вывести любого на чистую воду? Познакомьтесь с Флорианом Бэйтсом – единственным семиклассником на службе у ФБР! Из Национальной галереи украдены бесценные картины. Но как? Похоже, только Флориан с верной подругой Маргарет способны раскрыть хитроумное преступление! Но, пока Юный Шерлок охотится за похитителем, на него самого открывают охоту…

Глава седьмая. Картинка без звука

Моя история о человеке в кедах «Европа» заинтриговала агента Риверса. Но в смысле зацепок и возможных следов она имела далеко не первостепенное значение. Прошло уже две недели с того момента, как мы с Маргарет видели того типа. А преступление в музее произошло только что. Нужно было собирать свежие улики и смотреть записи с камер наблюдения.

Риверс позволил мне остаться, поскольку каждый копиист должен был получить разрешение на работу в музее. Улучив минутку, агент собирался раздобыть документы к этим разрешениям, чтобы я мог посмотреть на фото на анкетах и попытаться узнать того типа. Предполагалось, что до тех пор я буду сидеть у стеночки и ждать.

Молча.

О последнем мне напомнили не единожды. Но я не расстроился. Шло расследование настоящего дела, и мне предложили место в первом ряду, а в роли одного из хороших парней был мой отец. Запредельная круть! И я внимательно слушал, как взрослые воссоздают картину событий.

— Итак, с самого начала… — сказал Риверс. — Как кому-то удалось снять со стен три картины, не врубив сигнализацию?

— Мы обновляли софт системы безопасности, — объяснила мисс Миллер. — За это отвечал Эрл.

— Точно, — подтвердил Эрл. — Обновления проходят каждые несколько месяцев, но это была первая капитальная модернизация за много лет. Всю систему пришлось отключить для перезагрузки. Что значит — ни камер, ни датчиков движения, ни сигналов тревоги. На время обновления система, считайте, полностью ослепла.

— Вы должны были принять какие-то контрмеры, — заметил Британец.

— Мы так и сделали, — отозвалась мисс Миллер. — Совместили графики дежурств, чтобы на время обновления расставить по периметру дополнительных охранников.

— И они ничего не видели? — спросил мой отец.

— Ничего необычного.

— Прошу прощения, — вклинился агент, глядя на Британца. — Напомните, кто вы?

— Оливер Хоббс. Я из страховой компании.

— Во время перезагрузки вы находились здесь?

— Нет, меня вызвали после того, как обнаружили пропажу картин.

— И когда это произошло?

— Система отключилась в четверть второго, а в час тридцать две минуты все заработало вновь, — ответила мисс Миллер. — Смотритель включил тревогу в час пятьдесят две.

Риверс записал время в своем планшете.

Слова о смотрителе напомнили мне недавнюю сцену в ротонде, когда мы только пришли в музей. И теперь, просмотрев мониторы, я увидел, что полиция до сих пор опрашивает уборщиков. Пятеро дожидались у фонтана, а еще двое разговаривали с детективами поодаль. Все уборщики были в одинаковых синих комбинезонах. Свои тележки они выстроили в два ряда по четыре штуки у дальней стены. Я пожалел, что мониторы не транслируют звук, и я не могу подслушать, что там происходит.

На другой паре экранов я увидел группу криминалистов, ищущих улики в ограбленных залах. Они работали на удивление методично. Затем что-то меня насторожило, и я вернулся к картинке из ротонды.

Тележки стояли двумя рядами, по четыре штуки в каждом. Итого восемь. А уборщиков на картинке было только семь. Одного не хватало. Я проверил на других мониторах, ища кого-нибудь в синем комбинезоне.

Никого похожего.

— Пап! — выпалил я. — Папа!

Разговор за столом резко умолк: все уставились на меня.

— Флориан, от тебя требуется сидеть тихо, — нетерпеливо сказал отец. — Мы специально заостряли на этом внимание.

— Один из уборщиков исчез, — сказал я, указывая на монитор.

— О чем ты? — спросил агент Риверс.

— Здесь восемь тележек, но только семеро уборщиков, — объяснил я. — Откуда взялась лишняя тележка?

Агент вперил взгляд в экран и, тыча в него пальцем, пересчитал каждого. Семь. Риверс ничего не сказал. Просто выбежал из помещения, а Сирена и Эрл рванули следом.

Таким образом, я остался в компании отца и Хоббса, страховщика. Папа подошел и сел со мной рядом.

— Прости, — сказал я. — Знаю, мне не разрешалось говорить, но…

— Ничего, — успокоил он. — Здорово, что ты это заметил… хотя, наверное, для них — не очень здорово.

На экране мы видели Риверса, который горячо говорил что-то агентам, отведя их в сторону. Я снова пожалел, что у мониторов нет звука.

— Я задолжал тебе крупное извинение, — сказал Хоббс, подходя и протягивая мне руку. — Я был расстроен и взвинчен и сорвался на тебе. Надеюсь, ты меня простишь.

— Конечно, — ответил я. — Когда двенадцатилетний ребенок лезет на твое место преступления — это кого угодно взбесит. Я бы сам наверняка реагировал так же.

— Оливер Хоббс, — представился он, пожимая мне руку.

— Флориан Бэйтс, — отозвался я. — Вы говорили, что работаете на страховую компанию, правильно?

— Да, — ответил он. — Музей вызвал меня сразу после того, как позвонил твоему отцу.

— Наши с Оливером пути часто пересекаются, — добавил папа.

— Да, твой отец — один из лучших в своем деле, — сказал Британец. — Мне стало спокойнее, когда я узнал, что он будет участвовать в расследовании.

Мы не успели продолжить разговор: вернулся агент Риверс с остальными.

— Как тебя зовут? — обратился он ко мне, стуча по клавишам главной консоли.

— Флориан Бэйтс.

— Сколько тебе?

— Двенадцать.

— Что ж, двенадцатилетний Флориан Бэйтс, ты официально признан более сообразительным, нежели детективы из Центрального департамента полиции. Они понятия не имеют, куда подевался уборщик. — Он повернулся к мисс Миллер: — Вы можете вывести с камер безопасности записи начиная за полчаса до ограбления?

— Конечно.

Она кивнула Эрлу, тот уселся и начал печатать. Через секунду на мониторах появились кадры, сделанные этой ночью. Внизу каждого экрана отобразилось время — двенадцать сорок пять.

— Что вы ищете? — спросил папа.

— Уборщика, который выглядит виноватым, — откликнулся агент.

Даже в ускоренном воспроизведении записи оказались невероятно скучными.

Мы просмотрели примерно до половины, когда Хоббс покачал головой и пожаловался:

— Они все одинаковой комплекции. В одинаковой униформе. И все смотрят на пол, а не вверх, на камеры.

— Я не говорил, что будет легко, — заметил Риверс. — На что похожи ботинки, о которых ты рассказывал?

Через пару секунд до меня дошло, что он обращается ко мне.

— Что-что? — переспросил я.

— Ты сказал, что этот парень носил какую-то особую обувь, — растолковал агент. — Если тот парень — наш парень, на нем и сегодня могли быть те же ботинки. И мы сумеем их увидеть.

Об этом я даже не подумал.

— Блестяще, — сказал Оливер. — Все смотрим на обувь.

Я впервые поднялся с дивана и встал рядом с остальными, изучая каждую пару обуви на экране. Сперва это увлекало. Затем начало нервировать. И наконец я почувствовал смущение. Мы крутили видео туда-сюда больше полутора часов и не обнаружили никакого следа мужчины в кедах «Европа». А ведь я был так уверен, что мы его отыщем. Так уверен, что стану героем. Но моя зацепка оказалась барахлом.

— Похоже, я ошибся, — тихо сказал я.

— Не парься, — сказал агент, по-дружески кладя руку мне на плечо. — Я все равно хочу, чтобы ты просмотрел анкеты: вдруг узнаешь его. Никогда не известно, что сработает.

Конец ознакомительного фрагмента.