Арена: Дорога смертников

Денис Агеев, 2021

Я не хотел идти на эту войну, но у меня не было выбора. Повоевать мне тоже не дали – через два месяца я попал в плен. Сначала хотели убить, но… после того, что произошло потом, я понял, что смерть была бы лучшим вариантом. Потому что меня, как и других пленных, способных еще держать оружие, погнали на легендарную Арену, победить на которой может лишь один – или никто.

Глава 7

Расплата

Зокх-Ли переминался с ноги на ногу, с опаской поглядывая на дверь. Кронос вызвал его к себе пять минут назад, и вот он прибыл, но никто пускать нейроконструктора пока что не торопился. Распорядитель игр любил, когда его ждали, при этом лютовал, если на его «просьбы» не откликались с присущим подчиненным рвением и заискиванием. Зокх-Ли воротило от всего этого, но поделать он ничего не мог.

Внезапно дверь с тихим шорканьем отъехала в сторону, и из кабинета Кроноса вышла Мара. Черный костюм облегал ее тело как вторая кожа, широкий воротник покачивался в такт шагам, а каблуки громко цокали по гладкому полу. По строгим чертам лица с подведенными глазами никогда нельзя было определить наверняка душевное состояние женщины, отчего Зокх-Ли она всегда казалась холодной и надменной. Поговаривали, что у нее была интрижка с Миндором, этим шутником-коротышкой, во что нейроконструктору верилось с трудом. Слишком уж эта дама казалась неприступной.

Проходя мимо Зокх-Ли, Мара бросила на него отрешенный взгляд и даже не удосужилась поздороваться. Но нейроконструктор заметил, как на миг в ее глазах проскользнуло презрение. Он давно привык к такому отношению к себе, хотя и не понимал, чем оно было вызвано, но каждый раз в его сердце впивалась холодная игла, и ему страсть как хотелось где-нибудь спрятаться.

Кронос использовал его как марионетку, Миндор постоянно высмеивал и издевался, а Мара… Мара его просто презирала. Единственным, кто относился к нему нейтрально и, как ни парадоксально, почти по-человечески, был Коу’Чьюн, но это только из-за его природной особенности. Гайнадцы неспособны испытывать ни ненависть, ни любовь, ни привязанность. Во всяком случае, не в том понимании, в каком его воспринимают люди.

Проводив начальницу по безопасности Арены взглядом, Зокх-Ли двинулся к двери. В ногах снова ожила дрожь, а спина вмиг покрылась потом. Как же он ненавидел себя за свои надуманные страхи! И как же устал от этого.

— А, Зокхи, проходи. — Кронос указал на стул.

Нейроконструктор прошел в просторный кабинет без лишней мебели и утвари, сел, благодаря судьбу за то, что ему не придется все время стоять. Беседа, как показывала практика, могла затянуться надолго.

— Ты же знаешь, что сегодня случилось на Арене? — в лоб спросил распорядитель игр, пристально глядя в глаза Зокх-Ли.

Нейроконструктор кивнул.

— Как можешь это прокомментировать?

— Ну… — Зокх-Ли замялся. А что он мог сказать? Что наконец-то хоть кто-то, пусть и военнопленный, нашел в себе мужество плюнуть в лицо самой Империи? Он восхищался этим человеком. Но говорить подобное по понятным причинам не стал.

— Что ты мямлишь?! Отвечай! — повысил голос Кронос. Он был не в себе от злости. Тонкая полоска искусственной кожи чуть отслоилась от левой щеки, и когда он что-то говорил, она неестественно и даже пугающе дергалась.

— Один из участников… в общем, он смял и… выбросил наш флаг в зыбучий песок.

— Не надо пересказывать, что сделал этот альрийский выродок. Я и сам все прекрасно видел. Меня интересует, почему твоя уникальная нейросистема не то, чтобы не наказала его за этот кощунственный поступок, а даже вознаградила? Ответь мне!

— Нет, она все сделала правильно, — покачал головой Зокх-Ли. — Система сработала по заданному алгоритму. У участников было задание, и они его выполнили, а значит, должны были получить вознаграждение. И они его получили. А вот уже потом… потом он сотворил это, а у системы не было протоколов для таких поступков. Как бы она смогла его наказать?

— Не было протоколов, говоришь? — прищурился Кронос, и нейроконструктору невыносимо захотелось забиться под стол и прижаться к полу, а лучше — слиться с ним, чтобы его никто никогда не смог найти.

— Ну… я… — замялся он, не в силах подобрать слова. Дрожь стала быстро разливаться по всему телу, во рту пересохло. Биение сердца глухим стуком стало отдавать в ушах.

— Под твоим руководством целый штат сотрудников, Зокхи, да и сам ты слывешь у нас великим умником. Почему ты не предусмотрел такой простой нюанс? Почему допустил оплошность?

Нейроконструктор снова открыл рот, но не смог сложить даже пары слогов. Язык словно прилип к зубам. Его опять обвиняли в том, в чем он виноват не был. И он снова, уже в который раз, не мог оправдать себя.

— Ты понимаешь, что под удар попала репутация Арены? Понимаешь?

Зокх-Ли кивнул.

— Миллионы стали свидетелями того, как какой-то альрийский ублюдок надругался над символом чести всей Империи. Ты понимаешь, какой это позор?

«Не нужно было придумывать такое дурацкое задание», — подумал нейроконструктор, но вслух, конечно же, говорить ничего не стал, а лишь снова кивнул.

— И что мне теперь делать, Зокхи? Как наказать этого выскочку? Через нейроинтерфейс мы можем на него подействовать? Причинить боль и страдания, но чтобы он понял, за что именно? Впрочем, объяснение будет лишним. Я думаю, он догадается и примет урок.

— Ну… с этим есть некоторые сложности, — невнятно пробормотал Зокх-Ли.

— Опять сложности?.. На совете перед началом игр ты заверил всех, что проблем с нейроинтерфейсами не будет.

— Так проблем и нет, — с усилием выдавил из себя нейроконструктор. — Кто же знал, что этот альриец пойдет в разрез с действующими протоколами?

— Опять ты про свои протоколы!.. — скривился Кронос.

— Накажите его как-нибудь по-другому, — предложил Зокх-Ли, хотя совсем не желал зла нарушителю. Но должен же он был что-то предложить.

— Не могу. По правилам, установленным еще при зарождении этой традиции, организаторы турнира не имеют права вмешиваться в общность участников. Весь срок игр они должны быть предоставлены самим себе, и лишь в конце мы можем встретиться с победителем лично, если такой, конечно же, будет. Безусловно, я могу прикрыть глаза на правила и подослать беспринципных охранников, чтобы те как следует его проучили. Могу подстроить несчастный случай. Да и если на то пошло, могу просто объявить экстренные меры и дисквалифицировать его за неэтичное поведение. Да, это станет нарушением незыблемых правил, но ведь и ситуация-то экстраординарная.

«Ну так делайте, только отстаньте уже от меня», — снова подумал нейроконструктор, вслух же сказал короткое «Да».

— Нет, — покачал головой Кронос. — Как бы мне этого не хотелось, но поступить я так не могу. Потому что есть… еще одна проблема.

Зокх-Ли нервно сглотнул. Щеки от чрезмерного напряжения горели огнем, да и в висках начало стучать, как будто в черепе поселился какой-то мелкий неспокойный зверек.

— Рейтинг этого ублюдка начал расти. Да и по отзывам я понял, что отношение к нему неоднозначное. Многие осудили его поступок, но есть и такие, коих, кстати, тоже немало, кто отнесся к его проделке с пониманием и даже одобрением. Не знаю, что в головах всех этих людей, но они, как я понял, отнюдь не желают ему наказания. И теперь, если я покараю этого выскочку, то в адрес руководства Арены посыплются негативные заявления. Возможно даже, общественность пошлет к нам репортеров и вынудит дать комментарии по этому эксцессу. А нам это совсем не нужно. Но и допускать кощунства я тоже не имею права. Поэтому я и спросил тебя про нейроинтерфейс. Так было бы проще и эффективнее.

— Я понял, но… как я и сказал… — негромко пробубнил нейроконструктор.

— Не продолжай, — обрубил Кронос. — Лучше подумай, что можно со всем этим сделать.

Зокх-Ли кивнул. Как же ему хотелось скорее убраться из этого огромного кабинета, вбежать в свою каморку, залезть под одеяло и забыться.

Распорядитель игр тяжело вздохнул и в задумчивости потер лоб. Кожа неестественно прогнулась под натиском его пальцев.

— Ладно, я это еще обдумаю, — произнес Кронос более спокойным голосом и снова посмотрел в глаза нейроконструктора. — Что по поводу нашего с тобой дела?

— Я… работаю над ним.

— Я это слышу уже на протяжении долгих месяцев. Мне нужен результат, Зокхи. Ре-зуль-тат! Понимаешь?

— Понимаю, — кивнул нейроконструктор и опять нервно сглотнул. — Я… работаю.

Кронос протяжно вздохнул и покачал головой.

— У меня остается слишком мало времени. Боюсь, что дни мои сочтены. Я уже два раза менял сердце и печень, легкие — четыре, почки и кишечник — три. Клонированные органы приживаются долго, а изнашиваются быстро. Кожа не приживается на моем теле, волосы постоянно приходится пересаживать, сам видишь. Каждое утро я смотрю на себя в зеркало и едва сдерживаюсь, чтобы не разнести его ко всем чертям. Я устал, Зокхи, и мне нужно как можно быстрее побороть мой недуг.

«Ты просто выживший из ума дряхлый кретин, давно переживший свой срок и держащийся на этом свете лишь благодаря биотехнологиям. Твое тело истратило все ресурсы и место ему — на кладбище. Но ты опять пытаешься упрекнуть в своей немощности меня. Как же я тебя ненавижу!» — пронеслось в голове нейроконструктора, но он как всегда промолчал.

— Ты должен предоставить мне хоть какой-то результат. Мне нужна надежда.

— Обратить процесс старения вспять не так просто, — сказал Зокх-Ли. — На данном этапе разработки нейроинтерфейс еще не способен влиять на столь глубинные биосвязи.

— У тебя есть люди и все необходимые ресурсы для работы. Ты постоянно говоришь о протоколах и алгоритмах. Так создай же их. Внедри в нейроинтерфейс и принеси его мне.

— Я работаю над этим, — кивнул нейроконструктор, а сам подумал: «Как же для тебя все просто! Возьми и создай!»

Кронос внимательно поглядел на Зокх-Ли, прищурился. Тому стало дурно от его взгляда, вновь захотелось испариться.

— Если ты не поторопишься и не выдашь к концу недели хоть какой-то результат, я буду вынужден принять соответствующие меры, — уже совершенно спокойно произнес распорядитель игр, отчего нейроконструктор внутренне содрогнулся. Он знал по опыту, что Кронос никогда не раздает угрозы для острастки. — У тебя для опытов почти полсотни альрийских хорьков, а ты все тянешь.

— Я работаю над этим, — повторил Зокх-Ли.

Кронос покачал головой, сморщился и махнул рукой, давая понять подчиненному, что не желает его больше видеть.

Нейроконструктор встал со стула и быстрым спотыкающимся шагом направился к выходу. Дверь отъехала, он медленно выдохнул, остановился и повернулся к распорядителю игр. Поступить так ему стоило тяжелейшего труда, но интерес все же перевесил страх.

— Разрешите спросить, как вы собираетесь поступить с тем альрийцем, который… — он замялся, дальше слова застопорились.

Кронос поглядел на него с легким недоумением. Видимо, «наглость» нейроконструктора его удивила.

— Если твои нейроинтерфейсы не способны с ним разобраться, то придется прибегнуть к классическим способам. А впрочем, это уже не твое дело. Иди, работай.

Зокх-Ли кивнул и поспешно покинул помещение.

* * *

Охранники меня не скрутили и не вжали мордой в пол по возвращении в жилой блок, хотя подобное предвещал чуть ли не каждый второй из заключенных. Не пришли за мной и спустя время. С момента окончания раунда прошло уже три часа, а я так и не получил никакого наказания за свой проступок.

Однако радости мне это не доставляло, потому что беда пришла с другой стороны — заражение крови проявилось во всей свое красе. Рана на бедре воспалилась, и обеззараживающий спрей больше не помогал. Инфекция попала в кровь, и чтобы ее нейтрализовать, требовалось что-то посильнее. Вдобавок закончилось действие болеутоляющего, и страдания мои возобновились. Нейроинтерфейс показывал, что температура тела повысилась до 38,1 градуса по Цельсию, а состояние здоровья упало до 63 %. При этом еще два часа назад оно составляло 65 %. Получается, что я медленно умирал?

Я аккуратно соскреб засохшие остатки кровеостанавливающей пасты и смочил почти затянувшуюся рану мокрой тряпицей. Сжал зубы от пронзившей бедро боли. Как же быстро заражение перешло в активную фазу. Неужели в жвалах сфирей содержался какой-то яд? Черт, с этим надо что-то делать. Причем срочно. Нейроинтерфейс сообщал, что у меня сильное заражение и недвусмысленно намекал, что иммунитет с ним справиться не может. Советовал обратиться к врачу. Признаться, у меня была такая мысль — попробовать достучаться до администрации и попросить помощи, но в свете произошедших событий ситуация складывалась не в мою пользу.

Конец ознакомительного фрагмента.