Приданое лохматой обезьяны

Дарья Донцова, 2010

Я, Виола Тараканова, никогда не проверяю карманы своего бойфренда Юры Шумакова, не залезаю в телефон и не интересуюсь прошлым любимого мужчины. Его бывшая герлфренд сама нарисовалась на пороге моего дома! Насмерть перепуганная Оля Коврова рассказала: шефа и бухгалтера фабрики мягких игрушек «Лохматая обезьяна», где она служит секретаршей, отравили, и теперь ее обвинят в убийстве, ведь чай подавала именно Оля! Пришлось нам с Юрой разбираться в этой истории. Отправившись домой к отравленной бухгалтерше, я узнала, что ее сын Никита тоже мертв. А вскоре была убита и девушка Никиты… Похоже, преступление вовсе не связано с плюшевыми зайцами, свиньями и лохматыми обезьянами!

Глава 4

Около десяти утра Юра с переночевавшей у нас Олей уехали в управление. Шумаков уговорил Коврову честно рассказать, что случилось в офисе фабрики игрушек. Я обрадовалась, что одной заботой стало меньше, и села за рукопись. Полчаса грызла ручку и в конце концов выдала вдохновенный абзац: «Зимнее солнце ярко освещало труп молодой женщины, которая, несмотря на жаркую погоду, вышла из дома не в босоножках, а в коротеньких сапожках. Капли дождя падали на лицо и, стекая по щекам убитой, исчезали в обивке дивана».

Сначала рожденный в муках текст показался мне замечательным. Но потом я засомневалась. Если в романе зима, то почему жарко? Тело вроде находится на улице, так откуда там диван? Ладно, слава богу, что я не вырубаю слова на камне, легко исправлю ошибки. На переделку ушло четверть часа. Теперь начало детектива читалось на одном дыхании. «Стояла жара. Кто-то из москвичей выбросил на улицу диван, и сейчас на нем лежало тело мужчины, которого переехал самосвал».

Вновь возникли сомнения. Зиму я вычеркнула, дождь убрала, но каким образом бедный мужик очутился на диване? Его же переехал самосвал! Бедолагу отбросило ударом, перевернуло и уложило на подушки… Я молодец! Моему редактору Олесе понравится бодрое начало. Она не любит, когда в криминальном романе действие разворачивается вяло.

Не так давно я, поругавшись с гаишником на трассе, примчалась домой и вдохновенно написала двадцать страниц про службу ДПС. Но Олеся Константиновна недрогнувшей рукой вымарала их из книги, сказав: «Эта вставка не имеет ни малейшего отношения к развитию сюжета».

Вообще-то редактор, как всегда, оказалась права. Меня порой заносит не туда, всю правду о гайцах народ расчудесно знает и без творений Арины Виоловой. Но сейчас я умница! В первом же абзаце убила женщину! Хотя на диване-то лежит мужчина…

Пришлось еще раз перечитать текст. Так кто у меня труп? Он или она? Пожалуй, надо пойти на кухню и побаловать себя капучино…

Не успела я ткнуть в клавишу кофемашины, как в кухню вошла Варвара и с порога речитативом завела:

— Вилка! Юра сказал, ты писательница?

— Да, — гордо ответила я.

— Значит, начальников над тобой нет? — продолжала Варя.

Я засмеялась и, вспомнив, что вчера мы перешли с тетушкой Шумакова на «ты», сказала:

— Ошибаешься, руководителей у меня полно. Редактор, главный редактор, самый главный редактор, еще более главный редактор, суперредактор, начальник финансового отдела, хозяин издательства. Добавь до кучи директоров книжных магазинов, журналистов и читателей. Неслабая компания получается, и у каждого свое мнение о творчестве Арины Виоловой.

— Че, они проверяют, сколько времени ты сидишь у стола? — поразилась Варя.

— Конечно, нет, — вздохнула я. — Слава богу, так далеко никто не смотрит. Мне просто нужно сдать рукопись вовремя.

— Можешь в понедельник погулять, а во вторник побольше нацарапать? — оживилась Варвара.

— В принципе, да, — кивнула я.

— Тогда помоги нам с платьем, — попросила гостья. — Я Москву знаю плохо, в метро запутаюсь, таксист нас обманет, повезет кругом, чтобы побольше денег с провинциалов стрясти. А у тебя наверняка машина есть. Только не ври! Я видела ключи в прихожей. Бензин оплачу.

Не знаю, как вам, а мне, услышав чью-то просьбу, трудно ответить «нет».

— Ну… понимаешь… — замямлила я, — мне же надо работать…

Варвара склонила голову к плечу.

— Вижу, тебе влом по городу таскаться. Думаешь поди сейчас: вот противная баба, привязалась репьем! Но чем быстрее я Нинке платье добуду, тем скорее вон уберусь. В твоих интересах мне пособить. Одни мы десять дней проколупаемся. А с тобой — вжик — и мы в магазине. Второй раз вжик — мы уже в ювелирном. Третий вжик…

— Собирайтесь, — приказала я.

— Главное — подобрать хороший инцидент, — довольно усмехнулась Варя. — Готовые мы давно, Нинка с Генкой в прихожей топчутся. Мне лишь чапки натянуть, и айда. Давай, поспеши, сама нас задерживаешь.

Я порысила в ванную и живо привела себя в порядок. Варвара гениальный манипулятор. Ведь я не собиралась плясать под чужую дудку. Но не прошло и десяти часов после появления в моем доме тетушки, а я уже в ритме польки бегу к ключам от машины. Может, попытаться хоть чуть-чуть набрать очки? Сказать Варе, что она не к месту употребила слово «инцидент»? По логике должно было прозвучать — «аргумент».

— Куда едем? — спросила я, когда компания разместилась в автомобиле.

— В салон свадебных платьев на Скандальной улице, — объявила Варя.

Я постаралась не рассмеяться — хороший адрес для магазина, где продают одежду для новобрачных… Включила навигатор.

— Следуйте прямо. Через сто метров поверните налево, — четко произнес женский голос.

— Это кто? — всполошилась Варя.

— Где-то баба сидит, — предположила Нина.

Я указала на прибор:

— Не волнуйтесь, это всего лишь автоматический Иван Сусанин, он нас до места доведет.

— Интернет, что ли? — спросила Варвара.

Я решила не вдаваться в подробности:

— Вроде того.

Некоторое время мы ехали молча. Потом с заднего сиденья раздался приятный баритон:

— Разрешите спросить?

Надо же! Гена-то умеет говорить!

— Если он Иван Сусанин, то… — продолжал жених.

— Замолчь! — приказала Варя. — Без тебя нервно.

Геннадий проглотил язык. Я решила приободрить парня.

— Понимаю ваш невысказанный вопрос. Если он Иван Сусанин, то не крутимся ли мы, как поляки, в непролазной чаще? Я пошутила, навигатор замечательная штука.

— Ваще я про другое размышлял, — еле слышно произнес Гена. — Сусанин был мужчиной, а коробка почему-то женским голосом вещает.

— Хорош трендеть! — гаркнула Варвара. И добавила чуть потише: — Измучилась я вся. Вдруг платья дорогущие?

— Кто вам посоветовал этот магазин? — спросила я.

— Соседка, — ответила директриса школы. — Она дочь замуж весной отдавала.

— Надо было спросить, сколько стоит наряд невесты, — продолжала я.

— Катька сказала: миллион отдала, — вздохнула Варя.

От неожиданности я отпустила руль. Потом схватилась за баранку и уточнила:

— Рублей?

Варвара хмыкнула:

— Чего ж еще? Уж не луковых головок!

— Мам, она набрехала, — пискнула Нина. — Откуда у Катьки такой капитал?

— С каким-то москвичом спит, — вздохнула Варя. — Поговаривают, он олигарх с рынка, три палатки держит.

— Сомневаюсь, — кашлянул Гена, — Катя страшная.

— Наврала она, — повторила Нина. — Хотела, чтоб все завистью изошли. Потому и ценник у доченьки с платья не срезала. Видела я ту бумажку! Десять тысяч синей ручкой написано и еще два ноля черной прималевано.

— Доберемся и увидим, — вполне мирно сказала Варвара.

Я не принимала участия в беседе, хотя меня немало удивило поведение незнакомой Кати. Если она приврала по поводу цены свадебного наряда, то зачем отправлять соседку в тот же салон? Правда моментально выплывет наружу.

Не успели мы войти в помещение, заставленное манекенами в белых нарядах, как появился парень и затараторил, словно сорока:

— Здравствуйте. Меня зовут Эдуард. Спасибо, что выбрали наш салон. У нас лучшие платья по лучшей цене. Лучшим клиентам лучшая скидка! Лучшие клиенты сегодня вы.

— Замолчь! — велела ему Варя. — Весь мозг сразу уболтал.

Но Эдик оказался крепким орешком. Слова потенциальной покупательницы он проигнорировал и застрекотал с удвоенной силой:

— Понимаю ваше нервное состояние. Как вас величать?

— Варвара Михайловна, — бормотнула тетка.

Эдик нежно прикоснулся к ее плечу.

— Варварочка, доверьтесь мне и будете самой привлекательной невестой. Как вам вариант «Осень патриарха»?

Широким жестом продавец указал на нечто несуразное. Я замерла, приоткрыв рот. Неужели найдется хоть одна девушка, желающая это приобрести?

Широкая белая юбка походила на гигантский абажур. Сходство с ним ей придавала не только форма, но и обильная бахрома. Ткань, натянутая на каркас, блестела и переливалась множеством не совсем аккуратно приклеенных блесток; подол платья, густо утыканный крошечными бумажными розочками, сильно смахивал на венок, который наши люди, начисто забыв, что церковь не приветствует в светлую праздничную неделю после Пасхи посещение кладбищ, вешают на оградки могил. Сверху невесте предлагался корсет, расшитый атласными шнурами, хотя столь глубокое декольте у невинной девушки не только неуместно, но и неприлично. А еще невесте нельзя будет дышать, иначе ее бюст просто выпадет наружу.

— Боже! — воскликнула Нина. — Ну и ну!

Я выдохнула. Похоже, у дочки Варвары есть вкус. Она не желает напоминать очумевшего от счастья дембеля, разукрашенного аксельбантами из веревок, а также походить на помесь абажура и похоронного венка.

— Какая красотища! — продолжала Нина. — Мама! Вот оно!

Эдуард изобразил удивление.

— Мама? Невероятно! Я думал, эта девушка ваша подружка, а вы, чуть ее постарше, решились на замужество. Сейчас модно расписываться после двадцати пяти. Да ладно, не шутите!

Меня столь откровенная лесть рассмешила, но Варвара покраснела и вдруг, кокетливо поведя плечами, выдала:

— Ну, я ее рано на свет родила. Сколько, мил человек, стоит «Осень патриарха»?

— Договоримся, — легкомысленно отмахнулся Эдуард. — Я настолько поражен вашей красотой, что скину цену. Но вы сначала получше изучите ассортимент.

— Мама! Хочу это! — заканючила Нина. — Оно мне снилось!

— Больно голое, — усомнилась Варвара, — нецеломудренное. Батюшке в церкви не понравится.

Гена откашлялся.

— Да попу это по барабану! Он Наташу Малышеву обвенчал и не чихнул, хотя даже жених покраснел, когда невесту увидел. А Макс в стриптиз-клубе охранником стоит.

— Точно! — запрыгала Нинка. — Натка в ботфортах к алтарю пошла, юбка по самое не хочу и грудь, как на подносе.

— К «Осени патриарха» я подберу накидку, — пообещал Эдуард. — В подарок от фирмы. И туфли подходящие у нас есть. Вуаля!

Движением фокусника продавец извлек словно из воздуха коробку, снял крышку и достал обувь. Я снова потеряла дар речи.

Белая лодочка имела мысок, украшенный брошью, в центре которой горел «рубин» размером с мой кулак. Но главная красота таилась в каблуке. Обычную тонкую шпильку заменяла фигурка тучного амура в стыдливой набедренной повязке. Глаза у вестника любви тоже пламенели красными камнями. Очевидно, создатели обувки считали амурчиков альбиносами.

— Мама… — зашептала Нина. — Ой! Мамочка! Таких ну ни у кого не видела! Ваще!

— Вчера поступили, — потер руки Эдик, — это эксклюзив. Их заказывала на свадьбу дочь… Ой, молчу, это секрет… Ну очень-очень-очень богатая девушка заказывала. Да обувщик ошибся размером — требовался тридцать седьмой, а он прислал сорок второй.

— Как раз по мне! — ахнула Нина.

Да уж, дочь Варвары совсем не Золушка. Впрочем, мне не следует ехидничать — сама не могу похвастаться крохотной ступней.

— Еще есть сумочка, — словно змей искуситель, вещал продавец. — Вуаля!

Теперь в руках парня очутился амур-альбинос побольше, около двадцати сантиметров высотой. А вокруг шеи у него болтался шелковый шнур. Эдик ловко повесил сумку на свое плечо. Я вздрогнула. Полное ощущение, что продавец придушил уродца с луком и теперь тащит его в качестве охотничьего трофея домой.

— Как она открывается? — заинтересовался Гена.

Эдик нажал на уши пластикового амура, и тот широко разинул рот.

— Много туда, конечно, не положишь, — признал продавец, — но ведь в клатчах картошку не носят, а носовой платок уместится. Ну, типа слезы смахнуть, когда уезжать из ресторана пора настанет.

Нина умоляюще посмотрела на мать.

— Ну хорошо, — сдалась Варвара. — Только неправильно с бухты-барахты первое попавшееся хапать. Надо по магазину побродить, с людями посоветоваться.

Эдик сделал приглашающий жест.

— Прошу, наш шоурум открыт круглосуточно. Кофе, чай, конфеты?

— Скока стоит угощение? — предусмотрительно поинтересовалась директор школы.

— Помилуйте! — закатил глаза Эдик. — Категорически бесплатно, от всей души и гостеприимства.

— Тогда неси все, — милостиво разрешила Варя, — мы проголодались.