Приданое лохматой обезьяны

Дарья Донцова, 2010

Я, Виола Тараканова, никогда не проверяю карманы своего бойфренда Юры Шумакова, не залезаю в телефон и не интересуюсь прошлым любимого мужчины. Его бывшая герлфренд сама нарисовалась на пороге моего дома! Насмерть перепуганная Оля Коврова рассказала: шефа и бухгалтера фабрики мягких игрушек «Лохматая обезьяна», где она служит секретаршей, отравили, и теперь ее обвинят в убийстве, ведь чай подавала именно Оля! Пришлось нам с Юрой разбираться в этой истории. Отправившись домой к отравленной бухгалтерше, я узнала, что ее сын Никита тоже мертв. А вскоре была убита и девушка Никиты… Похоже, преступление вовсе не связано с плюшевыми зайцами, свиньями и лохматыми обезьянами!

Глава 3

Оля высунула голову из укрытия.

— Это не менты?

Я успокоила Коврову:

— Сама посуди — откуда они могли узнать, что ты здесь?

Незваная гостья зашмыгала носом:

— За мной следили.

Несмотря на неприятную ситуацию, мне стало смешно.

— Вылезай!

Коврова выползла из-под стола и села в кресло.

— Зачем Юрка меня напугал?

— Похоже, Шумаков на тебя обиделся, — ответила я. — Мужчины плохо переносят разрыв отношений.

Оля схватила из вазочки вафлю и заявила, захрустев ею:

— Он сам виноват! Вот тебя повел в загс, а меня нет!

Я уже успела забыть про свое вранье и на секунду опешила. Продолжить разговор на эту тему нам не удалось. В кухню уверенным шагом вошла мадам, здорово смахивающая на полковника из провинциального гарнизона. Незнакомка была полной, краснолицей, с небольшими усиками над верхней губой, голубыми глазами навыкате и сизым носом. Вероятно, дама не чуралась выпивки и острой закуски.

— Ну-ка, дайте мне чаю! — без всяких предисловий распорядилась она. — Живее!

Мне очень не по душе такие люди. Столкнувшись с женщиной-гренадером в общественном месте, я сочла бы за благо отойти в сторону, поскольку не люблю бурных скандалов и войн. Но если хамка решила распоряжаться в моем доме, она непременно получит отпор.

Детство писательницы Арины Виоловой прошло не в известном поселке Переделкино, где кучкуются литераторы всех мастей, и не в подмосковном местечке Снегири, отданном элите балета вкупе с примами драматических театров. Я жила в бедном районе типовых пятиэтажек, моим воспитанием занималась тетка Раиса. Хорошее, доброе, вечное она сеяла в моей душе в промежутках между запоями. Лет с пяти я усвоила простую истину: если не имеешь родителей, старших братьев-сестер, то научись сама давать в нос обидчикам. В детстве я была жесткой, даже непримиримой. И хорошо, что на моем жизненном пути встретилась Тамара, ее мать сильно меня изменила^[2]. Но некоторые навыки, в особенности если вы приобрели их с пеленок, автоматически вспоминаются при нажатии на больную мозоль.

Я встала и гаркнула:

— В чем дело?

— Не ори! — добавила децибел в голос незнакомка. — Чаю хочу! Устала. Долго ехала.

— Вы кто? — легко перекричала я тетку. — С какой стати ввалились в мой дом?

«Полковник в юбке» села на стул.

— Замолчи. Я приехала к своему племяшу. А вот ты кто? Очередная его баба? Ну и сиди тихо, когда хозяйка прибыла.

Я отчеканила:

— Произошла ошибка. Меня зовут Виола Тараканова, это мой дом, здесь хозяйничаю я.

— Юрка, подь сюда! — завопила тетка. — Хорош фигней заниматься!

Я опешила, и тут появился Шумаков.

— Тетя Варя, — заискивающе произнес он, — не размахивай саблей.

Мы с теткой одновременно указали друг на друга и так же одновременно спросили:

— Это кто?

Юра шаркнул ножкой.

— Давайте я вас познакомлю. Тетя Варя, это — Вилка. Вилка, это — моя тетя.

Я с трудом выдавила из себя:

— Очень приятно.

— Квартира чья? — не сдавалась Варвара.

Шумаков открыл рот, но я его опередила:

— Моя.

— Че, правда? — уже тише спросила Варвара.

Юра кивнул:

— Да.

Тетка зацокала языком.

— Ну Надька, ну дрянь! Она в Москву ездила, я ей велела тебе банку огурчиков передать. И че ты думаешь? Вернулась Надюха назад и блеет: «Варь, Юрка разбогател несметно, дворец купил многокомнатный. Прежнюю халабуду сдает, новый его адрес жилец мне не дал. А огурцы передать обещал». Ты получил баллон с закусью?

— Нет, — односложно ответил Юра.

— Так я и думала! — разозлилась Варвара. — Народ вокруг вороватый, совесть совсем потерял! Сожрал тот гад чужие огурчики и не подавился. То-то у мужика глаза бегали, когда я ему сегодня конкретно сказала: «Говори Юркин адрес, иначе не уйду!»

Шумаков встал за моим стулом.

— Тетя Варя, ты приехала внезапно. Почему не предупредила? Могла позвонить, ведь знаешь номер моего мобильного. Зачем было тормошить квартиранта? Странно, что он тебе мой новый адрес сообщил, Петр Николаевич не из болтливых. Ты рисковала остаться на улице.

Варвара раскатисто рассмеялась:

— У меня и пирамида Хеопса заговорит, я умею с людями беседовать. Ну и че бы ты мне, племянник, сказал, когда б услышал от тетки: «Мы приехали за покупками, приюти на недельку»? Че бы выдумал? Заболел, мол, лежишь под уколами? В командировке в Кукуеве? Рад меня приютить, да самого в Москве нет? Мобильные хитрые, не поймешь, в какой город трезвонишь! Не корчись, знаешь ведь, я правду завсегда в глаза выдаю. Ты бы от меня точно избавился. Снимай, мол, Варвара, комнатенку, отстегивай рубли. Только они у меня из-за свадьбы наперечет. Вот я и подумала: если неожиданно подвалить, то все срастется — Юрка будет дома и, хоть свою тетку недолюбливает, на улицу ее не выпрет.

Я невольно засмеялась. Варвара совершенно права. Ну-ка, положа руку на сердце, признайтесь: вы обрадуетесь, когда узнаете, что из провинции в Москву, этак на недельку, спешит сестра матери? Ладно, предположим, вы испытываете к тете нежные чувства. А ваш муж? Запрыгает он от счастья, услышав о визите дубля тещи? А свекрови вашей понравится такой расклад? Она с цветами встретит родственницу невестки? И потом, где семь дней, там и десять, четырнадцать, месяц, полгода… Так что провинциалы зачастую думают: чтобы получить приют у московской родни — лучше свалиться ей на голову селевым потоком, то есть внезапно и резко.

Шумаков закашлялся, а Варвара повернулась ко мне:

— Не хотела тебя обидеть. У Юрки вечно бабы меняются, поэтому я тебя и огорошила. Не таи зла. Давай начнем сначала. Меня зовут Варвара Михайловна Шумакова, лучше тетя Варя. Я приехала с дочкой Нинкой и ейным женихом Генкой. Свадьба у нас намечается. Не скажу, что шибко довольна зятем — зарабатывает он мало, пиво хлещет, своего угла нет. Но Нинке к тридцатке подвалило, лучше уж Генка, чем никто, поэтому я и согласилась на их бракосочетание. Два года уж вместе живут, хватит им по сараям прятаться.

Только сейчас, после Варвариного спича, я заметила еще две маячившие на пороге фигуры. Нина и Геннадий, похоже, были немые.

— Раз квартирка твоя, ты имеешь право нас вон погнать, — вещала Варя. — Не обижусь, на чужих сердца не держат.

Юра как-то странно посмотрел на меня, я встала и пошла к холодильнику, говоря по пути:

— Идите в ванную. Юра вам даст полотенца. Нину и Гену мы устроим в гостевой, а вас, Варвара, разместим в кабинете.

— А я? — пискнула Оля. — Домой не пойду! Здрассти, тетя Варя, не помните меня? Я с Юрочкой жила, а вы проездом в Турцию у нас на день остановились.

— Всех шалав в памяти не удержать, — откликнулась Варвара. — Что мне теперь, с каждой любезничать? Неправильно ты, Виола, придумала. Мы с Нинкой вместе ляжем, а Генку хоть в сортире устраивай.

— Мама, — пролепетала дочь, — ну пожалуйста!

— Девушка до свадьбы в одной постели с женихом не спит, — отрубила Варвара. — Грешно!

Юра хмыкнул:

— Я плохо тебя понял и Нина с Геной не жили два года вместе?

— Да, только моя дурочка очень долго с красавчиком ходит и на свадьбу не намекает, — важно кивнула Варвара. — Хорошо у нее мать есть, а то осталась бы без штампа в паспорте.

— Значит, она не девушка, — подвел итог Шумаков, — и может делить койку с гражданским мужем.

— Супругами становятся через загс, — отчеканила Варя. — Не спорить!

— Не надо маме перечить, — попросила Нина, — иначе у вас на кухне целой посуды не останется.

— Верно, доча, — похвалила мать. — Или будет по-моему, или никак.

— А никак это как? — тут же спросила я.

Варвара показала пудовый кулак.

— Вот так! Имей в виду, я с норовом. Завсегда свою точку зрения отобью.

Шумаков застонал, Нина закрыла глаза, Геннадий замер столбом — похоже, впал в гипнотический транс. Я вытащила из-за холодильника швабру и заявила:

— Варвара, запоминайте! Вы у меня в гостях. А я тоже с характером, физической силой, связями и деньгами. Начнете скандалить и драться, моментально получите по шее и окажетесь за решеткой. Лучше зароем топор войны и попробуем общаться по-человечески.

— Чего? — слегка сбавила тон тетка.

Я улыбнулась и оперлась на швабру.

— Интеллигентный человек должен быть вежлив и приветлив с окружающими, не стоит всем навязывать свое мнение.

— Я брехать не приучена, — надулась гостья, — живу по правде, говорю ее в лицо.

— Тогда уходите, — пожала я плечами. — Мне, если по правде, не хочется находиться рядом с вами даже час. Снимайте комнату и делайте там, что хотите. Так что либо ведите себя здесь прилично, либо уматывайте.

— Уж и пошутковать нельзя, — залебезила Варвара. — Где, говоришь, полотенчико взять? С тобой лаяться не хочу, ты мне по душе пришлась. А вот Нинка моя родная дочь, и только матери решать, с кем ей спать.

Когда все гости разместились по своим углам, я сказала Юре:

— Ты ничего не говорил про тетку.

Шумаков вздохнул:

— Теперь понимаешь почему? Мама у меня совсем другой была. А Варвара — атаман. Она сестру так запилила, что та в шестнадцать лет в Москву удрала. Я надеялся, что Варя никогда с тобой не столкнется. Или, во всяком случае, вы не пересечетесь в ближайшие лет двадцать.

Я отвела взгляд. Ну и как следует понимать последнее заявление милого друга? Юра намерен жить со мной до березки на могиле, не оформляя брака? Ведь на свадьбу принято звать родственников, даже если те не умеют себя прилично вести. Или Шумаков не собирался приглашать Варвару на торжество? Впрочем, у меня совсем нет желания выходить замуж, поэтому нечего заниматься пустыми рассуждениями. Лучше свести беседу к нейтральным темам.

— Где живут твои родичи? — поинтересовалась я.

— В Бортникове, — улыбнулся Юра, — это небольшой городок в двухстах километрах от столицы.

— Зачем ехать в Москву за покупками? — вздохнула я. — Сейчас везде все есть.

Шумаков открыл бар и вытащил бутылку коньяка.

— В Бортникове так принято: платье, фату, кольца приобретать в столице.

— Думаю, здесь вещи будут такие же, как в райцентре, только дороже, — улыбнулась я.

— Правильно, — кивнул Юра. — Но там считают: если затарился в Москве, то соседи тебя будут считать богатым человеком. Приобрел такие же шмотки в Бортникове — ты нищета страшная, не жди к себе уважения.

— Глупо, — констатировала я. — Варвара мне показалась не особо обеспеченной женщиной.

— Мужа тетка давно похоронила. Да он ей в помощники и не годился — пил целыми днями, деньги у нее таскал, — разоткровенничался Шумаков. — Варя директор школы. Можешь мне не верить, но ее уважают. Она держит учеников в ежовых рукавицах, ни наркомании, ни пьянства, ни второгодников в школе нет, а педколлектив ходит строем и с песней.

— Да уж! — вздохнула я. — Извини, конечно, но твоя тетя плохо владеет литературным русским языком. Как ей удалось стать учительницей?

— Бортниково не Москва, — напомнил Юра. — Варвара преподавала домоводство, ну и постепенно благодаря бойцовскому характеру выбилась в начальство. У нее в школе почти стопроцентная успеваемость, дети боятся директрисы до дрожи. Но тетя Варя человек справедливый: когда одна из выпускниц, золотая медалистка, вдруг срезалась из-за робости на вступительных экзаменах в МГУ, тетка понеслась к ректору на прием, и в результате девушка все-таки стала студенткой. Много ты знаешь директрис, способных на такой поступок?

— Пожалуй, нет, — признала я.

Юра зевнул.

— Она тиран, деспот, грубиянка, хочет, чтобы все поступали правильно, а как правильно — знает лишь она одна. Но, в отличие от подавляющего числа педагогов, ей не плевать на детей. Если какой-нибудь пятиклассник прогуляет школу, тетя Варя пойдет к его родителям и велит выпороть парня. Она совсем не Макаренко, но ее методы работают. В бортниковскую школу рвутся чуть не со всей области. Родителей не волнует, что Варвара не очень грамотно говорит. Зато их дети будут под бдительным присмотром.

— Ясно, — промямлила я.

— Она здесь долго не пробудет, — успокоил меня Шумаков. — Больше чем на семь дней Варвара школу ни за что не бросит. Помотается по магазинам и уедет. Надеюсь, ей не придет в голову затеять пир в Москве.

Я испугалась и эхом повторила:

— Пир в Москве?

Шумаков засмеялся.

— Это наивысший пилотаж проведения свадьбы для бортниковского люда. Родители снимают в Белокаменной кафе, усаживают гостей в автобусы, привозят в столицу, веселятся, а утром, опохмелившись, дуют назад.

— Четыреста километров мотаться туда-сюда ради сомнительного удовольствия поесть салат «оливье»? — оторопела я. — В Бортникове нет ресторана?

— Целых пять, — пояснил Юра. — Но там гулять не престижно. А если тебе кричат «горько» в стольном граде, пусть и в забегаловке на московских задворках, это… это… нет, не подберу сравнения. Круче лишь поехать отдыхать с президентом. Слушай, я еще вот что хотел сказать… У меня с Ольгой ничего особенного не было, никаких серьезных отношений. Я сразу понял: она абсолютно не мой человек, и быстро ушел от нее.

Во мне немедленно ожило злорадство.

— Оля утверждала обратное: она сама тебя бросила, потому что ты постоянно пропадал на работе. Но все равно надо ей помочь. Мы, как известно, в ответе за тех, кого приручили.

— Ага, — кивнул Юра, — согласен, если приручил, то да. Но я не собираюсь отвечать за того, кто мне навязался.

Примечания

2

История жизни Виолы Таракановой подробно рассказана в книге Дарьи Донцовой «Черт из табакерки», издательство «Эксмо».