Глава 4
Утром мы с Ленкой поехали к ней домой. Живет она в высокой блочной башне, стоящей на шумной магистрали. Двора у дома нет, дверь подъезда выходит прямо на тротуар, по которому беспрестанно течет поток гомонящих людей. Сами понимаете, что пешеходы использовали подъезд как общественный туалет. Бедные жильцы пытались бороться с этой бедой. Ставили кодовый замок, домофон, железную дверь. Ничто не помогало. Замки ломали, домофон портили, а стальную дверь ухитрились сорвать с петель. Но потом на первый этаж въехала новая жиличка, баба Клава, и воцарился долгожданный порядок. Уж не знаю, правда ли, что она работала конвоиром в тюрьме, но эта пожилая дама с выкрашенными в желто-соломенный цвет волосами навела ужас на всю округу.
Сначала она велела превратить довольно просторное помещение подъезда в некое подобие накопителя перед входом на зону, а потом стала на вахту. Для тех, кто никогда не бывал в местах не столь отдаленных, поясню. Накопитель — это такое узкое пространство между двумя железными решетками. На первой, как правило, висит табличка «Больше двух не входить». Вы жмете на звонок, лязгает автоматический замок, и дверь открывается. Но не успеваете вы войти внутрь, как она с ужасающим грохотом захлопывается, и вы ощущаете себя мышью, попавшей в узкую клетку. Впереди запертая решетка, сзади тоже, а сбоку, за железными прутьями, сидит женщина, полноватая блондинка с «химией». Голосом, лишенным всяких эмоций, дежурная требует документы.
И вас начинает бить озноб. Теперь представляете, как выглядит подъезд дома, в котором живет Ленка? Будучи пенсионеркой, баба Клава весь день проводит на посту, за что получает от жильцов зарплату. Старуха надежна, как швейцарский банк. Ей оставляют ключи от квартир, просят, уезжая в отпуск, поливать цветы или кормить кошку. Баба Клава тщательно выполняет все поручения. Есть у нее еще одна особенность — фотографическая память. Увидев человека один раз, она больше никогда не забудет его лица. Сами понимаете, что мимо такой лифтерши не то что мышь, таракан не проскочит незамеченным.
— Здравствуйте, Лена, — кивнула баба Клава, — и вам, Дарья Ивановна, добрый день.
Вот еще одна непостижимая вещь: ну каким образом она ухитрилась запомнить мое имя?.. Я совсем не часто бываю у Лены.
— Скажите, Клавдия Петровна, — улыбнулась я, — не помните случайно, кто вчера положил в почтовый ящик Гладышевой пакет?
Старуха прищурила выпуклые глаза.
— Помню, конечно.
— Кто? — в один голос закричали мы с Ленкой.
— Так почтальон.
— Какой?
— Обычный, одна она у нас, который год ходит, и не упомню, Соня, татарка.
— Вы точно знаете? — решила уточнить я.
— Естественно, — хмыкнула старуха, — больше некому по ящикам шарить.
— Может, кто посторонний прошел…
Баба Клава вздохнула:
— Дарья Ивановна, мне с этого места всю площадку видать, а ящики вот они, рукой подать. Когда кто к ним подходит, всегда гляжу, чтобы чужой не открыл по случайности. И за почтальоншей приглядываю, хоть она и работает давно, да всяко бывает. Сейчас журналы дорогие, не доложит кому, скандал начнется. Нет, я все записываю. Все как в аптеке, полный учет.
— Ну еще другие люди приходят, — не успокаиваюсь я, — с бесплатными изданиями. Газеты приносят, каталоги всякие, рекламу.
— Я таких внутрь не пускаю, — скривилась лифтерша. — Возьму стопку и сама разложу. Мне неприятности среди контингента не нужны. Эти, которые с бесплатными газетами шляются, люди непроверенные, бог знает чем живут! Может, по подъездам воруют.
Не успела она закончить фразу, как двери лифта распахнулись и из них вылетел мальчишка лет восьми с клюшкой в руке. Баба Клава нахмурилась:
— Роман, ты куда?
— Так на пруд, в хоккей играть, — ответил паренек.
— Пропуск давай!
Я удивилась: какой такой пропуск?
— Нету, — тихо сообщил Роман, — мама забыла оставить.
— Иди домой, уроки делай, — спокойно ответила лифтерша. — Нет пропуска — нет выхода!
— Я уже все сделал.
— Тогда давай разрешение на прогулку.
— Мама забыла, она…
— Роман, — железным голосом заявила дежурная, — наш разговор бесполезен. Ступай домой. Единственное, что могу тебе посоветовать: позвони матери на работу, пусть она со мной соединится и отдаст устное разрешение выпустить тебя.
Паренек молча побрел в лифт. Его фигура была полна скорби, клюшку он волочил за собой. В полном обалдении я поинтересовалась:
— У вас имеются документы на выход?
Баба Клава без тени улыбки пояснила:
— Роман — двоечник и прогульщик. Отца нет, мать целыми днями на работе, а бабушка с ним не справляется, старая уже. Ляжет поспать, а внук на улицу убежит и дотемна собак по переулкам гоняет. Вот и придумали ему пропуск. Мать перед уходом на работу бумажку пишет и мне оставляет. Только сегодня она предупредила, чтобы я его ни в коем случае не выпускала. Роман с утра в школу не пошел, больным сказался и должен уроки учить. Так-то!
Закончив речь, баба Клава поправила воротничок у блузки и добавила:
— Видела я, как Соня конверт в ящик впихивала, он туда с трудом влез, пухлый очень. Я еще подумала, что за странное письмо такое, без адреса и марок.
Зоркости и внимательности старухи мог позавидовать горный орел. Я повернулась к Ленке:
— Ты иди домой.
— Зачем?
— Лучше будет, если я пойду на почту одна.
— Ты так считаешь? Может, вместе?
— Нет-нет, эта Соня еще испугается. Подожди меня наверху, думаю, скоро вернусь.
— Ладно, — без энтузиазма ответила Ленка, — ты уж постарайся, расспроси ее как следует.
Я подождала, пока подруга войдет в лифт, и, узнав у бабы Клавы, где находится местное отделение связи, выбралась на улицу.
По тротуару текли потоки воды. По календарю февраль, стоит мороз, а под ногами отчего-то слякоть и лужи. Я осторожно пошла вдоль невысокого заборчика. Как у всех автомобилевладельцев, у меня совершенно не приспособленные для пеших прогулок ботинки на тонкой скользкой подошве. Но почта находится с обратной стороны Ленкиного дома, и ехать туда на машине просто смешно.
Внутри довольно просторного зала оказалось пусто: ни служащих, ни посетителей. Я постояла пару минут возле окошечка, потом крикнула:
— Есть тут кто живой?
— Во народ, — незамедлительно раздалось из глубины комнаты, — чего орать-то? Уж и подождать тихо не могут.
Я повернула голову вправо и увидела сухощавую женщину лет пятидесяти, с крайне недовольным выражением лица.
— И что у вас за спешка? — злилась служащая, подходя к окошку. — Пожар или умер кто? Тогда в другие места обращайтесь! Тут почта! Письма, газеты…
— Мне нужна Соня.
— Какая?
— Ну та, которая разносит корреспонденцию по домам, татарка.
— А-а, — протянула тетка, — о ней надо не здесь справляться.
— А где?
— В отделе доставки. Выйдите на улицу, соседняя дверь слева.
Выплюнув последнюю фразу, милое создание незамедлительно удалилось. Я выбралась наружу, увидела еще одну дверь, толкнула ее и очутилась точь-в-точь в таком же помещении, как и секунду назад. Здесь тоже не было ни народа, ни служащих. Я помялась пару минут и крикнула:
— Кто-нибудь есть?
— Зачем же так орать, — раздалось справа.
Я опешила — ко мне шла та же тетка, что и секунду назад в другой комнате.
— Что надо? — весьма нелюбезно осведомилась она.
— Так Соню, почтальоншу.
— Она газеты разнесла и домой ушла, все, рабочий день окончен.
— Но сейчас только двенадцать часов!
— А она что, должна за копеечную зарплату тут сутками сидеть? — окрысилась тетка. — Сами небось тоже не на службе!
— Подскажите, пожалуйста, ее адрес.
— Правов не имею.
— Что? — не поняла я.
Баба уставилась на меня узкими злыми глазками и повторила:
— Правов таких не имею, адреса сотрудников всяким раздавать!
Захлопнув рот, она чеканным шагом двинулась внутрь помещения.
— Эй, подождите! — закричала я, но она даже не обернулась.
В полной растерянности я осталась у окошка.
— А зачем вам Соня? — прошелестел тихий голосок.
От неожиданности я подскочила:
— Господи, это кто спрашивает? Вы где прячетесь?
— Тут сижу себе, — продолжил шепоток.
Я оглянулась и заметила у стены маленькую девушку размером с нашего мопса.
Хуч значительно толще, служащая походила скорей на сушеного кузнечика.
— Соню зачем ищете? — опять спросила она.
Я улыбнулась:
— Я живу в этом же доме. Сегодня утром Соня по ошибке сунула мне в ящик два журнала.
— Можете лишний у нас оставить.
— Нет, издание дорогое, хочу лично ей в руки отдать.
— Вольному воля, — философски вздохнул «кузнечик», — она тут рядом живет, через дом, блочная пятиэтажка такая, а внизу магазин «Лаванда», квартира один.
— Спасибо, — обрадовалась я и пошла к двери, но потом не утерпела и спросила: — Скажите, эти тети — близнецы?
— Кто? — изумилась служащая.
— Ну, сначала одна меня отправила из соседнего помещения в отдел доставки, а тут вторая, точь-в-точь такая же…
«Кузнечик» усмехнулся:
— Это Вера Игнатьевна, заведующая. Слава тебе господи, она в единственном экземпляре, даже представить страшно, что бы вышло, окажись ее двое, брр! Ну и идея вам в голову пришла, не дай бог, еще ночью приснится такой ужас: две Веры Игнатьевны.
— Почему же она мне сразу не объяснила, что Сони нет, а заставила идти в отдел доставки? — недоумевала я.
Девица пожала тощими плечиками:
— Шут ее знает!
