Мой дерзкий Санта

Даниэлла Ник (2024)

Проснуться после корпоратива с Санта Клаусом, даже имени которого не помню? Боже, я такое не загадывала. А новогодние чудеса только начинаются. Потому что он явно хочет продолжения. Веселая новогодняя история с острыми льдинками. Фейерверки обеспечены, как и ХЭ в конце.

Глава 10. Катя

Телефон жжет руки, я его блокирую, и откладываю в сторону. Сердце делает кульбит, и возвращается обратно. Надо же, какой настырный! Снова хватаю аппарат, открываю соцсети и захожу на его страницу. Евгений Санталов, тридцать пять лет. По знаку зодиака — Телец. Отношение к алкоголю положительное, к курению — отрицательное. Ясно, некурящий алкаш. Еще и в активном поиске. Рассматриваю фото на аватарке, на ней он стоит у витрины какого-то кондитерского магазина в белой рубашке, и призывно улыбается во все тридцать два зуба. А зубы у него хорошие, факт. Кроме этого фото — есть еще одно, на ней он в аквапарке с дочкой и сыном. Жены на фото нет. Ну еще бы, учитывая его рельефный голый торс, в активном поиске. Как ненормальная залипаю, рассматривая широкий грудной отдел и проработанный пресс.

Образование высшее, закончил университет, по специальности технология машиностроения, до этого местный техникум. Все ясно, после технаря пошел работать, а потом, скорее всего, учился на вечернем. Это радует. Мой бывший муж только собирался получить вышку, но так и не собрался. На этом все, пожалуй. Друзья и сообщества скрыты. Он висит онлайн. Написать мне не может, потому что у меня закрытая страница. Раздумываю, дать ли ему зеленый свет.

— Мам! — плюхается рядом сын и оглушительно хлопает дверью. От неожиданности я подскакиваю на месте, а телефон падает между сиденьем и коробкой передач.

— Слава, блин! — шиплю я, пытаясь его нащупать. Касаюсь кончиками пальцев, но заталкиваю еще глубже.

— Прости, мамуль! Я думал, ты меня видела.

— Ладно, потом достану!

Увидишь тут сына, когда голый Санты перед глазами маячат против моей воли! Открываю серебристый блистер и закидываю в рот капсулу, запиваю водой и выдыхаю.

— Спасибо, сын.

— Обращайся!

С этими словами протягивает карточку и чек, который я мну и кладу в карман.

— Полегчало?

— Смешной ты, минут тридцать хоть дай.

— Старость не радость, да? — хитро смотрит на меня и открывает шелестящую упаковку с гематогеном.

— Еще слово, и пешком пойдешь.

Он понятливо хмыкает и откусывает сразу половину. Город у нас небольшой, и спустя пять минут я паркуюсь у так называемого гаража. Вообще, это сарай. Пристрой к частному дому его друга Антохи. Пока был жив его отец, там располагалась столярная мастерская, а потом ребятам пришла идея замутить там что-то типа музыкальной студии. Я честно не знаю, как им удалось уболтать Антохину маму, но Тамара согласилась. Думаю, для нее было лучше, что они на виду, а не по подвалам шастают, образно говоря. В бывшем Доме детского творчества нашлись инструменты: барабанная установка, фортепиано и даже пионерский горн. В их группе «Желуди» играет пять человек и один вокалист. Это Антоха, или, как его называет Слава — фронт-мен. Я знакома со всеми, в целом, неплохие парни. Курят, правда, все как один, но что поделаешь.

— Ты допоздна? — интересуюсь я.

— А что? Забрать меня хочешь? — невинно хлопает длинными ресницами сын. Я невольно им любуюсь. Красивый парень получился. Нет, для мамы всегда ребенок самый лучший, но Славка объективно очень смазливый. От меня ему достались глубокие карие глаза и пухлые губы. От Алексея — высокий рост и открытая улыбка. А вот в кого он такой артистичный вырос, фиг знает.

— Смотря во сколько, — прикидываю я распорядок на день. Меня ждет любимая гора неглаженного белья, о котором даже думать дурно. Еще нужно что-то на ужин сварганить, но я заблаговременно достала размораживаться кусок свинины. И мама пирожков с собой положила.

— Часов в девять?

— А домашка сделана?

— Там устно, мам! — басит он, открывая пассажирскую дверь.

— Слава!

— Чесслово, мамуля! Адьос, ты лучшая! — кричит мне на прощание, достает с заднего сидения свою гитару и посылает мне воздушный поцелуй.

Я закатываю глаза, и резво качу домой по довольно пустынным улицам. Вообще, у нас редко бывают пробки. В основном, это в семь утра, когда все едут на работу, и в пять вечера, когда возвращаются по домам. В воскресенье жизнь практически замирает. Заказы роллов, например ощутимо снижаются до восьми вечера. А затем, активно падают на кухню до самого закрытия.

Темнеет рано, световой день только с завтрашнего числа начнет прибавляться. А это значит, что скоро лето. Делаю погромче радио, подпевая во все горло Анне Асти.

Дома первым делом загружаю свинину в духовку. Чтоб не готовить гарнир, добавляю туда картофель, специи, соль и смазываю все майонезом. Сразу же натираю сыр, чтобы потом добавить и иду в большую комнату.

На телевизоре включаю историческую передачу про Романовых, достаю гладильную доску и наливаю в утюг воды. Я знаю, что многие сейчас не гладят. Типа, когда нужна вещь — тогда и утюг идет в ход. Я же так не люблю. Мне нужно, чтобы вещи были сложены стопочками, или висели в шкафу. Каждая вещь на своей вешалке. В этом у меня тоже пунктик.

Гладить я ненавижу, поэтому всегда долго морально готовлюсь. Самое главное в этот момент не взять в руки телефон, чтоб не зависнуть в интернете.

— Телефон! — проносится у меня в голове. Я же так его и не достала! Чертыхнувшись, заправляю домашнюю сорочку в спортивные штаны, а сверху натягиваю пуховик. Голые ноги засовываю в угги, и кубарем скатываюсь с третьего этажа. Морозный воздух приятно холодит кожу лица, пока я хрумкаю подошвой по снегу. Включив верхний свет, я, наконец, выковыриваю аппарат. Первым делом захожу в соцсеть, намереваясь добавить Женю в друзья. В конце концов, что я теряю вообще? Но заявки в друзья больше нет. Видимо, он ее отменил.