Ислам в политике нацистской Германии (1939–1945)

Давид Мотадель, 2014

На решающем этапе Второй мировой войны немецкие войска вели боевые действия в таких далеких друг от друга регионах, как Сахара и Кавказ, на территориях, населенных преимущественно мусульманами. Нацисты считали ислам важной силой, союзником в борьбе с общими врагами: Британской империей, Советским Союзом и евреями. Книга представляет собой первое всестороннее описание попыток Берлина мобилизовать исламский мир. Основываясь на архивных изысканиях, проведенных на трех континентах, историк Давид Мотадель показывает, как немецкие власти пытались представить Третий рейх покровителем ислама. Он рассматривает политику и пропаганду Берлина в зонах боевых действий, населенных мусульманами, и обширную работу, которую вели власти по привлечению и идеологической обработке десятков тысяч добровольцев, сражавшихся в вермахте и СС. В книге показывается, как немецкие войска в Северной Африке, на Балканах и Восточном фронте взаимодействовали с мусульманским населением, включая исламизированных цыган и евреев. Благодаря взвешенной аргументации в сочетании с мастерским знанием деталей эта книга помогает понять, как сильно Вторая мировая война повлияла на мусульман по всему миру. Работа Мотаделя предлагает новый взгляд на религиозную политику во время самого кровопролитного конфликта XX столетия.

3

Ислам и война в Северной Африке и на Ближнем Востоке

УТРОМ 11 февраля 1941 года немецкие войска высадились на побережье около Триполи в управляемой итальянцами Ливии. В течение нескольких месяцев они успешно наступали в направлении Каира и Суэцкого канала. Одновременно Берлин начал в регионе мощную и насыщенную религиозной тематикой пропагандистскую кампанию, изображающую Германию в качестве защитника правоверных.

Население большей части Северной Африки и Ближнего Востока в то время находилось под прямым или косвенным управлением колониальных империй. В XIX веке, когда Османская империя распадалась, европейские державы взяли под свой контроль Северную Африку и после окончательного краха государства османов стали управлять огромными ближневосточными территориями. Накануне Второй мировой войны фашистская Италия держала Ливию в тисках жестокого колониального режима. Франция управляла Алжиром и двумя протекторатами, Тунисом и Марокко (за исключением северной прибрежной полосы испанского Марокко). Она же контролировала подмандатную Сирию и Ливан. Великобритания владела Египтом, Палестиной, Трансиорданией, Ираком и другими территориями, создав обширную, хотя и неофициальную, империю на Ближнем Востоке³⁷². В то же время организованная сионистами массовая миграция евреев в находившуюся под британским контролем Палестину рассматривалась местными жителями как проявление европейской колонизации, что оборачивалось бунтами и беспорядками. Самым заметным в этом ряду стало Арабское восстание 1936–1939 годов.

С первых же дней власти европейских империй сталкивались с различными формами сопротивления. Антиколониальный национализм укреплялся, особенно среди городских элит. Одной из наиболее устойчивых и популярных сил антиимперской мобилизации выступала религия. Антиколониализм и ислам тесно переплетались друг с другом: религиозные лидеры возглавляли движения против европейских империй и использовали мусульманскую риторику, чтобы объединить верующих. Ярче всего этот феномен проявлял себя в Северной Африке, где почти каждое крупное антиколониальное восстание с XIX века сопровождалось призывом к вооруженному джихаду³⁷³. Британской империи часто приходилось подавлять выступления мусульман; самым знаменитым из них стало движение махдистов в Судане. За французскими завоеваниями в Северной Африке последовало множество подобных бунтов, в том числе восстание эмира Абд аль-Кадира и ордена кадирия. На рубеже XIX–XX веков французы оказались втянутыми в колониальную войну против воинов Мухаммеда ибн Али ас-Сенуси и его исламского ордена в Южной Сахаре. Позже те же сенуситы начнут священную войну против завоевания Италией ливийской Киренаики. Итальянцы подавляли сопротивление ордена с большой жестокостью, отметив окончательный разгром сенуситов публичным повешением их престарелого шейха Умара аль-Мухтара в 1931 году³⁷⁴.

Гитлер изначально не планировал вторгаться в Северную Африку или ввязываться в ближневосточные дела; он всегда считал, что власть колониальных империй над этими землями — правильна и справедлива. В течение 1930‐х годов Берлин мало интересовался союзом с мусульманами региона. Ярким примером отсутствия интереса к арабским вопросам было соглашение Хаавара (соглашение о трансфере), которое Берлин подписал с Еврейским агентством летом 1933 года. Договор определял условия выезда немецких евреев в Палестину и вызвал серьезные подозрения среди мусульман региона и за его пределами³⁷⁵. В целом Берлин относил Ближний Восток к итальянской, испанской, французской и британской сферам интересов. После разгрома Франции Гитлер даже позволил режиму Виши сохранить французские владения в Магрибе и Машрике³⁷⁶, вместе с остальными частями ее колониальной империи. Знаменитая «Арабская прокламация» (Arabienerklärung) 1940 года лишь говорила о немецких «дружеских чувствах к арабам», не более того³⁷⁷.

Именно ситуация на фронтах втянула Германию в ближневосточные дела³⁷⁸. В конце 1940 года итальянские войска под командованием генерала Родольфо Грациани, сражавшиеся в Северной Африке с англичанами, были вынуждены перейти к обороне. Чтобы предотвратить военную катастрофу и разгром итальянцев, Гитлер направил в начале 1941 года в Ливию Африканский корпус Роммеля. В течение следующих двух лет немецкие войска воевали в Тунисе, Ливийской пустыне и на западной окраине Египта. В Египте они наступали до июля 1942 года, пока не дошли до Эль-Аламейна, небольшой железнодорожной станции в пустыне, находившейся всего в 150 милях от Каира. После поражения, нанесенного им там Восьмой армией Бернарда Монтгомери в начале ноября 1942 года, немцы быстро отступили. В том же месяце англо-американские войска высадились в Алжире и Марокко (операция «Факел»), чтобы поддержать Монтгомери и добить остатки танковой армии Роммеля. В январе 1943 года немцы отступили в Тунис, а 13 мая 1943 года генерал-полковник Ханс-Юрген фон Арним, который за несколько месяцев до того сменил Роммеля на посту главнокомандующего сил Оси в Северной Африке, капитулировал в Тунисе.

Участие в боевых действиях в Магрибе изменило стратегическое мышление рейха и взгляды Берлина на ближневосточный регион³⁷⁹. После вторжения в Советский Союз летом 1941 года германское командование разработало планы наступления из Северной Африки на Ближний Восток, чтобы там объединиться с войсками, идущими с Кавказа. Практически сразу в сферу военных интересов немцев попал Иран³⁸⁰. Уже летом 1941 года Берлин был втянут в закончившийся позже неудачей государственный переворот Рашида Али аль-Гайлани в Ираке, отправив в Багдад специальную миссию под командованием генерала Гельмута Фельми³⁸¹. Аль-Хусейни, в то время находившийся в Ираке, в передачах на государственном радио призывал к «священной войне» против Великобритании³⁸². Англичане использовали свои военные ресурсы по максимуму и сорвали переворот. В те же месяцы подразделения Великобритании и «Свободной Франции» оккупировали Сирию и Ливан, находившиеся под управлением режима Виши, а англо-американские и советские войска вторглись в Иран. Они считали регион важным не только из-за его нефтяных месторождений, но и из-за геополитического положения.

Когда Германия проявила интерес к ближневосточному региону, местное население, особенно проживавшее в тылу союзников, стало восприниматься ею как стратегически значимое. В Магрибе, где армия зависела от растянутых линий снабжения, Берлин не мог позволить себе вступать в конфликты с местными мусульманами, проживающими вдоль прибрежных дорог. Но еще более важным казалось то, что прогермански настроенное население за линией фронта союзников могло ослабить позиции противника.

Пытаясь перетянуть на свою сторону последователей ислама, Берлин развернул массовую пропагандистскую кампанию в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Памфлеты и радиопередачи должны были обеспечить поддержку мусульман в тылу немецких войск, усилить пораженческие настроения и побудить людей поднимать восстания в тылу союзников в Египте и других местах. Чиновники Уайтхолла³⁸³ «испытывают огромный страх перед мусульманами — этот факт является исключительно важным для нас, и мы будем постоянно использовать его в нашей пропаганде, направленной на Аравию», — отметил Геббельс в своем дневнике 8 августа 1942 года³⁸⁴. К тому времени, кстати, нацистская пропаганда, нацеленная на Северную Африку и Ближний Восток, уже стала достаточно интенсивной. Агенты стран Оси раздавали листовки, в которых, как писал автор Foreign Affairs, содержалось «их „евангелие“ для паломников, идущих в святые места и возвращавшихся обратно»³⁸⁵. Берлин распространял истории о якобы имевших место нападках союзников на ислам и их «неправильном поведении, особенно в отношении мечетей и святых мест».

Фактически немецкая пропаганда в регионе продвигала политизированную версию ислама, представляя Германию как друга мусульман, а союзников рисуя их врагами. Берлин использовал исламскую риторику, терминологию и образы, обращаясь к религиозным доктринам и концепциям и интерпретируя их так, чтобы манипулировать мусульманами в политических и военных целях. Священные тексты (Коран) и предписания веры (джихад) политизировались с целью разжигания религиозного насилия против «общих врагов» ислама и нацизма, в первую очередь Британской империи, Соединенных Штатов, большевизма и еврейства. Помимо инвектив в адрес предполагаемых общих врагов, частыми топосами немецкой пропаганды выступали отсылки к ценностям, которые якобы сближали нацизм и ислам — идеалам порядка, лидерства и силы.

Ислам, антиколониализм и битва за Францию

Среди первых мусульман, подвергшихся в годы Второй мировой войны немецкой пропагандистской обработке, оказались солдаты из колоний, сражавшиеся во французской армии в битве за Францию³⁸⁶. Используя брошюры и громкоговорители, немцы призывали мусульманские части перейти на их сторону. Большая часть этой пропаганды основывалась на религиозной риторике, лозунгах и образах. Например, в начале 1940 года армейские пропагандисты сбрасывали за линией фронта листовки, напечатанные зеленой краской (цвет пророка Мухаммада) и написанные на французском и арабском языках. Адресатом этих посланий были «мусульмане» из Северной Африки³⁸⁷. Чтобы «достучаться» до простых солдат, арабский текст листовок печатали не на литературном языке, а на дариже (магрибский диалект арабского). Одна из листовок, выполненная в форме флага и украшенная изображением серебряной сабли, убеждала правоверных не защищать «врагов ислама» и призывала их дезертировать: «Переходите к немцам, они никогда не причиняли вреда мусульманам» (фото 3.1). Другая листовка, примерно с тем же сообщением, гласила: «Настоящий мусульманин никогда не сражается за врагов ислама, которые захватили твои мечети и превратили их в церкви, а сегодня посылают тебя умирать, чтобы спасти жизнь христиан» (фото 3.2). Обе листовки заставляли вспомнить недавнее прошлое антиколониального сопротивления в Северной Африке, отсылая к джихаду Абд аль-Карима в марокканском Рифе, лидеру алжирского сопротивления Халиду ибн Хашиму (Амиру Халиду), внуку Абд аль-Кадира, и антиколониальному движению в Тунисе. В вермахте и министерстве иностранных дел спорадические дискуссии о пропаганде для мусульманских солдат во французских войсках и о продвижении Третьего рейха в качестве «друга магометан» начались в конце 1939 года³⁸⁸. Одним из первых было выдвинуто предложение изготовить небольшие амулеты в форме «руки Фатимы» (хамса)³⁸⁹.

ФОТО 3.1. Немецкая пропагандистская брошюра, 1940 (источник: Федеральный архив Германии во Фрайбурге, BA–MA)

ФОТО 3.2. Немецкая пропагандистская листовка, 1940 (источник: Федеральный архив Германии во Фрайбурге, BA–MA)

К захваченным в плен солдатам-мусульманам — их число во время битвы за Францию выросло почти до 90 000 — власти рейха относились с осторожностью³⁹⁰. После того как в 1941 году немецкие войска вмешались в кампанию в Северной Африке, отношение к таким военнопленным обрело политическое значение. Как и в Первую мировую войну, официальные лица рейха стремились продемонстрировать свое уважение к исламу, предоставляя мусульманам различные привилегии. 12 мая 1941 года руководство вермахта приказало терпимо относиться к религиозным обрядам военнопленных³⁹¹. Директивы о захоронении французских военнопленных в начале 1942 года предписывали ставить на могилы мусульман вместо креста деревянные таблички с изображением фески³⁹². Ссылаясь на «требования исламской политики» (islampolitische Gründe), армейское руководство затем потребовало уважать исламские пищевые нормы и вместо свинины кормить пленных говядиной или бараниной³⁹³. В лагере военнопленных под Берлином была построена мечеть в магрибском стиле³⁹⁴. Небольшие мечети и молитвенные комнаты были организованы также в других лагерях. Имамы (часто в этой роли выступали обычные заключенные, способные читать Коран) привлекались для отправления религиозного культа и ведения пропагандистской работы, обосновывающей коллаборационизм с религиозной точки зрения³⁹⁵. «Обрабатывая» военнопленных, немцы также раздавали им листовки и брошюры³⁹⁶. Цель их мероприятий заключалась не только в том, чтобы привлечь пленных в качестве будущих проводников, информаторов и пропагандистов в Магрибе; руководство вермахта считало нужным создавать позитивный образ Германии, который иностранные солдаты увезут с собой, отправляясь в родные места. И в самом деле — когда немцы начали военные действия в Северной Африке, многих военнопленных-мусульман освободили. Тем не менее в целом узники оказались менее восприимчивыми к немецкой пропаганде, чем надеялись берлинские чиновники. Кроме того, в реальности многие военнопленные-мусульмане подвергались жестокому обращению со стороны немецких охранников³⁹⁷. С особой свирепостью стража относилась к чернокожим мусульманам из тропической Африки; сотни этих солдат были расстреляны в самом начале войны³⁹⁸.

Огромный интерес к судьбе североафриканских военнопленных проявляли религиозные деятели Парижской соборной мечети. Ее построило французское правительство после Первой мировой войны, чтобы выразить свою благодарность за участие мусульман в военных действиях. Мечетью, расположенной на левом берегу Сены, в пятом округе французской столицы, в то время руководил харизматичный алжирский богослов Си Каддур Бенгабрит, сыгравший важную роль во французской пропаганде в 1914–1918 годах³⁹⁹. Вскоре после разгрома Франции Бенгабрит вступил в контакт с немцами (фото 3.3). Беспокоясь о положении мусульман в лагерях военнопленных и добиваясь для них особых условий, в начале 1941 года он обращался к сотрудникам посольства Германии в Париже⁴⁰⁰. Бенгабрит даже советовал отправить в эти лагеря несколько североафриканских имамов, уверяя немцев, что он лично берет на себя ответственность за их лояльность. Он также предложил свои услуги по улаживанию религиозных дел военнопленных и объявил о готовности выступить в пропагандистских радиопередачах службы арабского вещания Германии. Немцы, естественно, не очень хотели открывать свои лагеря неизвестным магрибским имамам⁴⁰¹. Тем не менее они стремились поддерживать хорошие отношения с мечетью. Парижская соборная мечеть была одним из важнейших центров ислама в оккупированной нацистами Западной Европе: она не только обслуживала мусульманскую общину Франции, которая во время войны превысила 100 000 человек, но и обеспечивала тесные связи с Магрибом. Немецкие чиновники в Париже поддержали Си Каддура Бенгабрита и попытались использовать его мечеть для ведения пропаганды⁴⁰². Бенгабрит, со своей стороны, хотел улучшить условия жизни общины и для этого выстраивал дружественные отношения с властями. Однако немецкие официальные лица внимательно следили за мечетью, подозревая, что ее сотрудники предоставляют евреям сертификаты, удостоверяющие их принадлежность к исламской религии⁴⁰³. После войны утверждалось, что мечеть спасла сотни евреев, но до сих пор не было найдено никаких архивных свидетельств, подтверждающих этот факт.

ФОТО 3.3. Си Каддур Бенгабрит, имам Парижской соборной мечети, приветствует представителей вермахта (источник: архив мемориала Шоа, Париж)

В 1940 году Берлин также предпринял первые попытки повлиять на мусульман во французских колониях, используя как радио, так и печатную пропаганду. Памфлет, подготовленный министерством иностранных дел и распространявшийся во французской Северной Африке весной 1940 года, призывал мусульман обратить оружие против своих имперских повелителей, а в его тексте переплеталась антиколониальная и религиозная риторика⁴⁰⁴. Война там изображалась как священная возможность восстать против колониального гнета («Бог дал вам шанс, который вы не должны упускать!»). Далее текст развивался в более радикальном русле: заявлялось, что антиколониальное сопротивление — «долг веры», а тем, кто не выполняет его, грозит «кара божья»⁴⁰⁵. Брошюра изобиловала ссылками на якобы ведущиеся французскими властями репрессии против ислама: Францию обвиняли в подавлении шариата, запрещении коранического образования в школах, нападках на мечети и поощрении миссионерской работы. Соответственно, борьба с колониальным режимом изображалась как долг перед Аллахом. «Бог пошлет вам помощь, если вы будете верны вашей борьбе», — говорилось в листовке. Тех, кто возьмется за оружие против Франции, обещали признать мучениками: «Врата рая будут открыты для вас, и счастлив тот, кто выберет эту судьбу». Министерство иностранных дел выпустило 10 000 экземпляров брошюры, отправив их через немецкое посольство в Мадриде в Марокко⁴⁰⁶. Эта история хорошо показывает стиль и направление, которым германская пропаганда среди мусульман следовала в дальнейшем. Однако, поскольку общая политическая линия Германии в отношении исламского мира еще не была ясна, ранние попытки работать с французскими мусульманами оставались невнятными и ситуативными. Более организованная кампания по мобилизации ислама началась только после включения немцев в североафриканскую кампанию весной 1941 года.

Ислам и печатная пропаганда на североафриканском фронте

Наступление танковой группы «Африка» в Магрибе сопровождалось мощной пропагандистской кампанией. Немецкие самолеты тоннами сбрасывали брошюры, открытки и листовки над линией фронта и в тылу британской армии. Эти усилия были подготовлены министерством иностранных дел в сотрудничестве с вермахтом. На месте кампанию координировал немецкий дипломат Константин Александр фон Нейрат — сын рейхспротектора Богемии и Моравии и бывшего министра иностранных дел Германии Константина фон Нейрата. С мая 1941 года Нейрат-младший служил офицером по связям с министерством иностранных дел в армии Роммеля⁴⁰⁷.

Хотя печатные материалы затрагивали самые разные темы, от восхваления технологического, экономического и военного превосходства нацистского режима до антиколониального национализма, значительное число текстов касалось религиозной тематики. Одна из брошюр, выпущенных осенью 1941 года, когда немецкие войска продвигались к Египту, начиналась с цитаты из восьмой суры Корана (аль-Анфаль, или «Трофеи»)⁴⁰⁸: «О те, которые уверовали! Когда вы встретитесь с неверующими на поле битвы, то не поворачивайтесь к ним спиной! Те, которые в такой день повернутся спиной к неверующим, кроме тех, кто разворачивается для боя или для присоединения с отрядом, навлекут на себя гнев Аллаха. Их пристанищем будет Геенна. Как же скверно это место прибытия!» (8:16)⁴⁰⁹. Последующий текст помещал эти отрывки в политический контекст войны, изображая граждан СССР неверующими, а англичан их добровольными пособниками. Далее в брошюре подробно рассказывалось о страданиях «миллионов людей» под «сатанинским игом» Сталина; авторы предупреждали о планах Москвы по поводу всего мусульманского мира. «Только Германия может спасти мир, и только она спасет вас и вашу религию от порабощения под зловещим красным знаменем». Снова отсылая к авторитету Корана, брошюра заканчивалась цитатой из сорок восьмой суры (аль-Фатх, или «Победа»): «Он знал то, чего вы не знали, и предопределил перед этим близкую победу» (48:27). Британское контрнаступление в конце 1941 года не позволило Роммелю совершить последний бросок к Каиру⁴¹⁰. Немцев отбросили на западную границу Киренаики, и их следующее наступление на восток началось лишь в 1942 году. Этот второй натиск, развернувшийся весной, сопровождался еще более интенсивной пропагандистской кампанией. Когда немецкие войска шли на Каир, министерство иностранных дел и вермахт начали готовить брошюры для египетского населения. 8 апреля 1942 года командование Африканского корпуса официально отправило запрос на пропагандистскую кампанию в Египте, который месяц спустя поддержал Нейрат. 25 июня 1942 года, когда немцы пересекли ливийско-египетскую границу, Нейрат снова напомнил Берлину о просьбе Роммеля⁴¹¹. Министерство иностранных дел проинформировало Нейрата о том, что напечатано 1,1 миллиона новых брошюр, в том числе 100 000 копий текста «Зеленое знамя мусульман»⁴¹². Спустя три дня первая партия (450 000 брошюр) была отправлена в Киренаику для распространения в Египте⁴¹³. Остаток был отправлен несколькими днями позже. Вскоре был напечатан еще 1 миллион брошюр, причем сразу же готовился дополнительный тираж⁴¹⁴. 30 июня 1942 года четыре самолета доставили в Северную Африку не менее 1,3 миллиона печатных материалов, в том числе 6 000 открыток с «рукой Фатимы» и 1000 открыток, посвященных приему палестинского муфтия в Берлине⁴¹⁵. 2 июля 1942 года было отправлено еще 2 миллиона листовок, в том числе 100 000 копий «Зеленого знамени мусульман» и 6 000 открыток с «рукой Фатимы»⁴¹⁶. 12 июля 1942 года прибыло еще 760 000 пропагандистских листовок, в том числе 200 000 экземпляров только что отпечатанного «Призыва великого муфтия»⁴¹⁷. Приток материалов продолжался все лето. В списке распространяемых среди арабов пропагандистских материалов присутствовали 300 000 экземпляров брошюры «О, Египет!»⁴¹⁸. Она обещала освободить египтян от ига Британской империи и сулила правоверным поддержку со стороны Аллаха: «Бог восстановит справедливость в Египте и уничтожит неправедных британцев, их империю — этого неправедного и жестокого преступника»⁴¹⁹. К концу августа министерство иностранных дел выпустило 10 миллионов пропагандистских брошюр на арабском языке, из которых более 8 миллионов были распространены среди населения⁴²⁰.

После начала операции «Факел» в брошюрах все чаще встречались нападки на Соединенные Штаты. Например, в январе 1943 года министерство иностранных дел выпустило на арабском брошюру «Ислам и демократии», осуждающую и Лондон, и Вашингтон⁴²¹. В брошюре говорилось: «Англичане, американцы, евреи и их приспешники являются величайшими врагами арабов и ислама!»⁴²². Еще одна листовка, с изображением «руки Фатимы», начиналась с антиеврейского стиха Корана: «Ты непременно найдешь самыми лютыми врагами верующих иудеев и многобожников» (5:82 [85]) и продолжала в том же духе: «Иудеи и ростовщики, они забирают у правоверных их собственность и потому должны быть наказаны. Американцы и англичане, которые вторглись в Магриб — друзья евреев; Рузвельт и Черчилль едят из рук евреев. Любой, кто против евреев, также должен выступать против американцев и англичан»⁴²³. Антиеврейское содержание пятой суры (аль-Маида, или «Трапеза») обсуждалось в немецких публикациях с конца 1930‐х годов, особенно во «Всеисламе» Пауля Шмица и «Исламе, иудействе, большевизме» Мухаммеда Сабри.

Когда армия Роммеля, вытесненная из ливийской и египетской пустыни, наконец отступила в Тунис, немецкие пропагандисты продолжали свою работу там. На месте их усилия координировал Рудольф Ран, консул Германии в Тунисе и, следовательно, наиболее высокопоставленное гражданское лицо рейха в Северной Африке. В инструкциях, адресованных пропагандистам, четко указывалось: обещать арабам национальную независимость нельзя, однако религиозные сюжеты необходимо использовать для представления держав Оси как «друзей магометан» и для осуждения «англо-американских угнетателей», «безбожного большевизма», который не только «угнетает верующих и разрушает мечети» в Советском Союзе, но также подавляет мусульман в «других магометанских странах», а также «еврейства», которое «изгнало мусульман из Палестины и святых мест»⁴²⁴. Среди пропагандистских материалов, распространяемых в Тунисе, была небольшая брошюра «Германия и ислам» (Альмания ва-ль-ислам), со множеством иллюстраций и небольшим количеством текста. В ней пропагандировалась дружба Германии с исламом⁴²⁵. В целом в Тунисе распространили не менее 6 миллионов брошюр⁴²⁶.

Основным перевалочным пунктом для распространения немецких печатных материалов в западной части Северной Африки стало нейтральное испанское Марокко. Министерство иностранных дел и разведка вермахта располагали там двумя пропагандистскими офисами — одним в столичном Тетуане, а другим в портовом Танжере. Международная зона Танжер с населением менее 100 000 человек находилась под управлением нескольких европейских колониальных держав, пока не была оккупирована Испанией летом 1940 года. Она превратилась в передовую зону пропагандистской войны между державами Оси и союзниками в Магрибе⁴²⁷. Летом 1942 года сотрудник танжерского бюро, расположенного в генеральном консульстве Германии, сообщал о высоком спросе на немецкие публикации, которые распространялись среди местных властей⁴²⁸. Основные лозунги этой кампании звучали так: «Англия — враг ислама!» и «Германия выиграет войну — этого хочет Бог!». По случаю Курбан-байрама 1942 года танжерское бюро раздало 10 000 экземпляров брошюры, в которой провозглашалось:

O друзья-мусульмане! Мы поздравляем вас с праздником жертвоприношения и желаем вам покровительства и благословения Божьего! Вы знаете, что за всю вашу историю у вас всегда был только один великий друг: Германия! Вы знаете, что ваши враги, евреи, англичане и американцы, также являются врагами Германии и что ваша надежда на лучшее будущее для арабских народов также остается надеждой и целью Германии! Слава вам и милость Божья да прибудет с вами!⁴²⁹

Весной 1943 года немцы, на позиции которых активно вели наступление союзники, распространяли в Марокко прокламации, требующие срочно объявить джихад. В их текстах проводились параллели между текущим конфликтом и войнами, которые вел Пророк⁴³⁰. После рассказа о великих битвах при Ухуде и Бадре⁴³¹ там говорилось, что воины Мухаммада не потеряли мужества и выдержали испытание, ниспосланное им Аллахом. Вторая мировая война, «впервые за столетия» — это «новое испытание»: «остерегайтесь, братья, оказаться среди тех, кто лишь выжидает и не хочет видеть правильный путь, как те, кто презирал Пророка Божьего — да пребудет с ним слава и милосердие Божье — в трудные дни». Теперь каждому надо выбирать между «путями Бога и традиции» и «позором большевизма» — между «верой» и «порабощением евреями». Брошюра пестрела длинными цитатами из Корана. Среди них, конечно же, были стихи из третьей суры (Аль Имран, или «Семейство Имрана»), посвященной битвам при Ухуде и Бадре. Даже после того, как немецкие войска покинули Северную Африку, агенты рейха продолжали сеять среди мусульман Марокко слухи о том, что их будут принуждать перейти в христианство, если страны Оси проиграют войну⁴³². Союзники оказывали сильное давление на испанские власти, требуя закрыть генеральное консульство Германии в Танжере, и летом 1944 года Франко наконец был вынужден уступить.

Некоторые пропагандистские памфлеты, выпущенные в Берлине, наиболее активно распространялись в каких-то особых регионах Северной Африки. Так, министерство иностранных дел направляло тысячи экземпляров брошюры «Борьба магометан» как в испанское Марокко, так и в Тунис⁴³³. Фотографии муфтия Иерусалима, напечатанные на плакатах и открытках, его стихи, написанные на амулетах, и брошюры с его пропагандистской речью, зачитанной на открытии Центрального исламского института, также высылались для распространения, причем не только в Тунис и Танжер, но иногда и в другие места, в том числе в Анкару, Афины, Софию, Бухарест и Загреб⁴³⁴.

Со временем Вильгельмштрассе начала готовить для Северной Африки иную пропагандистскую продукцию. Например, в регионе распространялись особые кубики сахара: каждый кусок был завернут в бумагу, на которой на арабском языке было написано что-то благочестивое и политически грамотное — например: «С Божьей помощью победа Германии несомненна»⁴³⁵. Официальные лица в Берлине также обсуждали производство небольших чайных пакетиков, прикрепляемых к амулетам или листовкам; впрочем, нам не известно, удалось ли воплотить в жизнь этот план⁴³⁶. Распространялись также пропагандистские амулеты — в министерских документах их описывали как «талисманы со свастикой и благословением или проклятием», — а также ароматизированная бумага с цитатами из Корана и изъявлениями дружбы⁴³⁷. Апеллируя к органам вкуса, обоняния и зрения, эти объекты сочетали элементы материальной культуры, религии и политической пропаганды.

Наконец, немецкие памфлеты предназначались также и для Ближнего Востока — Сирии, Ливана, Палестины и других стран. В «Нью-Йорк таймс» на раннем этапе войны сообщалось о нацистских пропагандистах на Ближнем Востоке, которые изображали Гитлера «защитником ислама»⁴³⁸. По всей видимости, именно они распространяли в Леванте песню с такими словами: «Больше нет мистера, больше нет месье // Уходите, убирайтесь отсюда // Мы хотим Аллаха на небесах и Гитлера на земле»⁴³⁹.

Немецкая печатная пропаганда для арабского мира влючала издание книг и журналов, в первую очередь журнала Барид аш-Шарк («Восточный пост»), выходившего под редакцией Камаледдина Галаля из Центрального исламского института в Берлине и финансируемого министерством пропаганды⁴⁴⁰. За годы войны опубликовали и распространили (особенно среди населения Северной Африки и мусульманских военнопленных) пятьдесят пять выпусков этого журнала. Статьи в Барид аш-Шарк, где велась обычная антибританская, антикоммунистическая и антиеврейская пропаганда, затрагивали и религиозную тематику⁴⁴¹. Журнал также опубликовал несколько выступлений членов нацистской элиты, речей аль-Хусейни (включая его призывы к джихаду) и по случаю хаджа 1944 года главы аль-Азхара, пожилого Мухаммеда Мустафы аль-Мараги (хотя тот был известен своими пробританскими симпатиями). В числе авторов были ливанский панисламист Шакиб Арслан, а также Абдурашид Ибрагимов, который после службы в Германии во время Первой мировой войны стал имамом Токийской мечети. Их материалы придавали журналу отчетливо панисламистскую направленность. Иоганн фон Леерс писал о таких сюжетах, как страдания мусульман в Индии и антагонизм между коммунизмом и исламом.

Что касается СС, то они сыграли лишь небольшую роль в пропагандистских проектах Германии, направленных на Ближний Восток и Северную Африку. Пожалуй, самым важным примером такого участия была попытка офицеров СС изобразить Гитлера как религиозную фигуру. Шторер уже упоминал в своем меморандуме, что в Коране содержится «ряд сур, которые каждый исламовед может легко интерпретировать как пророческие слова, указывающие на появление фюрера»⁴⁴². 14 мая 1943 года, спустя два месяца после поражения немецкой армии в Северной Африке, Гиммлер приказал Главному управлению имперской безопасности (РСХА) «выяснить, какие отрывки из Корана предоставляют мусульманам основания полагать, что появление фюрера уже было предсказано в Коране и что он уполномочен завершить дело Пророка»⁴⁴³. Спустя почти четыре месяца глава РСХА Эрнст Кальтенбруннер сообщил, что в Коране нет подходящих фрагментов, но зато мусульмане в некоторых регионах придерживаются мессианских верований, которые говорят о «возвращении „света пророка“», что позволяет «связать их с фюрером»⁴⁴⁴. Во втором письме на ту же тему Кальтенбруннер указывал на идею «Махди», которая, по его словам, была центральной для «исламской эсхатологии»: «Махди должен прийти в конце времен для защиты веры и обеспечить победу справедливости»⁴⁴⁵. Действительно, мессианские ожидания были популярны среди как шиитов, так и суннитов на протяжении веков. Можно вспомнить и о восстаниях махдистов, беспокоивших колониальные империи с конца XIX века⁴⁴⁶. Эксперты Кальтенбруннера, скорее всего, знали об этом. С другой стороны, глава личного штаба Гиммлера Рудольф Брандт привлек к изучению данной тематики Главное управление СС, а также общество «Аненербе», от которых, впрочем, не было особой пользы⁴⁴⁷. Очень скоро Готтлоб Бергер сообщил, что его эксперты по исламу ничего полезного не обнаружили⁴⁴⁸. Глава «Аненербе» Вольфрам Зиверс обратился за помощью к знаменитому индологу Вальтеру Вюсту, ректору Мюнхенского университета, но тот представил практически бесполезный отчет⁴⁴⁹. Однако сотрудники РСХА тем временем добились определенных успехов. 6 декабря 1943 года Кальтенбруннер направил Гиммлеру еще один отчет, содержавший некоторые практические результаты: эксперты исследовательского отдела «Восток» РСХА обнаружили, что «фюрера» нельзя изображать «ни Пророком, ни Махди», но его можно представлять как «Ису (Иисуса), возвращение которого в конце времен предсказано в Коране и который, подобно святому Георгию, победит царя евреев, великана Даджжаля»⁴⁵⁰. Главное управление РСХА подготовило соответствующую пропагандистскую брошюру на арабском языке. Изображая Даджжаля как еврея-врага, она гласила:

Нам сказано, что Даджжаль появится в конце дней; это чудовище, которое обманет и предаст народ. Наступит время великого притеснения правоверных. Знаменитый арабский [sic] историк Абу Джафар Мухаммед ибн Джарир ат-Табари сказал, что Даджжаль будет великаном и еврейским царем и править он будет всем миром. Мухаммед ибн Исмаил Абу Абдаллах аль-Джафаи аль-Бухари писал, что Дадджаль будет толстым, с кудрявыми волосами. / О арабы, вы видите, что пришло время Даджжаля? Узнаете ли вы его, толстого, курчавого еврея, кто обманывает весь мир, чтобы управлять им, и кто крадет землю арабов? Воистину, он — чудовище, а его союзники — дьяволы! Нас учили, что царство Даджжаля не будет продолжаться долго. Абдаллах ибн Умар аль-Байдави указывал, что Бог пошлет своего слугу, который сразит Даджжаля своим копьем и разрушит его дворцы. / О арабы, знаете ли вы раба Божия? Он уже пришел в мир и обратил свое копье против Даджжаля и его союзников, глубоко уязвив их. Он убьет Даджжаля, как написано, уничтожит его дворцы и бросит его приспешников в ад⁴⁵¹.

Хотя Махди, Даджжаль и Иса были известными фигурами исламской эсхатологии, интерпретация этих персонажей в тексте РСХА оказалась весьма новаторской. Гиммлер немедленно одобрил текст и приказал напечатать брошюру⁴⁵². Министерство пропаганды выпустило ее тиражом миллион экземпляров⁴⁵³. Сегодня идея этой брошюры может показаться абсурдной, но, как уже упоминалось, восстание махдистов оказалось серьезной разрушительной силой для европейских империй в предыдущие десятилетия, а мессианские настроения всегда особенно сильны во время войны.

Популяризация идей и личности Гитлера в качестве исламских была не новой. Еще в 1938 году Вернер Отто фон Хентиг потребовал от некоего исламоведа и специалиста по Корану помочь с переводом «Майн кампф» на арабский язык⁴⁵⁴. Перевод надлежало выполнить в исламском духе, оформив его в возвышенном кораническом стиле, который «понимается и ценится во всем исламском мире». Политические идеи Гитлера нужно было наполнить религиозным смыслом. «Если проект окажется успешным, то арабский перевод книги фюрера упадет на благодатную почву и вызовет резонанс от Марокко до Индии», — писал Хентиг. Ученый предложил немецким эмиссарам в Мекке подарить первые экземпляры перевода мусульманским лидерам во время хаджа. На Вильгельмштрассе предпринимали несколько попыток перевести «Майн кампф» на арабский язык, а к 1930‐м годам отдельные фрагменты книги распространялись в Северной Африке и на Ближнем Востоке, но весь текст до конца войны так и не был переведен⁴⁵⁵. Самой выдающейся фигурой, официально уполномоченной переводить эту книгу в 1930‐е годы, был Шакиб Арслан, но он так и не представил текст⁴⁵⁶.

В целом немецкие брошюры, распространяемые среди народов Северной Африки и Ближнего Востока, касались разнообразных предметов, начиная от восхваления немецкой военной мощи и заканчивая нападками на врагов рейха. Примечательно, что в этих печатных материалах центральное место занимали именно отсылки к исламу. Опираясь на религиозные тексты — такие, как стихи Корана — и используя язык благочестия, пропагандисты стремились привлечь авторитет ислама для поддержки своих воинственных политических посланий. Однако основным препятствием на пути немецкой печатной пропаганды оставалась неграмотность населения Северной Африки и Ближнего Востока — причем даже с учетом того, что умеющие читать часто зачитывали листовки соседям, а их послания распространялись из уст в уста. Сама материальность листовки или брошюры была призвана снять это препятствие. Форма и иллюстрации, использование зеленого цвета, изображения «руки Фатимы», а иногда вкуса и запаха — любые средства воздействия на неграмотную аудиторию были хороши. Кроме того, оставался и еще один эффективный метод преодоления неграмотности — радиопередачи.

Ислам и радиопропаганда в Северной Африке и на Ближнем Востоке

Пропаганда с помощью радио, распространяющего призывы к религиозным восстаниям, оказалась важнее, чем использование журналов и брошюр. Фашистская Италия открыла арабскую службу на Radio Bari уже в 1934 году⁴⁵⁷. В 1939 году, за несколько месяцев до начала войны, Берлин наконец также начал транслировать короткие программы на Магриб и Ближний Восток. Эти усилия значительно активизировались после того, как Гитлер отправил войска в Северную Африку, а немецкие радиостанции в конечном итоге начали транслировать ежедневные пропагандистские передачи даже на Мекку и Медину. «Радио Оси бомбардирует ислам» — под таким заголовком вышла статья в «Нью-Йорк таймс» во время войны в Магрибе. Ее автор предупреждал о попытках нацистов «удобрить всходы недовольства, которые традиционно прорастают в исламском мире»⁴⁵⁸.

Главный передатчик немецкой пропаганды на Северную Африку и Ближний Восток располагался в Цеезене, небольшом городке к югу от Берлина⁴⁵⁹. К Олимпиаде 1936 года в городе установили один из самых мощных коротковолновых передатчиков в мире, и во время войны он стал центром нацистской пропаганды. С 1939 года Цеезен вещал на литературном арабском языке каждый день, вскоре добавив еще программы на магрибском диалекте, а также передачи для турок, иранцев и индийцев. Фактически «Восточный отдел» радиостанции, под руководством журналиста Густава Бофингера, имел абсолютный приоритет над остальными службами зарубежного вещания в Цеезене⁴⁶⁰. В нем работали около восьмидесяти сотрудников, включая машинисток, переводчиков и дикторов. По мере эскалации конфликта и вторжения в Северную Африку немцы начали использовать радиостанции в оккупированной Европе, транслируя передачи на магрибском диалекте и берберском языке из Парижа (Radio Paris-Mondial), а затем на стандартном арабском языке из Афин (Radio Athens). Radio Berlin вещало до самого конца войны, и закрыли его только в апреле 1945 года. Программу вещания координировали несколько структур: министерство пропаганды, представленное отделом радиовещания с собственным экспертом по Ближнему Востоку Леопольдом Итцем фон Мильденштейном; министерство иностранных дел; и пропагандистский отдел верховного командования вермахта. Главная ответственность за содержательное наполнение пропаганды для Северной Африки и Ближнего Востока лежала на министерстве иностранных дел, в частности на радиополитическом отделе, который возглавлял старый партиец Герд Рюле и его юный заместитель Курт Георг Кизингер (в будущем — федеральный канцлер ФРГ); Восточным отделом там руководил Курт Мунцель. Также была задействована Восточная секция политического отдела МИДа (отдел Эрнста Вермана). Темы радиопередач в целом вырабатывались на еженедельных заседаниях так называемых страновых комитетов, состоявших из экспертов разных отделов министерства иностранных дел — Фриц Гробба, например, долгое время руководил «арабским комитетом». Среди сотрудников-мусульман можно назвать Алимджана Идриса, который работал как на арабское, так и на турецкое вещание⁴⁶¹.

Немцы привлекли к этой деятельности немало ярких личностей. Так, главным диктором службы вещания Radio Berlin на литературном арабском языке работал иракский журналист Юнус Бахри⁴⁶². Бахри (тогда ему было под сорок) прибыл в столицу Германии в начале 1939 года и сразу же начал работать в Цеезене. «Берлин вряд ли мог найти более подходящего кандидата на роль основного проводника радиопропаганды, — сообщалось в докладе британской разведки. — Этот человек известен своим грязным языком и склонностью к интригам, это лжец и возмутитель спокойствия, причем, и это самое главное, — он готов служить всем, кто заплатит хорошую цену»⁴⁶³. Бахри был пламенным борцом против колониализма. Он много лет путешествовал по исламскому миру, занимался политической публицистикой в Голландской Ост-Индии, а затем поселился в Ираке, где издавал газету и работал диктором на государственном радио. Резкий голос, агрессивные речи и склонность говорить на повышенных тонах — всё это вскоре сделало его эфиры «фирменным знаком» арабской службы. Пожилой Макс фон Оппенгейм, которому Бахри представили в Берлине во время войны, позже написал: «Он был полудиким человеком, довольно ярким, с хорошим голосом для радио. Он очень любил окружать себя молодыми немецкими девушками — больше, чем другие арабы в Берлине. Вспыльчивый и буйный, он постоянно измывался над своими коллегами, раздавая им пощечины»⁴⁶⁴.

Хотя Бахри был наиболее известным арабским диктором Radio Berlin, немцы использовали и других ведущих, причем со всех регионов арабского мира. Среди них был религиозный деятель — марокканский богослов, мыслитель панисламистского толка и активист антиколониального движения Такиаддин аль-Хилали (после войны он достиг всемирной славы как переводчик Корана на английский язык)⁴⁶⁵. Аль-Хилали учился у Рашида Риды, а потом переехал на учебу в Германию, где в итоге и перешел работать на Radio Berlin по рекомендации Рихарда Хартмана и других востоковедов. Он тоже вскоре стал одним из самых известных арабских пропагандистов радиоэфира.

Хотя немцы сами определяли содержание программ, дикторы-арабы имели некоторую свободу действий. Вскоре после первых эфиров эксперт МИДа по Ближнему Востоку жаловался, что некоторые ведущие-мусульмане, «прежде всего иракский диктор Юнус Бахри», придают программам «личный оттенок», что «не всегда в наших интересах»⁴⁶⁶. Немцы сами предоставляли пропагандистские тексты и тщательно контролировали как переводчиков, так и дикторов, но Бахри нередко удавалось ввернуть в сценарии собственные идеи. «Не секрет, что диктор Юнус Бахри регулярно меняет тексты, которые ему дают», — возмущался чиновник. Поскольку эти изменения обычно оказывались незначительными, Алимджан Идрис, проверявший записанные радиопередачи до их выхода в эфир, предпочитал не вмешиваться в процесс. Более того, фаза модуляции — период до начала официальной программы, когда настраивали длину волны, — предоставляла дикторам еще один шанс для самоуправства. Хотя по правилам в то время они должны были отвечать на письма слушателей, Юнус Бахри часто использовал эту паузу для выражения собственного мнения⁴⁶⁷. По мемуарам Бахри может сложиться впечатление, что он почти самолично руководил радиостанцией: он называет себя «ведущим руководителем немецкого иностранного радиовещания» и принижает, например, Идриса, «туркестанского муджтахида» [богослова], называя его «дежурным переводчиком» своей службы⁴⁶⁸.

Вещание на литературном арабском языке немцы считали особенно важным, так как оно покрывало аудиторию не только на Ближнем Востоке, но и во многих районах Магриба. Сценарии программ предоставляют историку богатый источник информации о содержании нацистской пропаганды, направленной на Северную Африку и Ближний Восток⁴⁶⁹. Поскольку общий обзор программ уже написан, ниже я сосредоточусь на отдельных случаях — чтобы подчеркнуть то значение, которое религиозные лозунги, терминология и риторика имели для этих передач⁴⁷⁰.

Программа цеезенского радио на литературном арабском отличалась от вещания других работающих в регионе радиостанций своим резким тоном и сенсационностью. Эфиры всегда начинались с зачитывания стихов Корана (эту идею первоначально выдвинул Алимджан Идрис)⁴⁷¹. Пропагандисты министерства иностранных дел стремились использовать для этого записи Корана из исламских стран, полагая, что они будут более убедительными, нежели сделанные в рейхе. После оккупации Туниса МИД почти сразу же обзавелся записями Корана, подготовленными местными имамами⁴⁷².

Как и в печатной пропаганде, религия использовалась в радиопередачах для того, чтобы изобразить Британскую империю, Соединенные Штаты, большевизм и еврейство врагами ислама. Как представляется, чаще всего повторялись призывы противостоять британскому владычеству. 29 июля 1942 года, когда танки Роммеля продвигались к Каиру, немецкие радиопередачи наставляли: «Когда британцы упорствуют в своих злых делах и притеснениях, долг мусульман — призывать имя Аллаха, чтобы сражаться с ними»⁴⁷³. Арабская служба Radio Berlin делала все возможное, чтобы ни один мусульманин не забыл об этих «злых делах», постоянно рассказывая, как британцы угнетают правоверных по всему миру. Она оплакивала казнь «мученика» в Палестине — «героя, который своей борьбой за свободу напоминает нам о сподвижниках Пророка»⁴⁷⁴. Радио распространяло истории о якобы происходящих в Индии репрессиях против мусульман и заявляло, что «главные враги ислама — британцы»⁴⁷⁵. Оно рассказывало о подавлении исламских религиозных движений в Египте, утверждая, что англичане «сеют безнравственность» в мусульманских странах и несут ответственность за «преступное притеснение ислама»⁴⁷⁶. Среди наиболее частых тем радиопередач можно также назвать неуважение англичан к мечетям и святым местам. Зимой 1942 года немцы сообщили, что англичане, из-за своего страха перед концентрацией множества мусульман в одном месте, мешали египетским и индийским паломникам совершить хадж⁴⁷⁷.

Цеезен также опровергал обвинения британского радио в том, что немецкие подводные лодки готовы топить корабли с паломниками. По случаю следующего сезона хаджа, в сентябре 1943 года, Великобританию обвинили в том, что она не позволяет палестинским и индийским паломникам покидать свои страны⁴⁷⁸. Месяц спустя Radio Berlin объявляло: «Голлисты, эти шарлатаны, которым англичане дали власть в Сирии, приняли решение запретить паломничество и по суше, и по морю»⁴⁷⁹. Таким образом, слушателям внушалось, что «Свободная Франция» ничем не отличается от британцев в своей «ненависти не только к мусульманам, но и к исламской религии».

Основными выгодоприобретателями от британских (и вообще европейских) атак на ислам, были, по мнению дикторов Цеезена, евреи. Чем ближе войска Роммеля подходили к Каиру, тем более яростной становилась антиеврейская пропаганда. В начале июля 1942 года, когда Роммель пересек египетскую границу, арабский ведущий утверждал, что евреи бегут из страны: «Еще раз благодарим Бога за очищение Египта от этих ядовитых рептилий»⁴⁸⁰. В тот же месяц, когда итальянско-немецкая танковая армия приближалась к центру Египта, Radio Berlin вещало: «Евреи планируют обесчестить ваших женщин, убить ваших детей и уничтожить вас. Согласно мусульманской религии, защита вашей жизни — это долг, который может быть исполнен только путем уничтожения евреев»⁴⁸¹. Ведущий откровенно призывал к насилию: «Убивайте евреев, пока они не убили вас». Radio Berlin продолжало транслировать такого рода антисемитские тирады до самого конца вещания в 1945 году. Возможно, самым ярким примером такой риторики стала печально известная речь аль-Хусейни, произнесенная 1 марта 1944 года. Он буквально задыхался от ярости: «Убивайте евреев, где бы вы их ни находили, из любви к Богу, истории и религии»⁴⁸². Важно отметить, что Radio Berlin не только раздувало страхи по поводу еврейской колонизации Палестины, но выходило далеко за пределы этой темы, используя обычные нацистские нарративы, стереотипы и теории заговора на еврейскую тему; в конечном счете радио призывало их уничтожать. Немецкая пропаганда добилась слияния ислама с антиеврейской пропагандой до уровня, ранее неведомого в современном мусульманском мире.

Антиамериканская пропаганда на радио в целом была менее «религиозной». Лишь изредка ведущие ссылались на ислам — как правило, чтобы изобразить американцев отсталыми в моральном и культурном отношении. Арабская служба обвиняла американцев в том, что эти «рабы денежного мешка» эксплуатируют других и чужды морали. Утверждалось, что «усилия американцев разобьются о твердую скалу — скалу ислама»⁴⁸³.

Наконец, арабская служба Цеезена использовала ислам в антисоветской агитации. Накануне битвы при Эль-Аламейне, когда немецкие танки наступали на Северном Кавказе, диктор заявил: «Мы должны бороться с большевизмом, как мы сражались с евреями и империалистами»⁴⁸⁴. После отступления вермахта с Кавказа, несколько месяцев спустя, Берлин рассказывал ужасные истории о преследованиях кавказских мусульман в Советском Союзе: «В святых для мусульман местах, в мечетях и религиозных школах, где имамы выполняли свои обязанности, их вешали или расстреливали на глазах учеников и родственников». Более того, истории о репрессиях Сталина против мусульман и уничтожении ислама в Советском Союзе передавались в эфир каждые несколько недель. В конце 1943 года, предупреждая о советском проникновении в Северную Африку и на Ближний Восток, Radio Berlin уверяло слушателей: Сталин понял, что ислам является «мощной преградой» для его планов, поскольку большевистские и исламские принципы «диаметрально противоположны»⁴⁸⁵. Даже в августе 1944 года ведущие все еще заявляли, что Москва «уничтожает мечети», «сжигает Коран» и «запрещает мусульманам исповедовать свою религию» — «большевизм противоречит исламу»⁴⁸⁶.

Немцев же радиопропаганда описывала — по контрасту — как наиболее надежных защитников мусульманской веры. За «Арабской прокламацией» от 5 декабря 1940 года вскоре последовало более подробное заявление о дружбе Германии с арабским миром и исламом; в нем подчеркивалась традиция немецких научных исследований Корана и исламской истории, а также пиетет Германии перед мусульманами. «Немецкие ученые проявляют особый интерес к фигуре Пророка и его жизни», — похвалялся диктор⁴⁸⁷. В радиопередачах также упоминались принципы, якобы объединяющие ислам и нацизм. 22 мая 1943 года в передаче «Ислам и национал-социализм» подчеркивался идеал порядка, который якобы присущ как Корану, так и доктрине национал-социализма — наряду с безусловной «любовью к силе»⁴⁸⁸. Все более важную роль играли передачи о жизни мусульман под немецкой оккупацией в разных регионах, в частности на Балканах и на оккупированных восточных территориях.

Использование Германией ислама в радиопропаганде для арабского мира выходило за рамки простого противопоставления друзей и врагов ислама. Radio Berlin также передавало обычные программы на тему религии, так называемые еженедельные беседы о религии (religiöser Wochentalk). Политика там обсуждалась только между строк или вообще не затрагивалась. В своей служебной записке Герд Рюле объяснял, что такие передачи в первую очередь направлены на то, чтобы заинтересовать мусульман немецким радио. Впрочем, добавлял он, передачи затрагивали религиозную тематику еще и для того, чтобы подчеркнуть необходимость сопротивления владычеству иностранных держав⁴⁸⁹. «Еженедельные беседы о религии» обычно начинались с призыва к слушателям: «О магометане!» или «О слуги Аллаха!» — эти лозунги повторялись в каждом эфире. Вообще, передачи были призваны давать мусульманам моральные наставления, учить их решать этические вопросы и следовать религиозным ценностям. Они изобиловали ссылками на Коран, жизнь пророка Мухаммада и раннюю исламскую историю и фактически были выстроены в жанре проповеди. Беседы о «благочестии», «правдивости», «правильном обращении со слугами, рабами и животными», «правдивости и силе веры», «паломничестве» наставляли мусульманских слушателей в набожности, призывали вернуться к традициям времен пророка Мухаммада и следовать идее общины правоверных⁴⁹⁰. Многие из этих дикторских текстов предполагали, что мусульмане стали слабыми, потому что отклонились от истинного пути ислама, и только религиозное возрождение помогло бы им снова стать могущественными. Другим повторяющимся мотивом было утверждение о том, что враги ислама сознательно держат мусульман необразованными и суеверными. В передаче «Знания и образование» ведущий сокрушался по поводу того, что многие мусульмане недостаточно знакомы со своей верой, и обличал тех, кто сознательно оставляет их необразованными, чтобы лучше подавлять их и управлять ими⁴⁹¹. Лишь немногие сценарии этих религиозных передач пережили войну и хранятся сегодня в немецких архивах — в США записей почти не велось. Тем не менее официальные лица в Вашингтоне хорошо знали о них. «Как обычно, одна из передач Radio Berlin на арабском прямо-таки сочилась религиозными песнопениями, отрывками из Корана и сладкими, елейными речами», — так весной 1942 года ехидничал в своем отчете⁴⁹² офицер-разведчик из Управления военной информации США⁴⁹³.

Наконец, Берлин по максимуму использовал события религиозного календаря. Передачи, транслируемые по случаю мусульманских праздников, сочетали размышления о торжествах с риторикой войны. Уже в январе 1941 года радиожурналисты поздравили верующих с Курбан-байрамом, не забыв поделиться размышлениями об идеале «жертвенности» в борьбе с врагом, воздать уважение «мужественности и героизму», а также силе религии как оружия против неприятеля: «Воистину, Бог с верующими»⁴⁹⁴. На следующий исламский Новый год (он приурочен к датам переселения, или хиджры, пророка Мухаммада из Мекки в Медину), арабская служба Radio Berlin не только передала поздравления, но и выразила надежду на ниспровержение колониальных угнетателей, ссылаясь на восьмую суру Корана: «Победа может быть только от Бога» (8:10). Одна из примечательных в этом контексте программ вышла в эфир в связи с празднованием мавлида (дня рождения пророка Мухаммада) в марте 1944 года. В нее был включен рассказ о берлинской мечети. Американский офицер, занимавшийся мониторингом немецкого радио, описал передачу следующим образом:

Диктор сказал, что празднование в этом году отличается от прошлогоднего — на нем лежит печать горя и скорби, поскольку недавно варварскими налетами союзников была уничтожена мечеть. Союзники мало заботятся о неприкосновенности религиозных памятников — они просто скоты. Мечеть бомбили 13 февраля. Затем диктор анонсировал короткую пьесу, изображающую события того памятного дня. После небольшой паузы мы услышали шейха мечети, зачитывающего аяты Корана низким и спокойным голосом. Фрагменты, которые он читал, представляли собой обращение к Аллаху с просьбой защитить жизнь мусульман и благосостояние ислама. На заднем плане ревели самолеты, время от времени раздавались звуки падающих бомб и взрывов, но на протяжении всего налета шейх продолжал читать Коран тем же спокойным голосом. Затем вновь заговорил диктор, сообщив, что на следующий день после бомбежки шейх мечети стоял на холоде и ветру, однако все равно читал Коран. Снова раздался голос шейха, декламировавшего: «Бог велик, Аллах велик!» и зачитавшего еще несколько аятов спокойным тоном. Затем снова появился диктор и сказал, что голос шейха — это голос истины, рассказывающий исламскому миру о том, что враги ислама не откажутся от своих усилий до тех пор, пока ислам не рухнет. Диктор добавил, что мавлид празднуется на развалинах, но тем не менее мусульмане собрались, чтобы поздравить друг друга, и в эфире были слышны их голоса⁴⁹⁵.

В целом, как и в печатной пропаганде, немецкому радио ислам предоставлял язык, метафоры и призывы, которые использовались пропагандистами в политических интересах. Нацистские агитаторы работали с религиозными понятиями, а также концепциями и ссылками на священные тексты. Антибританская, антибольшевистская и антиеврейская агитация часто сопровождалась цитатами из Корана. Иногда даже нерелигиозные термины трактовались на языке веры: например, понятие «пикирующий бомбардировщик» (Stuka, сокращенно от Sturzkampfflugzeug) было переведено на арабский как «самолет, который, подобно орлу Пророка, слетает с неба и уничтожает врага на земле»⁴⁹⁶. Более того, радиопропаганда на литературном арабском постоянно использовала панисламистские темы — в частности, в рассказах об исламе в СССР, Индии и Германии. Одновременно радио продвигало идею глобальной войны ислама, которую тот якобы ведет плечом к плечу со странами Оси.

Программы Radio Berlin на магрибском диалекте арабского (дариже) отличались той же религиозно-политической направленностью, хотя и имели североафриканскую региональную специфику. То же самое относится к арабским программам Radio Athens и Radio Paris-Mondial. Так, парижское радио рассказывало о жизни мусульман в оккупированной Франции. Например, в начале 1943 года там вышла документальная передача, подготовленная главным диктором парижской службы вещания на арабском — Мухаммадом Бузидом, марокканцем из Рифа. Передача повествовала о рабочих-мусульманах на атлантическом побережье, восторгающихся Гитлером⁴⁹⁷.

Хотя власти Германии считали, что программы на арабском языке имеют первостепенное значение для Северной Африки и Ближнего Востока, они также увеличили число передач на турецком, персидском и урду. Интересно, однако, что в передачах на турецком исламские сюжеты использовались крайне редко⁴⁹⁸. Когда, в самом начале войны, в Берлине попытались задействовать религиозную тематику в пропагандистских передачах, турецкая пресса мгновенно отреагировала на это хлесткой критикой. Турки подчеркивали, что религия никогда не должна применяться в политической пропаганде, а робкие попытки немцев делать это они высмеивали как признак их нечистоплотности; вспомнили даже о неудачных планах Вильгельма II использовать ислам⁴⁹⁹. Франц фон Папен, посол Германии в Анкаре, предупреждал, что «призыв к религиозным чувствам», если и привлекателен, то лишь для «низших классов»; однако даже низы общества вряд ли воспримут религиозную пропаганду, исходящую из «культурного центра Запада»⁵⁰⁰. Тем не менее через год немецкие официальные лица задумались о создании пиратской радиостанции, которая ругала бы светскость, секуляризм и подавление ислама в Турции⁵⁰¹. Впрочем, Турция, официально светская страна, для немецких экспертов по Востоку оставалась особым случаем — как и в довоенных дискуссиях.

Напротив, персидская служба, укомплектованная такими одиозными пропагандистами, как главный диктор Шах-Бахран Шахрух, оппозиционер Незамеддин Ахави и Давуд Моншизаде (после войны последний создаст в Иране Национал-социалистическую рабочую партию), все больше и больше использовала религиозную риторику. После оккупации Ирана летом 1941 года немецкая пропаганда постоянно обвиняла союзников в осквернении культовых зданий и оскорблении чувств верующих. Среди стандартных пропагандистских лозунгов можно упомянуть обвинение «англо-советских войск» в том, что они «надругались над мечетями в Иране»⁵⁰². Когда летом 1942 года немцы шли по южным районам Советского Союза, приближаясь к иранской границе, пропагандисты получили новые инструкции. В дополнение к обычным лозунгам они должны были осуждать британскую и советскую «политику угнетения» в «других магометанских странах»⁵⁰³. Radio Berlin обвиняло Вашингтон в организации «миссионерской деятельности» в Иране, Лондон — в том, что он вмешивается не только в «политические», но и в «религиозные» вопросы, а Москву — в общей «враждебности по отношению к религии»⁵⁰⁴.

Особенно популярным источником вдохновения для немецкой пропаганды на фарси выступали мессианские настроения шиитов. Еще в феврале 1941 года Эрвин Эттель, тогда занимавший пост посланника в Тегеране, сделал конкретные предложения в этом отношении. Из иранской столицы он сообщил, что многочисленные шиитские «духовные лица» говорят с народом «о древних пророчествах и снах, толкуя их в том смысле, что двенадцатый имам⁵⁰⁵ был послан в мир Аллахом в облике Адольфа Гитлера»⁵⁰⁶. Эттель предложил поддержать эти тенденции и сделать упор на «борьбу Мухаммада против евреев в прошлом, а фюрера — в наше время. Уравнивание англичан с евреями позволило бы вести среди иранских шиитов чрезвычайно эффективную антианглийскую пропаганду». Эттель предложил использовать знаменитый аят Корана (5:82/85, см. выше) наряду с цитатой из «Майн кампф» («Поэтому сегодня я верю, что действую в соответствии с волей Всемогущего Творца: защищая себя от евреев, я борюсь за дело Господне»), чтобы доказать, что мусульмане и нацисты преследуют «одни и те же цели в борьбе». Ответственный за пропаганду сотрудник посольства Германии в Тегеране собрал материалы по этому вопросу. Немецкие пропагандисты должны были затрагивать мессианские сюжеты в своих радиопередачах, а в случае позитивной реакции развивать их в печатных материалах. Тем не менее Эттель призывал к осторожности, поскольку «грубая пропаганда может оскорбить чувства верующих». Местные каналы казались наиболее подходящими для распространения пропагандистских сообщений. Эттель особенно подчеркивал политическую роль духовенства в Иране, обращая внимание на наличие у него эффективной информационно-пропагандистской сети с центрами в Мешхеде и Куме, которую немецким пропагандистам следовало использовать⁵⁰⁷. Коллеги Эттеля вполне разделяли его взгляды. Оценивая немецкую пропаганду в Иране, Ганс Александр Винклер, работавший атташе по культуре в немецком посольстве в Тегеране до вторжения союзников, в начале 1942 года писал, что наиболее перспективными темами пропаганды в этой стране должны выступать религиозные верования и чаяния персов, в частности ожидавшееся ими возвращение двенадцатого имама⁵⁰⁸. Винклер утверждал, что среди сельского населения и городской интеллигенции приход к власти Адольфа Гитлера нередко связывают с возвращением Махди. Даже само шиитское духовенство, по словам дипломата, культивировало подобные идеи. Учитывая «склонность простого иранца к религиозному фанатизму», Винклер видел в таких убеждениях «мощную силу», которую могла бы использовать немецкая пропаганда — в идеале привязывая сюда и антисемитизм. Немецкая пропаганда действительно представляла Гитлера как спасителя, посланного Богом⁵⁰⁹. Вскоре даже новый шах Ирана Мохаммед Реза Пехлеви публично выразил обеспокоенность по поводу радиопередач Оси, изображающих немецкого диктатора как религиозную фигуру и защитника ислама⁵¹⁰.

Особой деликатности требовала пропаганда, нацеленная на мусульман Британской Индии — области, также входившей в сферу ответственности «Восточного отдела» радио. Цеезен готовил три ежедневные программы для Индии, в том числе Azad Muslim («Свободные мусульмане») на языке урду. Тем не менее в 1943 году немцы вещали на Индию только пятнадцать минут в день. Вместо обращения к отдельным религиозным группам индийская служба обычно обвиняла Англию в разжигании религиозной ненависти⁵¹¹. Поскольку Субхас Чандра Бос, главный индийский союзник Гитлера, официально проводил политику единства между индусами и мусульманами, Radio Berlin не могло проповедовать индийцам джихад. Однако по ходу войны даже в случае Индии немецкая пропаганда все чаще взывала к исламу. Одним из наиболее заметных примеров стало выступление муфтия, переведенное на урду и выданное в эфир в воскресенье, 23 августа 1942 года. Аль-Хусейни обращался к мусульманам, осуждал враждебность Лондона к исламу во всем мире и призывал сопротивляться британскому владычеству⁵¹². Лондон быстро отреагировал на это в своем арабском вещании, заверив слушателей в верности индийских мусульман делу союзников⁵¹³. Спустя месяц индийская служба итальянского радио передала в эфир обращение легендарного вождя пуштунов Мирзы Али-хана (известного как «факир из Ипи»), поднявшего мощное восстание против британцев в Вазиристане в 1936 — 1939 годах. Мирза Али-хан поддержал выступление аль-Хусейни и объявил, что враги Оси — это враги ислама и Индии⁵¹⁴. Однако на самом деле текст прокламации Мирзы Али-хана был написан не в горах северного Вазиристана, а в кабинетах итальянской пропагандистской службы в Риме⁵¹⁵.

Немцы, впрочем, действительно поддерживали связь с Мирзой Али-ханом и его последователями на Северо-Западной границе, которая с XIX века оставалась для Британской Индии очагом напряженности⁵¹⁶. В 1920–1940‐е годы Али-хан стал самым известным руководителем бунтующих племен; как и многие его предшественники, он был не просто политическим лидером, но и религиозным деятелем, призывавшим к джихаду против империалистов. Чтобы усмирять повстанцев и предотвращать нападения на свои военные и гражданские объекты, британцы держали в регионе крупный контингент индийской армии. Немцы внимательно изучали ситуацию на северо-западной границе. В докладе на пятьдесят две страницы, написанном в 1941 году, подчеркивалось стратегическое значение не только суннитского большинства, «неистовых врагов англичан», но и их «религиозного фанатизма»⁵¹⁷. Примерно в это же время Берлин совместно с Римом начал оказывать систематическую поддержку Мирзе Али-хану, снабжая его деньгами, оружием и боеприпасами⁵¹⁸. Немецкие документы свидетельствуют, что поставки были организованы с помощью миссии рейха в Кабуле. Руководил ею опытный дипломат Ганс Пильгер, широко привлекавший местных связных. Донесения британской разведки показывают, с каким опасением в Лондоне относились к этим контактам⁵¹⁹. Судя по документам власти Афганистана пытались задерживать немецкие грузы, пересекающие линию Дюранда (границу между Афганистаном и Пакистаном)⁵²⁰. По ходу войны англичане все жестче блокировали поставки, пока в 1942 году их поток вообще не иссяк. Осенью 1942 года Али-хан обратился к аль-Хусейни и аль-Гайлани с письмом, где обещал и дальше бороться с англичанами, несмотря на дефицит оружия и боеприпасов⁵²¹ — письмо передал в Кабул один из его эмиссаров. Для немецкой публики он был «героем-освободителем Вазиристана»⁵²².

За исключением повстанцев с северо-западной границы, большинство мусульманского населения Индии сохраняло спокойствие. Всеиндийская мусульманская лига, которая в годы войны превратилась в самую массовую исламскую организацию, оказалась лояльной Великобритании. Ее руководитель Мухаммед Али Джинна умело пользовался ситуацией, убеждая метрополию согласиться на раздел Индии, но всегда оставался верен британцам⁵²³. В различных индийских провинциях лидеры мусульман призывали к войне против стран Оси⁵²⁴. Впрочем, спектр мнений индийских мусульман не ограничивался Лигой. Некоторые деятели демонстрировали откровенную враждебность к англичанам — как, например, часть членов «Джамийат аль-улама», организации ведущих индийских улемов. Возглавлял ее Кифайатулла Дихлави, неофициальный муфтий Индии, открыто высказывающийся против британского империализма и неоднократно попадавший под арест. Немцы даже подумывали выйти на личный контакт с ним⁵²⁵.

Реакция мусульман на заигрывания немцев с исламом

Эффективность германской радиопропаганды и уровень ее восприятия населением трудно оценить. В большинстве районов Северной Африки и Ближнего Востока не существовало отлаженных механизмов мониторинга общественного мнения. Отчеты спецслужб тоже не давали четкой картины. Власти стран антигитлеровской коалиции были склонны полагать, что население поддерживает их, а чиновники стран Оси придерживались противоположной точки зрения: и те и другие зависели от информации доверенных лиц, а также от их личной заинтересованности в демонстрации успехов своей пропаганды. Тексты же мусульманских авторов обычно отражали настроения узких сегментов общества.

Разумеется, пропаганда немцев сталкивалась со множеством трудностей. Во-первых, это были проблемы технического характера. Печатной пропаганде мешала неграмотность; однако и прослушивание радиопередач ограничивалось рядом факторов. Лишь немногие в Северной Африке и на Ближнем Востоке владели приемниками. Согласно исследованию, проведенному в 1941 году Управлением военной информации США, наибольшее количество коротковолновых приемников — 55 тысяч — фиксировалось в Египте, в то время как в Саудовской Аравии было зарегистрировано всего 26 штук⁵²⁶. Многие из них, если не большинство, принадлежали европейцам. В Киренаике, одной из важнейших прифронтовых территорий, у мусульманского населения, по данным Нейрата, вообще не было приемников⁵²⁷. Впрочем, радиотрансляции были доступны в общественных местах — в лавках, на площадях и в кофейнях, где собирался народ. Немцы отлично понимали важность репродукторов, расположенных в публичном пространстве: еще во время своего пребывания в Багдаде Фриц Гробба пытался подкупать владельцев кофеен, чтобы те настраивали свои приемники на волну немецкого радио⁵²⁸. Тем не менее радиопропаганда в арабском мире не могла обрести такую же большую аудиторию, как в Европе. Даже те немногие, у кого имелся регулярный доступ к радио, часто сталкивались с технологическими проблемами — прежде всего, с перебоями в энергоснабжении и недостаточно широким диапазоном приема. Кроме того, союзники, управлявшие большей частью региона, ввели строгую цензуру, особенно в общественных местах, и старались глушить немецкие передачи.

В содержательном плане нацистская пропаганда также столкнулась с серьезными затруднениями. Во-первых, агрессивный тон, вульгарный язык и пронизанная насилием тематика программ были рассчитаны главным образом на необразованные слои населения. Воздействие подобных передач на образованные элиты (а именно им принадлежало большинство приемников) и даже на публику в кофейнях, по всей видимости, было куда слабее. Размышляя о «грубом языке немецких программ», Майлс Лэмпсон (позже лорд Киллэрн), посол Великобритании в Египте, отмечал: «Возможно, такой язык и нравится более примитивным слушателям, однако следует надеяться на то, что он не достигает своей цели среди более утонченных жителей Востока, которые весьма ценят приличия»⁵²⁹. Один египетский дипломат рассказывал своему английскому коллеге, что ужасные истории о поведении британских войск в мусульманских странах — «рассказы о пьяных оргиях, изнасилованиях, убийствах» — часто звучали настолько вызывающе, что его жена требовала выключить радио, потому что ей становилось дурно⁵³⁰. Берлинский эфир «дает именно то, что нужно экстремистам для обработки фанатиков [среди населения]», но «в умеренных слоях общества его высмеивают», — сообщал британский представитель в Сирии⁵³¹. А его коллега в одной из стран Персидского залива отмечал, что местных мусульман «забавляет способность Юниса Бахри мгновенно взвинчивать себя»⁵³². Во-вторых, немецкая пропаганда, как в печати, так и на радио, избегала щекотливого вопроса независимости от колониального владычества. Уважая имперские интересы Италии, вишистской Франции и франкистской Испании в Северной Африке и на Ближнем Востоке, берлинские власти вынуждены были признать, что эти союзы негативно сказываются на их поддержке в мусульманской среде. В-третьих, откровенная эксплуатация религиозной тематики — суровое благочестие, продвигаемое немецкой пропагандой, — оскорбляло многих верующих⁵³³. В-четвертых, немецкая пропаганда столкнулась с проблемами достоверности и, следовательно, доверия, поскольку даже самые наивные слушатели знали, что она служит определенным политическим интересам. Наконец — и это, возможно, самое главное, — немцы не обладали гегемонией в обработке общественного мнения. Политически преобладая в регионе, союзники организовали широкую кампанию по борьбе с немецкой пропагандой, о чем будет сказано ниже.

В целом немецкой пропаганде не удалось поднять население против союзников в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Более того, солдаты-мусульмане, служившие в войсках антигитлеровской коалиции, дезертировали в очень малых количествах⁵³⁴. Даже те, кто всерьез воспринял призывы Берлина к джихаду, едва ли были готовы поднять бунт или даже провести диверсию без поставок оружия и конкретной помощи от немцев. Исследования на тему восприятия нацизма в разных регионах Северной Африки и Ближнего Востока свидетельствуют о том, что его воздействие не следует переоценивать⁵³⁵. Конечно, в публичной сфере высказывались самые разные мнения — от восхищения и симпатии к нацизму до озабоченности и презрения; это отражало разнообразие местных сообществ. Однако каких бы взглядов ни придерживались люди, подавляющее большинство никак не реагировало на призывы Берлина к религиозному насилию и бунтам. Удивительным кажется и то, что исламские лозунги немецкой пропаганды не получили большого резонанса даже в религиозных кругах и среди ведущих улемов.

По некоторым данным, среди слушателей Radio Berlin в Иране был молодой мулла Рухолла Мусави, живший в священном для шиитов городе Кум⁵³⁶. Каждый вечер Мусави, у которого был радиоприемник британского производства, принимал у себя дома многочисленных мулл и семинаристов, желавших послушать передачи персидской службы Цеезена. Но сам мулла Мусави, который позже стал известен во всем мире как аятолла Хомейни, кажется, не был поклонником немецких программ. В 1942 году он опубликовал трактат Кашф аль-асрар («Раскрытие тайн») — фактически свой первый политический манифест. Там он не только выступал против антирелигиозных действий шахского государства, призывая устроить власть по принципам ислама, но и яростно обвинял более репрессивные режимы: в частности, Мусави осудил «гитлеровскую идеологию» (марам-и гитлери) как «самый ядовитый и отвратительный продукт человеческого разума»⁵³⁷. Правда, другие шиитские богословы, особенно молодые, были настроены более прогермански. Наибольшей известностью среди них пользовался ярый противник западного империализма аятолла Аболь-Касем Кашани, отец которого, аятолла Мостафа Кашани, погиб в бою с британскими войсками на юге Ирака в джихаде времен Первой мировой войны. В 1943 году Кашани-младший был арестован британцами по обвинению в сотрудничестве с нацистами⁵³⁸. Однако в целом консервативно настроенные иранские улемы держались в стороне от политики и не выходили за пределы богословских учебных заведений⁵³⁹. Известные священнослужители, такие как аятолла Сейид Хосейн Боружерди, который вскоре после войны стал единственным марджа-ат таклидом — главным духовным авторитетом в шиитском исламе, — проповедовали политический квиетизм⁵⁴⁰. За пределами Ирана шиитские богословы также в основном проявляли осмотрительность. Улемы Наджафа и Кербелы, в отличие от времен Первой мировой войны, не поддержали Германию⁵⁴¹. В начале 1940 года Амин аль-Хусейни, тогда еще находившийся в Багдаде, попытался убедить некоторых шиитских лидеров южного Ирака поддержать его джихад. Он обратился к уважаемым муджтахидам Абдулькариму аль-Джазаири и Мухаммеду Кашифу аль-Гите, которые сыграли важную роль в иракской политике в межвоенные годы⁵⁴². В то время как аль-Джазаири встретил палестинского муфтия прохладно, Кашиф аль-Гита воспринял его предложения более позитивно, издав фетву с призывом к священной войне против Британской империи (о чем Юнус Бахри объявил 13 февраля 1940 года на волнах Radio Berlin). Особых последствий, впрочем, это не имело⁵⁴³. За годы войны не разразилось ни одного крупного восстания шиитов. Нацисты могли похвастаться в лучшем случае граффити: в начале 1942 года немецкий дипломат докладывал, что в Бейруте и Дамаске на стенах домов появились лозунги «Гитлер — преемник Али», и сделали их шииты (или, возможно, агенты рейха)⁵⁴⁴.

В Машрике (восток Средиземноморья) немецкая пропаганда вызывала смешанные чувства. На окраинах арабского мира, в районе Персидского залива, Мухаммед аль-Касими, будущий эмир Шарджи (ОАЭ), так вспоминал пропагандистскую войну в своих мемуарах: «Новости немецкого радио, которые зачитывал острый на язык иракский диктор Юнус Бахри, приводили в ярость сторонников союзников, а новости ближневосточной службы BBC, озвученные сирийским диктором Муниром Шаммой, выводили из себя сторонников держав Оси. Из окон, выходящих на площадь перед фортом, мы, дети, наблюдали за драками между двумя лагерями»⁵⁴⁵. По словам аль-Касими, пропаганда военного времени разделила радиослушателей: «Половина поддерживала союзников, а другая половина — державы Оси». Такое разнообразие мнений наблюдалось во многих местах. Однако выдающиеся улемы и религиозные авторитеты в большинстве случаев хранили молчание — за несколькими примечательными исключениями. Например, после вторжения союзников в вишистский Левант в 1941 году влиятельный муфтий Ливана Шейх Мухаммед Тауфик Халид открыто встал на сторону союзников⁵⁴⁶.

В Египте, ближе к североафриканскому фронту, отношение населения к нацистской пропаганде также было неоднозначным. Анвар Садат, в то время молодой офицер, позже рассказывал о прогерманских симпатиях жителей военного Каира. «Египтяне в целом были настроены против британцев и, естественно, симпатизировали их врагам <…> Они устраивали демонстрации на улицах, скандируя лозунги вроде „Роммель, вперед!“, так как в поражении британцев они видели единственный способ выгнать англичан из страны»⁵⁴⁷. Садат входил в состав подпольной революционной группы молодых офицеров, которая готовила вооруженное восстание во время войны и даже сотрудничала с немецкими агентами. Из-за этих контактов в 1942 году Сада-та арестовали. Однако британские отчеты дают более нюансированную оценку настроений населения, указывая на то, что политические взгляды людей не были статичными, но постоянно менялись в течение военных лет. Первое наступление Роммеля в Киренаике весной 1941 года «основательно напугало египетскую общественность», телеграфировал из Каира Майлс Лэмпсон⁵⁴⁸. Даже немецкие пропагандисты знали об отсутствии в то время прогерманских чувств в стране⁵⁴⁹. Однако во время второго наступления Роммеля, совпавшего с англо-египетским правительственным кризисом 4 февраля 1942 года и мощными антибританскими студенческими протестами, ситуация стала иной. Демонстрации на улицах Каира часто сопровождались скандированием прогерманских лозунгов⁵⁵⁰. По словам Лэмпсона, египтяне в те дни кричали «Да здравствует Роммель», а сами немцы с радостью сообщали из Каира, что слышали крики «Хайль Роммель!»⁵⁵¹. Однако, когда Роммель летом 1942 года, развив успешное наступление, фактически пересек египетскую границу и реально угрожал захватом страны, настроения людей опять изменились. Лэмпсон теперь фиксировал «отсутствие враждебности [к британцам] среди египетского населения»⁵⁵². «Некоторые элементы, которые из ненависти к Британии восторгались немцами на расстоянии, теперь, похоже, серьезно встревожены приближением немецкой угрозы», — телеграфировал он в Уайт-холл⁵⁵³. Когда наступление Роммеля было остановлено, он повторно подчеркнул: «Стремительное продвижение войск Оси на восток <…> основательно напугало Египет», хотя «настроение египтян, особенно мусульман» все же оставалось «на редкость спокойным»⁵⁵⁴. В разгар битвы при Эль-Аламейне он резюмировал: «Появление врага у ворот Египта вызвало общее осознание того, какой неприятной будет оккупация странами Оси — это поняли даже элементы, до сих пор скандально известные своими антибританскими настроениями. В результате маятник общественных симпатий качнулся в нашу сторону»⁵⁵⁵. Наступление, последовавшее сразу за победой Монтгомери также, по словам Лэмпсона, приветствовалось большинством египтян: «Наша оккупация Триполи вызвала всеобщее восхищение — Египет теперь был избавлен от угрозы вторжения», — телеграфировал посол в начале 1943 года⁵⁵⁶.

Призыв Германии к джихаду почти не нашел отклика среди религиозных групп и организаций Египта. Исламский истеблишмент воздерживался от политических заявлений. Шейх Абдулмаджид Салим, влиятельный муфтий Египта в годы войны, был одним из главных сторонников политического нейтралитета страны⁵⁵⁷. Его еще более влиятельный соперник Мухаммед Мустафа аль-Мараги, реформистски настроенный ректор аль-Азхара (цитадели традиционалистских улемов), следовал аналогичной политической линии. Аль-Мараги учился у Мухаммеда Абдо, затем стал главным кадием (судьей) Судана и председателем Верховного шариатского суда в Каире, и мог похвастаться тесными связями с королевским двором⁵⁵⁸. В британском докладе 1941 года его называли «выдающейся фигурой среди египетских священнослужителей»⁵⁵⁹. Хотя аль-Мараги настойчиво выступал за нейтралитет исламского мира в войне, это не мешало ему быть верным партнером Британской империи. Газета «Дейли телеграф» даже называла его одним из самых доверенных союзников короны: «Было бы неверным, как могут предположить неосведомленные в этом вопросе люди, считать, что антибританские настроения процветают больше всего в консервативных исламских кругах», — объясняла газета, называя аль-Мараги «одной из самых ясных голов и сильных характеров в Египте, остающихся заодно с Британской империей по большинству вопросов»⁵⁶⁰. Что же касается политической деятельности студентов аль-Азхара — многие из них были более радикальными и прогерманскими в своих взглядах, чем их ректор, — то она находилась под пристальным надзором властей.

Тем не менее, хотя традиционные улемы сохраняли спокойствие, популярные движения исламского возрождения, например «Братья-мусульмане» с их пылкой ненавистью к британскому империализму, оказались более восприимчивыми к предложениям врагов их врага⁵⁶¹. В 1930‐х годах немецкая дипмиссия в Каире даже оказывала им финансовую помощь⁵⁶². Во время войны некоторые фракции «Братьев-мусульман», ставших крупнейшей исламской организацией Египта, выражали определенную симпатию нацистам. По данным египетской полиции, некоторые «братья» раздавали подрывные листовки, когда войска Роммеля прорывались к Каиру⁵⁶³. «Ихваны, конечно, были полны энтузиазма по поводу продвижения врага к Эль-Аламейну, звучали прогерманские речи», — сообщалось в отчете британской разведки⁵⁶⁴. Власти встревожились, взяв организацию под жесткий контроль. Ее газеты были временно запрещены, ряд филиалов закрыт, собрания проходили под надзором, а несколько ведущих «братьев» в провинциях подверглись аресту. Дом Хасана аль-Банны обыскала служба безопасности, интересовавшаяся революционными брошюрами, а сам учитель и его правая рука Ахмад ас-Суккари были ненадолго взяты под стражу. В конце концов аль-Банна открыто заявил о своей верности властям⁵⁶⁵. Однако британцы всё равно опасались исламских беспорядков и сохраняли бдительность. Даже в 1944 году, после окончательного разгрома немцев в Северной Африке, в докладе разведки «Братья-мусульмане» характеризовались как «потенциальная опасность, которую нельзя сбрасывать со счетов»⁵⁶⁶.

В Магрибе призывы немцев поднимать восстания под знаменем веры также воспринимались неоднозначно. На главном фронте кампании, в пустынях Киренаики, Константин фон Нейрат наблюдал среди мусульман самое разнообразное отношение к нацистам, от дружелюбия до откровенной враждебности⁵⁶⁷. Но, натерпевшись от жестокого ига итальянцев, большинство мусульман в этом регионе все-таки было настроено против Муссолини и его немецких союзников⁵⁶⁸. Религиозные движения часто шли в авангарде антиколониальной борьбы — первым из них был орден сенуситов, самая мощная религиозная и политическая сила в регионе. Во время Первой мировой войны сенуситы сражались на стороне немцев, но теперь перешли на другую сторону. Лидер ордена, Мухаммед Идрис ас-Сенуси, сменивший своего старшего родственника Ахмада аш-Шарифа ас-Сенуси после поражения в Первой мировой войне, теперь из египетского изгнания призывал своих последователей с оружием в руках помогать союзникам⁵⁶⁹. Сенуситы даже сражались вместе с британской армией против войск Оси, чтобы гарантировать себе создание сенуситского эмирата после завершения войны. Как только союзники изгнали солдат Роммеля и свергли итальянскую администрацию, во многих районах Киренаики возродилась сеть сенуситских завий (суфийских обителей), на основе которых образовались новые религиозные и административные центры. В освобожденной Триполитании религиозные авторитеты также быстро встали на сторону союзников. В начале 1943 года муфтий Триполи выступил с публичным заявлением, восхвалявшим Черчилля и Великобританию⁵⁷⁰. В североафриканской фронтовой зоне мало кто воспринял немцев в роли освободителей ислама.

Призывы Берлина к религиозному насилию в отношении евреев также вызвали неоднозначную реакцию среди мусульман Северной Африки и Ближнего Востока. Безусловно, в годы войны антисионистские и даже антиеврейские сантименты были на подъеме, а немецкая пропаганды всячески их раздувала. Однако на местном уровне отношения между еврейскими и мусульманскими общинами оставались в зависимости от конкретных социальных и политических условий достаточно сложными и не поддавались однозначным обобщениям. Так или иначе, во время войны не произошло почти никаких крупных антиеврейских бунтов. Самым значительным можно назвать погром в Ираке, так называемый фархуд, когда после неудачного прогерманского переворота аль-Гайлани в 1941 году толпа мусульман обрушила свой гнев на еврейские дома и магазины, убив 179 человек⁵⁷¹.

У немецких войск в прифронтовых районах Северной Африки не было времени для систематического истребления еврейского населения. Однако власти Италии и вишистской Франции принимали разного рода меры, направленные против евреев⁵⁷². Реакция мусульманского населения на эти акции была разнообразной: от сотрудничества и стремления извлечь выгоду до безразличия или иногда даже сочувствия. Были и случаи солидарности мусульман со своими соседями-евреями. Озабоченный антисемитскими законами правительства Виши султан Марокко Мухаммед V открыто помогал своим еврейским подданным⁵⁷³. Он также отказался считать перешедших в ислам евреев (хотя таких было немного) евреями, отрицая расовое (нерелигиозное) определение еврейскости. В Алжире часть исламской элиты также открыто выразила солидарность с еврейским населением⁵⁷⁴. Известный богослов шейх Тайиб аль-Укби даже выпустил ряд документов, запрещавших нападать на евреев. Тунисские беи тоже проявили определенную солидарность со своим еврейским меньшинством⁵⁷⁵. В Ливии мусульмане не нападали на своих соседей-евреев во время войны⁵⁷⁶. В Египте мусульманское население также воздерживалось от участия в каких-либо крупных актах насилия до 1945 года, несмотря на то что в годы войны усилилась антисионистская агитация, нередко полная откровенной антисемитской риторики⁵⁷⁷.

В целом сложно сделать окончательные выводы о результативности немецкой религиозной пропаганды в регионе. Но приведенные здесь факты указывают на то, что она оказалась намного менее успешной, чем надеялись в Берлине. Будущим исследователям предстоит найти остальные кусочки этой мозаики, внимательно рассматривая ситуацию на местах.

Следует также отметить, что мусульмане Северной Африки, Ближнего Востока и других исламских регионов массово сражались в армиях союзников. Многие тысячи мусульман воевали под командованием британцев⁵⁷⁸ — более того, они составляли самую большую религиозную группу британской индийской армии, которая выросла до более чем 2 миллионов человек и стала самой массовой добровольческой армией Второй мировой войны. По всему исламскому миру мусульмане служили империи. В Палестине около 9000 мусульман были набраны в подразделения британской армии — с помощью главного соперника аль-Хусейни Фахри аль-Нашашиби. Мусульмане также верно служили британским командирам в легендарном Арабском легионе Трансиордании, который использовали в разных частях Ближнего Востока. В Северной Африке из ливийских сенуситов сформировали Сенуситские арабские вооруженные силы (позже они стали называться Ливийские арабские вооруженные силы). В то же время тысячи мусульман сражались в рядах Свободных французских сил. Только во французской Северной Африке не менее 233 000 человек пошли добровольцами на борьбу с нацистской Германией — 134 000 алжирцев, 73 000 марокканцев и 26 000 тунисцев. В итоге они приняли участие в освобождении Европы от нацизма⁵⁷⁹

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

372

John Darwin, «An Undeclared Empire: The British in the Middle East, 1918–39», Journal of Imperial and Commonwealth History 27, 2 (1999), 159–176.

373

Peters, Islam and Colonialism, 39–104, и Keddie, «The Revolt of Islam», 481–485, дают хороший общий обзор.

374

Romain Rainero, «La capture: L’exécution d’Omar El-Muktar et la fin de la guérilla libyenne», Cahiers de Tunisie 28, 111–112 (1980), 59–74.

375

Francis R. Nicosia, The Third Reich and the Palestine Question (Austin, TX, 1985), 29–49; более широкий взгляд на проблему: Francis R. Nicosia, «Arab Nationalism and National Socialist Germany, 1933–1939: Ideological and Strategic Incompatibility», International Journal of Middle East Studies 12, 3 (1980), 351–372.

376

Собирательное название арабских стран Восточного Средиземноморья: Сирия, Палестина, Ливан, Иордания, Ирак, иногда и Египет. — Прим. пер.

377

Сценарий радиопередачи «Deutsche Rundfunkerklärung vom 5. Dezember 1940», 7 февраля 1942 г., Берлин, PA, R28876 (также в: PA, R261123 and R261179). Höpp, «‘Nicht ‘Alī zuliebe, sondern aus Hass gegen Mu‘āwiya,’» — тут рассказывается о контексте ситуации.

378

Подробный анализ военных действий в Северной Африке см. в: Martin Kitchen, Rommel’s Desert War: Waging World War II in North Africa, 1941–1943 (Cambridge, 2009).

379

Об арабском мире и Ближнем Востоке в целом см.: George Kirk, «The Middle East in the War» (Oxford, 1952); Mohamed-Kamal El Dessouki, «Hitler und der Nahe Osten» (PhD diss., Free University of Berlin, 1963); Tillmann, Deutschlands Araberpolitik im zweiten Weltkrieg; Hirszowicz, The Third Reich and the Arab East; Robert L. Melka, «The Axis and the Arab Middle East 1930–1945» (PhD diss., University of Minnesota, 1966); более общая картина: Schröder, Deutschland und der Mittlere Osten im Zweiten Weltkrieg.

380

Об участии Германии в иранских делах см.: Djalal Madani, Iranische Politik und Drittes Reich (Frankfurt, 1986); о секретных разведывательных миссиях в оккупированном союзниками Иране см.: Burkhard Ganzer, «Virtuelle Kombattantenschaft und Cargo-Erwartung: Iranische Stämme und deutsche Agenten 1942–1944», in Höpp and Reinwald (eds.), Fremdeinsätze, 189–198.

381

О вмешательстве Германии в ситуацию в Ираке см.: Geoffrey Warner, Iraq and Syria 1941 (London, 1974); Bernd Philipp Schröder, Irak 1941 (Freiburg, 1980); и Majid Khadduri, Independent Iraq 1932–1958: A Study in Iraqi Politics (London, 1960), 212–243.

382

Призыв аль-Хусейни к джихаду против Великобритании, сделанный 9 мая 1941 г., был напечатан в итальянском переводе: Al-Husseini, «Fetwà di Amin el-Huseini per la Guerra santa del maggio», Oriente Moderno 21 (1941), 552–553.

383

Уайтхолл — улица в Лондоне, на которой расположены правительственные учреждения. В переносном смысле это слово обозначает официальные правящие круги Великобритании. — Прим. пер.

384

Die Tagebücher von Joseph Goebbels, ed. Fröhlich et al., part II, vol. 5, 270–278 (8 августа 1942 г.), 274–275.

385

Viton, «Britain and the Axis in the Near East», 370–384, 376.

386

Пропаганда, нацеленная на солдат-мусульман во французской армии и мусульман Северной Африки в мае-июне 1940 года, была исследована в работах: Charles-Robert Ageron, «Contribution à l’étude de la propagande allemande au Maghreb pendant la Deuxième Guerre mondiale», Revue d’Histoire Maghrébine 7–8 (1977), 16–32, 21–22; Charles-Robert Ageron, «Les populations du Maghreb face à la propagande allemande», Revue d’Histoire de la Deuxième Guerre Mondiale 29, 114 (1979), 1–39, 13–18 (эти две работы практически совпадают); Jamaâ Baida, «Le Maroc et la propagande du IIIème Reich», Hespéris Tamuda, 28 (1990), 91–106; Wagenhofer, «Rassischer» Feind — politischer Freund?, 72–82.

387

Листовка «Мусульмане» (в форме звезды), б. д. (1940), BA–MA, RH 45/28; листовка «Мусульмане» (в форме флага), б. д. (1940), BA–MA, RH 45/28.

388

Рихтер (офицер связи МИДа в 12‐й армии) — Тухеру (МИД), 31 декабря 1939 г., б. м., PA, R60754.

389

Рихтер — Тухеру, 13 января 1940 г., б. м., PA, R60754. В этом письме и ответе на него (Тухер — Рихтеру, 28 февраля 1940 г., Берлин, PA, R60754) также упоминается листовка в форме «зеленого знамени Пророка», которая вполне может быть той, о которой говорится в прим. 16.

390

Raffael Scheck, «Nazi Propaganda toward French Muslim Prisoners of War», Holocaust and Genocide Studies 26, 3 (2012), 447–477. В этой работе дается наиболее исчерпывающий отчет о мусульманах-военнопленных из французской армии, а также о германской пропаганде и религиозной жизни в лагерях. Среди других работ по теме: Ageron, «Contribution à l’étude de la propagande allemande au Maghreb pendant la Deuxième Guerre mondiale», 23; практически на ту же тему: Ageron, «Les populations du Maghreb face à la propagande allemande», 19; Baida, «Le Maroc et la propagande du IIIème Reich», 103–105; Belkacem Recham, Les Musulmans algériens dans l’armée française (1919–1945) (Paris, 1996), 152–153 и 207–228, особенно 226–227; Recham, «Les Musulmans dans l’armée française», 748–750; Belkacem Recham, «Les indigènes nord-africains prisonniers de guerre (1940–1945)», Guerres mondiales et conflits contemporains 223, 3 (2006), 109–125; Höpp, «Der verdrängte Diskurs», 223–231; Wagenhofer, «Rassischer» Feind — politischer Freund?, 82–95; более общая работа: Martin Thomas, «The Vichy Government and French Colonial Prisoners of War, 1940–1944», French Historical Studies 25, 4 (2002), 657–692, особенно 670–675; и Armelle Mabon, Prisonniers de guerre «indigènes»: Visages oubliés (Paris, 2010).

391

ОКВ, приказ («Religionsausübung der Kriegsgefangenen»), 12 мая 1941 г., Берлин, BAMA, RH 49/51; аналогичный случай, со специальным указанием на ислам: Ширбрандт (начальник лагеря Frontstalag 204), инструкции («Merkblatt für die Bewachung franz. farbiger Kriegsgefangener»), 28 декабря 1942 г., Шарлевилль, BA–MA, RH 49/67.

392

ОКВ, приказ («Beerdigung verstorbener französischer Kriegsgefangener»), 30 января 1942 г., б. м., PA, R67004.

393

Командование по северо-западной Франции, приказ («Besondere Anordnungen für die Versorgung»), 18 сентября 1943 г., Сен-Жермен, BA–MA, RH 49/67.

394

Regina Clausnitzer, «Eine Moschee in Großbeeren? Kein Hirngespinst: Es gab sie wirklich!», Amtsblatt Großbeeren 11 (10 November 1999), 12; Regina Clausnitzer, «Moschee in Großbeeren: Suche nach einer Fotoaufnahme nun doch noch erfolgreich», Amtsblatt Großbeeren 5 (12 April 2000). Об учреждении мечетей и молельных комнат в лагерях военнопленных во Франции см.: отчеты в PA, R40769, R40770, R40988, и R40989.

395

Об использовании имамов и мурабитов (суфийских отшельников) в различных лагерях военнопленных во Франции и Германии см.: отчеты в PA, R40769, R40770, R40988, R40989, и R67003.

396

Бран (МИД), записка («Araberzeitung für Nordafrikanische Kriegsgefangene»), 6 мая 1941 г., Берлин, PA, R67003.

397

Об ужасных условиях содержания в лагерях и жестоком обращении сообщается в литературе, приведенной в прим. 19.

398

Raffael Scheck, Hitler’s African Victims: The German Army Massacres of Black French Soldiers in 1940 (Cambridge, 2006); короткое резюме книги: Raffael Scheck, «‘They Are Just Savages’: German Massacres of Black Soldiers from the French Army in 1940», Journal of Modern History 77, 2 (2005), 325–344.

399

О Парижской мечети и Си Каддуре Бенгабрите см.: Alain Boyer, L’institut musulman de la mosquée de Paris (Paris, 1992), 19–33; Michel Renard, «Gratitude, contrôle, accompagnement: Le traitement du religieux islamique en métropole (1914 — 1950)», Bulletin de l’Institut d’Histoire du Temps Présent 83 (2004), 54–69; Michel Renard, «Les débuts de la présence musulmane en France et son encadrement», in Arkoun (ed.), Histoire de l’Islam et des Musulmans en France du Moyen Age à nos jours, 712–740, 718–730; а также работы общего характера: Pautremat, La politique musulmane de la France au XXe siècle, 333–342; Sellam, La France et ses Musulmans, 171–184; Naomi Davidson, Only Muslim: Embodying Islam in Twentieth-Century France (Ithaca, NY, 2012), 36–61.

400

Шлейер (парижское посольство) — МИДу, 8 февраля 1941 г., Париж, PA, R40747.

401

Сете (МИД) — парижскому посольству, 6 марта 1942 г., Берлин, PA, R40747; Сете сначала одобрил предложение Бенгабрита (хотя и отметил, что нет нужды посылать имамов в Германию, так как большинство военнопленных-мусульман содержалось в лагерях на территории Франции). Бенгабрит направил более конкретный проект официальным лицам режима Виши, и те обратились по этому поводу к вермахту. См.: Скапини (дипломатический отдел Виши по вопросам военнопленных) — Розенбергу (вермахт), 19 февраля 1941 г., Париж, PA, R40747. Вермахт отверг это предложение, указав, что большинство мусульман содержится во французских лагерях, а не в Германии, а отправка имамов Бенгабрита в Германию создаст угрозу для безопасности. См.: Верхмахт — МИДу, 7 марта 1941 г., Берлин, PA, R40747. Затем последовал официальный отказ. См.: Сете — Скапини, 15 марта 1941 г., Берлин, PA, R40747. В другом документе отмечается, что немцы не приняли предложения Бенгабрита, так как не доверяли его имамам. См.: Бюркнер (вермахт), записка («Behand-lung der Araberfragen und Vorschläge von arabischer Seite»), Берлин, 13 марта 1942 г., BA–MA, RH 2/1765, которая опирается на Бийу, меморандум («Denkschrift zur deutschen Nordafrikapropaganda, insbesondere in den Kriegsgefangenenlagern»), б. д. (март 1942 г.), б. м., BA–MA, RH 2/1765.

402

Штрак (МИД) — Рану (тунисское консульство Германии), 12 декабря 1942 г., Берлин, PA, R27767; ответ: Ран — МИДу, 13 декабря 1942 г., Тунис, PA, R27766. Здесь, по обсуждении подготовки к празднованию Курбан-байрама, можно составить себе представление о регулярном сотрудничестве между Бенгабритом и немецкими властями.

403

Дискуссия о роли Парижской соборной мечети в помощи евреям и участникам французского сопротивления началась со статьи Albert Assouline, «Une vocation ignorée de la mosquée de Paris», Almanach du Combattant (1983), 123–124. Заявления Ассулина о том, что 1732 бойца сопротивления, многие из которых были евреями, нашли убежище в мечети, не были подтверждены. Однако вероятно, что Бенгабрит и главный имам мечети Си Мухаммед Бензуау иногда помогали отдельным евреям североафриканского происхождения, выдавая им «исламские» удостоверения личности. Об этом сохранились устные свидетельства. Единственный письменный документ по этой теме — письмо властей Виши по поводу подозрений немцев в выдаче таких удостоверений евреям. Однозначных архивных свидетельств до сих пор не найдено. См.: Robert Satloff, Among the Righteous: Lost Stories from the Holocaust’s Long Reach into Arab Lands (New York, 2006), 139–158; более сложную картину коллаборационизма, сопротивления и приспособления к нацистскому режиму можно найти в работе: Ethan Katz, «Did the Paris Mosque Save Jews? A Mystery and Its Memory», Jewish Quarterly Review 102, 2 (2012), 256–287, особенно 270–283. Из популярных работ, описывающих Парижскую соборную мечеть в качестве убежища для евреев, больше всего заслуживает внимания: Mohammed Aïssaoui, L’étoile jaune et le croissant (Paris, 2012).

404

Йост (РСХА) — Альтенбургу (МИД), 13 апреля 1940 г., Берлин, PA, R60652, советовал распространять печатную пропаганду во французском Марокко. В МИДе согласились и обратились к Эберхарду фон Штореру, в то время занимавшему должность посла в Мадриде, с просьбой о помощи в транспортировке агитационных материалов в Марокко через территорию Испании. См.: Альтенбург — Штореру, 23 апреля 1940 г., Берлин, PA, R60652; ответ: Шторер — МИДу, 25 апреля 1940 г., Мадрид, PA, R60652.

405

Памфлет «Die Gelegenheit, die nie wiederkommt!» (перевод на немецкий), б. д. (1940), PA, R60652; арабский оригинал — Аль-фурса, аль-фурса, аль-фурса аллати ла т’ауд («Шанс, шанс, шанс, который не повторится»), б. д. (1940), PA, R60652.

406

Альтенбург, записка, 6 мая 1940 г., Берлин, PA, R60652; и аналогично Симон (МИД), записка, 14 мая 1940 г., Берлин, PA, R60652, подтверждение отпечатки тиража: Симон, записка, 18 мая 1940 г., Берлин, PA, R60652, о донесении: Симон, записка, 20 мая 1940 г., Берлин, PA, R60652.

407

Работа Herf, Nazi Propaganda for the Arab World, включает описание некоторых немецких пропагандистских брошюр, которые распространяли в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Важные работы на эту тему, выпущенные ранее: Ageron, «Contribution à l’étude de la propagande allemande au Maghreb pendant la Deuxième Guerre mondiale», 21–32; Ageron, «Les populations du Maghreb face à la propagande allemande», 13–39; Baida, «Le Maroc et la propagande du IIIème Reich», 95–97.

408

Здесь и далее цитаты из Корана даются в переводе Эльмира Кулиева. — Прим. пер.

409

Брошюра «O Ihr, die Ihr glaubt» (немецкий черновик, б. д. (1941), PA, R60747.

410

Нейрат — МИДу, 17 ноября 1941 г., б. м., PA, R60747. Тут показано, что обе брошюры были напечатаны за несколько дней до начала контрнаступления британской армии 18 ноября 1941 года.

411

Нейрат — МИДу, 8 мая 1942 г., б. м., PA, R29533 (ссылается на запрос вермахта от 8 апреля 1942 г. и просит МИД принять меры); реакция на это напоминание: Мегерле (МИД), записка, 19 мая 1942 г., б. м., PA, R60649 (от имени Риббентропа Мегерле просил советов о том, что включить в будущие пропагандистские брошюры); Шмиден (МИД), записка, 29 мая 1942 г., Берлин, PA, R29533 (тут приводится официальный приказ министра, требующий усилить немецкую пропаганду в Египте). Капп (МИД), записка, 20 мая 1942 г., Берлин, PA, R60649 (здесь сообщается о росте тиража предназначенных для Египта брошюр). Нейрат, видимо, не проинформированный об этой деятельности, через месяц снова запросил пропагандистские материалы для Египта, на этот раз от имени Роммеля: Нейрат — МИДу, 25 июня 1942 г., б. м., PA, R29537 (также в: PA, R60748).

412

Вюстер (МИД) — Нейрату, 25 июня 1942 г., Берлин, PA, R60748.

413

Вюстер — Нейрату, 29 июня 1942 г., Берлин, PA, R60748.

414

Ibid.

415

Вюстер — Нейрату, 30 июня 1942 г., Берлин, PA, R60650.

416

Вюстер, записка, 2 июля 1942 г., Берлин, PA, R60651.

417

Вюстер — Нейрату, 13 июля 1942 г., Берлин, PA, R60748.

418

Вюстер, записка, 12 августа 1942 г., Берлин, PA, R60650.

419

Брошюра «O Ägypten» (перевод на немецкий), б. д. (1942), PA, R60650; арабский оригинал: брошюра Йа миср! («О Египет!»), б. д. (1942), PA, R60650.

420

Капп, записка, 28 августа 1942 г., Берлин, PA, R60678.

421

Капп, записка, 7 января 1943 г., Берлин, PA, R27332.

422

Брошюра «England und die Araber» (перевод на немецкий), б. д., BA–MA, RH 21–5/27; арабский оригинал: брошюра Инкильтара ва ‘ль-‘Араб («Англия и арабы»), б.д., BA–MA, RH 21–5/27.

423

Открытка «Gewiss wirst Du finden…». (перевод на немецкий), б. д., BA–MA, RH 21–5/26; арабский оригинал: Тадкира барид, б. д., BA–MA, RH 21–5/26. Номер этого аята (стиха) разный в зависимости от издания Корана. В официальном каирском издании (1925) это аят 82, а в североафриканском издании, получившем популярность среди европейских ученых благодаря переводу Густава Флюгеля (1834), это аят 85. Германские официальные лица во время Второй мировой войны обычно использовали нумерацию флюгелевского перевода.

424

Лютер (МИД) — Рану, 21 ноября 1942 г., Берлин, PA, R27767.

425

Ран — Вюстеру, 4 января 1943 г., Тунис, PA, R27766.

426

Ран — Вюстеру, 8 апреля 1943 г., Тунис, PA, R27767.

427

J. M. Storch de Gracia, «Die Abwehr und das deutsche Generalkonsulat in Tanger», Die Nachhut 2 (1967), 7–15; об оккупации Испанией: Claire Spencer, «The Spanish Protectorate and the Occupation of Tangier in 1940», in George Joffé (ed.), North Africa: Nation, State, and Region (London, 1993), 91–107.

428

Пёрцген (консульство в Танжере), отчет («Tanger: Propagandazelle für Nordafrika»), б. д. (август 1942 г.), Танжер, PA, R60690.

429

Брошюра «O moslemische Freunde!» (перевод на немецкий), б. д. (1942), PA, R60660; арабский оригинал: брошюра Ид мубарак са’ид («Счастливого Курбан-байрама!»), б. д. (1942), PA, R60660.

430

Брошюра «O marokkanische Brueder!» (перевод на немецкий), б. д. (1943), PA, R60649; арабский оригинал: брошюра Аййуха аль-ихван аль-мугарба! («О марокканские братья!»), б. д. (1943), PA, R60649.

431

Битва при Бадре (624 г.) — первое крупное сражение между мусульманами и курайшитами (правящее племя древней Мекки, не принимавшее послание Мухаммада). Мусульмане одержали там крупную победу, что способствовало распространению ислама. Битва при Ухуде (625 г.) — реванш курайшитов за битву при Бадре. — Прим. пер.

432

Дуб (Управление военной информации США) — Уэннеру (Управление военной информации США), 17 апреля 1944 г., USNA, RG 208, Entry 374, Box 434.

433

Ранцтау (МИД) — консульству в Танжере, 3 февраля 1943 г., Берлин, PA, R60650; аналогичный документ: Ранцтау — Рану, 4 февраля 1943 г., Берлин, PA, R27768.

434

Винклер (МИД), записка, 16 февраля 1943 г., Берлин, PA, R102974; аналогичный список отправленных брошюр: Лангман (МИД), записка («Aufzeichnung über die Propaganda nach Nordafrika»), 18 февраля 1943 г., Берлин, PA, R102974.

435

Винклер, записка, 16 февраля 1943 г., Берлин, PA, R102974; сходный документ: Лангман, записка («Aufzeichnung über die Propaganda nach Nordafrika»), 18 февраля 1943 г., Берлин, PA, R102974.

436

Лангман, записка («Aufzeichnung über die Besprechungen betreffend die Koordination der Propaganda nach Nordafrika»), 11 марта 1943 г., Берлин, PA, R102974.

437

Ibid.

438

Аноним, «3 Reich plotters try to win Syria: Following gains in Iraq, Nazis seek support for Hitler as „Protector of Islam“», New York Times (7 April 1941). Автор текста имеет в виду поездку Отто фон Хентига в Сирию в 1941 году.

439

Eve Curie, Journey among Warriors (London, 1943), 79.

440

Наиболее представительную коллекцию номеров Барид аш-Шарк можно найти в: DNB, ZB47105; некоторые номера хранятся в Государственной библиотеке Берлина (Staatsbibliothek zu Berlin), Берлин (SBB), 4 Stabi 670; общую информацию см.: в Gerhard Höpp, Arabische und islamische Periodika in Berlin und Brandenburg, 1915 bis 1945: Geschichtlicher Abriss und Bibliographie (Berlin, 1994), 66; и Gerhard Höpp, Texte aus der Fremde: Arabische politische Publizistik in Deutschland, 1896 — 1945: Eine Bibliographie (Berlin, 2000), 43. Хорошее описание публикуемых в журнале материалов можно найти в: Munir Hamida, «Amīn al-Ḥusaynī in der deutschen Kriegspropaganda des Zweiten Weltkrieges: Eine Studie zur arabischsprachigen Zeitschrift „Barīd aš-Šarq“» (MA thesis, Free University of Berlin, 2007).

441

О содержании Барид аш-Шарк см.: Munir Hamida, «Amīn al-Ḥusaynī in der deutschen Kriegspropaganda des Zweiten Weltkrieges», 23–33, 35–42.

442

Шторер, записка, 18 ноября 1941 г., Берлин, PA, R29533.

443

Гиммлер — руководителю РСХА, 14 мая 1943 г., б. м., BAB, NS19/3544. Об этом эпизоде см.: также: Höpp, «Der Koran als „geheime Reichssache“», 443–446; и Herf, Nazi Propaganda for the Arab World, 202–204.

444

Кальтенбруннер — Гиммлеру, 3 сентября 1943 г., Берлин, BAB, NS19/3544.

445

Кальтенбруннер — Гиммлеру, 13 сентября 1943 г., Берлин, BAB, NS19/3544.

446

Наиболее подробное исследование восстания Махди в Судане: P. M. Holt, Mahdist State in the Sudan, 1881–98: A Study of Its Origins, Development and Overthrow (Oxford, 1972). Махдизм также оставался влиятельной силой в антиколониальной борьбе между двумя мировыми войнами. См., например: C. N. Ubah, «British Measures against Mahdism in Dumbulwa in Northern Nigeria, 1923: A Case of Colonial Overreaction», Islamic Culture 50, 3 (1976), 196–283; Asma’u G. Saeed, «The British Policy towards the Mahdiyya in Northern Nigeria: A Study of the Arrest, Detention and Deportation of Shaykh Sa’id b. Hayat, 1923–1959», Kano Studies 2, 3 (1982–1985), 95–119; и Fisher, «British Responses to Mahdist and Other Unrest in North and West Africa». В целом о мессианстве в антиколониальных движениях см.: Michael Adas, Prophets of Rebellion: Millenarian Protest Movements against the European Colonial Order (Chapel Hill, NC, 1979).

447

Брандт — Бергеру, 11 сентября 1943 г., б. м., BAB, NS19/3544; Брандт — Зиверсу («Аненербе»), 11 сентября 1943 г., б. м., BAB, NS19/3544.

448

Бергер — Брандту, 10 октября 1943 г., Берлин, BAB, NS19/3544. К документу был приложен список цитат из Корана на тему войны, а также несколько мессианских фрагментов из средневековых иранских текстов на языке пехлеви.

449

Зиверс — Вюсту, 28 сентября 1943 г., Берлин, BAB, NS19/3544; отчет см. в: Вюст — Брандту, 31 января 1944 г., Мюнхен, BAB, NS19/3544; промежуточный отчет: Вюст — Брандту, 14 декабря 1943 г., Мюнхен, BAB, NS19/3544; реакция после подачи окончательной версии отчета: Брандт — Вюсту, 8 марта 1944 г., б. м., BAB, NS19/3544.

450

Кальтенбруннер — Гиммлеру, 6 декабря 1943 г., Берлин, BAB, NS19/3544. К этому письму приложен отчет Отто Рёсслера и Вальтера Лорха (исследовательский отдел «Восток»), а также пропагандистская брошюра на арабском и в немецком переводе (также созданная в отделе «Восток»). Отчет и брошюры также были обнаружены Вальтером Вюстом, который затем предоставил их в качестве приложения к окончательному докладу. См.: приложения к письму Вюста Брандту, 31 января 1944 г., Мюнхен, BAB, NS19/3544.

451

Брошюра (немецкий перевод), б. д. (1943), BAB, NS19/3544; арабский оригинал: брошюра Ва-иннаху ла-‘ильм ли’л-са’а («Истинно, сие есть знание часа»), б. д. (1943), BAB, R55/20712.

452

Брандт — Кальтенбруннеру, 28 декабря 1943 г., б. м., BAB, NS19/3544.

453

Цейшка (Министерство пропаганды), записка («Druck und Verbreitung von Flugblättern in arabischen Ländern»), 26 января 1944 г., Берлин, BAB, R55/20712 (письменный запрос от СС); Цейшка, записка («Druck und Verbreitung von Flugblättern in arabischen Ländern»), 17 марта 1944 г., Берлин, BAB, R55/20712 (одобрение со стороны Геббельса и пожелание напечатать миллион экземпляров); Шмидт-Дюмонт, записка («Antijüdisches Flugzettel für den arabischen Raum»), 6 апреля 1944 г., Берлин (одобрение со стороны МИДа; см: также документы в BAB, R55/20712 (о подробностях выпуска миллиона экземпляров брошюры).

454

Хентиг — Кноте (министерство пропаганды), 28 марта 1938 г., Берлин, PA, R104800. Споры о переводах «Майн кампф» на арабский см. в: Stefan Wild, «National Socialism in the Arab Near East between 1933 and 1939», Die Welt des Islams 25, 1/4 (1985), 126–173, 147–170.

455

Первый полный перевод «Майн кампф» на арабский вышел лишь в 1960 году в Бейруте. Критический отзыв о нем см. в: Stefan Wild, «„Mein Kampf“ in arabischer Übersetzung», Die Welt des Islams 9, 1–4 (1964), 207–211.

456

Wild, «National Socialism in the Arab Near East between 1933 and 1939», 147–170. Шакиб Арслан поддерживал контакты с германскими властями в министерстве иностранных дел на протяжении всей войны, пытаясь повлиять на политику Берлина в отношении исламского мира; большая часть переписки фактически шла через его старого друга Макса фон Оппенгейма, см.: документы в: PA, Nachlass Hentig, vol. 84, а также в: PA, R104812 и R104813; о планах СС относительно официального визита Арслана в Германию в 1938 г. см.: BAB, NS19/391. Об Арслане см.: William L. Cleveland, Islam against the West: Shakib Arslan and the Campaign for Islamic Nationalism (Austin, TX, 1985).

457

Callum A. MacDonald, «Radio Bari: Italian Wireless Propaganda in the Middle East and British Countermeasures 1934–38», Middle Eastern Studies 13, 2 (1977), 195–207.

458

C. L. Sulzberger, «Axis Radio Blankets Islam: American Aid Needed to Fight Propaganda Aimed at Lands of the Middle East», New York Times (1 February 1942).

459

О радиопропаганде нацистской Германии за границу см.: Werner Schwipps, «Wortschlacht im Äther», in Deutsche Welle (ed.), Wortschlacht im Äther: Der deutsche Auslandsrundfunk im Zweiten Weltkrieg (Berlin, 1971), 13–97, особенно 56–57 (зона Британской империи), 58–62 (зона Востока); Willi A. Boelcke, Die Macht des Radios: Weltpolitik und Auslandsrundfunk 1924–1976 (Frankfurt, 1977), 405–416 (арабский мир), 416–430 (Иран, Афганистан, Индия); Horst J. P. Bergmeier and Rainer E.Lotz, Hitler’s Airwaves: The Inside Story of Nazi Radio Broadcasting and Propaganda Swing (New Haven, CT, 1997), 42–43, 222–223.

460

О «Восточном отделе» Цеезена см.: Schwipps, «Wortschlacht im Äther», 58–62; Boelcke, Die Macht des Radios, 405–430; Bergmeier and Lotz, Hitler’s Airwaves, 42–43 and 222–223; Bernd Trentow and Werner Kranhold, «Im Dienst imperialistischer Weltherrschaftspläne: Zum Orient-Einsatz des faschistischen Rundfunks im Zweiten Weltkrieg», Beiträge zur Geschichte des Rundfunks 7, 4 (1973), 22–51. После войны Бофингер написал четырехстраничный отчет о работе его «Восточного отдела», см.: Gustav Bofinger, отчет («Entstehung und Geschichte der Zone Orient KWS»), б. д. (post‐1945), б. м., Архив немецкого радио (Deutsches Rundfunkarchiv), Франкфурт (DRA), A18/1.

461

Бофингер, отчет («Entstehung und Geschichte der Zone Orient KWS»), б. д. (после 1945 г.), б. м., DRA, A18/1.

462

О Юнусе Бахри см.: Lebel, The Mufti of Jerusalem, 138, 151–154 and 225. После войны Бахри сбежал в Ливан и опубликовал там мемуары о своем пребывании в Берлине, в пяти томах. Воспоминания содержат многочисленные ошибки и искаженные факты, и читать их следует с большой осторожностью. См.: Юнус Бахри, Хуна Бирлин! Хаййа аль-‘араб! («Это Берлин! Да здравствуют арабы!»), 5 т. (Бейрут, б. д.).

463

Досье на Юнуса Бахри, б. д. (июль 1939 г.), отправлено Лэмпсоном (каирское посольство) Галифаксу (МИД), 6 июля 1939 г., Александрия, British National Archives, Kew (NA), FO 395/664.

464

Оппенгейм, мемуары («Leben im NS-Staat, 1933–1945»), б. д. (1945/1946), б. м. (Ландсхут), OA, Nachlass Max von Oppenheim, no. 1/14.

465

Об аль-Хилали см.: Muhlis al-Sabti, Al-salafiyya al-wahhabiyya bi-l-maghrib: Taqi al-Din al-Hilali ra’idan («Ваххабитский салафизм в Марокко: лидер Такиаддин аль-Хилали») (Касабланка, 1993); и Henri Lauzière, «The Evolution of the Salafiyya in the Twentieth Century through the Life and Thought of Taqi al-Din al-Hilali» (PhD diss., Georgetown University, 2008).

466

Мильденштейн, отчет, б. д. (1939), б. м. (Берлин), BAB, R58/783.

467

Ibid.

468

Бахри, Хуна Бирлин!, т. 2 (Зу’ама аль-назиййа ка ма ‘арафтухум [«Нацистские лидеры, какими я их знал]) (Бейрут, б. д.), 31; об Идрисе: Бахри, Хуна Бирлин!, т. 3 (Хитлир ва’ль-шуйу’иййа [Гитлер и коммунизм) (Бейрут, б. д.), 78.

469

Тексты радиопередач на арабском, выходивших в эфир с декабря 1940 г. по февраль 1941 г. можно найти в BAB, R901/73039. Начиная с 1942 г. американские дипломаты в Каире записывали немецкие пропагандистские передачи на арабском, переводили на английский и отправляли в Вашингтон. Эти тексты можно найти в: USNA, RG 84, Entry UD2410, Box 77 (1942), Box 93 (1943), Box 112 (1944). Несколько сценариев передач 1945 г. хранятся в USNA, RG 208, Entry 373, Box 417. Другие тексты и краткие пересказы программ арабского вещания держав Оси можно найти в: USNA, RG 262, Entry 3, Box 9; USNA, RG 208, Entry 362, Box 133; USNA, RG 208, Entry 373, Box 421; USNA, RG 208, Entry 374, Box 430; and USNA, RG 208, Entry 387, Box 622. Британцы также вели записи текстов этих радиопередач. Они использовались в работе различных лондонских министерств и сейчас хранятся в архивах «BBC» в Рединге. Несколько оригинальных записей пропагандистских радиопередач на арабском пережили войну и сейчас хранятся в DRA.

470

Herf, Nazi Propaganda for the Arab World, дает хронологический обзор содержания германской радиопропаганды на арабском, с акцентом на антисемитских темах. Vera Henssler, «‘Für die Propaganda nach dem Orient ist bei weitem die wirksamste Waffe der Rundfunk’: NS-Auslandspropaganda in den Nahen Osten und Nordafrika», Zeitschrift für Geschichtswissenschaft 59, 11 (2011), 920–937 (эта работа опирается на инструкции немецкого радио). Среди ранних, но важных в контексте этой работы исследований радиопропаганды рейха в Северной Африке и на Ближнем Востоке см.: Ageron, «Contribution à l’étude de la propagande allemande au Maghreb pendant la Deuxième Guerre mondiale», 21–32; и почти идентичная работа: Ageron, «Les populations du Maghreb face à la propagande allemande», 13–39; Baida, «Le Maroc et la propagande du IIIème Reich», 93–95.

471

Бофингер, отчет («Entstehung und Geschichte der Zone Orient KWS»), DRA, A18/1; и аналогично Швиппс, «Wortschlacht im Äther», 60.

472

Рюле — Рану, 13 марта 1943 г., Берлин, PA, R27768; ответ: Ран — Рюле, 4 апреля 1943 г., Тунис, PA, R27766.

473

Текст радиопередачи (служба мониторинга союзников) «Berlin in Arabic», 29 июля 1942 г. (записан), USNA, RG 84, Entry UD2410, Box 77.

474

Текст радиопередачи «Der Freiheitsheld Jusuf Abu Durra» (немецкий перевод), 8 февраля 1941 г. (отправлен), BAB, R901/73039.

475

Текст радиопередачи (служба мониторинга союзников) «Voice of Free Arabism: Britain and Islam», 6 августа 1942 г. (записан), USNA, RG 84, Entry UD2410, Box 77.

476

Текст радиопередачи (служба мониторинга союзников) «Voice of Free Arabism: Al Azhar University and the Moslem Cause», 3 сентября 1943 г. (записан), USNA, RG 84, Entry UD2410, Box 93.

477

О Египте и Индии см.: текст радиопередачи (служба мониторинга союзников) «The Arab Nation: The Pilgrimage», 4 декабря 1942 г. (записан), USNA, RG 84, Entry UD2410, Box 77; по Индии см. также: текст радиопередачи (служба мониторинга союзников) «Berlin in Arabic: Pilgrims», 12 января 1943 г. (записан), USNA, RG 84, Entry UD2410, Box 93.

478

Текст радиопередачи (служба мониторинга союзников) «Voice of Free Arabism: British Obstacles for Arab Palestinian Pilgrims», 30 сентября 1943 г. (записан), USNA, RG 84, Entry UD2410, Box 93.

479

По Сирии и Индии см.: текст радиопередачи (служба мониторинга союзников) «Athens in Arabic: The Pilgrimage», 12 августа 1943 г. (записан), USNA, RG 84, Entry UD2410, Box 93; по Индии см.: текст радиопередачи (служба мониторинга союзников) «Voice of Free Arabism: India», 12 августа 1943 г. (записан), USNA, RG 84, Entry UD2410, Box 93; и текст радиопередачи (служба мониторинга союзников) «Athens in Arabic: Indian Pilgrims», 15 августа 1943 г. (записан), USNA, RG 84, Entry UD2410, Box 93.

480

Текст радиопередачи (служба мониторинга союзников) «Voice of Free Arabism», 1 июля 1942 г. (записан), USNA, RG 84, Entry UD2410, Box 77.

481

Текст радиопередачи (служба мониторинга союзников) «Voice of Free Arabism: The London Mosque», 16 июля 1942 г. (записан), USNA, RG 84, Entry UD2410, Box 77.

482

. Hirszowicz, The Third Reich and the Arab East, 311.

483

Текст радиопередачи (служба мониторинга союзников) «Berlin in Arabic: An American Paradise», 4 июня 1943 г. (записан), USNA, RG 84, Entry UD2410, Box 93.

484

Текст радиопередачи (служба мониторинга союзников) «Voice of Free Arabism: Bolshevism and Islam», 7 сентября 1942 г. (записан), USNA, RG 84, Entry UD2410, Box 77.

485

Текст радиопередачи (служба мониторинга союзников) «Berlin in Arabic: Stalin’s Ambitions in the Near East and Arab Countries», 10 декабря 1943 г. (записан), USNA, RG 84, Entry UD2410, Box 112.

486

Текст радиопередачи (служба мониторинга союзников) «Berlin in Arabic: Talk: Bolshevism and Its Dangers», 22 августа 1944 г. (записан), RG 84, Entry UD2410, Box 112.

487

Текст радиопередачи «Zur Regierungserklärung für die Araber» (перевод на немецкий), 12 декабря 1940 г. (отправлен), BAB, R901/73039. Эта декларация была отправлена всего несколько дней после «Арабской прокламации». Текст радиопередачи «Deutsche Rundfunkerklärung vom 5. Dezember 1940», 7 февраля 1942 г., Берлин, PA, R28876 (также в: PA, R261123 и R261179).

488

Текст радиопередачи (служба мониторинга союзников) «Berlin in Arabic: Islam and National-Socialism», 22 мая 1943 г. (записан), USNA, RG 84, Entry UD2410, Box 93.

489

Рюле, записка («Aufzeichnung betr. die Rundfunkpropaganda in dem arabischen Raum»), 5 мая 1941 г., Берлин, PA, R67482.

490

Текст радиопередачи «Religiöser Wochentalk: Die Frömmigkeit» (перевод на немецкий), 5 декабря 1940 г. (отправлен), BAB, R901/73039; текст радиопередачи «Religiöser Wochentalk: Die Wahrhaftigkeit» (перевод на немецкий), 26 декабря 1940 г. (отправлен), BAB, R901/73039; текст радиопередачи «Talk: Die gute Behandlung des Dieners, Sklaven und Tieres» (перевод на немецкий), 23 января 1941 г. (отправлен), BAB, R901/73039; текст радиопередачи «Kultureller Talk: Die Wahrhaftigkeit und die Stärke des Glaubens» (перевод на немецкий), 31 декабря 1940 г. (отправлен), BAB, R901/73039; текст радиопередачи «Religiöser Talk: Die Pilgerfahrt» (перевод на немецкий), 2 января 1941 г. (отправлен), BAB, R901/73039; и текст радиопередачи «Religiöser Wochentalk» (перевод на немецкий), 19 декабря 1940 г. (отправлен), BAB, R901/73039.

491

Текст радиопередачи «Talk: Die Wissenschaft und der Unterricht» (перевод на немецкий), 13 февраля 1941 (отправлен), BAB, R901/73039.

492

Управление военной информации, особый ежедневный отчет о пропаганде, 11 марта 1942 г., USNA, RG 208, Entry UD577, Box 4.

493

Управление военной информации — ведомство, создано в 1942 году с целью вести пропаганду военной политики американской администрации как внутри страны, так и за рубежом по каналам прессы, радио, кино и любыми другими средствами. Закрыто в августе 1945 года. — Прим. пер.

494

Текст радиопередачи «Talk: Glückwünsche zum Beiram-Fest» (перевод на немецкий), 8 января 1941 г. (отправлен), BAB, R901/73039.

495

Текст радиопередачи (служба мониторинга союзников) «Berlin in Arabic: Celebration of This Holy Occasion in the Mosque in Berlin», 7 марта 1944 г. (записан), USNA, RG 84, Entry UD2410, Box 112.

496

Швипс, «Wortschlacht im Äther», 59; и аналогично: Boelcke, Die Macht des Radios, 405.

497

Ширмер (МИД) — в парижское посольство, 1 января 1942 г., Берлин, PA, Paris 1116C. Автор донесения сообщает посольству в Париже об этом предложении, поступившем из консульства Германии в Танжере. Шлейер — МИДу, 15 января 1943 г., Париж, PA, Париж 1116C (положительная реакция на это предложение). Вицихл (парижское посольство), записка («Reportage in arabischen Arbeitslagern der Organisation Todt»), 21 января 1943 г., Париж, PA, Париж 1116C (здесь оценивается передача и подтверждается, что она была отправлена 17 января 1943 г.).

498

О политике рейха относительно Турции см.: Lothar Krecker, Deutschland und die Türkei im Zweiten Weltkrieg (Frankfurt, 1964); Johannes Glasneck and Inge Kircheisen, Türkei und Afghanistan: Brennpunkte der Orientpolitik im Zweiten Weltkrieg (Berlin, 1968); более общий очерк: Zehra Önder, Die türkische Außenpolitik im Zweiten Weltkrieg (Munich, 1977); и Selim Deringil, Turkish Foreign Policy during the Second World War: An «Active» Neutrality (Cambridge, 2004); об идеологическом аспекте отношений двух стран см.: Stefan Ihrig, Atatürk in the Nazi Imagination (Cambridge, MA, 2014).

499

Папен — МИДу, 26 апреля 1940 г., Анкара, PA, R67484; и аналогично: Папен — МИДу, 3 мая 1940 г., Анкара, PA, R67484 (к обоим письмам были приложены обзоры прессы).

500

Папен — МИДу, 3 мая 1940 г., Анкара, PA, R67484.

501

Рюле, записка («Deutsche Sendungen in türkischer Sprache»), 18 апреля 1941 г., Берлин, PA, R67483.

502

МИД, инструкции («Standardthesen für die Propaganda nach dem Iran»), б. д. (4 января 1942 г.), б. м. (Берлин), PA, R27329; и аналогично: МИД, инструкции («Standardthesen für die Propaganda nach dem Iran»), 4 января 1942 г., напечатано в: МИД, инструкции («Zusammenfassung der vom Herrn RAM angeordneten Standardthesen für die deutsche Auslandspropaganda in laufender Nummernfolge»), 1942 г., Берлин, PA, R101400; и аналогично: МИД, инструкции («Standardthesen für die Propaganda nach dem Iran»), 27 марта 1942 г., напечатано в: МИД, инструкции («Zusammenfassung der vom Herrn RAM angeordneten Standardthesen für die deutsche Auslandspropaganda in laufender Nummernfolge»), 1942 г., Берлин, PA, R27330.

503

Эттель, инструкции («Richtlinien für die deutsche Propaganda nach dem Iran»), 24 августа 1942 г., Берлин, PA, R27329 (также в: PA, R27330).

504

Эттель, записка («Rundfunkpropaganda nach Iran»), 21 декабря 1942 г., Берлин, PA, R27329. Текстов немецких радиопередач, нацеленных на Иран, сохранилось очень мало, и они не дают составить представление о религиозном измерении германского вещания на Иран. См.: тексты в BAB, R901/73039.

505

По представлениям шиитов-двунадесятников (основное направление в шиитском исламе), Мухаммед ибн аль-Хасан аль-Махди (869–941), двенадцатый имам (или наследник пророка Мухаммеда в качестве лидера правоверных) не умер, а скрылся от глаз людей. В конце времен имам аль-Махди должен открыться по приказу Аллаха и объявиться в Мекке, где к нему присоединятся его сторонники, а праведники одновременно с этим восстанут из могил. Все они пойдут воевать с Даджжалем и установят на земле царство справедливости. — Прим. пер.

506

Эттель — МИДу, 2 февраля 1941 г., Тегеран, PA, R60690.

507

Ibid.

508

Винклер, записка («Erfahrungen aus der deutschen Propagandaarbeit in Iran vom November 1939 bis September 1941»), 10 января 1942 г., Берлин, PA, R60690. О Винклере см. главу 5 этой книги.

509

George Lenczowski, Russia and the West in Iran 1918–1948: A Study in Big-Power Rivalry (Ithaca, NY, 1949), 159.

510

Sulzberger, «Axis Radio blankets Islam», и аналогично: C. L. Sulzberger, A Long Row of Candles: Memoirs and Diaries, 1934–1954 (London, 1969), 191.

511

О политике Германии в отношении Индии см.: Reimund Schnabel, Tiger und Schakal: Deutsche Indienpolitik 1941–1943 (Vienna, 1968); Milan Hauner, India in Axis Strategy: Germany, Japan, and Indian Nationalists in the Second World War (Stuttgart, 1981); Hans-Bernd Zöllner, «Der Feind meines Feindes ist mein Freund»: Subhas Chandra Bose und das zeitgenössische Deutschland unter dem Nationalsozialismus 1933–1943 (Hamburg, 2000); и Jan Kuhlmann, Netaji in Europe (New Delhi, 2012). Эти работы помогут составить общее представление о роли Индии во Второй мировой войне: Johannes H. Voigt, India in the Second World War (New Delhi, 1987); Manzoor Ahmad, Indian Response to the Second World War: A Political Study (New Delhi, 1987).

512

Эту речь организовали вместе немцы и итальянцы во время пребывания муфтия в Риме. О речи и участии Германии в этом действе см.: документы в PA, R27326 и PA, R60675.

513

Радиополитический отдел (МИД), текст службы мониторинга, 25 августа 1942 г., Берлин, PA, R60675; и аналогично: Германское агентство новостей (Deutsches Nachrichtenbüro), секретный отчет («DNB-Radioaufnahme»), 25 августа 1942 г., Берлин, PA, R27326.

514

Макензен (римское посольство) — МИДу, 30 сентября 1942 г., Рим, PA, R27326 (также в: PA, R60675 и в: BA–MA, RH 2/1785); текст речи см. в: «Mirza Ali Khan», речь, 2 октября 1942 г., PA, R27326.

515

Макензен — МИДу, 30 сентября 1942 г., Рим, PA, R27326 (также в: PA, R60675 и в: BA–MA, RH 2/1785).

516

Milan Hauner, «One Man against the Empire: The Faqir of Ipi and the British in Central Asia on the Eve of and during the Second World War», Journal of Contemporary History 16, 1 (1981), 183–212 (в этой статье хорошо рассказывается о факире из Ипи во время Второй мировой войны и о помощи, которую его люди получали от немцев и итальянцев).

517

Ленц (МИД), отчет («Die Indische Nord-West-Grenzprovinz»), август 1941 г., Берлин, PA, R27501.

518

Документы в архивах германского МИДа указывают на постоянные контакты между немцами и Мирзой Али-ханом, а также на выплаты денег последнему начиная с первой половины 1941 г. см.: PA, R27326, R27772, R29534 и индийские папки R60667–77, R67660.

519

Передача оружия, боеприпасов, денег и сообщений из германского дипломатического представительства в Кабуле зафиксирована в еженедельных отчетах генштаба Индии: General Headquarters India, Report («Weekly Intelligence Summary of the North-West Frontier and Afghanistan of 1941 and 1942»), NA, WO 208/773. «Ежемесячный отчет разведки» из штаб-квартиры британской индийской армии дает схожую картину.

520

General Headquarters India, Report («Weekly Intelligence Summary of the North-West Frontier and Afghanistan»), 15 июля 1941 г., 29 июля 1941 г., 13 февраля 1942 г., 6 марта 1942 г. и 19 июня 1942 г., NA, WO 208/773.

521

Пильгер — МИДу, 10 сентября 1942 г., Кабул, PA, R27326; подробнее о содержании см.: Пильгер — МИДу, 28 сентября 1942 г., Кабул, PA, R27326; о реакции немцев см.: документы в PA, R27326.

522

Erhard Tewes, Der Freiheitsheld von Waziristan: Von England gefürchtet, von Indien geliebt (Aalen, 1940).

523

Stanley Wolpert, Jinnah of Pakistan (New York, 1984), 171–246.

524

H. H. the Nawab of Bhopal, «Islamic Support in the War», Asiatic Review 37, 130 (1941), 281–286, где война называется «битвой ислама», представляет собой характерный пример.

525

Пильгер — МИДу, 24 августа 1942 г., Кабул, PA, R27326. Пильгер поднял вопрос об установлении контакта с Кифайатуллой и спрашивал мнение аль-Хусейни по этому вопросу; Эттель — римскому посольству, 1 сентября 1942 г., Берлин, PA, R27326 (Эттель обратился к аль-Хусейни, который тогда находился в Риме); Макензен — МИДу, 9 сентября 1942 г., Рим, PA, R27326 (тут объясняется, что муфтий выразил полное доверие Кифайатулле и описал его как «бескомпромиссно антианглийски настроенного»). Кепплер, записка, 3 сентября 1942 г., Берлин, PA, R27326. Тут высказываются сомнения в целесообразности подобных контактов, однако тот же сотрудник спрашивал о практических шагах (Кепплер — кабульской дипмиссии, 5 сентября 1942 г., Берлин, PA, R67660). Наконец, немцы обнаружили, что Кифайатуллу посадили в тюрьму, и вопрос был закрыт (Пильгер — МИДу, 10 сентября 1942 г., Кабул, PA, R27326).

526

Фуллер, меморандум («Memorandum on Radio Reception in the Near East and India»), 18 августа 1941 г., б. м., USNA, RG 208, Entry 373, Box 418.

527

Нейрат — МИДу, 3 апреля 1942 г., б. м., PA, R60747.

528

Ньютон (багдадское посольство) — МИДу, 17 июня 1939 г., Багдад, NA, FO 395/664. Это сообщение вызвало в британском министерстве иностранных дел дискуссию о том, как кофейни можно подтолкнуть настроиться на волну арабской службы «BBC», см.: МИД, описание дискуссий, 17 June — 12 July 1939, Лондон, NA, FO 395/664. На предмет успешности усилий Гроббы см.: Ньютон — МИДу, 5 июля 1939 г., Багдад, NA, FO 395/664; и Ньютон — МИДу, 21 июля 1939 г., Багдад, NA, FO 395/664.

529

Лэмпсон — Галифаксу (МИД), 6 июля 1939 г., Александрия, NA, FO 395/664.

530

Чарльз (римское посольство) — Кавендишу-Бентинку (МИД), 1 июня 1939 г., Рим, NA, FO 395/664.

531

Макерет (дипмиссия в Дамаске) — МИДу, 10 мая 1939 г., Дамаск, NA, FO 395/663.

532

Галлоуэй (британское политическое агентство в Кувейте) — резидентству Персидского залива (Бушир), 23 июня 1939 г., Кувейт, NA, FO 395/664; затем это письмо переслали в министерство по делам Индии и в министерство иностранных дел.

533

Найт (генеральное консульство в Тунисе) — МИДу, 14 июня 1939 г., Тунис, NA, FO 395/664 (этот документ демонстрирует ярость, вызванную эксплуатацией Корана в целях пропаганды).

534

Gerhard Höpp, «Frontwechsel: Muslimische Deserteure im Ersten und Zweiten Weltkrieg und in der Zwischenkriegszeit», in Höpp and Reinwald (eds.), Fremdeinsätze, 129–141.

535

Отношение к нацизму в арабском мире — очень хорошо исследованный сюжет. Эти работы показали, что популярность национал-социализма в 1930 — 1940‐е годы не следует переоценивать. По Ираку см.: Peter Wien, Iraqi Arab Nationalism: Authoritarian, Totalitarian and Pro-Fascist Inclinations, 1932–1941 (London, 2006). По Палестине см.: Nezam Al-Abbasi, «Die palästinensische Freiheitsbewegung im Spiegel ihrer Presse von 1929 bis 1945» (PhD diss., University of Freiburg, 1981); и René Wildangel, Zwischen Achse und Mandatsmacht: Palästina und der Nationalsozialismus (Berlin, 2007). О Ливане и Сирии см.: Götz Nordbruch, Nazism in Syria and Lebanon: The Ambivalence of the German Option, 1933–1945 (London, 2009). По Египту см.: Edmond Cao-Van-Hoa, «Der Feind meines Feindes…»: Darstellungen des nationalsozialistischen Deutschland in ägyptischen Schriften (Frankfurt, 1990); Israel Gershoni and James Jankowski, Confronting Fascism and Egypt: Dictatorship versus Democracy in the 1930s (Stanford, CA, 2010); и Israel Gershoni, Götz Nordbruch, Sympathie und Schrecken: Begegnungen mit Faschismus und Nationalsozialismus in Ägypten, 1922–1937 (Berlin, 2011). По Магрибу см.: Mahfoud Kaddache, «L’opinion politique musulmane en Algérie et l’administration française (1939 — 1942)», Revue D’histoire de la Deuxième Guerre mondiale 29, 114 (1979), 95–115; Jamaâ Baida, «Die Wahrnehmung der Nazi-Periode in Marokko: Indizien für den Einfluß der deutschen Propaganda auf die Geisteshaltung der Marokkaner», in Herbert Popp (ed.), Die Sicht des Anderen: Das Marokkobild der Deutschen, das Deutschlandbild der Marokkaner (Passau, 1994), 193–196; Mokhtar El Harras, «Die Printmedien und das Deutschlandbild in der spanischen Protektoratszone von Nordmarokko (1934–1945)», in Popp (ed.), Die Sicht des Anderen, 197–207. Более общие работы на тему отношения к германскому нацизму в арабском мире: Fritz Steppart, «Das Jahr 1933 und seine Folgen für die arabischen Länder des Vorderen Orients», in Gerhard Schulz (ed.), Die große Krise der dreißiger Jahre: Vom Niedergang der Weltwirtschaft zum Zweiten Weltkrieg (Göttingen, 1985), 261–278; Wild, «National Socialism in the Arab Near East between 1933 and 1939»; Gerhard Höpp, «Araber im Zweiten Weltkrieg: Kollaboration oder Patriotismus?», in Wolfgang Schwanitz (ed.), Jenseits der Legenden: Araber, Juden, Deutsche (Berlin, 1994), 86–92. Некоторые ученые утверждают, что пропаганда немцев (особенно антиеврейские выпады) имела долгосрочное влияние на Ближнем Востоке. См.: Matthias Küntzel, Jihad und Judenhass: Über den neuen antijüdischen Krieg (Freiburg, 2002); David Patterson, A Genealogy of Evil: Anti-Semitism from Nazism to Islamic Jihad (New York, 2011); и Barry Rubin and Wolfgang G. Schwanitz, Nazis, Islamists, and the Making of the Modern Middle East (New Haven, CT, 2014). Восприятие нацизма в Иране, Турции, среди мусульман Британской Индии и других стран Азии остается малоизученным сюжетом.

536

Amir Taheri, The Spirit of Allah: Khomeini and the Islamic Revolution (London, 1985), 97–100 (тут высказывается эта мысль, однако никаких доказывающих ее фактов не приводится).

537

Рухолла Хомейни, Кашф аль-асрар («Раскрытие тайн») (б. м., б. д. (1399/1979 [1361/1942]), 222; нападки на гитлеровскую Германию можно найти еще на с. 272 и 302. Baqer Moin, Khomeini: Life of the Ayatollah (London, 1999), 57–64 (здесь рассказывается о деятельности Хомейни во время Второй мировой войны); Vanessa Martin, Creating an Islamic State: Khomeini and the Making of a New Iran (London, 2000), 103–112 (здесь можно найти хороший анализ «Раскрытия тайн»). Стоит заметить, что более поздний трактат Хомейни «Исламское правление» изобилует антисемитскими выпадами, см.: Рухолла Хомейни, Хокумат-и эсломи («Исламское правление») (Наджаф, 1391/1971).

538

Yann Richard, «Ayatollah Kashani: Precursor of the Islamic Republic?», in Nikki R. Keddie (ed.), Religion and Politics in Iran: Shi‘ism from Quietism to Revolution (New Haven, CT, 1983), 101–124, 107–108.

539

Shahrough Akhavi, Religion and Politics in Contemporary Iran: Clergy-State Relations in the Pahlavi Period (Albany, 1980), 60–90; Azar Tabari, «The Role of the Clergy in Modern Iranian Politics», in Keddie (ed.), Religion and Politics in Iran, 47–72, 59–64; и Majid Yazdi, «Patterns of Clerical Political Behavior in Postwar Iran, 1941–53», Middle Eastern Studies 26, 3 (1990), 281–307, 285–288.

540

Али Давани, Аятолла Боружерди (Тегеран, 1371/1992).

541

Yitzhak Nakash, The Shi‘is of Iraq (Princeton, NJ, 1994), 127 and 133.

542

МИД, отчет («Activities of the Mufti»), 18 января 1940 г., Лондон, NA, KV 2/2085.

543

МИД, отчет («The Mufti’s Activities»), 21 февраля 1940 г., Лондон, NA, KV 2/2085.

544

Швендеман (парижское посольство) — МИДу, 27 апреля 1942 г., Париж, PA, R29533.

545

Sultan bin Muhammad al-Qasimi, My Early Life (London, 2011), 10–11.

546

Nordbruch, Nazism in Syria and Lebanon, 120–122. Такие популярные реформаторские движения, как «Братья-мусульмане» в Сирии, не принимали колониального господства Франции ни от вишистского режима, ни от «Свободной Франции». См.: Johannes Reissner, Ideologie und Politik der Muslimbrüder Syriens (Freiburg, 1980).

547

Anwar El Sadat, Unterwegs zur Gerechtigkeit: Die Geschichte meines Lebens (Graz, 1979), 43, эти фрагменты были также перепечатаны в: Anwar el-Sadat, «Rommel at El-Alamain: An Egyptian View (1942)», in Bernard Lewis (ed.), A Middle East Mosaic: Fragments of Life, Letters and History (New York, 2000), 314–316, 314, 315.

548

Лэмпсон — МИДу, 7 апреля 1941 г., Каир, NA, FO 371/27429; Лэмпсон — МИДу, 12 апреля 1941 г., Каир, NA, FO 371/27429; спустя несколько месяцев: Лэмпсон — МИДу, 7 июля 1941 г., Каир, NA, FO 371/27431.

549

Рюле, записка («Aufzeichnung betr. die Rundfunkpropaganda in dem arabischen Raum»), 5 мая 1941 г., Берлин, PA, R67482.

550

Charles D. Smith, «4 February 1942: Its Causes and Its Influence on Egyptian Politics and on the Future of Anglo-Egyptian Relations, 1937–45», International Journal of Middle East Studies 10, 4 (1979), 453–479, 468 (о прогерманских демонстрациях).

551

The Killearn Diaries 1934–1946, ed. Trefor E. Evans (London, 1972), 197–201 (1 февраля 1942 г.), 206–217 (4 февраля 1942 г.), 209 (о лозунге «Хайль Роммель!»). Спустя несколько месяцев Лэмпсон написал об этих лозунгах в своем отчете, см.: Лэмпсон — МИДу, 28 июня 1942 г., Каир, NA, FO 371/31573. Швендеман — МИДу, 27 апреля 1942 г., Париж, PA, R29533 (рассказ немца о криках «Хайль Роммель»).

552

Лэмпсон — МИДу, 28 июня 1942 г., Каир, NA, FO 371/31573.

553

Лэмпсон — МИДу, 29 июня 1942 г., Каир, NA, FO 371/31573.

554

Лэмпсон — МИДу, 4 июля 1942 г., Каир, NA, FO 371/31573.

555

Лэмпсон — МИДу, 11 июля 1942 г., Каир, NA, FO 371/31573.

556

Лэмпсон — МИДу, 1 февраля 1943 г., Каир, NA, FO 371/35528.

557

Jakob Skovgaard-Petersen, Defining Islam for the Egyptian State: Muftis and Fatwas of the Dār Al-Iftā (Leiden, 1997), 159–170.

558

Francine Costet-Tardieu, Un réformiste à l’Université al-Azhar: Œuvre et pensée de Mustafâ al-Marâghi (1881–1945) (Paris, 2005), 169–175.

559

Список влиятельных лиц Египта (1941), переданный Лэмпсоном Идену (в МИД), 22 июля 1941 г., Каир, NA, FO 371/27431. Обновленный список 1943 г. см. в: Лэмпсон — Идену, 5 января 1943 г., Каир, NA, FO 371/35528.

560

Richard Capell, «Egypt Has Her Ambitions in the Post-War World», Daily Telegraph (3 February 1944).

561

Деятельность «Братьев-мусульман» во время Второй мировой войны обсуждается в: Mitchell, The Society of the Muslim Brothers, 19–34; Lia, The Society of the Muslim Brothers in Egypt, 256–269; конкретно об аль-Банне см.: Krämer, Hasan al-Banna, 61–65.

562

О финансовой помощи, которую Германия оказывала «Братьям-мусульманам» до войны см.: записки британской военной разведки, записка («Note on Wilhelm Stellbogen»), 23 октября 1939 г., б. м., NA, WO 208/502; записка («Correspondence and Notes of Mr. Wilhelm Stellbogen»), б. д. (1939), б. м., NA, WO 208/502; записка («Found among Stellbogen’s Papers»), б. д. (1939), б. м., NA, WO 208/502; а также отчет генштаба Средневосточного командования («The Ikhwan al Muslimin Reconsidered»), 10 декабря 1942 г., Каир, NA, FO 141/838.

563

Нэлдретт-Джейс (городская полиция Александрии), записка («Pro-Axis Propaganda»), 31 октября 1942 г., Alexandria, NA, FO 141/838.

564

Генштаб Средневосточного командования, отчет («The Ikhwan al Muslimin Reconsidered»), 10 декабря 1942 г., Каир, NA, FO 141/838.

565

Ibid.

566

Центр политической разведки по Ближнему Востоку (PICME), отчет («The Ikhwan El Muslimeen»), 25 февраля 1944 г., Каир, NA, WO 201/2647 (также в: NA, FO 371/41329).

567

Нейрат — МИДу, 1 июня 1941 г., б. м., PA, R60747; о наступлении в 1942 г. см.: Нейрат — МИДу, 3 апреля 1942 г., б. м., PA, R60747, Нейрат — МИДу, 14 октября 1941 г., б.м., PA, R60747; Херман, отчет («Reiseeindruecke in Libyen Oktober 1941»), 14 октября 1941 г., б. м., PA, R60747; по наступлению в 1942 г.: Нейрат — МИДу, 21 марта 1942 г., б. м., PA, R60747 (о неоднозначной реакции и враждебности).

568

Claudio G.Segrè, Fourth Shore: The Italian Colonization of Libya (Chicago, 1974); о зверствах итальянцев в Ливии военного времени: Patrick Bernhard, «Behind the Battle Lines: Italian Atrocities and the Persecution of Arabs, Berbers, and Jews in North Africa during World War II», Holocaust and Genocide Studies 26, 3 (2012), 425–446.

569

Oб отношениях британцев с сенуситами см.: Saul Kelly, War and Politics in the Desert: Britain and Libya during the Second World War (London, 2010).

570

Текст радиопередачи (служба мониторинга союзников), «Voice of Free Arabism: The Mufti of Tripoli», 14 февраля 1943 г. (записан), USNA, RG 84, Entry UD2410, Box 93.

571

Hayyim J. Cohen, «The Anti-Jewish Farhūd in Baghdad, 1941», Middle Eastern Studies 3, 1 (1996), 2–17.

572

Michel Abitbol, The Jews of North Africa during the Second World War (Detroit, 1989); Michael M. Laskier, North African Jewry in the Twentieth Century: The Jews of Morocco, Tunisia and Algeria (New York, 1994), 55–83; Satloff, Among the Righteous (эти работы рассказывают о судьбе евреев Северной Африки во время Второй мировой войны). В этой книге говорится о планах немцев убить евреев Северной Африки и Ближнего Востока: Klaus-Michael Mallmann and Martin Cüppers, Halbmond und Hakenkreuz. Das «Dritte Reich», die Araber und Palästina (Darmstadt, 2006).

573

Robert Assaraf, Mohammed V et les Juifs du Maroc à l’époque de Vichy (Paris, 1997).

574

Yves C. Aouate, «Les Algériens musulmans et les mesures antijuives du gouvernement de Vichy (1940–1942)», Pardès 16 (1992), 189–202, особенно 195–198; более общий обзор темы: Henri Msellati, Le Juifs d’Algérie sous le régime de Vichy (Paris, 1999).

575

Jacques Sabille, Les Juifs de Tunisie sous Vichy et l’occupation (Paris, 1954); и Claude Nataf, «Les Juifs de Tunisie face à Vichy et aux persécutions allemandes», Pardès 16 (1992), 203–231.

576

Renzo de Felice, Jews in an Arab Land: Libya, 1835–1970 (Austin, TX, 1985), 168–184; and Rachel Simon, «It Could Have Happened There: The Jews of Libya during the Second World War», African Journal 16 (1994), 391–422; и, с акцентом на бунты 1945 года: Harvey E. Goldberg, Jewish Life in Muslim Libya: Rivals and Relatives (Chicago, 1990), 97–122.

577

См.: Gudrun Krämer, Minderheit, Millet, Nation? Die Juden in Ägypten, 1914–1952 (Wiesbaden 1982).

578

О мусульманах в британской армии времен Второй мировой войны нет подробных работ. Об Индийской армии см.: Philip Mason, A Matter of Honour: An Account of the Indian Army: Its Officers and Men (London, 1974), 471–527; и тексты в сборнике: Alan Jeffreys and Patrick Rose (eds.), The Indian Army, 1939–47: Experience and Development (Farnham, VT, 2012). По Арабскому легиону см.: Godfrey Lias, Glubb’s Legion (London, 1956).

579

История солдат-мусульман во французской армии во Второй мировой войне хорошо исследована. См.: Recham, «Les Musulmans dans l’armée française», 748–753, особенно о Свободных французских силах: 750–751; об алжирских солдатах: Belkacem Recham, Les Musulmans algériens dans l’armée française (1919 — 1945) (Paris, 1996), 175–274, особенно о Свободных французских силах: 229 — 274; о марокканских солдатах: Moshe Gershovich, «Scherifenstern und Hakenkreuz: Marokkanische Soldaten im Zweiten Weltkrieg», in Höpp, Wien, and Wildangel (eds.), Blind für die Geschichte, 335–364.