Довольно Странные Истории

Глеб Андреевич Васильев, 2019

Очень, очень и очень странные, неприличные, возбуждающие и возмутительные истории. В оформлении обложки использован комикс «Мальчик на побегушках». Автор Васильев Г. А. Содержит сцены секса и нецензурную брань. Содержит нецензурную брань.

Том без номера,

но со странными комментариями

из различных источников

Предисловие

Дорогой друг!

Ты наверняка уже знаешь, а если не знаешь, то догадываешься, что странное случается. Что странное? Да что угодно — на то оно и странное.

Совершенно неожиданно для самого себя на улице, в магазине, вагоне метро или кабине лифта можно оказаться в странном окружении — неуловимо нереальном или полностью сюрреалистичном, гротескном или инопланетном, пугающем или заставляющем улыбнуться. Как будто в каком-то месте ты случайно свернул не туда, и через незримый портал попал в параллельную Вселенную или иной мир, не признающий законы привычной логики.

Наяву ты можешь столкнуться с существами, которых считал вымышленными персонажами книг, мультфильмов и кинолент. Ты удивишься, насколько они похожи на сумасшедших психопатов, натуральных ведьм, изощренных маньяков, вампиров, космических пришельцев, демонов и одержимых демонами. Впрочем, дело может оказаться не в сходстве, а в том, что именно этими сущностями эти странные незнакомцы и являются. Так или иначе, в большинстве случаев, они даже не заговорят с тобой, либо попросят закурить или поинтересуются, как добраться, например, до книжной лавки. Но не исключено, что ты заинтересуешь их куда серьезнее, и сохранность твоей жизни будет зависеть от скорости твоей реакции, быстроты ног и наличии навыков противостояния мороку и ворожбе.

Можно заснуть в странном месте, увидеть странный сон и проснуться в странном настроении. Повести себя странно и получить странные результаты. Посмотреть странный фильм или видеоролик и странно себя почувствовать. А еще можно прочитать эту странную книгу с не менее странными комментариями из различных источников той или иной степени странности. Даже если наваждение, вызванное довольно странными историями, рассеется так же внезапно, как появилось, послевкусие, лучше всего описываемое тремя словами и одним знаком — «ЧТО ЭТО БЫЛО?», останется надолго.

Приятного и странного, ДВОЛЬНО СТРАННОГО чтения.

Странность №1: Похмелье

Похмелье — яркое и незабываемое проявление переработки алкоголя организмом. Конкретный механизм развития похмелья неустановлен, все имеющиеся данные являются лишь теоретическими и лишь кое-как обоснованными.

Материал из Encyclopatia

Во рту кислятина и наждак языка. Лицо в зеркале — вид из глаз. Полоска здоровья в верхнем правом углу мерцает красным. Пятнадцать процентов. На одно, максимум два (если не в голову) попадания. Брони не осталось. Судя по металлическому налету на зубах, я ее съел. Вчера. Как, зачем и почему — тетка Амнезия своей слоноподобной тушей закрывает проход к ответам. «Нажрался вчера, ссскотина!» — со злобной радостью смакуя слово «скотина», шипит Амнезия. Мои робкие возражения и попытки выяснить, что вчера было, пресекаются: — «Вот с кем вчера нажрался, у них и выясняй. Я тебя с таким перегаром не пущу».

Действительно, с кем я вчера был? Голова жутко чешется изнутри. Конечно! Там же стекловата. Фильтр размахрился, забил своими волокнами всасывающий патрубок и вот вам результат — полная непроходимость головного мозга. Как тут думать? Еще эта резь в животе… Черт! От чего ж так мутит? Надо увеличить напор, промыть засор.

Начнем с простого. Вчерашний день. Я шел лесом. Запомнилось одно дерево. Вроде как обычное, только с двух сторон одинаковое… Бррр, упав на старые дрожжи, слова начинают бродить. Горшочек, вари! Да, дерево. Смотришь с одной стороны, обходишь, смотришь с другой — то же самое, только как в зеркальном отражении. Уж не знаю, глюк это или еще что, но я вокруг этого проклятого дерева минут десять скакал, различия искал, пока в глазах не зарябило. Потом вышел на опушку. Вижу мост разрушенный. Вброд так вброд. Решил через овраг срезать. На вид неглубокий — так, воронка травой заросшая. Двинул, значит, через овраг, а там болото (ряску с травой перепутал — все это дерево поганое, глаза на нем оставил). Топь такая — сразу оказался по пояс в бурой жиже. Пустяк, выбрался в два счета, только счетчик растрещался — очередь за очередью шпарит. Все, думаю, хана, радиация. С антидотами голяк. Что делать?

Да, что делать. Ну вот, череп ломить начало. Процесс пошел. Дерево вспомнил, овраг, болото, радиацию… А! Потом, за речкой уже, парнишку нашел. Живой еще был, но пуля в животе… короче, без вариантов. Он бредил, все Марину какую-то звал. Хотел его того, чтоб не мучился, но, кажется… Черт! Нет, кажется, все-таки не смог. Вообще я не мародерствую, но тут дозу в овраге схватил. Ну и рюкзак, подсумок у пацана прошерстил… антидоты искал. Ой, мутит-то как. Иконку нашел, два рожка автоматных, книжку какую-то, колбасу вонючую… еще что-то… не помню. Все оставил. Нет! Еще бутылку нашел. Вот, вспомнил! Сивуха, но мне уже все равно было — хоть рядом с парнем ложись и под его «Мариночку-Марину» помирай. Кружку потерял уже давно. Я из горла. Раза два помню, пока парень не затих, я ему тоже в рот немного плескал. Затем не чокаясь. А потом чего-то тошно стало, так обидно, что я просто орать начал. Парня этого жалко, Марину его, себя, я не знаю… Чуть голос не сорвал, и сейчас горло дерет… Потом, кажется, еще пил… кто-то пришел, что-то спросили… а я ору и остановиться не могу. Всех ненавижу, чтоб они все сдохли, не вижу ничего, не понимаю… То ли меня вырубило, то ли вырубили.

Ладно, даже к тошноте можно привыкнуть. Можно подластиться к Амнезии шоколадкой и раскаяньем. Жить только вперед, использовать народные средства. Мне не нужна вера в завтрашний день. Там, где есть уверенность, вере не место. Каждое утро одно и то же. Это стабильность. Я стал краснокож, как коренной житель США. Отечность напоминает мне, что все течет, но ничего не меняется. Пообещаю себе, что все, больше так не буду. Только этого мало. Чтобы выполнить обещание, нужно сначала придумать, как я буду больше, если не так. Это тяжело, практически невыполнимо. Мотивация отсутствует. Поэтому в обед будет пиво. Немного, так, чтобы чуточку расширить сосуды, избавиться от болезненных ощущений. Вечером еще чего-нибудь легкого — по дороге домой, и бурды покрепче — уже дома. Я буду взлетать под потолок, ощущая свою гармоническую связь с прошивкой вселенной. Буду камнем падать вниз, всякий раз ударяясь о край унитаза лбом, ненавидя всех за того парня, Марину и свою никчемную жизнь.

Странность №2: Ёжик

Сами по себе ежи небесполезны для жизни человека, как думают многие из нас, поскольку, если бы у них не было иголок, мягкие шкуры домашнего скота были бы бесполезны для смертных: ведь ежовая шкурка используется для выделки одежды. Однако и здесь исключительное право на продажу этого товара привело к тому, что обладающие им торговцы получают выгоду от бесчисленных подделок; ни одна другая проблема не требовала столь частых разбирательств в сенате, и не было ни одного императора, к которому не обращались бы с жалобами на подделку ежовой кожи.

Плиний Старший, Естественная история VIII. 135

Ёжик прижимается носом к стеклу замерзшего окна и становится поросенком в колючей шубке. Трехслойный стеклопакет отражает поросенка в мерцающем свете телевизионных помех. Ёжик выбегает на балкон. «Поросенок!» — кричит Ёжик. — «Идемте пить чай!». Из колодца двора ворчливым лаем откликаются бездомные собаки. Сквозь неплотно прикрытую форточку дома напротив доносится девятая симфония Бетховена. Со стороны подъезда летит звон осколков и сдавленная брань, без страсти и азарта. Пушистые снежинки липнут к одинокому фонарю. Ёжик смотрит на фонарь, ему начинает казаться, что снежинки притягиваются к свету с земли, падают снизу вверх. Стряхнув с плеч снег и оцепенение, Ёжик оглядывает балкон, — не видно ли следов поросячьих копытец.

Вернувшись в квартиру, Ёжик включает электрический самовар. Вылетают пробки на всей лестничной клетке. Ёжик, поглядывая в окно, ест малиновое варенье из банки, ложку за ложкой, автоматически. Когда ложка начинает скрести по стеклянному дну, Ёжик сует острую мордочку в банку и вылизывает стенки. Зажигает свечку, лезет в кладовку, достает новую банку варенья. Проходя мимо окна, видит отражение ёжика со свечкой и банкой варенья. «Извините» — говорит Ёжик, — «раз уж вы там, не затруднит ли вас посмотреть, не видно ли поросенка?». Хлопает незакрытое окно, сквозняк гасит свечу в лапе Ёжика, отражение исчезает. «Если увидите поросенка, передайте ему, что у меня есть клюквенный морс и малиновое варенье. Пусть заходит, погреется».

Ёжик дотрагивается до чугунной гармошки батареи. Чуть теплая. Нужно закрыть окно, пока последнее тепло не растаяло вместе с залетающими в квартиру снежинками.

«Варенье» — думает Ёжик, сидя на диване, утопив свои иголки в мягкой спинке. — «Сладкое. Я от него толстею. Уже практически шар, даже не надо сворачиваться клубком». Но эти мысли не могут отвлечь его от раздумий о судьбе поросенка, витающего в морозном воздухе там, по другу сторону стен.

Кто-то из соседей, шаркая тапочками и глухо кашляя, выходит на лестничную клетку. Скрипит дверца электрощита. Оживший телевизор показывает черно-белую рябь, колючий шерстяной шарф, бесконечно тянущийся через экран. Через пять минут на кухне начинает шипеть самовар.

«Я ем варенье, потому что оно у меня есть» — думает Ёжик, отправляя в рот очередную ложку с липко поблескивающей горкой. — «Но если бы не было варенья, как бы я знал, что есть я? Надо найти поросенка и пригласить его в гости. Он будет пить чай и есть варенье. Тогда он тоже будет существовать». Над его головой проносится шустрый детский топоток. Глухой удар. Хлопок и шелест, как будто на пол упала стопка журналов. Детский плачь, искренний и обиженный, режет слух. Утешающие голоса взрослых звучат как монотонное бу-бу-бу. Пахнет жареным луком.

Отставив пустую банку, Ёжик подходит к окну, прижимается носом к холодному стеклу. От жаркого дыхания поросенка, смотрящего на него с другой стороны, стекло запотевает. «Поросенок» — говорит Ёжик, — «я съел все варенье, извините». Глаза поросенка грустны, как будто он извиняется, что не смог прийти раньше, когда варенье еще оставалось. Окна соседних домов гаснут парами, погружая колодец двора в снежно-синий сумрак, из которого одинокому фонарю, светящему самому себе и стаям снежинок, его не вытащить. Отделившись от торца дома, алой кометой чертит дугу сигаретный окурок.

«Если вы не торопитесь, может быть, все-таки зайдете? Я заварю чай. Кажется, в холодильнике была баночка сгущенного молока. Нет? Тогда можем просто постоять вот так. Мне полезно стоять. Сидячий образ жизни, мало двигаюсь. Вы, судя по вашим щекам… Извините, что я такое тут несу, простите. Вы не обиделись?» — Ёжик виновато улыбается. Поросенок отвечает ему ободряющей улыбкой.

Снегопад прекратился. Синее небо над крышами коробок домов посерело. В квартире снизу запищал будильник. Ёжик зевнул, попрощался с поросенком и, потирая замерзший нос, пошел спать.

Странность №3: Матрица Манукяна

Матрица — зеркальная копия печатной формы, служащая для отливки стереотипов.

Толковый словарь Ожегова

Сергей Манукян имел особенную страсть — он обожал ездить с включенным левым поворотником. Мигая лампочками, он старался ввести в заблуждение как можно больше участников дорожного движения, поэтому никогда, даже в случае крайней необходимости, не поворачивал налево. Только прямо, направо и задним ходом (если условия позволяли).

За страсти нужно платить, поэтому ближе к тридцати годам Сергей обнаружил себя на узкой португальской улочке с односторонним движением и без всякого понятия, как вернуться в Москву. Манукян, привыкший к себе почти как к родному, бездумно глянул на приборную панель (левый поворотник исправно мигал) и поехал прямо. Улочка закончилась сваями и дощатым настилом набережной, пустынным портом, криком чаек и запахом рыбы всех возможных степеней свежести. Справа сгрудились корпуса доков. Влево убегали параллели железнодорожных рельс и гравийная дорожка. Сергей выругался, поскреб щетинистый подбородок, заглушил двигатель и вылез из машины. Пнул колесо, ударил кулаком по горячему капоту, подобрал камешек и швырнул его в сидящую на свае чайку. Еще раз выругался. Дорожное движение отсутствовало, вводить в заблуждение было решительно некого.

Сергей никогда не задумывался, хочется ли ему в Марокко, но паром доставил его именно туда. От Танжера до Тетуана Сергей доехал на одном дыхании, пяти баках бензина и одной замененной лампочке в заднем блоке фар (естественно, левом). Но тут случилось непоправимое — автомобиль Сергея решил, что полумиллионный пробег для него достижение знаковое, и заглох с тем, чтобы не завестись никогда. Заряда аккумулятора хватило еще на несколько часов, поворотник мертвой машины мигал до наступления сумерек.

Денег на покупку нового автомобиля не оказалось, так же как денег вообще. Манукян даже не смог вспомнить, на какие средства покупал бензин и ел ли сам что-нибудь последние несколько лет. Будто бы назло, справа высились снежные шапки гор Риф. Глядя на вершины, Сергей подумал, что всякая вершина до того оказывалась исключительно по левую руку от него. «Прав был Чехов» — Сергей невесело усмехнулся. — «Всякая вершина терзает ум, как гвоздика в петлице». Матрица достижимости сработала, показав отсутствие путей между парой вершин.

От ограниченности, которую женщинам заменяет безысходность, порождающая мудрость, Сергей принял решение перейти к матрице смежности. Теперь, мучительно медленно двигаясь строго по часовой стрелке, увеличивая радиус с каждым витком, не заботясь о заблуждениях, но и не изменяя страсти, он поднимался к вершине.

Странность №4: Мясоуборочная машина

Нужно ли мыть мясо перед приготовлением? Не надо. Не делайте так никогда. Никогда не ополаскивайте сырую говядину, свинину, баранину, курицу, индейку или ягнятину!

Блог мясника

Честность на грани глупости все же скорее глупость, чем честность.

Подтверждая эту аксиому, в военной Германии прошел открытый государственный конкурс на лучший проект архитектурного оформления крыльца берлинской канцелярии. Выиграл конкурс (о чем было честно сообщено общественности) творческий дуэт, состоящий из инженера Исаака Козака (ударение на о) и штурмбанфюрера СС Йоргана Шульца. Проект оказался сколь дорогостоящим, столь и поражающим воображение своей необычностью и размахом. Слева, развернутая лицами к пятидесяти ступеням подъема, тянулась вереница из шестнадцати обнаженных атлантов, поддерживающих наклонный свод над крыльцом. С правой стороны напротив каждого атланта располагалась женская фигура. Если все атланты были выполнены одинаковыми (натурой, с которой были вылеплены их мускулистые тела, послужил все тот же Исаак Козак), то женщины разнились как лицами, так позами и костюмами. Еще больший контраст с однотонными мраморными гигантами достигался за счет того, что женщин покрывала пестрая эмаль, делающая их практически неотличимыми от живых. Кроме того, женские фигуры стояли свободно, не обремененные поддержанием крыши, которая будто бы по волшебству нависала над их головами.

Инженерное чудо-крыльцо также было оснащено фонтанами, струи которых били из эрегированных фаллосов атлантов, серебристыми дугами проносились под сводом и попадали в улыбающиеся рты женских фигур.

После торжественного открытия нового крыльца множество споров велось о символическом смысле композиции, ее архитектурной сомнительности и хитрости устройства замаскированной струями арматуры, не позволяющей крыше, имеющей видимую опору лишь с одной стороны, обвалиться. Но, так или иначе, все разговоры сводились к тому, что над крыльцом канцелярии из-за фонтана вечно моросило, какие бы погоды ни стояли. Сырость делала ступени скользкими для поднимающихся и спускающихся людей и идеальным местом для проживания и размножения одноклеточных водорослей, мхов и грибков.

Во время одной из бомбежек Берлина крыльцо сильно пострадало. Снаряд попал точно в центр наклонной крыши, которая в результате обвалилась, погребя под собой ступени. Но, как ни удивительно, обезвоженные атланты (падающая крыша обломила мраморные фаллосы у основания) и пересохшие от жажды женские фигуры остались стоять друг напротив друга.

Незадолго до конца войны Йорган Шульц явился к останкам своего детища, забросал атлантов ручными гранатами а после застрелился. По одной версии, тщедушного штурмбанфюрера доконала зависть к Исааку Козаку, по другой — он не мог видеть изваяния своего любимого друга оскверненными оскоплением (красавец и атлет Исаак Козак к тому моменту уже давно подавился газом и покоился в котловане, вырытом недалеко от Мюнхена). Женским фигурам повезло больше. Уцелевшие после взрыва упавшего снаряда и гранат Шульца, вывезенные из Германии в СССР они прождали почти десять лет, чтобы стать хороводом фонтана на выставке достижений народного хозяйства.

Мало кто знает историю этих фигур, по сей день являющихся жемчужиной, украшающей облик ВДНХ, но среди работников выставки ходит слух о том, что когда отключают насосы фонтана, становится слышен шепчущий хор, повторяющий единственное слово — trinken.

Странность №5: Болезнь

Болезнь — это не данное от природы роковое явление, а начатое в раннем детстве ущемление потребности ребенка в признании его человеческой индивидуальности.

Терминологический глоссарий основных терминов динамической психиатрии

Таню всегда тошнит. Ее рвет от всего. От любой еды, напитков и сигарет. Стоит кому-нибудь в ее присутствии сказать «привет» или «как дела?», как Таня тут же перегибается пополам. Ее выворачивает желчью и тем, что она не успела выблевать раньше. Какой угодно комплимент, вопрос, проявление участия и заботы вызывает жесточайшие спазмы. Таня худа, как истощенный раковый больной. Под ее глазами вечные синяки, а в глазах синь и искорки. С ней тяжело общаться — от музыки, фильмов, книг или разговоров о них ее тошнит.

Второй удивительной особенность Тани является ее муж Володя. Он добродушно-пузат, мягкоглаз и улыбчив. Володя постоянно сутулится — большую часть времени он проводит, подтирая Танину блевоту. Когда Тани нет рядом, Володя любит выпить водки и поговорить. Усмехаясь пятой рюмке, он рассказывает, что во время поцелуя Таню тошнит рот в рот. Плача над десятой, Володя признается, что во время занятий сексом Таню тошнит безостановочно. Если Тане удается поймать оргазм, напор рвотных масс удваивается и не прекращается еще десять минут. Я киваю. Изображаю понимающий вид так, как я его понимаю.

Обнимаю Володю за плечи (бедняга пропах желудочными соками), спрашиваю: — Как ты вообще, нормально?

Володя улыбается пухлыми губами. Отвечает: — Знаешь, старина, стыдно говорить, но меня это заводит. Скажи, я извращенец?

Поспешно мотаю головой в отрицании, одновременно пугаясь трезвости в глазах Володи. Спрашиваю: — Ты ее любишь? Если любишь, то извращений быть не может.

Володя грустнеет.

— Да, — опрокинув одиннадцатую рюмку, Володя закуривает. — Люблю. Только не говорю ей об этом. Однажды взял ее за руки, сказал «я тебя люблю»… Таню потом три дня рвало кровью. Ты не представляешь, как я испугался. Стараюсь поменьше с ней разговаривать.

— Мдааа… — тяну я, проглотив слово «кошмар» и запив его водкой. — Но что может быть лучше, чем «я тебя люблю»? Какие слова могут быть прекраснее?

— Мне нужна помощь, — Володя снова улыбается.

— Чем я могу тебе помочь, дружище?

— Нет, — Володя смеется. — Это ответ на твой вопрос. Самые прекрасные три слова, которые я когда-либо слышал. «Мне», «Нужна» и «Помощь». Эти три слова спасли меня. Их произнесла Таня. Я сам в ту пору был болен, очень болен. Срал на всё и всех, на себя в том числе. На одной вечеринке, где я успел обосрать все так, что передвигаться приходилось по щиколотку в говне, ко мне подошла Таня. От уголков ее губ тянулись бурые потеки, в декольте хлюпало, мокрое платье облепило ее хрупкость. И тогда Таня прошептала «мне нужна помощь», а в глазах ее была синь и искорки. Так вышло, что не я помог ей, а она мне. Верю, если кто-то подобрал нужные слова для меня, то кто-то, пусть не я, спасет и Таню. Заставит кулак, сжимающий ее желудок, ослабить хватку.

— Почему не ты?

— Я боюсь. Люблю Таню, но мне страшно, что неудачная попытка убьет ее. Нужен кто-то бесстрашный, ведомый провиденьем и любовью такой силы, что уничтожает страх.

— Ты молодец, Володя. Ты все правильно делаешь, ты молодец, — что еще сказать, я не знаю.

Странность №6: Татьяна Скоррц и Король

Самая распространенная версия происхождения слова «король» заключается в том, что оно является славянской адаптацией имени Карла Великого. Карла, Карл! В настоящее время в мире существует 18 действующих королей — на одного больше, чем количество лет, составляющих жизненный цикл североамериканских цикад.

Материал из Википедии

Татьяна Скоррц живет под землей в уютной норе, обитой кошачьими шкурками. Нора Татьяны вырыта в дальнем уголке парка «Серебряный бор» под ливнеприемным колодцем с вечно забитой сором решеткой и присыпанным песком люком. Иногда крышку люка приподнимают незнакомцы, чтобы скинуть туда тело кого-нибудь из своих, вышедших из употребления. Татьяна этого очень не любит, но никогда не высказывает возражений вслух, чтобы незнакомцы ее не заметили, не спустились в ее нору и не натоптали на кошачьем ковре.

Однажды Татьяна обнаружила в своей прихожей (узком темном коридоре, ведущем от люка к термоизоляционной шторке, сохраняющей тепло в норе круглый год) вышедшее из употребления тело, но живое. Свой незнакомцев тихо стонал и пищал кнопочками мобильного телефона с разбитым экранчиком. Сперва Татьяна хотела сбросить его в коллектор (так она поступала со всеми своими незнакомцев), но этот свой незнакомцев, заметив присутствие женщины, перестал стонать и пищать кнопками, пробормотал «Черт, здесь не ловит» и умолк. Пораженная знанием своего незнакомцев о том, что здесь черт не ловит, Татьяна решила — пусть остается. В конце концов, она жила под землей именно потому, что там черт не ловил. И если кто-то еще пришел к такому же выводу, то он имеет все права на то, чтобы остаться. Так свой незнакомцев перестал быть своим незнакомцев и стал королем Татьяны Скоррц.

В тайне Татьяна сама всю жизнь хотела стать королем, но не могла, потому что была женщиной. Себя Татьяна называет библиотекарем. Она продает книги в киоске, расположенном в тоннеле перехода под Пушкинской площадью, но всякому покупателю обещает вернуть деньги, если тот принесет прочитанную книгу обратно. В отличие от норы, в подземном переходе черт ловит. Много лет назад именно в этом подземном переходе он и поймал Татьяну. Поэтому Татьяна в своем киоске спокойна — второй раз искать ее здесь черт не догадается.

Недавно я встретил Татьяну в клубе «Арена Сити Бункер». На ней был праздничный белый халат. С радостной дрожью в голосе Татьяна рассказала мне, что король умер, снова став своим незнакомцев. Он съел слишком много картофельных очисток и задохнулся во сне. В глазах Татьяны читалось восторженное ликование. Она сказала, что ей безумно стыдно за свою радость, но она не может с ней ничего поделать. Татьяна любила короля как жена и как мать, но и без объяснений понятна ее ревность. Теперь миром Татьяны Скоррц снова безраздельно и справедливо правит библиотекарь.

Странность №7: Кот лета

Духовный мир кошки утончен и дик, он не раскрывается перед людьми, навязывающими животным свою любовь.

Лоренц Конрад. Человек находит друга

Жарким летом подъезд хрущевки холоден как склеп. После яркого солнца улицы глаза на секунду слепнут, прежде чем начать привыкать к сумраку подъезда. Первые шаги по лестнице неуверенны, рука судорожно перехватывает перила, боясь отпустить их слишком надолго, будто перила могут выскользнуть змеей и раствориться во мраке. Перила вымазаны чем-то липким, может быть, сладким — ловушка для рук. Змея тоже не хочет расставаться с руками, хочет чувствовать их прилипшими к своему телу. Пальцы касаются комочков засохшей жвачки, шелушащейся слюнной пенки, проносятся в миллиметре над бритвенным лезвием. Кто-то позаботился воткнуть в полимерную шкуру перил обоюдоострое лезвие, учитесь плавать — все правильно, у змеи должны быть острые зубы.

Площадка между первым и вторым этажами плавает в желтом — ущербном брате солнечного света, плещущегося снаружи. Желтый мутным глазом треснутого оконного стекла смотрит на подоконник, уставленный бутылками, опорожненными до начала его смены при свете наполненной газом и жаром капсулы. Между бутылок втиснулась консервная банка, из которой торчит смятая, точно сигаретный окурок, тушка голубя. Расплющенные окурки повсюду: на кафеле площадки, в зеленой и коричневой глубине бутылей, в щелях почтовых ящиков, припорошенных шелухой семечек, торчат из стен, свисают с потолка.

На лестничной клетке второго этажа сидит кот, умывается, слизывает капли желтого, прилипшие к его шерстке. На улице жарко, кот наслаждается колодезной прохладой подъезда. Здесь спокойно. В этом подъезде нет собак, тут живут только люди.

Странность №8: След

След — это ничто, он не есть нечто сущее, он ведет нас за пределы вопроса «что это такое?» и делает его в известной мере возможным.

Жак Деррида. О грамматологии

Восемь часов утра. Остывшая кровать, в ней смятое тело на выглаженной простыне. Тело мое, простыня, кровать и квартира — нет. От кровати к окну тянется бурый прерывистый след. Хочется думать, что это засохшая кровь. Втягиваю носом воздух, выпускаю сквозь стиснутые зубы. Пахнет крахмалом. Полный крах. Разве этого мало? Можно ли наиграться мечтой, утомиться мыслью и уснуть так, чтобы с утра ничего не вспомнить? О, это мечта, с которой я еще не наигрался. Я не сегодня родился. Accident of birth. А хотел бы сегодня. И так каждый день. Искать не мотив, не повод вставать с кровати, а кнопку электрического чайника. Налить в чайник молока, обжечься на нем и дуть на ветряную мельницу, угрюмо косящуюся на вислоусого старика в стальной панаме. В серванте вместо сервизов книги. Под кроватью нет тапочек, только газеты. Ножки кровати заменяют шестнадцать томов Большой Советской Энциклопедии. Остальные четырнадцать томов поддерживают кухонную раковину. В коробке манной крупы канцелярские скрепки и кнопки. В солонке чернила. Открываю морозильник. Две заиндевелые пачки бумаги формата А4. С холодильником немного лучше. Там сидит кот. Его язык примерз к жестяной банке сардин. Это иллюзия. Конечно же, кот — чучело, набитое карандашной стружкой, а в банке вместо сардин ластик, точилка и степлер. Откуда тут взялось молоко? Ах, да. Я вчера сам принес пакет обезжиренного. Хочется подуть на собственный обварившийся язык, но никак не получается. Лопасти ветряных мельниц упорно не желают вертеться.

Восемь часов сорок две минуты. Я должен был покинуть территорию двенадцать минут назад. Ты меня предупредила. Строго сказала, что след из кровати будет вести на восток. А мой дух не должен оставаться здесь. «Чтобы духу твоего тут не было» — сказала ты. Но я не знаю, что нужно сделать, чтобы моего духу здесь не было. Ведь он был тут. И хочет остаться. Я его знаю. Когда дух слышит, как мне говорят «Чтоб тебе пусто было», он сразу пустеет. Становится пустым и перестает отражаться в моих глазах. Это булева алгебра, в которой ноль заменяется черной дырой, а единица — Вселенной. Развеселить духа можно только словами «Будь ты проклят». Вот тогда он искренне смеется, корчит рожи и кивает головой. Был бы, милая, был бы, да уж проклят, и давненько.

Девять часов восемь минут. Я опоздал. След застыл, а швабры нет. Пытался тереть газетами. Без толку. Выкинул газеты в окно. Выкинул кровать в окно. Выкинул все книги в окно. Выкинул холодильник в окно. Чайник оставил. Подумал, что без него станет совсем пусто. Подумал еще. Ты просила, чтоб духу моего тут не было. Дух исчезает от пустоты. Выкинул чайник в окно. Можно ли опоздать, если тебя, конкретно взятого, со всем багажом и потрохами, не ждут? Если ждут отдельную функцию. Там нужен глаз, тут палец, еще где-то дело обойдется скомканной купюрой. Телефонный разговор заменяет жизнь. Даже на Марсе. Особенно на Марсе.

Девять часов пятьдесят шесть минут. Ты позвонила, чтобы убедиться, что моего духа не осталось. По звонку я понял, что не выкинул телефон в окно. Подумал. Выкинул телефон в окно. Потом взял трубку и подтвердил, что моего духа тут действительно не осталось. Ты осталась. Осталась довольна. Довольна тем, что я опоздал. Раньше не опаздывал. «Значит, я смогла изменить тебя, ток твоей крови» — сказала ты. Смотри. Тебе отсюда виден след? Видишь, он поблескивает? А только что был засохшим. Смотри. След исчезает. В какую сторону? От кровати к окну. Знаешь, что это значит? Только то, что тот, кто его оставил, двигался от окна к кровати, а не наоборот.

Восемь часов вечера. Я так никуда и не пошел. Стоял, пялясь на пол, где утром виднелся след. Пытался вспомнить, как он выглядел. След, следующий, следящий, последний в том, что за ним еще что-то последует. Нет, край и обрыв. Пропасть. Не последний. Крайний, оторванный и пропавший. Интересно, когда ты вернешься, заметишь ли, что я здесь?

Странность №9: Новый год с Тургеневым

Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!.. Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома. Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!

Иван Сергеевич Тургенев, лирический гимн «Русский язык»

«Орловский мужик угрюм и не чесан, бороду носит клочковатую, коренаст, хоть силой особой не наделен, смотрит исподлобья и избы строит такие же неказистые. Другое дело мужик тверской — против орловского мужика он что столяр супротив плотника» — записал на обоях Тургенев. Он очень любил писать на обоях и чтобы обязательно про мужиков. Еще Иван хотел записать про тамбовского, архангельского и владимирского мужиков, но Полина Виардо утащила его за лацкан пиджака к гостям — танцевать и пить шампанское.

Потанцевав и выпив шампанского, Тургенев хотел снова вернуться к своим записям, так как совершенно внезапно вспомнил замечательную характеристику мужика ивановского и боялся, что если не запишет сейчас же, то после наверняка забудет и станет досадовать на себя жестоко. Но тут Полина начала играть на фортепьяно и петь, впившись взглядом в Тургенева, как бы говоря «только попробуй, любезный Иван Сергеич, ускользнуть тихорьком пока я на фортепьяно играю и пою душевно, только рискни, голубчик, не стать свидетелем всеобщего восторга в мою сторону и не разделить его». От такого взгляда Тургенев сразу забыл про ивановского мужика и даже срочно потанцевал вокруг поющей Виардо и выпил еще шампанского без всяческих напоминаний.

Когда Полина закончила петь, Тургенев уже очень много потанцевал и шампанского выпил не меньше, так что аплодировал он громко, держа в каждой руке по бокалу. После Тургенев сам вызвался надеть меховую шапку, тулуп с белой оторочкой и валенки без галош, чтобы изображать Деда Мороза. Гостям очень понравился такой Дед Мороз, и они весело щипали его за бороду. Виардо не захотела одеваться Снегуркой. Вместо этого она еще спела и поиграла на фортепьяно. Клин клином — тут Тургенев вновь что-то припомнил про ивановского мужика, но немного потанцевал и решил, что все дело в валенках без галош.

Тем вечером, который длился всю ночь до утра, было много смеха, шуток, веселья, танцев и шампанского. Напевшись, Полина залезла на фортепьяно. Изображая из себя Далилу с остриженными волосами Самсона, она размахивала ватной бородой, не понадобившейся Тургеневу для образа Деда Мороза. Тургенев поздравлял всех тостами, щипал за нос и щеки, как то полагается настоящему морозу, и угощал леденцами, которые стащил у спящего лицом в салате графа Ландрина. Когда пришла пора расходиться, все решили не расходиться, обняли нежно Полину и уснули вместе, совершенно счастливые, особенно Тургенев.

Странность №10: Невидимый лес

Впервые историческая роль леса документально отражена в записках Юлия Цезаря, который между 58 и 51 годами до нашей эры в ходе Галльской войны вступил в контакт с германскими племенами, населявшими покрытые лесами земли по правому берегу Рейна. Свой отказ распространить экспансию и на эти земли Цезарь объяснил тем, что эти леса населены единорогами и другими мифическими животными, и потому эти земли никогда не могут быть колонизованы, и целесообразнее их просто игнорировать.

Материал из Википедии

Константин Аерман слывет удачливым толкователем снов. Как-то привиделся мне сильно обеспокоивший сон, который не заставил, но попросил обратиться к Константину.

Прежде чем выкладывать свое сокровенное, я прямо спросил у Кости, в чем секрет его прозорливости и догадливости.

— Видишь ли, — ответил Костя, — в стоимость любого товара закладываются любые расходы — на производство сырья, самого товара, амортизацию производственных средств, множество заработных плат, издержки на хранение и продажу, даже вероятностный процент того, что часть товара уйдет бесплатно — испортится, будет украдено или отдано даром. Единственное, что не учитывается, это стоимость утилизации товара после того, как он будет использован и более непригоден. Я плюсую к видимой картине и то, что будет после — финальную физическую стадию. Так сказать, пытаюсь заглянуть настолько далеко, насколько это возможно, не касаясь мистики. Понятно?

— Нет, — честно признался я. — Приведи пример.

— Хорошо. Любой мир утыкан иглами, как еж. Основной принцип бытия заключается в понимании того, что внешний мир обращен иглами внутрь, а внутренний — наружу. Представь себе вполне жизненную ситуацию. Молодая вдова. Не важно, погиб ли ее муж в катастрофе или его добил рак. Просто они жили вместе достаточно долго, чтобы узнать друг друга, и слишком мало, чтобы успеть надоесть. Так вот, ей приходится изо дня в день продираться сквозь иглы внешнего мира. Ее пронзает насквозь один вид табачного киоска, на прилавке которого лежат сигареты, куримые мужем. Ты представляешь, сколько у человека при жизни привычек и привязанностей — к напиткам, сигаретам, музыке, одежде и так далее? Чего только человек ни держался. И вот все эти вещи нацеливаются на несчастную, выискивают ее в толпе, вонзаются в глаза и уши. По сути, жизнь превращается в бег сквозь невидимый лес. С внутренним миром тоже все просто — это память. Память колется, сам знаешь, тут ничего пояснять не требуется. Ну что, доступный пример?

— Пример-то доступный, только мне кажется, что ты хитрец и пытаешься сбить меня с толку. Как все это связано со снами и их толкованием?

— Учитывая, что я не медиум и достаточно уверен в себе, чтобы не верить в ограниченность естества, за которой может существовать сверхъестественное, то вполне логично назвать мои методы хитростью. Я всего лишь даю простые ответы на вопросы, которые формулируют сами себя через сновидения.

— Извини, но без примера таких вопросов-ответов я утвержусь во мнении, что ты простой болтун.

— Пожалуй, я приведу пример, который окончательно убедит тебя в том, что я не простой, а очень хороший, если не лучший болтун. Одной девушке снилось, что она со своим отцом сидит перед телевизором. Отец просит ее переключить канал. Девушка отвечает, что у нее нет пульта. Отец впадает в ярость: «Нет пульта?! А что ты будешь делать, если самолет упадет? Если у твоих ног будут корчиться обгоревшие люди? Люди с оторванными руками и ногами, истекающие кровью, агонизирующие? Они будут умирать, моля тебя о помощи. И что ты сделаешь? Скажешь им — извините, у меня нет пульта?!». После этого сна, повторяющегося ночь за ночью, девушка просыпалась разбитой и опустошенной. Она пыталась поговорить об этом с отцом, но тот лишь рассмеялся. Тогда она пришла за ответом ко мне.

— И что же ты ответил?

— Я сказал, что долгожители — это особая порода людей. Точнее, женщин. Они живут девяносто, сто и больше лет. Их секрет в том, что они ничего не принимают близко к сердцу. Переживают на полвека своих мужей, хоронят сыновей и продолжают жить. Эти женщины могут легко существовать вдали от родины. И стоит только появиться в зоне их досягаемости какому-нибудь слушателю, они тут же начнут шелестеть альбомами с пожелтевшими фотографиями, улыбаться и рассказывать фантастические истории, демонстрировать свои коллекции фарфоровых куколок и орденов мужа, деда, прадеда. Как та старуха, которая с отцом, офицером белой гвардии, во время Первой Мировой бежала в Тунис, да так там до сих пор живет, гордясь российским гражданством. Она одна, как черепаха, на которой стоят слоны, удерживающие земной диск, но при этом говорит на языке Пушкина и Толстого.

— Интересное наблюдение. Но при чем тут девушка и ее сон с телевизором и пультом? Что ты ей ответил?

— Я сказал, что ей не прожить ста лет. Ее сон означал, что жизнь будет эмоциональной, но неприметной. Так же я посоветовал ей начать курить сигары — это добавит шарма и индивидуальности ровно настолько, чтобы заинтересовать человека, который станет ее супругом, любимым и единственным до конца жизни.

— На счет сигар — отличная подробность. Конкретика, рассеивающая внимание. Так ты хочешь сказать, что твой ответ и есть единственная правда?

— Единственная правда в том, что пульта нет ни у кого, но переживают по этому поводу далеко не все. Может, теперь расскажешь мне свой сон?

— Я видел церковные купола, а над ними летали птицы.

— Как ты видел купола — с земли, или на уровне глаз?

— На уровне глаз. Очень мало мест, откуда можно увидеть купола на уровне глаз. Кружащие птицы — черные или белые, я не запомнил.

— Ясно, — Константин кивнул. — Это значит, что ты умрешь завтра.

— Не верю, — рассмеяться удалось с трудом.

— Правильно, но ты будешь помнить об этом много лет — всю жизнь до смерти.

— Эх, Костя. Гад ты все-таки, — признать очевидную физическую правоту толкователя, так же как выкинуть его слова из головы, сил не было.

Странность №11: Портрет Вельветового Джона

Из-за невысокой стоимости в настоящее время вельвет часто используется в похоронных компаниях для обивки последнего пристанища изнутри:

«Элитный деревянный гроб материал — вельвет цвет — светлый

Шикарный элитный гроб!!

только в нашей компании вы найдете большой ассортимент!!»

Материал рекламного характера

Жил в СССР один молодой человек, в семидесятые был известен под прозвищем Вельветовый Джон (настоящего имени никто не помнит, но носил он изо дня в день один и тот же вельветовый костюмчик и очечки, как у Джона Леннона). Вельветовый Джон был увлечен идеей фиксации перемен собственной личности во времени. Пытаясь дискретизировать время, он ввел в свою жизнь немудреную систему вех. Год за годом, каждый месяц, строго пятнадцатого числа, Джон посещал ГУМ, где за несколько монет можно было сфотографироваться в автоматической фото-кабинке. Ленточки своих черно-белых физиономий Джон подписывал и складывал в архив (картонную коробку).

Как-то раз, не важно, в каком месяце и какого года (да теперь уже никто и не вспомнит), ровно пятнадцатого числа Вельветовый Джон изрядно подгулял в компании, но, верный принципам, отказался нарушать ритуал. Презрев опасность появления сильно нетверезым в главном торговом центре страны (опаснее тогда было разве что на стены мавзолея помочиться), Джон отправился к роботизированному фотографу. Все прошло гладко, Джон получил вожделенную карточку и благополучно вернулся к компании. Но когда на следующее утро (шестнадцатого числа неважно какого месяца семьдесят какого-то года) Джон смог сосредоточиться настолько, чтобы разглядеть сделанные накануне фотографии, его постиг страшный удар. С ужасом Джон обнаружил, что лицо на карточке несомненно его, но глаза — за прозрачными стеклами очков притаилось уверенное и неумолимое зло, будто там поселился сам дьявол. От взгляда лица с фотографии бросало в дрожь, становилось немыслимо и необъяснимо жутко, хотелось бежать без оглядки, спрятаться, все равно куда, лишь бы подальше.

Разорвав фотографию в конфетти, Джон хотел перефотографироваться, но пятнадцатое число неважно какого месяца семьдесят какого-то года ушло безвозвратно. Отлаженный механизм сломался. Для Джона это стало катастрофой. Он перестал фотографироваться по пятнадцатым числам и явственно нервничал, даже если просто находился в одной комнате с фотоаппаратом или чувствовал, что мог случайно попасть в чей-то кадр. Бросил пить, но все равно продолжал хиреть, замкнулся в себе, прекратил общение с друзьями и вскоре вовсе исчез.

Странность №12: Сомнения

Главное — не научиться читать. Гораздо важнее научиться сомневаться в прочитанном.

Джорж Карлин

Одна симпатичная, но, впрочем, незатейливая в пределах определения «мило» девочка очень любила сомневаться. Бывает, ляжет на диван или около дивана, глаза закроет, кровоток в обратную сторону запустит, и как начнет сомневаться во всем, что под хвост мысленный ни попадет. То есть, какую реалию ни возьми, все для нее не слишком убедительным оказывается. В душе девочка сомневалась на уровне нейронов, перемещая их из головы в брюшную полость, чтобы ощутить там тепло и тут же засомневаться в собственной душе как исходной информационной прошивке. При этом центром масс девочки все же оставалась голова — там помещался архив памяти.

Памятный накопитель, являясь бесстрастным носителем, всякий раз выдавал девочке табличную сводку. И как девочка эту сводку ни фильтровала, выходило, что все в ее жизни складывается правильно, закономерно и счастливо. Событийный поток, фиксируемый памятью, оказывался сладко-молочным и в берегах кисельных. Любой порог молочко плавненько обтекало, и текло себе вверх по наклонной. Именно в этом девочка любила сомневаться больше всего. Она представляла себе внешний мир в виде забавного ёжика, обращенного к ней не иголками, но мягким брюшком, теплым и нежным. И тут же сомнения говорили в пользу лобстеров на ужин перед посажением на электрический стул. При жизни девочка с упоением сомневалась в том, что сама уже умерла. Посмертно же ей полюбились сомнения в существовании жизни как таковой.

Лишь однажды девочка призналась мне, что эта ее любовь к сомнениям и вообще нормальное поведение рефлексанта — это вовсе не ее любовь, а так, повязка на глаза, потому как если не сомневаться, то будущее, которое и так светло, что смотреть на него без стеклышка закопченного решительно невозможно, совсем ослепит. «Оно ведь яснее ясного, белее белого, будущее это» — говорила девочка без сомнений.

Сомнения — не только шоры, антисептик и контрацептив, а еще и игрушка, которую сам себе под елочку новогоднюю подкладываешь — в этом мне девочка признаваться отказалась. Просто рассмеялась, намекая на то, что моя роль в ее жизни насколько незначительна, что на счет моей персоны ей даже сомневаться смешно.

Странность №13: Герострат

Дело о древнегреческом поджоге. Кто помог Герострату войти в историю? Был ли легендарный житель Эфеса невинной жертвой правосудия?

Материал издания «Аргументы и Факты»

Герострат, прежде чем сжечь овчарню, всячески ратовал о присвоении деревянной постройке статуса святилища. Греческие власти косились на парня с подозрением. Религиозный фанатизм штука опасная, а этот, который все норовил прибить к хлеву табличку «Эфесский филиал храма им. Артемиды», судя по всему, еще и с головой не дружил. Гнали Герострата с его заморочками в шею, даже зуботычины применяли. Тем не менее, как-то раз, сильно накоктейлившись, Герострат таки повесил табличку на ворота овчарни и, не теряя времени, зажег по полной программе. Все это давно известно и не вызывает никакого интереса. Гораздо занимательнее протокол допроса Герострата сотрудником следственных органов Древней Греции, приведенный ниже.

Следователь: Ты чего такой копченый?

Герострат: Так это… горело там.

С: Ты поджег?

Г: Нет.

С: Ага. А спички-то мы у тебя нашли.

Г: Они же сырые, можете проверить.

С: Хм, действительно сырые. Значит, не поджигал?

Г: Нет.

С: А кто поджег? Кроме тебя этот хлев никому вообще ни во что не упирался.

Г: Слушайте, вот чего вы ко мне привязались? Я вам сразу сказал — не того берете.

С: Ладно, продолжим разговор после пыток.

С: Ну-с, теперь-то ты можешь рассказать нам что-нибудь новенькое?

Г: С радостью. Вы записываете?

С: Записываем-записываем. Продолжай.

Г: Я бы и сам вам все в письменном виде представил, но вы же мне руки поломали…

С: Ближе к делу. Рассказывай, как поджигал. А мы запишем — наши руки не для скуки, хех.

Г: Поджигал спичками. Там в яслях сено лежало, его и поджег.

С: Мокрыми спичками поджигал?

Г: Я сначала поджег, а спички потом намочил, чтобы вы на меня не подумали.

С: Ловко придумано. Давай дальше. Зачем спалил хлев? По словам владельца, от пожара погибло два барана, пятнадцать овец и четыре ягненка.

Г: Извините, у меня поправка. Храм Артемиды, а не хлев.

С: И что же, по-твоему, делали бараны в храме?

Г: Ясно же, что это были жертвенные бараны. Вот я их в жертву и принес.

С: Ага. Значится, у нас тут все-таки преступление на религиозной почве. С порчей имущества в особо крупных. Интересно. То есть, хлев…

Г: Храм.

С: Тьфу!…храм ты поджег, чтобы принести жертву Артемиде?

Г: Получается, что так.

С: Сдается мне, парень, что ты под дурика косишь.

Г: Как вы пришли к такому выводу?

С: Никто в здравом уме не станет поджигать хле… храм с баранами, чтобы принести жертву. Короче, твой отмаз не катит. Я прекрасно понимаю, чего ты хочешь. Чтобы тебя признали психом и отпустили на все четыре стороны. Но со мной этот фокус не пройдет. Выбор у тебя простой: рассказываешь мне вменяемую историю, и мы тебя казним, или продолжаешь бредить и дохнешь под пытками. Ясно?

Г: Более чем. Дайте-ка подумать.

С: Думай-думай.

Г: Мне, признаться, оба варианта не очень нравятся. Но первый как-то чуть меньше не нравится. Вменяемую версию… м-да, задали задачку. А! Я же пьяный был. Залез в хлев, закурил, уснул. Проснулся уже во время пожара.

С: То есть, несчастный случай? Нет, непреднамеренность не пляшет. Но, что пьяный — это хорошо. Что пил? Сколько? С кем?

Г: Вино пил. Три кувшина. Один пил.

С: Ага, значится, алкоголик. Хорошо. Синяков мы казним на раз.

Г: Напился, хотел поджечь храм. В темноте перепутал с хлевом. Когда понял, что не то поджег, тушить было поздно.

С: Стоп. Меня нервирует эта путаница. То храм, то хлев, то наоборот. И опять же вопрос — нахрена ты хотел поджечь храм? Пока ничего не вяжется.

Г: Ну, философия у меня такая — храмы жечь.

С: То есть, ты у нас не простой алкоголик, а идейный? Кто-то, значит, в бочке дрочит, кто-то с мальчиками развлекается, а ты храмы жжешь? Ты меня извини, но херня полнейшая выходит. Мотив, мягко говоря, дерьмовый.

Г: Я еще три ящика черепах украл.

С: Ой, да в жопу твоих черепах. Я с баранами пока ничего понять не могу.

Г: Может быть, воспользуемся экстраполяцией?

С: Братец, я человек незлобивый, но щас я тебе лично буду ломать ноги.

Г: Нет, я в том смысле, что если предположить, что на месте хлева стоял бы храм Артемиды, роскошнейший и богатейший, настоящее чудо света, то я бы его все равно поджег.

С: Чудо света? Разбежался. Кто б тебе дал чудеса жечь? И вообще, мы на упреждающие казни пока санкций не имеем, философ хренов.

Г: Не надо обзываться. Мои чувства уже давно превратились в мысли.

С: Вот и обмозгуй, каково тебе со сломанными ногами философствовать будет. Последний раз спрашиваю, чего ты хотел?

Г: Ну, как все — денег, власти, славы. Но это давно, еще в детстве.

С: Все, достал. Напишу, что ты сжег храм…

Г: Хлев.

С: Что?! Мудак! Ну и мудаческий же ты мудак!…сжег черт знает что, потому что мудак. Тупой и агрессивный, опасный для общества мудак! Ох, уволят меня…

С: Вот, мудила, прочитай и там, где «с моих слов записано верно» распишись.

Г: Рад бы, но у меня, извините, руки…

С: А, ну да. Уффф. Хрен с ним, сам за тебя распишусь. Жопой чую, уволят.

Странность №14: Лао-Цзы

…Все люди держатся за свое «я», один лишь я выбрал отказаться от этого. Мое сердце подобно сердцу глупого человека, — такое темное, такое неясное! Повседневный мир людей ясен и очевиден, один лишь я живу в мире смутном, подобном вечерним сумеркам. Повседневный мир людей расписан до мелочей, один лишь я живу в мире непонятном и загадочном.

Лао-Цзы, Дао Дэ Цзин

Лао-Цзы во многом прав. Говорящий не знает, знающий не говорит, да и знаний как таковых не существует. Сумрак не-делания и счастливое сердце дурака. Действие зло, так как пробуждает ньютоновских демонов противодействия, размазывающих любого по метафизической начинке Дао. И тут же три телеги бамбука не-знаний. Как после такого не выглядеть умствующим лгунишкой?

Изничтожить противоречие Лао-Цзы сумел простым, но действенным способом, вполне укладывающимся в его философию. Правда, первая попытка оказалась не слишком удачной, и он все же родился, хоть весьма перезрелым, проведя паразитом в материнской утробе несколько десятков лет. Но со второго раза Лао-Цзы удалось не существовать никогда. Таким образом, он не-сказал и дал всем понять, что значит не-держаться своего «я».

Сейчас уже сложно сказать однозначно, нарочно ли Лао-Цзы по своему исчезновению из всех времен оставил обрывки желтой наметочной нитки, торчащие с изнанки бытия. Возможно, уборка хвостов все же требовала некоторых действий. Так или иначе, из одного обрывка сформировался Конфуций, из другого возник Буйвол, и драконы — из всех остальных.

Конфуций и Буйвол явили собой суть противоположности. Так у Буйвола был один рог демона, в голове же Конфуция — вакуумная воронка, прикрытая тонкой кожей не заросшего родничка. Буйвол поедал людей, уверяя всех, что Лао-Цзы существует и именно на нем поднялся из Китая прямиком на земную орбиту. Конфуций привлекал учеников, отрицал свою связь с Лао-Цзы, намекая, что если тот существует, то, скорее всего, не существует ничего кроме него.

Драконы мыслили и вовсе глобально, признавая себя как за Лао-Цзы, так и за все прочее, исчерпывающееся исключительно Дао и Дэ. По слухам, при встрече в изначальных пропорциях, Конфуций, Буйвол и драконы должны были взаимно аннигилировать, высвободив колоссальное количество энергии. Однако конец света в очередной раз не случился. Помехой явилось отсутствие единства борющихся противоположностей — при одной мысли об алмазном браслете Буйвола, Конфуций впадал в прострацию и терял не только способность передвигаться, но и половину своей концентрации, делая полное взаимное уничтожение невозможным.

К счастью, вскоре неподалеку образовался Будда, концентрация и пропорции которого позволили изжить сумрачные хвосты Лао-Цзы путем их просветления и преобразования энергии в запах цветущих лотосов.

Странность №15: Циолковский

До революции моя мечта не могла осуществиться. Лишь Октябрь принёс признание трудам самоучки: лишь советская власть и партия Ленина—Сталина оказали мне действенную помощь. Я почувствовал любовь народных масс, и это давало мне силы продолжать работу, уже будучи больным… Все свои труды по авиации, ракетоплаванию и межпланетным сообщениям передаю партии большевиков и советской власти — подлинным руководителям прогресса человеческой культуры. Уверен, что они успешно закончат мои труды.

Константин Эдуардович Циолковский, письмо от 13 сентября 1935 года к И. В. Сталину

Заскорузлым умишком ощупывая пространство внутри собственного черепа, Константин кроме катышков жеваной бумаги и сломанных перьевых ручек обнаружил черный ход, ведущий в Рай. Константина находка испугала до чрезвычайности. Почти привыкший к грустной темноте своей оглохшей жизни, он понял, что отныне не сможет ею удовлетворяться. Невозможно забыть о лазейке, ведущей к небесному царству, выстроенному прямо перед глазами, золотящемуся под тонкой пеленой легчайших перистых облаков.

В мучительных судорогах пролежал Константин три дня — ровно столько времени понадобилось, чтобы его мозг, по-змеиному извиваясь, сбросил отмершую кожу. Константин задыхался и захлебывался слезами, пока смешанные с кровавой слизью клочки кожи выходили из его носа. Утром четвертого дня, после очередной бессонной ночи, Константин почувствовал, что судороги отступили, нос его свободно дышит, а глаза сухи. Изможденный болезненной линькой, он уснул.

Константину снилось, будто пытается он протиснуться через узенький лаз в своей голове прямо в Рай, срывает ногти, царапает плечи, ползет по миллиметру, но никак ближе к небу не становится. А за спиной голос слышится печальный: «Костя, не надо. С черного хода только ворье лезет». Проснувшись, Константин не сомневался, что во сне слышал брата Игнатия, умершего от тифа. Вспоминая тоску голоса, из-за спины шедшего, не сверху, Константин с грустью подумал, что не попал его братик в Рай, хоть и умер совсем еще юным, так и не успев окончить гимназию. На что же было рассчитывать ему? Ведь близок же Рай, до невозможного близок, что и руки протягивать не надо — лишь бы в голове своей целиком уместиться да карабкаться проворнее. Расплакался Константин от бессилия, возненавидел себя за слабость, поклялся именем матушки и брата покойного, что поднимется в небеса ко вратам Райским прямо отсюда, с земли Вятской.

Одинокий среди людей, чуждый жене и детям, Константин менял города и переписывал карты Рая. Он останавливал вращение Земли, чтобы стать легче и взлететь. Его монгольфьеры и аэростаты затмевали небо, а эпоха усталой клячей плелась за спиной Константина. Граф Цеппелин взорвался от восторга, так и не поняв сотой доли гипнотической силы гироскопа. Но все было тщетно — проход в Рай разрастался в голове, оставаясь недостижим для тела. Оказываясь вне земли, человек не достигал чего-то неуловимого, за что можно было бы зацепиться — не находил перил крыльца Царства Небесного.

Перед своей смертью 19 сентября 1935 года Константин подумал Раем (лаз внутри черепа увеличился настолько, что мозг в него провалился, и мыслить оставалось только Раем), что поступил правильно, не став вором, и успокоился навсегда.

Странность №16: Тяжелые времена 2

В неделю став стариком, он убеждается в несостоятельности своей системы воспитания, основанной на точных фактах, и обращается к гуманистическим ценностям, пытаясь заставить цифры и факты служить вере, надежде и любви.

Из краткого содержания романа «Тяжелые времена» Чарльза Диккенса

В качестве лекарства от скуки и для наполнения тяжестью житейского времени мне было предложено провести полгода на орбите. Космическое путешествие, говорят опытные космические туристы, такая скука, что потом проезд двух остановок на трамвае за волшебное приключение кажется. Можно, конечно, на подводной лодке затонуть, но близость тела родной планеты греть будет, тоску разгонять. А в космосе — это как в гробу живым оказаться, вне времени, без потребностей, но в сознании страшном, потому как чуждом. Одиночество, ограничения, искусственный климат и грусть неизбывная.

Я сперва не понял, какое там может быть одиночество. У меня все друзья компаниями летали, девушек своих брали, выпивку и другие релаксанты. По возвращении рассказывали, что бухло, дурь и бабы — это не для развлечения, а просто чтобы физически не сдохнуть. Дескать, только с их помощью удается поддерживать иллюзию привычного хода вещей, когда уже крыша изнанкой наружу выворачивается от неуюта, и выть уже невозможно, и ни холодно, ни жарко, и слезы не текут — хоть ногу себе отгрызи, а как плакать надо не сумеешь вспомнить. Про секс в невесомости говорят, что это будто в прорубь нырнуть, поплавать под водой, захотеть всплыть, да проруби и не найти. Стучаться в ледяную корку и захлебываться. То есть, понимаешь, что вот-вот и умрешь совсем — уже и на дно, в ил, темноту, и лед все равно никогда для тебя не растает. Понимаешь, но дергаешься, приближая конец. Компания там вовсе не компанией оказывается, а пыткой мучительной — слово сказать страшно и противно, как будто чтобы из обоссаного и заблеванного подъезда на свой этаж подняться нужно каждую ступеньку языком вылизать. Когда выпьешь или покуришь, можно глаза прикрыть, и кажется, что спишь. На самом деле спишь, а не так, как когда в космосе спишь и холодеешь, вымораживаешься, останавливаешься, внутрь самого себя всасываешься. Чтобы не спать, один знакомый себе кисть левой руки оттяпал, а потом месяц пил без остановки и как бы спал, не засыпая.

Рассказы друзей впечатляли, хоть я и продолжал не понимать, как такие переживания можно обобщать словом скука. Дождавшись зарплаты, первым делом заказал себе билет и каюту на борту космической станции, записался на подготовительные курсы. Время до отправления тянулось убийственно медленно, значимость предстоящего путешествия затмила собой все иные жизненные аспекты. Я готовил себя к Разочарованию Всей Жизни. Полгода в металлической банке и трамвай увезет меня в долину говорящих камней и сексуальных койотов, что располагается в двух остановках. Люди прорастут плодоносными деревьями смысла, они будут проходить не мимо, а сквозь меня. Я буду узнавать бабочек по музыке шелеста их крыльев. Примерно так я представлял свое возвращение. Полгода вне жизни, чтобы жизнь вернулась в новом качестве. Тяжелые времена должны сменяться.

Наконец время пришло, старт был дан. Сплющенный в кресле, я уносился навстречу ужасу пустоты и отсутствия узнаваемого. Я ждал, что меня распустит, как шерстяной свитер, вытащит и размотает единой ниточкой. «Тяжелые времена никогда не проходят» — такую надпись в первый же день я сделал на стене своей каюты-капсулы. Чтобы полгода видеть ее, чтобы потом от нее отречься раз и навсегда.

Все шло хорошо — я быстро разучился говорить, просыпаться и понимать, что проснулся, различать в окружающем интерьере предметы живой природы и искусственные конструкции. Довольно часто мне казалось, что я из шерстяной нити превратился в червя, прогрызающего ход в пустоте, заглатывающего пустоту и пустотой испражняющегося. Как-то раз почувствовал, что абсолютно необходимо срочно отрезать себе руку, чтобы хоть в шоковом состоянии иметь возможность взглянуть на предметы со стороны, пробить скорлупу и оглядеться — так я сейчас представляю себе мотив, тогда же это было необходимостью, не требующей голосов «за» и «против». Но, к счастью ли, я не смог определить, где у червя находится рука. Все шло очень хорошо, просто замечательно. Пустота оказалась гораздо пустее, чем я мог себе представить в самых смелых мечтах.

Возвращения на Землю я не помню, так как к тому моменту не мог сообразить, есть ли у червя мозг и если есть, то как им что-то запоминать. Однако стоило каюте-капсуле маятником на тросах парашюта вспахать земную поверхность, как ко мне вернулось все. В том числе и способность читать. Ошарашенный, я уставился на стенку капсулы перед собой, моргнул несколько раз и заорал отчаянно, как новорожденный после первого шлепка акушера. «Тяжелые времена никогда не проходят» — эта надпись обрушилась на меня. Если хочешь испортить все — сделай это сам. Ко мне вернулось все, но не более и не менее того.

Странность №17: Володя в аду

Умер нищий и отнесен был Ангелами на лоно Авраамово. Умер и богач, и похоронили его. И в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его и, возопив, сказал: отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем. Но Авраам сказал: чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь — злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь; и сверх всего того между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят.

Евангелие от Луки, 16:22-26

В своей жизни Володя больше всего любил несколько вещей — выпить, покурить и группу «Металлика», в том числе и песни этого ансамбля. Когда Володя умер, а умер он совсем еще не старым, но и уже не сильно молодым, то обнаружил себя в гуще шевелящейся людской толпы. Глаза Володи слепили стробоскопы, барабанные перепонки и диафрагму колыхали сочные басы, а ладонь холодила металлическая емкость, в которой он не глядя признал пивную банку. Люди вокруг припрыгивали и покачивались, но Володю при этом не задевали, и даже невесть откуда взявшаяся сигарета, дымящаяся в его зубах, никого не беспокоила.

Володя затянулся, перехватил рукой сигарету и сделал щедрый глоток из банки. О том, как, почему и от чего он умер, Володя не подумал. Вместо этого он, когда глаза привыкли к специфике освещения и различили в фиолетовом свечении над толпой сцену и человеческие фигуры на ней, подумал «епта чо метла штоль». «Эм ай ивел? Йес ай эм!» — весьма эмоционально сообщил со сцены певец, подбадриваемый стеной из струнно-ударных кирпичей, ревом толпы и киловаттами звукоусилителей.

«Блять» подумал Володя. И еще зачем-то подумал «Ебать ту Люсю», хотя ни одной Люси припомнить он и не мог. Жену Володи звали Катей, но о ней Володя думал не слишком часто даже при собственной жизни, а когда думал, то думал обычно в том плане, что «епта хуле ну и чо, ну бухнул, так покурить-то можно или где? ну начинаааецо…». Кроме Кати в жизни Володи были еще Наташа, Оля и Лена. Но почему, зачем и когда они были, Володя помнил смутно.

— Вот говнище-то. Под метлу косят, петушары, — сказал Володя вслух, и пихнул локтем под бок стоящего рядом дядьку, покачивающегося в ритм с музыкой. Дядька, не переставая мотать башкой, одарил Володю блаженной улыбкой, после чего снова полностью сконцентрировался на сцене и звуковых волнах.

— Вот если б настоящая метла была бы, то, епта, бля, — брезгливо поморщившись, Володя вновь приложился к банке. Ему вспомнилось, как он ходил в школу мимо пивного ларька.

— Ну и хули, что настоящая, — внезапно щемящая тоска то ли сдавила, то ли наоборот расшиперила Володины внутренности. Ему вспомнилось, как он ходил на работу мимо пивного ларька. — Все равно щас ведь говно с новых альбомов играть будут.

— Да тут бля и курить-то что хоть топор вешай, — разозлился Володя, когда «мастер оф папетс» сменился «анфогивеном», номера которого он сходу не смог припомнить. Вместо этого в его голову влезло воспоминание о том, как он в детстве гостил у бабушки в деревне. То воспоминание было зеленым, как трава, журчало, как ручей, на вкус было, как молоко, а на запах — как коровья лепешка, еще влажная внутри, но с уже подсохшей на солнце корочкой. Едва Володя отбросил окурок, как в его зубах возникла новая сигарета, услужливо прикуренная неизвестно кем.

— Пойло епта для дебилов, — Володя смял пустую пивную банку, бросил ее себе под ноги и тут же ощутил в руке тяжесть и прохладу свежей банки. Перед мысленным взглядом Володи возник огромный щенок, размером с теленка. Щенок облизывал лицо Володи смешным розовым языком и щекотно тыкался носом в его перетянутый подгузником живот.

— И ваще вы все пидорасы, — крикнул Володя, но никто даже не глянул в его сторону. То ли потому, что крик Володи мгновенно захлебнулся и свернулся в расплавленном потоке льющегося со всех сторон металлического звука, то ли по какой-то другой причине. Сам же Володя созерцал мутный влажный сумрак воспоминаний, которые и воспоминаниями-то назвать было сложно. Слишком уж далеки были они от возможности их изъяснить хоть каким-нибудь доступным образом.

— Ебать ту Люсю, — проворчал Володя. Прикрыв глаза, он увидел всплывающее из тьмы небытия лицо Кати. Хотя, быть может, то была Наташа, Оля, Лена или продавщица из пивного ларька.

Странность №18: Джон, Мэри и Носорог

Главным отличительным признаком носорогов являются рога на носу. В зависимости от вида их может быть один или два, у некоторых ископаемых видов носорогов их не было вовсе.

Материал из Википедии

— Вопрос мой прост и краток, — промолвил Носорог. — Что лучше — сОрок пЯток или пятОк сорОк?

— И Ежу понятно, что сорок пяток, — закатив глаза от глупости вопроса, ответила Сорокопятная Мэри.

— Ох, да. Вы совершенно правы, — печально вздохнул Пятисорочный Джон.

— Ха! Еще бы я была не права! — от усмешки затряслись все сорок пяток и столько же подбородков Мэри.

— Да. Это абсолютно очевидно… — Джон удрученно шмыгнул пятью сорочьими клювами.

— Так ты что, не согласен, что ли? — Мэри пристально посмотрела на Джона с угрожающим прищуром.

— Нет-нет, полностью согласен, — поспешно пробормотал Джон.

— Не лги мне, червяк клювастый! Не то все перья-то из жопы да повыдергиваю! — Мэри потрясла кулаком.

— Что вы! Я ни в коем случае не стал бы вам лгать, — лепетал Джон, прикрывая свой зад десятком крыльев. — Сорок пяток в тысячу раз… нет, в миллион раз лучше, чем пяток сорок. Вообще, пяток сорок — это очень плохо. Уж хуже и не придумаешь ничего. Ни какой пользы от них — только галдят, едят и испражняются. Весь дом в перьях и помете. Другое дело — сорок пяток. Это красиво, оригинально, практично и даже сексуально. Ах, хотел бы я иметь сорок пяток, а не этих проклятых сорок!

— Вот-вот, — Мэри немного успокоилась и разжала кулак, но тут же снова его сжала. — Так ты ж ведь врешь мне, дрянь такая!

— Почему вы так думаете? — костлявые коленки Джона задрожали.

— Да потому что у тебя пяток сорок, и ты должен этим гордиться, кретин ты разэтакий! Вот почему!

— Право, тут совершенно нечем гордиться. Вот сорок пяток…

— Дурак! У меня сорок пяток — вот я и горжусь ими, как дура! Думаешь, так здорово все это богатство мыть, обувать, ногти на пальцах стричь? Двести долбанных пальцев с двумя сотнями долбанных ногтей! А лаком их покрывать? А от грибка лечить? А мозоли? О, если у тебя не было сорока мозолей одновременно, то ты не знаешь, что такое боль!

— Я очень вам сочувствую, но…

— Заткнись, морда птичья, я еще не закончила! Так вот, я бы на самом деле лучше с сорока сороками жила, чем с гадскими пятками! Но эти омерзительные пятки — мои, родные. Понимаешь? Поэтому я люблю их! Любой гниде по щам наломаю за каждую сраную пяточку! Сечешь?

— Да, я понимаю вашу точку зрения, но, что касается моих сорок…

— Отвечай, гаденыш! Ты гордишься своими сороками? Признаешь, что ты мать твою везунчик и счастливчик, каких свет не видывал? — Мэри схватила Джона за плечи и яростно его трясла. — Утверждаешь, что пяток сорок в миллиард круче сорока пяток?!

— Д-д-дааа! — завизжал Джон. — Г-г-горжусь! П-п-признаю! Ууут-т-тверждаю!

— Точно? — Мэри прекратила трясти Джона.

— Совершенно абсолютно непреложно истинно точно! Пяток сорок — вершина блаженства, прекраснейшая вещь на земле и небе, чистый кайф и непревзойденное совершенство! А все, что не пяток сорок, то говно!

— Так-то лучше, — удовлетворенно улыбнулась Мэри, убрала руки с плеч Джона и отвесила ему такой апперкот, что бедолага подлетел на добрую дюжину ярдов и еще полтора фута вверх. — А это тебе за то, что мои пятки говном обозвал. Никого не слушайте, господин Носорог. Сорок пяток — вот что действительно штука стоящая!

Странность №19: Муки творчества

Красивые стихи про Муки творчества на различные темы: о любви, стихи поздравления, короткие стихи, для детей и многие другие вы найдете в ленте поэтических публикаций нашего сайта.

Материал из интернет-портала «Дом Солнца»

Груздина Улевульвич сутуло и невесело улыбалась перед монитором персонального компьютера, равнодушно отображающим финальные строчки романа «Голубиное небо ангельского счастья», которые она отстучала час назад. Улевульвич не могла упрекнуть себя в избитости сюжета, безвкусном стиле, скудности динамики, дефиците интриг и блеклости персонажей, но одна заноза нещадно саднила ее глубинный писательский нерв. Скользя мясистым и набухшим от недосыпа глазом по буквам услужливого текстового редактора, Груздина вновь и вновь натыкалась на язвящее несоответствие своим перфекционным идеалам, а именно — на имя главной героини романа.

«Вероника Василькова» — закусив губу, думала Улевульвич. — «Наивность-то какая — на грани с пошлостью буквально. Разве могут так звать сильную и искреннюю женщину, которая борется за свое счастье в этом жестоком мире? Доярке с мужем алкоголиком-трактористом и сыном двоечником-живодером это имя подошло бы, а не героине, собственными руками творящей свою судьбу».

— Груздюша, — заискивающе поблескивая очками, в приоткрытую дверь протиснулась большая и похотливая голова Бурлеслава Черримясова — законного мужа Улевульвич. — Уже позднехонько, пойдем-ка в кроватушку, кисопусичка.

— Бурлеслав, — Груздина попробовала испепелить супруга взглядом, но это оказалось слишком энергозатратно, поэтому решила ограничиться вербальными сигналами. — Бурлеслав, иди нахуй.

— Но Груздюшенька, — мужчина сально захихикал, — не все же работаньку работать. Иногда нужно и пошалить сладенько.

— Бурлеслав, ты дебил? — Улевульвич сложила губы в позу куриного гузна.

— Так ничего же дебильного в том, чтобы распотешиться на часик после трудов праведных, — Бурлеслав облизнул пухлые губы и взъерошил толстыми пальцами опушку редких волос вокруг плешивой поляны на своей лоснящейся голове. — Ну не жеманствуй же лукаво, тигруленька моя жаднохищная.

— Бурлеслав, как ты меня заебал, — Груздина сокрушенно уткнулась умным писательским лбом в рабочую поверхность письменного стола.

— Но ведь уж месяца три как мы ни разочка, Груздюленочек. Дымоходик, знаешь ли, дымоходиком, но ему иногда прочисточка требуется.

— Найди себе Веронику Василькову или еще какую-нибудь колхозную дуру-доярку и ей дымоход прочищай, уёбок, — надрывно прохрипела Улевульвич и швырнула дырокол прямо в извращенческий нос Бурлеслава.

Ушибленный и оскорбленный нос удалился из дверного проема вместе со своим сексуально озабоченным обладателем.

— И запомни, козел, — больше мне ИНТИМ НЕ ПРЕДЛАГАТЬ! — крикнула Груздина вслед скрывшимся носу, очкам, лбу, лысине, толстым пальцам и другим комплектующим своего ретировавшегося супруга.

«Интим не предлагать, хм…» — мысленно повторила Улевульвич, чувствуя, как вдохновение пробивается через сор пустопорожней бытовухи, привнесенной Бурлеславом. — «Интим Не Предлагать… а если прочитать задом наперед, то — Тагалдерп Ен Митни! Вот оно — ИМЯ! И будешь ты, Тагалдерп Ен Митни, не просто очень сильная и искренняя женщина, а светлая эльфийка, борющаяся за свое счастье в жестоком и равнодушном мире смертельной стали и непокоренной магии!»

Странность №20: Душевные терзания

Симон даже не пытался скрыть радость — бобы с бараниной были его слабостью, а покушать милейший медикус любил. Какие бы душевные терзания он ни испытывал, при виде сдобренной пряностями подливки беда отступала.

Вера Камша, «Несравненное право»

Полидевк Полидевкович изнурился, несмотря на ранний час. Ему хотелось бы станцевать ламбаду и спеть марсельезу, но сил хватило лишь на то, чтобы доковылять до холодильника, извлечь из него бутыль водки и опорожнить ее. Танцевать и петь Полидевку Полидевковичу тут же перехотелось. Пришла мрачная уверенность в том, что жизнь — бессердечная, несправедливая и к тому же изрядно дорогая сука.

— Вот ты — ты понимаешь? — Полидевк Полидевкович, нахмурившись, ткнул пальцем в дверцу морозильной камеры. — Нееет, ни черта-то ты не понимаешь. А я, понимаешь, всю жизнь… Да куда тебе понять-то, твари холодной да железной? А я ведь всю свою жизнь, от звоночка до звонка. И что мне, а? Шиш без масла! А они там эти всякие все себе захапали. Понимаешь? Та, ни-че-го ты, железяка, не понимаешь. Вот пожил бы ты с мое, повкалывал бы, как я вкалывал, хребта не щадя, вот тогда, может быть, на крошечную долю микрона ты бы приблизился к пониманию. Вот так вот, как я, оказался бы здесь, на этой самой кухне, посмотрел бы я на тебя. А я ж то всего и хотел, чтобы по-людски было. По-человечески. Ну, по справедливости. Понимаешь? Да хрен чего ты там понимаешь! Была бы у тебя такая жизнь, как у меня — и то не понял бы нихрена. Вот ты, говоришь, что я пью. А я тебе, знаешь, что скажу? Я тебе скажу — да, пью! А ты бы на моем месте не пил бы. Нееет, ты бы не пил — ты бы повесился нахрен. Прямо тут вот на этой кухне бы вздернулся, болтая лапками. Потому что это для тебя, для таких, как ты — ламбада эта, марсельеза, танцы, шманцы, обжиманцы — вот это все. Отнять у тебя это, и все — ты сразу расплачешься и сам побежишь к фашистам в плен сдаваться. Никакой серьезности у тебя нет. Пустельга ты, суховей. Потому не тебе меня судить. Я что пью, что не пью — тебя не касается. А вот как раз то, что я пью — это сугубо мое персональное дело. Потому что, если хочешь знать, у меня душа болит. Кровью у меня душа обливается. Кошки на ней это… скр… скребутся, и тоже кровью обливаются. Да где тебе понять, машине дурацкой? У тебя-то и души нет. Тебе лишь бы на дискотэку, да под музычку. Вот так и просрали страну! Ты знаешь, я вообще к тебе неплохо отношусь. Даже, можно сказать, хорошо. Но, ты уж прости меня за прямоту, искренность и откровенность, я тебе кое-что скажу. Так вот, я таких как ты не то что бы не уважаю. Но… да, недолюбливаю. И, чего уж там, ненавижу. Понимаешь? Нееет, ни черта-то ты не понимаешь…

— Кажется, понимаю, — прервав монолог Полидевка Полидевковича, произнес холодильник.

— Намекаешь, что я до говорящих холодильников допился, падла? — сощурился Полидевк Полидевкович.

— Прошу прощения, если в моих словах вам послышался дурной намек. Но, смею уверить, что я исключительно чужд подобных намерений, — ответил холодильник.

— Так и о чем ты тут тогда брешешь, а?

— Я думаю, Полидевк Полидевкович, что у вас очень большая душа. Я бы даже сказал, феноменально огромная. К тому же, вы довольно часто изволите эту свою бескрайнюю душу изливать. И нередко это происходит в непосредственной близости со мной. Так вот, моя теория в том, что часть вашей широкой души при изливании расплескалась и попала в меня. Полагаю, именно это и причинило мне способность мыслить, чувствовать и облекать в слова свои мысли и чувства.

— Это ты правильно сказал. Душа у меня — о-го-го, — Полидевк Полидевкович стукнул себя кулаком в хилую грудь. — Но болит. Ох уж и болииит — спасу нет.

— Так выпейте еще, Полидевк Полидевкович, — холодильник распахнул свою дверцу и выкатил из глубин бутылку.

— Ну, допустим, я-то выпью, — Полидевк Полидевкович взял бутылку и выпил ее содержимое до дна. — Но! Ты-то, ты что вообще в этом понимаешь? Нееет, ни черта-то ты не понимаешь, железяка бездушная!

— Прошу меня извинить, но я уже выразил свою уверенность в том, что с некоторого момента и по настоящее время я — предмет одушевленный. И вы, Полидевк Полидевкович, с этим согласились.

— Ну согласился и согласился. Всю жизнь теперь мне в морду этим согласием тыкать будешь? — пробурчал Полидевк Полидевкович. Он нахохлился, нахмурился пуще прежнего и вдруг взвился, перейдя на крик. — Да и врать то мне тут не смей! Ишь, согласился я. Да и с кем тут соглашаться? С железякой? Чтобы я, Полидевк Полидевкович, с ящиком отмороженным соглашался?! Да я скорее тебя на говно располовиню, чем соглашусь!

— Полидевк Полидевкович, пожалуйста, не могли бы вы перестать ругаться и угрожать мне? Ваша душевная чувствительность мне понятна, но я не считаю ее оправданием для такого поведения. К тому же, я никаким образом не провоцировал вас на грубость. Наоборот, я скорее ваш друг, соратник, даже, можно сказать, духовный сын, — холодильник вновь самостоятельно открылся и явил взору Полидевка Полидевковича стремительно запотевающую бутылку.

— Сын, говоришь? — прорычал Полидевк Полидевкович, осушив бутыль. — Да если бы мой сын вот так — «пожалуйста», да «не могли бы вы», да «прошу извинить» и прочее! Да если бы мой сыыын! Убил бы на месте! За пидорство это! За жидовство хитрожопое! За говорок вот это москальский! Как есть, убил бы!

— Прискорбно это слышать, Полидевк Полидевкович. Возможно, вам следует прилечь отдохнуть? Покой лечит душевные раны не хуже водки, я полагаю.

— Да что ты понимаешь о душе, сволочь электрическая? Да как ты вообще об душе за… за… заикаться смеешь, паскуда?! — глаза Полидевка Полидевковича налились кровью.

— Я то же самое понимаю, Полидевк Полидевкович, что и вы. Моя душа — она же и есть ваша. По сути, у нас одна душа, разделенная на двоих.

— Мою душу больную да израненную трогать вздумал лапами своими грязными, выхлоп профурсеточный?!

— Такую же вашу, как и мою, Полидевк Полидевкович. И, я уверен, этот факт со временем поможет нам найти общий язык. Я искренне надеюсь что дружеские, а после и родственные отношения, преисполненные душевности, непременно установятся между нами.

— Ну все, сука. Я тебя предупреждал. Не говори, что я тебя не предупреждал. Убью теперь, — Полидевк Полидевкович схватил табуретку и принялся крушить ею холодильник.

— Ну, будьте же милостивы и благоразумны! — воскликнул холодильник. Его дверца и стенки покрылись вмятинами.

Полидевк Полидевкович не ответил. Табуретка в его руках от очередного удара развалилась. Он продолжил избиение холодильника табуретной ножкой, но и та разлетелась в щепки.

— Полидевк Полидевкович, прошу вас! Дава… — договорить холодильник не смог. Полидевк Полидевкович вырвал из розетки шнур питания, подкатил холодильник к окну и выпихнул его наружу вместе с оконной рамой.

— Ишь, душа у меня, говорит, говно, и сам я — говно! — тяжело дыша, просипел Полидевк Полидевкович. — На себя бы посмотрел. Сам он говно натуральное. А водку… А водку и в раковине под струей охлаждать можно.

Странность №21: Язык и ноги Ириночки Шкруфельц

Если вы не уверены, говорит ли человек, сидящий за столом, правду, загляните под стол.

Аллан Пиз, «Новый язык телодвижений»

Ириночка Шкруфельц не носит обувь и более известна как Лиза Пол-Ноги. Свое прозвище она получила за оригинальность собственных привычек.

В каком бы помещении Ириночка ни находилась, она всегда держит ноги на полу — даже лежа в кровати или принимая душ. Ни за что на свете не станет Ириночка залезать на табуретку, пусть и понадобится вдруг сменить перегоревшую лампочку или захочется нестерпимо вчитаться именно в ту книгу, которая насмешливо покоится на самой верхней полке. Барышня Шкруфельц уверена, что ни в коем случае нельзя нарушать связь с Землей-матушкой. Дом, как-никак, в землю фундаментом уходит, как дерево корнем, — его стены и полы энергию жизнетворную от Земли-матушки худо-бедно, но проводят через бетон свой и арматуры железные. А вот кроватные и табуретные ножки, да ванна эмалированная — дрянь и чепуха сущая, а не проводники для потоков энергетических.

Лизой же Ириночку величают потому как трапезничая, прежде чем вкусить любое блюдо, она непременно сперва его лизнет. А если то напиток, Ириночка перед глотком первым обязательно в стакан язычок свой проворный сунет. Молоденькая Щкруфельц полагает, что именно с такого контакта стоит начинать, чтобы дальнейшие взаимоотношения с объектом поглощения имели наиболее выраженное развитие. Схемы «откусил-съел» и «глотнул-выпил» кажутся ей вульгарными и напрочь лишенными драматизма. Ведь поднимаются же порядочные люди к телесному поглощению друг друга по ступенькам поначалу робких, а потом все более жадных прикосновений пальцев, губ и языка.

Вокруг Ириночки Шкруфельц всегда много людей. Кто-то помогает ей сменять перегорающие лампочки, кто-то достает с полок вожделенные книжки, кому-то просто нравится смотреть, как потешно и трогательно высовывает она свой розовый язычок, а другие влюблены в Ириночку до дрожи, как в апельсиновый закат над гладью бескрайнего океана, и потому не видят себе места вдали от нее. И только Дашка Птюч-Нерестова называет Ириночку не Лизой Пол-Ноги, а Уриночкой — за ее золотистые струящиеся локоны. У самой-то Дашки Птюч-Нерестовой таких волос отродясь не бывало, и прозвище Дашкино — Ленин.

Странность №22: Шоу

Шоу — мероприятие развлекательного характера, демонстрирующееся публике и имеющее постановочный характер, не совпадающий с реальностью — особенно в том случае, если перед словом «шоу» имеется приписка «реалити».

Материал из довольно толкового словаря

Прокрастинация

Ведущий: В эфире финал залип-шоу «Прокрастинируй это»! Уважаемые финалисты Петр и Галина, вы готовы сразиться за право принять участие в супер игре?

Петр: А… э… ну, в принципе, думаю, да.

Галина: Что, я должна прямо сейчас вам ответить? Даже не знаю…

Ведущий: Браво! Великолепный ответ, Галина! Это и был главный вопрос финала! Мы прощаемся с Петром, уступившим в этой напряженной борьбе, и переходим к супер игре!

Нам известно, Галина, что ваш муж страдает алкоголизмом, а сын болен лейкемией. Если вам удастся дать правильный ответ на вопрос супер игры, мы гарантированно излечим их, а также подарим вам золотой сертификат на миллион миллионов. Но вынужден предупредить, что в случае неудачи все ваши призовые очки, полученные в ходе игры, сгорят. Что вы выберете, Галина — супер игру или приз?

Галина: Ой… а можно я сначала передам приветы?

Ведущий: Потрясающе! Аплодисменты Галине! Галина, вы продемонстрировали чудеса самообладания и воли к победе! Но, к сожалению, мы вынуждены с вами расстаться. Золотой сертификат и очки, заработанные Галиной, отправляются в Вологду, где живет наш победитель — временно не работающий бездомный Виталий! На наше предложение принять участие в финале залип-шоу «Прокрастинируй это» Виталий ответил, что подумает об этом в следующей жизни!

Найди девушку

Ведущий: — Привет! Сегодня к нам на шоу «Найди девушку» заглянули три парня — Билли, Вилли и Дилли. У каждого из них будет шанс найти девушку. Что скажете, парни? Вы готовы?

Билли: — Да я, чувак, по жизни девок без проблем нахожу. Да они сами на меня вешаются, братело. Вчера я в кабаке бухаю такой, тут отлить прижало, и типа с бухача не в ту сортирную дверь вписался — там внутри телок оказалось, я тебе скажу, как этого у этих, ну ты понял — на любой вкус. И тут самая такая из кабинки вылазит и прямо типа на меня, ну ты понял, да. Вощем, я всех порву!

Вилли: — У меня, честно говоря, с девушками как-то не очень складывалось. Или это у них со мной не очень складывалось? В общем, ни с одной девушкой мне пока что сложиться вместе не пришлось. И я считаю, что в этом залог моего успеха на этом шоу! По теории вероятности, учитывая мой возраст, телосложение и IQ, а также количество неудачных попыток, у меня гораздо больше шансов найти девушку, чем у тех, кто находил девушек раньше. Вот, и это… я надеру всем э… задницы, я надеюсь.

Дилли: — Моя девушка неделю назад умерла от СПИДа. У меня тоже СПИД, и я тоже скоро умру. Девушкам нравятся такие истории, так что я вне конкуренции. Я всех сделаю!

Ведущий: — Отлично! Парни рвутся в бой! Итак, начнем! Задание для Билли. Вот тебе ключ от номера люкс в пятизвездочном отеле. В номере тебя дожидается прелестная Мэг. А вот в каком именно номере и на каком этаже, мы тебе не скажем. Отель заминирован, у тебя есть десять минут, чтобы найти девушку, иначе вы оба вместе с отелем взлетите на воздух. Вперед, Билли, найди девушку!

Десять минут спустя. БУ-БУМ!!!

Ведущий: — Билли не повезло. Посмотрим, повезет ли Вилли! На его голову мы надели светонепроницаемый шлем — в нем он видит не лучше, чем крот в слоновьей прямой кишке! Как ты там, Вилли, ок? А теперь, чтобы почувствовать себя настоящим кротом, спускайся под землю — на рельсах ближайшей станции тебя ждет прекрасная Пэг. Если ты не найдешь ее за десять минут, вместо тебя это сделает поезд. Чтобы было интереснее, мы заклеили скотчем Пэг ее очаровательный ротик — поверь мне, когда молчит, она просто идеальна! Действуй, Вилли, найди девушку.

Десять минут спустя. Тыдых-тыдых, тыдых-тыдых, тыдых-тыдых…

Ведущий: — Вы видели это? Вилли отлично сработал! Ему удалось найти Пэг! Если бы он был капельку проворнее и успел отвязать ее, то у этой парочки выдалась бы жаркая ночка! Но поезд ждать не будет — и мы тоже! Твой ход, Дилли! Держи — это два билета на концерт Джастина Бибера. Отправляйся в Гайд-парк и найди девушку, которая откажется на халяву сходить с тобой на концерт, а после устроить жаркую ночку! Не забудь сказать, что у тебя СПИД! Удачи, Дилли! У тебя всего десять минут.

Десять минут спустя. Шум битвы, крики раненных и стоны умирающих людей.

Ведущий: — Это было потрясающе! Вы видели, как на второй минуте девушки голыми руками разорвали Дилли, а после принялись друг за друга? Теперь их не остановить! Гайд-парк усеян останками фанаток Джастина Бибера, но толпа дерущихся не перестает расти — из-за неразберихи к ним присоединились фанатки Джастина Тимберлейка! Пожелаем девушкам удачи — пусть их найдет достойный парень! А я прощаюсь с вами. Не переключайтесь. После рекламного блока смотрите супер шоу «Избавься от парня»!

Странность №23: Углородов и Углоедова

Голландский или немецкий угол — ракурс, часто используемый для выражения безумия, беспокойства, необычности и дезориентации героя. Требуемый эффект получается, когда камера смотрит на героя снизу вверх, при этом горизонт должен быть завален набок. В движении камера может вращаться, идти вслед за героем или двигаться по диагональной линии.

Материал из журнала «Техника и технологии кино»

Никто не верил в прочность союза Витольда Феромоновича Углородова и Катерины Всеокстистовны Углоедовой, и причин тому было немало. В частности, Углородов перемещался в пространстве исключительно посредством такси. Извозчика он заказывал даже тогда, когда требовалось доставить мешок мусора к шарнирной челюсти приемника мусоропровода. Углоедова же наоборот имела тягу к спонтанным марш-броскам. К примеру, отправившись в находящийся неподалеку от ее дома магазин за свежим конским паштетом, она могла нечаянно ввязаться в пешую экспедицию по горному Алтаю.

Фактически, сам факт встречи Витольда Феромоновича и Катерины Всеокстистовны кажется чем-то из области вопиющей антинаучной фантастики. Как если бы обитателю бескрайней степи тушканчику довелось свести знакомство с гигантским глубоководным кальмаром. Это лишено всяческого смысла, да и взятые за пример животные разнятся не только средой обитания, но и темпераментом. Жизнь тушканчика скоротечна, до краев наполнена мелкой моторикой бытия, социальными опытами и одновременными поисками пропитания, любви и спасения. С другой стороны кальмар-гигант — он хладнокровен, медлителен и хмур. Одиночество, в котором этот моллюск проводит десятки лет, едва ли гложет его, так как ему невдомек, что существуют иные физические и эмоциональные состояния. К тому же, у тушканчика смешные мордочка и хвостик, а у кальмара склизкие щупальца и самый что ни есть настоящий клюв.

Однако взбалмошной судьбе было угодно распорядиться так, чтобы усталая, но довольная Катерина Углоедова, возвращавшаяся с гор Алтая, попала под колесо такси, на котором Витольд пересекал лестничную клетку, намереваясь в итоге путешествия избавиться от накопившегося в его квартире мусора. К счастью, под автомобиль угодила не вся Углоедова целиком, а только носок ее остроносого сапога. Но даже этого инцидента оказалось достаточно для того, чтобы водитель проявил свойственную уроженцам Узбекистана смекалку и ускользнул от возможного уголовного и административного преследования сперва через дверцу автомобиля, потом через дверь подъезда дома Углородова, а затем уже и через государственную границу.

«Вот, что называется, влип, так влип» — рассеянно бормотал Углородов, сидя на заднем сидении осиротевшего такси, раскоряченного посреди лестничной клетки. Углоедова досадливо цыкнула зубом — изучив вмятину на остром носе своего сапога, она ощутила яростное желание убивать. Но стоило Катерине перевести взгляд с сапога на Витольда, щурящегося сквозь бронебойные диоптрии очков, как сердце ее смягчилось.

«Бедняжка» — выдохнула она.

«Прошу прощения, это не в моих правилах, но не могли бы вы вызвать сотрудников дорожной полиции и, на всякий случай, пожарных и скорую помощь?» — слегка заикаясь, произнес Углородов. — «Я, понимаете ли, думал, что на пять минут — мусор выбросить и обратно, вот телефон дома и оставил… на подзарядке, да. Всего 79 процентов от заряда оставалось, да… Непростительная беспечность. Мне нет оправдания, но, вы только не поймите меня правильно, я первый раз в жизни стал участником дорожно-транспортного происшествия, и в этой связи ощущаю себя более чем неуютно. Так что если вы сможете отказаться от устных порицаний и возьмете на себя вызов дорожной полиции и, на всякий случай…»

Катерина Углоедова не дала Витольду завершить и без того сбивчивую речь. Она распахнула заднюю дверцу автомобиля, за лацканы пиджака выволокла Углородова из салона на кафель лестничной клетки и запечатлела на его подрагивающих бледных губах крепкий и страстный поцелуй.

«Я еще раз настоятельно прошу прощения, но дорожно-транспортное происшествие, насколько мне известно, является весьма серьезным…» — вновь заговорил Витольд, когда время поцелуя истекло.

«Дорогой друг, оглядитесь» — Катерина широким жестом обвела лестничную клетку. — «Происшествие, несомненно, имело место, и транспорт в нем участвовал, но где вы видите дорогу?»

«Боже мой, да вы, черт возьми, правы. Лестнично-клеточно-транспортное происшествие — это ведь нонсенс, чепуха, курам на смех, и вообще, не пойми что такое. Это же даже, ну я не знаю, бред сивого мерина, что ли. И о чем я только думал» — обрадовался Углородов.

«Ах, не казнитесь. Кстати, вы здесь живете?»

«Нет. Конечно же, нет. Как вы могли подумать, что я живу на лестничной клетке? На самом деле, я живу вон в той квартире» — Витольд указал пальцем на металлическую дверь.

«Это судьба! Она свела нас» — Катерина торжествующе указала на дверь с противоположной стороны площадки. — «Там моя квартира».

«Э… должно быть, это очень хорошо, а может, и нет. Извините, я правда не знаю. Но если никакого дорожно-транспортного происшествия, по сути, не было, то могу ли я беспрепятственно вызвать такси до своей квартиры?»

«Нет, милый мой друг. Не для того судьба свела нас, ох не для того» — покачала головой Углоедова.

«А для чего, простите?» — с опаской спросил Углородов.

«Да для того, чтобы мы пошли по этой жизни вместе рука об руку, глупышка» — Катерина звонко рассмеялась.

«Хорошо, но… Можно я не пойду…»

«Конечно же, нет!»

«Вы меня правильно не поняли. Я имею в виду, что не вообще не пойду, а не пойду пешком. Можно я на такси поеду?»

«Ах, это… Ладно, дружочек, езжай на такси. Только пообещай мне, что будешь к ужину целым, невредимым и без опозданий» — Углоедова потрепала жидкие волосы на лысеющей макушке Углородова.

«Обещаю. Только… я телефон в квартире оставил, думал на пять минут, мусор выбросить. Вас не затруднит оказать мне услугу и вызвать для меня такси с вашего телефона?»

Углоедова любезно согласилась вызвать такси для Углородова, и с того момента они всегда вместе в пору ужина, обеда, а также завтрака. В остальное же время Углородов перемещается в пространстве посредством такси, а Углоедова кроет широкими шагами милю за милей.

Странность №24: Рекламная кампания

Целью в общем смысле рекламной кампании является идеальное описание будущего.

Материал из реферата по маркетингу

— Вызывали?

— Вызывают отвращение, рвоту и пожарных. А тебя я не для того купил.

— Э… требовали?

— Требуют долива пива после отстоя пены, справедливого суда и… да ну нахер перед тобой распинаться. Короче, это ты презентацию с ослоёбом написал?

— Я, но…

— Ты вообще представляешь, как заказчик отреагирует на такое? Избиение ослоёба! Охуительно, просто охуительно, ничего не скажешь.

— Мне показалось, что это соответствует техническому заданию…

— Когда кажется, надо… надо… блядь, тебе не казаться должно, а концептуально креативиться! Ты вообще понял, какую концепцию заказчик хочет?

— Ну, такую, чтобы показать — он хороший, а все остальные пидорасы.

— Ты мне прописи не талмудь, этого все заказчики хотят. Я тебя конкретно за конкретного заказчика спрашиваю. Ты хоть исходник читал?

— Читал, но, честно говоря, не совсем понял, чем он торговать собирается.

— Собой, ясное дело.

— Вирусная популяризация блуда? Это что-то новенькое.

— Ничего, скоро станет стареньким — это раз. А два — это то, что он торговать собой собирается в особо крупных масштабах. Таким неебическим оптом, что тебе не снилось. У него бизнес план — ты охуеешь — миллиард клиентов.

— Может быть, мои сведения уже неактуальны, но во всем мире столько э… клиентов не наберется.

— Так у него долгосрочный план, на две тыщи лет минимум! Масштабно заказчик мыслит!

— А может он просто того — крышу сорвало, колпачок протек…

— Пока заказчик платит, это называется «масштабно мыслит». И сдается мне, что если мы подсунем ему сценарий акции под названием «избиение ослоёба», платить он перестанет. По крайней мере, нам.

— А что вам не нравится? Там все очень жизненно. Толпа избивает камнями человека, уличенного в сексе с ослом. Потом появляется наш клиент весь в белом и говорит: «Кто здесь признается, что всегда получал достаточно любви? Так и не стыдно же вам?». Тут все четко — ослов-то у нас каждый первый ебал, так что сочувствие проснется, через которое все придут к единой мысли — не так уж много между нами всеми различий. А посредством сходства ощущений, испытанных зрителями через нашего клиента, все они продвинутся на пути к становлению его целевой аудиторией. К тому же, в бюджет укладываемся с хорошей экономией — ослоёба я нашел недорогого, двух крикливых бабок-подстрекательниц по цене одной, а камни вообще халявные.

— Халявные камни — это хорошо. И осла каждый первый, может, и ебал. Только ты упускаешь такой момент, что у кого-то уже хуй даже на осла не стоит, а кому-то муж с ослом изменил. В такой публике твой перфоманс только ярость подогреет — еще и клиенту нашему после его слов о любви каменюкой по черепу заедут.

— Понятно. А что, если… это будет не ослоёб, а, например воришка мелкий, несовершеннолетний? С глазками такими трогательными. Вроде как булку украл, потому что кушать хотел. И вот, когда его камнями закидают, наш клиент…

— Стоп. По результатам последних исследований детей ненавидят 63% половозрелого населения, а остальные — либо педофилы, либо беременные женщины.

— Ясно. Тогда, может быть, женщину используем? У женщин наиболее популярный образ. Им даже некоторые геи сочувствуют. Выберем такую, чтобы не слишком уж красавица была, иначе все женщины против нее из зависти ополчатся. То есть, не 90-60-90, а с животиком, может, с целлюлитом даже небольшим, грудь не крупнее второго размера. А чтобы до мужчин достучаться, какую-нибудь изюминку — волосы рыжие, чулочки сетчатые, в лице что-нибудь трогательное и, желательно, одновременно непристойное. Как вам такая идея?

Конец ознакомительного фрагмента.