Дракон в стогу сена

Георгий Герцовский, 2017

Вот и стала сказка былью. В конце 21-го века человечество получило возможность путешествовать в прошлое. Оказывается, в прошлом и вправду жили-были многие сказочные существа: золотые рыбки, циклопы, единороги и разные прочие… Их отловом и занимается команда фирмы «Исторические звери удивительной волшебной эры» – сокращенно «Изувэр». И как выясняется, эта увлекательная охота нужна не только ловцам, учредителям фирмы и благодарным посетителям сказочного зоопарка, но и самим волшебным существам. Дело в том, что в далеком прошлом все они бесследно исчезли совсем не случайно… А вдруг по той же причине они могут опять кануть в лету, но уже в новом времени? Или случится что-то другое, не менее сказочное? С волшебными созданиями ничего нельзя сказать наверняка…

Глава 4. Драконы в пролете

На следующий день я просыпаюсь много позже, чем нужно. А у нас собрание утром. Все должны свои идеи притараканить:, кого бы нам поймать, чтобы развернуть изувэрства во всей полноте. Вылив в себя полбутылки минеральной воды, выбрасываю из суперфона голограмму в воздух и жду. Наконец Анжела шепотом отвечает. Как я и думал, в конференц-зале вовсю идет оперативка, и на ней присутствуют все, даже чертов вест, а главный протеже начальницы еще в трусах и в десяти километрах от собрания.

— Ты где? — спрашивает Анжела. — Тебе Димитр уже два раза звонил…

— Блин… Да я суперфон вчера выключил спьяну. А будильник тоже в нем. Если спросят, скажи — лечу!

— Что ле́чишь? — не поняла Анжела.

— Склероз я лечу! Вместе с алкоголизмом.

На ходу натягивая комбинезон, выскакиваю из квартиры. Так тороплюсь, что чуть не сталкиваюсь в воздухе с компанией студентов.

* * *

Обычно Анунака обращается ко мне на ты, но сегодня она чересчур сердита:

— Уважаемый Рэмислав! В то время как мы здесь собрались по актуальному вопросу и не можем начать собрание уже, — она смотрит на часы, — сорок две минуты, вы где-то прохлаждаетесь?

Первым делом у меня, в силу природной язвительности, рождается желание ответить Анунаке в подобном же стиле:

«Многоуважаемая Анна свет Николаевна! Во первы́х строках своего письма хотелось бы сообщить вам, что я вовсе не Рэмислав, как вы изволили выразиться, а Рэм — это, с вашего позволения, мое полное имя…» — ну, и так далее. Однако решаю не испытывать терпение начальницы и что-то бубню в ответ, что, по-моему, должно походить на краткую скорбь по утраченной дисциплине.

— Итак, Рэмислав, — продолжает наседать Анунака, — какие у вас есть размышления на тему второго волшебного животного, которое мы могли бы поймать перед тем, как выйти к будущим акционерам с предложением?

Слов слишком много, но общую суть я улавливаю.

«Отдувайся теперь, — думаю. — Если скажу, что мыслей нету, надо мной свершат суд Линча».

В таких безвыходных ситуациях меня часто спасает… Даже не знаю, как это назвать. Да вру, — прекрасно знаю! Глупость спасает! Начинаю что-то делать, а уже потом пытаюсь сообразить, зачем и что творю. Русское «авось» в динамически-прикладном виде.

— Кот! — вдруг заявляю я, и окидываю присутствующих радостным взглядом. Что я имею в виду, остается для меня тайной. Но, сказав «а», надо говорить «б». Эх, вывози, родимая!

— Что кот? — вздыхает Анунака. — Ты хочешь вернуться и посмотреть, не водятся ли там, откуда кот, какие-то другие ВС?

— Кстати, — говорит Анжела, — Баюн что-то о гномах говорил. Хотя где их там искать?

Спасибо, милая. Ты помогаешь мне выиграть время.

— Да! — чувствуя, что снова на коне, радостно вскакиваю в седло, точнее сажусь на стул, и продолжаю: — Кот Баюн может нам подсказать, где и кого мы можем поймать. Ведь он же волшебный! И говорящий к тому же. Вон он даже об инопланетянах слышал, так уж, наверное, кого-нибудь из ВС тем более знает.

Народ смотрит на меня с уважением. И если лицо Анунаки выражает уважение идее, то взгляды моих вчерашних братьев по стакану говорят: «Во дает… А у меня хватило сил только дотащиться к началу собрания».

— Да, Рэм, — кивает Анна Николаевна, — твоя мысль заслуживает внимания. Считаю, что ты и должен попытаться ее воплотить. Если что-то понадобится, обращайся. На этом собрание считаю закрытым, следующее завтра, в это же время.

Я захлопываю рот, так и не успев озвучить ни один из множества аргументов против того, чтобы с Баюном беседовал именно я. Вляпался.

* * *

У клетки Баюна стоят изувэры — они тихо переговариваются, кот же делает вид, что знать их не знает, задумчиво поигрывая на балалайке.

— Вы чего здесь? — спрашиваю я, помешивая сахар в только что взятом кофе.

— Вот, — говорит Анжела, — хотим посмотреть, как ты с ним договариваться будешь.

— Не, ребят… Я очень, конечно, извиняюсь, но лучше нам с ним одним остаться. Установить, так сказать, мост доверия.

— Валяй, — кивает Димон, — устанавливай свой мост. Главное, чтобы тебе потом не пришлось зубной мост себе устанавливать.

Я вздыхаю и, проводив взглядом четверку сотоварищей (точнее, тройку и новенького), приступаю к диалогу с чудом фауны.

Как ни странно, сразу после ухода изувэров кот перестает бренчать на балалайке и поднимает взгляд на меня:

— Что, старик, попал как кур в ощип?

Смысла я не понимаю, но улавливаю сострадательную интонацию. Снова вздыхаю, соглашаясь:

— А почему «старик»?

— Велели пойти туда, не знаю куда и принести то, не знаю что? — спрашивает кот, игнорируя вопрос.

— Не совсем. Велели прийти к тебе и спросить, где бы нам другого зверя волшебного поймать, — отвечаю без обиняков.

— Кого поймать?

— Ну, зверя какого-нибудь. Волшебного. Типа тебя. Можно единорога, овцу с золотым руном, жар-птицу — да кого угодно!

— А зачем? — большие раскосые глаза Баюна становятся еще больше.

Усмехнувшись, отвечаю:

— Как зачем? Вон, говорят, японцы единорога поймали. Кто-то с горгульей селфи сделал… И нам надо!

— Погоди, как поймали? — перебивает меня кот. — Ты, старик, что-то мне голову морочишь. Неужели вы единорогов едите? — от ужаса глаза Баюна становятся просто огромными.

— Ха, ну ты даешь: «едите». Нет, конечно! — отвечаю.

— Тогда зачем их ловить?

— А тебя мы зачем поймали? Чтобы другие могли на тебя посмотреть.

Кот поднимается на задние лапы, подходит к прутьям клетки, вцепляется в них и спрашивает:

— Что-то я в ум не возьму, старик… Так вы меня в клетке держите не для того, чтобы съесть или скормить какому-нибудь великану? А чтобы на меня посмотреть можно было? А с чего вы взяли, что на меня без клетки смотреть нельзя? Я без клетки выгляжу даже лучше!

— Так это небезопасно, — пожимаю плечами я.

— Разумеется. А житие вообще небезопасно. Но так и для меня тоже! Вон у вас какие штуки есть, — он кивает в сторону пролетающего ПЛД. — Может, тогда лучше вас в клетки порассаживать? И безопасно, и смотреть на меня сможете, когда я мимо хожу!

— Ха, — я откровенно веселюсь. — Ты же всего лишь животное! Хоть и волшебное! А мы — люди! — последнее слово я сильно интонационно подчеркиваю.

Баюн смотрит на меня ошарашенно.

— И что с того? — спрашивает, наконец.

— Мы, — поясняю терпеливо, — особая раса! Породившая множество гениев, совершившая миллионы открытий… В конце концов, даже тебя мы смогли поймать только благодаря достижениям человеческой цивилизации! Иначе бы, наоборот, ты за нами пришел и утащил к себе в дремучий лес. И тогда уже мы сидели бы в клетке! Но сам понимаешь, как это глупо звучит!

— Ах вон что! — сверкнув глазищами, говорит кот. — Вы — особая раса?! Ну, тогда понял…

Баюн отворачивается и начинает урчать — точь-в-точь как домашний кот, только в двадцать раз громче. И если домашний Васька обычно урчит от удовольствия, то этот звук скорее на рык смахивает. Наконец Баюн приходит в себя, встает на четыре лапы, прижимает уши — точь-в-точь провинившийся котенок — прилипает к прутьям и спрашивает вкрадчиво:

— А зачем вам на меня смотреть-то? Вы что, всех сказочных зверей рассовываете по клеткам? — Глаза у кота сейчас как у девочек в аниме.

— Каких таких «всех сказочных зверей», — снисходительно улыбаюсь я. — У нас пока, кроме тебя, и нет никого.

— То есть как — нет? — загробным шепотом произносит кот. — А Змеи Горынычи? А Василиски? А лешие с водяными?

Тут уж я хохочу от души.

— Если бы они тут были, — говорю сквозь смех, — тогда я бы точно в клетке сидел! Причем из ультратитана!

— Сдох, значит, — сообщает Баюн, встает на задние лапы и задумчиво бредет вглубь клетки.

— Кто сдох, старик? — копирую я обращение кота. Может, у них так все друг к другу обращаются?

— Понятно — кто. Змей Горыныч. Дракон, по-вашему, новомодному. Сдох последний дракон. А я-то думал… — Кот, с горечью махнув лапой, углубляется в раздумья.

— Погоди, старик, что-то я ничего не понимаю. При чем тут дракон? С чего ты взял, что он сдох?

— А, ну да, вы же не знаете. — Кот усаживается и вновь берет балалайку. — Вы же — особая раса! Откуда вам… Еда вы, а никакая не раса, — бурчит он едва слышно. — Если в мире умирает последний дракон, исчезают все волшебные существа.

— Как исчезают?

— По-разному. Сначала чахнут, потом просто испаряются. Был и нету.

— Что-то бред какой-то, — усмехаюсь я. — Какая связь между драконом и тобой, например?

Баюн смотрит на меня нецензурно.

— Дуб, — говорит кот.

— Сам ты дуб, — обижаюсь я.

— Дуб у себя за спиной видишь? Вот тот, вдалеке?

— Ну вижу.

— Как ты думаешь, если его срубят, листья на нем будут жить дальше?

— Нет. Но он же их породил! Вот и связь.

— А солнышко тебя породило? Ярило которое?

— Нет. Меня мама родила.

— Но без Ярила ты жить не можешь, правильно? Скопытишься сразу. Скочевряжишься. Или как вы там выражаетесь в свое дикое время? Сдохнешь, короче.

— Умру.

— Умрешь. Хотя оно тебя не рождало. Вот так и Змей Горыныч для нас. — Кот опять глубоко вздыхает — видно, что я его отрываю от горестных, но нужных раздумий. Но мне нельзя возвращаться ни с чем.

— То есть ты думаешь, что у нас нет живого дракона, поэтому и нет волшебных существ? А пропали они потому, что он умер?

— Дуб.

— Да что опять с дубом этим? — оглядываюсь я.

— Ты — дуб, раз приходится повторять одно и то же. Но занимает меня другое. — Кот садится, закидывает правую заднюю лапу на левую, упирает локоть в колено, а подбородок в переднюю лапу — совсем как задумавшийся человек. — Почему они у нас в лесу исчезать начали? Я уже тогда заподозрил…

Конечно, меня раздражает, что какой-то кот, пусть даже волшебный, разговаривает со мной так пренебрежительно. Да еще и дубом обзывает. Но я решаю умерить гордыню ради науки.

— Слушай, может, и есть что-то в твоих словах! — говорю. — Еще в книге «Путешествия Афанасия Никитина», написанной в середине пятнадцатого века, полным-полно разных зверей диковинных, с которыми он по дороге в Азию повстречался. А вот за последние пятьсот лет упоминания обо всяких чудищах и оборотнях резко уменьшились. Можно сказать, на нет сошли. Так это с драконом связано?

Кот смотрит на меня довольно долго, видимо, переваривая услышанное. Потом, задумчиво почесав подбородок, произносит:

— Неужели уже пять веков прошло, как последний Повелитель умер? Вот я попал! — тоскливо заключает он. Баюн снова тянется за балалайкой, но прежде, чем он начинает голосить о забайкальских степях, успеваю встрять:

— Ты сказал, что заподозрил что-то. Еще в своем времени. Что именно?

— Сказочные существа захандрили. Кикимор на болоте не слышно, уродцы бородатые реже наведываться стали, водяной, который по соседству жил, и вовсе исчез куда-то. Я уже тогда подумал — не к добру. Теперь понял…

Тут меня охватывает восторг научного свойства. Я воображаю, что сделаю открытие мега планетарного масштаба — смогу установить дату и сформулировать исторические предпосылки исчезновения волшебных существ из мира людей! Это не только на докторскую тянет, тут уже нобелевкой попахивает! Как известно, после войны ее стали и за исторические открытия вручать. Да и самому мне стало — ох как интересно!

— Но если они исчезать начали, а ты нам живой и здоровый попался, то, значит, дракон еще жив?

Кот опять задумчиво смотрит на меня. Видимо, наконец-то наши размышления стали синхронными, и я в его глазах больше не выгляжу пнем.

— Значит, жив, — говорит Баюн. — Но вряд ли долго протянет. Я, между прочим, тоже в последнее время хвор был. Старуха уже грозилась чучело из меня сделать — плохо службу стал исполнять.

— А она-то сама? Ей что, дракон не указ?

— Яге-то? Она обычная ведьма, — махнув лапой, отвечает кот. — Людская ворожба со змеем не связана.

«Все-таки люди — избранная раса! Нам даже драконы нипочем!» — думаю я.

— А где живут драконы? — задаю сокровенный вопрос.

— Ты что, дурак, старик? — спрашивает Баюн. — Откуда я знаю? Это же Повелители! Они по всему свету есть! Были то есть.

— Вот бы найти одного, — мечтаю я.

— Зачем? — усмехнувшись, спрашивает кот. — Сюда притащите? Так он порвет шатер ваш игрушечный и проволоку расплавит. Съест всех и не подавится!

— Нет, зачем! — Тут начинается дождь, и я понимаю, что мы не подумали о защите котовой клетки от осадков. — Просто хочется взглянуть на живого дракона! В самый последний раз в истории Земли! Это же… Потрясающе! Погоди, я сейчас.

Ничего не найдя, кроме палатки времени, решаю использовать ее в качестве дождевика. Накидываю на клетку и укрываю кота от дождя.

— Рыбу тебе поймать надо, — заявляет кот из образовавшейся в клетке полутьмы. — Золотую. Тогда и про дракона узнаешь, и барыню свою умастишь. Если, конечно, — в голосе кота слышится насмешка, — сможете Владычицу Вод к себе залучить.

— Какую барыню? — растерянно спрашиваю я.

— Бабу, что командует вами.

— А как найти Золотую рыбку? — спрашиваю, затаив дыхание.

— А ты мне чё? — слышу вопрос.

— В каком смысле?

— Я тебе рассказывай, помогай, а мне с того — что?

— А чего бы ты хотел?

— Во-от! С этого начинать надо! Завтра приходи. Расскажешь, как тут у вас устроено всё. Потом и скажу, что мне надобно. А сейчас я устал, спать хочу… — И Баюн громко зевает.

«Вот наглец, — думаю я с улыбкой. — Ничего, пообвыкнется, научится уважать своих новых хозяев».

Понимаю, что Баюн — хоть и кот — мне симпатичен, и я уверен, что общий язык мы найдем.