Мистер Блох, или Благое безумие

Геннадий Деринг

Кто он, «мистер Блох»? Резидент спецслужб? Мутант-гуманоид? Посланец потусторонних сил? Или авантюрист, обладавший секретами духовного воздействия на человеческую психику? Этого так и не удалось установить ни политикам, ни учёным, ни силовикам республики Рутиния, хотя «мистер Блох», проникнув в руководящие сферы, СМИ и, наконец, в святая святых – в Семейный Совет Безопасности, действовал средь бела дня, грубо нарушая исторически выверенное, неуклонное поступательное движение суверенной державы.

СОБАЧЬЯ ПАНИКА

А несколько ранее, в тот роковой день по всему Рутинополю, точно по мановению чьей-то дирижёрской палочки, взвыли не своими голосами бездомные и домашние псы. Сейсмологи объявили о приближающемся землетрясении силой 10 баллов. Как ни упрашивали живодёры псов замолчать, псы, носясь, как угорелые, по подворотням, продолжали свой душераздирающий концерт. Более того, половина живодёров вернулась домой покусанная, хотя не была взята ни одна собака, за исключением зарегистрированного пуделя по кличке Фик-Фак, благообразного поведения, который в момент пленения культурно орошал клумбу.

Лингвисты НИИСПЕЦТЕХа, оперативно проанализировав звуковой спектр нечеловеческого воя, пришли к совершенно ошеломляющему выводу: собаки передавали друг другу некое сообщение… ультразвуком! И это сообщение не содержало ничего хорошего. В переводе, как утверждали лингвисты, это звучало примерно так: «Все на борьбу за наши вековые права! Долой поводок и намордник! Детские площадки, газоны, обочины — в наше полное распоряжение! Он идёт! Будем бдительны!».

При этом псы-интеллектуалы (колли и немецкие овчарки) хорохорились и, оглядываясь и ощупываясь, клацая зубами, как бы нечто вытрясывая из шкуры, несли какую-то рифмованную чушь:

Сгинь, проклятая блоха!

Не пробьёшь мои меха…

Вызванный в связи с несанкционированными собачьими манифестациями в дежурную часть Министерства мокрых внутренних дел (ММВД) к капитану Борису Широченскому полевой командир Жирик Завиральный, заслуженный, седомордый, от имени всей городской стаи дал подписку, что псы никого из должностных лиц кусать не будут. Кроме живодёров.

— Задер-р-ржите его! — требовал Жирик в кабинете Широченского. — Застопор-р-рите! Он всем кашу испор-р-ртит! Рррр!

— Тубо! — рявкнул Широченский. — Фу, псина поганая! Подписал протокол и — вон!

— Во-он! Во-о-он!! — взвыл Жирик, не сводя заиндевелой морды с раскрытого окна.

Вслед за тем полевой собачий командир опрометью вылетел из дежурного помещения.

Движимый неодолимой силой, капитан подошёл к окну и в сумеречном небе на западе увидел жёлтого оттенка неотвратимо приближающуюся крупную звезду, похожую на золотого жука с растопыренными лапами. Челюсть мужественного офицера стала параллельно груди. Передние длани, легко сокрушавшие бронированные двери квартир обывателей, налились свинцом и бессильно упали по швам.

В мозгу бывалого оперативника помутилось, когда кто-то ласково шепнул ему в заросшее волосом ухо:

— Борис, не дерись…

От этой, казалось бы, невинной фразы «бокс» на голове Широченского, и без того стоявший дыбом, как загривок у Жирика, заострился иглами. Сам же капитан непроизвольно ощерился на звездочку фарфоровыми фиксами.