Пока смерть не разлучит нас

Галина Романова, 2009

Бизнесмен Николай Бобров чувствовал себя полным дураком. Так долго присматривался к хорошенькой секретарше Виктории, даже о женитьбе подумывал и только теперь узнал, что она уже два года живет в любви и согласии с каким-то безработным Виктором. С досады Бобров решил организовать слежку за счастливым соперником. И… невзначай из законопослушного человека превратился в подозреваемого в убийстве. Потому что вскоре Виктор неожиданно покончил с собой, оставив записку: «Я сам». Только Вика в самоубийство не верила и убедила в этом следователя… Сложно было представить, что авантюрная идея изложить на бумаге придуманную криминальную историю внезапно перерастет во что-то серьезное и станет смыслом жизни. Именно с этого начался творческий путь российской писательницы Галины Романовой. И сейчас она по праву считается подлинным знатоком чувств и отношений. В детективных мелодрамах Галины Романовой переплетаются пламенная любовь и жестокое преступление. Всё, как в жизни! Нежные чувства проверяются настоящими испытаниями, где награда – сама жизнь. Каждая история по-своему уникальна и не кажется вымыслом! И все они объединены общей темой: настоящая любовь всегда побеждает, а за преступлением непременно следует наказание. Суммарный тираж книг Галины Романовой превысил 3 миллиона экземпляров!

Глава 6

— Коленька, не понимаю, чего ты психуешь?! — Маргарита выкатила на него водянистые глаза, обиженно задрожав тонкими губами. — Который день сам не свой! Случилось что-нибудь, да?

— Нет, — ответил он ей на последний вопрос резко, но твердо, чтобы больше не приставала.

— Чего тогда психуешь! — Ее голос начал набирать визгливые обороты. — Я денег у тебя просила еще несколько дней назад маме на лечение, а ты будто и не слышал вовсе!

— Маме? На лечение? — отозвался рассеянно Бобров, думая сейчас совершенно о другом.

— Маме, маме! — передразнила его Маргарита и улыбнулась примирительно. — Ну, что скажешь?

— А что скажу? — Он поднял на жену тяжелый взгляд. — Денег не дам.

— Как не дашь?

Его отказ, первый за всю их совместную жизнь отказ, явился для нее такой неожиданностью, что она невольно попятилась, натолкнулась на диван сзади и приземлилась на него неуклюже.

— Ты… Ты в своем уме, Николай?!

Она все еще на что-то надеялась и, прищурившись, принялась его внимательно рассматривать, может, заболел человек, или просто худо ему, а она тут с просьбами пристает. Но нет, вроде все в порядке. Такой же лощеный и сытый, как неделю, месяц, год назад. Так же тверда походка, такой же уверенный взгляд. Что тогда за перемены в его к ней отношении?! Что еще за новости?! Он же никогда ей прежде не отказывал, никогда! Да что ей?! Он никому вообще не способен был отказать из-за своей излишней порядочности, помноженной на мягкотелость душевную.

Что тогда?

— Денег на маму больше не дам, — снова повторил Бобров, отходя подальше от Маргариты, ближе к балкону, еще сиганет кошкой, лицо расцарапает, ходи потом с синяками. — И тебе расходы сокращаю.

— Как сокращаешь?!

Маргарита схватилась за сердце, ахнув. Только Бобров на ее уловки не купился. Он вообще подозревал, что вместо сердца у его жены огромное, бездонное портмоне. И проявлять хоть какую-то сердечность Ритка была способна лишь тогда, когда это портмоне было под завязку набито купюрами. А когда портмоне пустело, то и чувства все остывали.

— Как сокращаешь, Коля, как?!

Она сдавила левую грудь с такой силой, что ему казалось, сейчас белая молочная плоть полезет сквозь ее холеные пальцы.

— Вдвое, Маргарита, сокращаю я тебе расходы. Ровно вдвое! Хозяйство ты не ведешь, его ведет наша домработница. Она и деньги на продукты получает, и отчет передо мной держит. А на всякие твои финтифлюшки… Уж уволь!

— Как уволить, Коленька?!

— По собственному желанию, — пошутил он неуместно и тут же снова стал серьезен. — В стране кризис, Маргарита. Думаешь, по мне не ударило?!

Не ударило ни черта, все у него с бизнесом было в полном порядке. Он умным был и предприимчивым. Заранее подстраховался, пока волнения еще только-только начались. Но Ритке-то об этом было знать совсем не обязательно, так ведь?

— Того и гляди — обанкротимся, а ты деньги маме! — продолжил возмущаться Бобров, заметив, что упоминание о кризисе супругу несколько отрезвило. — Не боишься, что завтра мы с тобой на улице окажемся, а? Не боишься, что детям образования не дадим? Или ты готова ради маминых прихотей благополучием собственных детей пожертвовать?

— Не готова, Коленька, не готова. — Ритка сложила руки на коленях и послушно закивала в такт своим словам. — Как скажешь, так и будет, милый. Я же не понимаю в бизнесе ничего. Ты не посвящал особо… Как скажешь, так и будет. Хорошо… А ты что, и вправду банкрот?!

В ее глазах сейчас стоял такой неподдельный ужас, что Боброву сделалось совестно.

— Не банкрот, конечно, но кто знает, что будет дальше, — поспешил он ее немного успокоить, но опять же с оговоркой: — Чего деньгами сорить! Да и деньги твоей маме наверняка не на лечение были нужны. Так ведь?

Ритка виновато потупила взор. Подергала плечами. Посидела, помолчав, потом встряхнулась, вспорхнула с дивана и через мгновение уже висела у него на шее.

— Миленький, ты ведь со всем справишься, правда? Ты же умненький, талантливый, тебе любое дело по плечу! И ты нас никогда не бросишь!..

О последнем она не спрашивала. Последнее подразумевалось само собой. И, выговорившись, Ритка умчалась куда-то, оставив его наедине со своими крамольными мыслями.

А он ведь собирался их оставить! Еще как собирался!!! Если еще два дня назад мечты представлялись ему несбыточными, посещали его в редкие минуты одиночества и затишья, то теперь они обрели вполне реальную основу.

Виктория теперь свободна!!! Она абсолютно свободна от уз не успевшего узакониться брака. Свободна от Виктора своего малахольного, который скакал, скакал из фирмы в фирму, а потом решил угомониться таким вот отвратительным способом. Нет у нее теперь никаких ни перед кем обязательств, никаких!!!

И Бобров понял, что судьба посылает ему не просто шанс, она преподносит ему подарок, и не воспользоваться им он не имеет права.

Правда, стоило повременить. Если он сейчас вдруг начнет водить хороводы вокруг своей секретарши, это могут заметить. Начнут строить догадки, соединять разрозненные концы всей этой скандальной истории. Могут ведь и милицию привлечь. А что? Запросто! И милиция эта сразу накопает, что за Виктором Синицыным Иван Чаусов ездил и ходил тенью.

С какой такой целью, а? Зачем, спросят, вам занюханный программист понадобился? К жене его гражданской слабость питаете, не так ли? Конечно, он же мешал вам. А простите…

Не вы ли его угомонили, уважаемый, под шумок-то? Ведь принято считать: нет человека, нет проблем! А Виктор Синицын в данном случае был для вас, Бобров Николай Алексеевич, проблемой. Еще какой проблемой он был! Он ведь мешал воплотить мечту в реальность? Мешал! Вика никогда бы не оставила его? Нет, конечно, потому что любила. Вот вы и поспешили избавиться от соперника.

Когда Бобров додумался до этого в день внезапной кончины мужа Виктории, то ему пришлось даже вызывать «неотложку». Давление подскочило.

Вдруг, метались его шальные мысли, кто Ваньку Чаусова рядом с фирмой видел?! Вдруг кто-то его присутствие там со смертью программиста свяжет? Вдруг Ваня потом на Боброва перстом укажет, что тогда?! А затем вдруг и вовсе подумал, что Чаусов, решив угодить своему начальству, взял и в самом деле прикончил Виктора Синицына.

А что? Он может. Что ему стоило сигануть с улицы в туалет да привязать хлипкую шейку программиста к трубе отопления! Это для его силищи — пара пустяков. А потом тем же путем вернуться обратно в машину.

И Бобров, не выдержав, вызвал Чаусова вечером к себе. Долго ходил вокруг да около, истомив бедного малого едва ли не до обморочного состояния. Тот сначала зевки подавлял, а затем уже зевал широко и с хрустом, не стесняясь.

— Слышь, Вань, а это случайно не ты его, а? — как бы невзначай обронил Бобров.

— Кого? — Парень даже не понял, о ком речь.

— Ну… Виктора этого случайно не ты удавил?

У того будто кто бетонную плиту перед носом с шестого этажа сбросил, настолько оторопелым он выглядел.

— Да вы что, Николай Алексеевич, в своем уме?? — зашипел он, забыв о субординации. — Чтобы я его?.. Да зачем мне?!

— Ну… Не знаю. Может, хотел мне угодить, — начал было мямлить Бобров, но, видя усиливающееся недоумение Ивана, быстро сменил направление: — Может, хотел сам, чтобы Вика оказалась свободной.

— Нужна мне ее свобода как рыбе зонтик! — взревел Чаусов, вскакивая со стула, и так пульнул его ногой в угол, что тот, хрястнув, развалился. — Вы с больной головы на здоровую не валите! Был ваш приказ следить за малым, я и следил. И исправно докладывал. — И тут вдруг Ваня сделал очень догадливое лицо и тихо спросил: — А что, вы хотели, чтобы я его убил?

— Я?? — Бобров задохнулся, ухватившись за голову, в которой все стучало и тюкало. — Мне-то это зачем?!

— Но зачем-то вам понадобилось следить за ним! Зачем?

Чаусов говорил очень смелые и очень опасные вещи. Было видно, что он не боится его — Боброва. Не боится потерять работу. И вообще ничего не боится.

— Виктория вам нужна, так ведь, Николай Алексеевич? — хмыкнул здоровенный детина. — Да ради бога! Мне-то что! Только… Предупреждаю вас, хоть вы и мой работодатель: не смейте меня впутывать в ваши амурные дела.

— Ты что это себе позволяешь? — простонал Бобров слабым голосом. — Кто дал тебе право со мной так разговаривать?!

— А вам со мной? — нагло осклабился Чаусов.

И вот в этот самый момент Бобров понял, что он у Ивана на крючке. Да еще и на каком крючке!

— Ладно, ладно, не кипятись, — начал он примирительно и указал на другой стул. — Присядь-ка, пока еще не всю мебель тут разломал.

— Извините, — буркнул Чаусов, присаживаясь на другой стул. — Вычтите из зарплаты за поломку.

— И вычту! — начал было Бобров начальствующе, но тут же сдулся. — Ладно, разберемся. Ты вот что… Ничего подозрительного не видел, пока ждал его возле фирмы?

— Я? — Чаусов неуверенно пожал плечами. — А что я мог там видеть-то, Николай Алексеевич? Я за входом наблюдал, Синицына караулил снаружи. Внутрь меня не пускали.

— Ну а снаружи ничего не видел?

Бобров впился в малого взглядом. Не нравились ему его ответы, совсем не нравились. Что-то он видел! Точно что-то видел! Или знает о чем-то, или вообще замешан в этой страшной грязной истории и теперь станет его — Боброва — шантажировать. Вот дурак, связался!..

— А что там можно было видеть-то, Николай Алексеевич?

Он смотрел все время мимо Боброва, и тот сразу понял — врет. Врет Ваня как мерин сивый. Что-то скрывается за его невозмутимостью, то ли осведомленность какая-то, то ли тайная угроза его — бобровскому — благополучию.

Ладно, время покажет, что с ним дальше делать. Пока надо притихнуть. В любом случае этот качок ему не угроза.

— Значит, не видел ничего и никого? — еще раз на всякий случай уточнил он.

— Нет, — отчеканил Чаусов, поднимаясь с места. — Так я пойду?

— Иди, Ваня, иди…

Потом о возможной угрозе со стороны Чаусова как-то подзабылось, и Бобров все свои мысли сосредоточил на Виктории.

Вот о ком следовало печься, о ком заботиться. Тоже, конечно, с предельной осторожностью, но начинать следовало именно сейчас…

Он не знал, разумеется, что Чаусов, выйдя из его кабинета и спускаясь по лестнице, не выдержал и набрал номер своего армейского дружка, с которым не виделся уже год.

— Здорово! — поприветствовал он его, как только услыхал в трубке знакомый голос. — Как жизнь?

— Здорово! — Тот обрадовался, но про жизнь свою ничего не сказал, а спросил тут же: — Ну и чего тебе от меня понадобилось?

— Да вот… Кажется, я влип в неприятную историю, Серега.

— Что меня совершенно не удивляет. Из-за бабы?

— И да, и нет.

— Как это?

— Да баба, понимаешь, не моя.

— Опа! А чья же?!

— Да начальника моего! И не совсем даже его, а парня одного, а босс просто глаз на нее положил.

— Ну а ты тут при чем?! — удивился Сергей, попутно отдавая кому-то приказания.

— А при том, что он мне поручил за парнем этой бабы следить.

— Зачем?!

— Спроси его! Так вот, поручил мне следить за ним, я и следил. — Чаусов вздохнул, подходя к своей машине.

— Чего вздыхаешь? — насторожился сразу Сергей, зная, что заставить переживать Чаусова может не всякий.

— Да пока я следил за парнем, то есть торчал возле офиса, где он работал, парень сыграл в ящик.

— Опа! — уже тревожно воскликнул Сергей. — Сам сыграл или помогли?

— Вроде сам удавился на трубе отопления в туалете, но…

— Но тебе что-то не нравится, так?

— И не только мне!

— А кому еще?

— Моему боссу!

— Тому, что поручил тебе следить за парнем?

— Точно…

— И что же, он теперь поручает тебе найти возможного убийцу, что вставил шею парня в петлю? — попытался догадаться Серега.

— Если бы! — Иван сел за руль, поиграл ключами, захлопнул дверцу машины. — Он сейчас издалека так намекнул на то, что я будто бы проявил инициативу и парня удавил.

— Он что, идиот?! — Серега выругался матом. — Или чересчур мудрый?

— Скорее второе!

— Тебя-то что конкретно волнует, если знаешь, что ты тут ни при чем?! Видел, что ли, что?

— Ну!

— И че теперь?

— Да вот не знаю, в ментуру податься или самому попытаться разобраться в этом говне. — Иван завел машину. — К ментам подашься, начнут доставать, че, мол, делал возле офиса и все такое. Бобра не сдашь, тот соскочит и меня подставит.

— Сто процентов! — Сергей зашуршал бумагами и снова отдал кому-то распоряжение, утробно посмеявшись.

— Ты че там, Серега, секретаршу свою лапаешь?! — разозлился Чаусов. — Тут у друга дело — дрянь, а он там… Да идите вы все!..