Мурка стала просто Марией. Почти подлинная история внука Мурки

Галина Васильевна Маркова

Молодая женщина Мария усердно занималась переводами со многих языков в офисе «Катамаран». К ней приходит заказчик перевода Константин, который становится её мужем. Маша узнает, что он внук легендарной Мурки и у него есть «наследство» от неё. Маша вовлечена в эту историю, и жизнь её становится более интересной.

Глава 3

У самовара я и моя Маша,

А на дворе совсем уже темно.

Как в самоваре, так кипит страсть наша.

Смеется месяц весело в окно.

Ф. Гордон. (Квятковская)

В июне была свадьба на даче у приятеля. Шашлыков было много, как и веселья. Подарили большой электрический самовар и набор чайной посуды и несколько упаковок разного сорта чая.

Гости не звали невесту Муркой, но все равно пели:

Верх держала баба — звали ее Муська,

Хитрая и смелая была.

Даже злые уськи — все боялись Муськи,

Смелую ведь жизнь она вела.

— Ты же теперь Маша Семченко (Муська), и уже нет урчания, как у Маши Ритберга.

— Я не была Ритберг. А была Розенберг.

— Все равно корень слова — «берг» — это гора, а ты была неприступна раньше. А сейчас — семечки!

Все смеялись, а Маша даже не обижалась. «Это такие мелочи, — думала, — если начну обижаться на пустяки, то могу потерять тонкую нить настроения окружения. А это сейчас важно, потому она ясно видела перед собой цель: написать роман о Мурке. Нужно было не только собрать материал о том периоде, но и понимать, как изменяется поведение «толпы». Так в её голове стали называться знакомые, если их собиралось больше трех человек.

Кроме этого в коллективе часто находился человек с не адекватным поведением или высказываниями, которые отражали тонкости момента. На Руси таких людей просто назвали «юродивыми» Маша сходила в церковь и там спросила у священника про юродивых людей.

Тот был краток и сказал только: « Бог хочет, чтобы люди стали глупы в земных делах. И умны в небесных. Мы называем умными того, кто умеет выполнять Божью волю».

Маша медленно шла из церкви осмысливая эти слова батюшки по — своему, и поняла, что простые люди, или те, кто играет простачка, легче добиваются успеха, чем те, кто кичится своими знаниями или званиями.

Она повторяла: « Знания дают звания, а незнания — обаяние!»

По пути купила газетку с программой телевидения. Среди рекламных объявлений была реклама средств косметики. И рядом напечатали стихотворение «начинающей поэтессы». Она писала про кафе «Эль» так:

В «Эле» сидела Эльвира — простачка,

Только с виду: пацанка! Парней с ума сводила,

Не грудью пышной или бедрами в обтяжку

На ней была тельняшка, и джинсы в заплатках,

И волосы взлохмачены на голове

Один парнишка смелый схватил её случайно

За волосы, чтобы поправить их,

А те поднялись дружно: парик носила

Крошка и рыжие кудряшки

Легли на плечи девушки при всех.

Все думали, что девушка смутится,

Но ошибались дяди, кто рядом.

Девица вскочила, плясала так отважно.

Что эти дяди деньги кидать ей стали:

В сумку — она уже заранее, раскрыла сумку эту.

Вдруг села на колени дяденьке уютно,

И стала его нежно обнимать.

Другой имел обиду, напомнил ей про «мать»

Она, чтобы совсем не сплоховать,

собрала деньги быстро, и этого хватило

Оплату в универе оправдать.

Маша посмеялась, но почему — то это стихотворение стало двигать её мысли к ресторанам, где ранее имела успех Мурка. Села в автобус и доехала до остановки «Библиотека». Она зашла в библиотеку, там она была записана, и попросила большой словарь японского языка. Пока его приносили, Маша рассматривала выставку «История моды». Она долго стояла у журналов 1920 по 1930 годы. Мода этих лет удивила Машу тем, что были и короткие юбки и длинные. А если были длинные, то с разрезом до пояса. Почти выглядывали подвязки чулок.

Маша перевела глаза на более ранние журналы, где были женщины в корсетах. И поняла, как выгодно отличался образ моделей двадцатых годов: раскрепощенной женщины с короткой стрижкой. Ясно, что это была жесткая укладка локона, возможно на ночь со сладкой водой. Концы темных волос воинственно поднимались лихо вверх над ушами и никаких серег. Женщины часто держали в руках длинные сигареты в мундштуке. Это было немного вызывающе и понятно. Ленин провозгласил равенство между полами. Женщина была на равных с мужчиной.

Принесли два тома японского словаря: так много места занимали иероглифы. Не беда, что словарь был японо — английский. Английский язык для Маши был почти родным. Но служащая ехидно посмотрела на неё и ушла далеко от неё

Маша посмотрела на это с улыбкой, достала телефон и блокнотик из кармана (сумки не разрешалось проносить), и стала фотографировать нужные иероглифы. Он не знала можно это делать или нет, но служащая была далеко. Маша успела снять нужные иероглифы на телефон. Но она стала снимать еще моды с журналов 1920 по 1930 годы. Мода на темные волосы тоже была заметно проявлена: блондинки просто исчезли. А ведь Мерилин Монро наоборот перекрасилась в блондинку. Ну, это уже после тридцатых лет.

А сейчас Маша снимала фигуры женщин с плоской грудью. Заниженная талия платья еще больше подчеркивала изящную худобу женщины. И это было красиво! Это помогло Маше создать в голове образ женщины, которая могла понравиться главарю банды. Ясно, что в Одессе, этом портовом городе, если и был начальник шайки, то он был образованным. Он был в курсе событий, веяний, иначе, как можно было находить «контакты» с бизнесменами — нэпманами, которые были тогда в расцвете и делали новую успешную экономику страны. Ленин быстро сообразил, что экономика упала, и решил временно погрузить страну в капитализм.

Маша сняла все, что хотела, сдала два тома японского словаря и попросила на дом детектив о двадцатых годах прошлого века. Ей принесли целых три книги. Она взяла их все и пошла домой варить харчо.

Костя позвонил, что задержится. Маша поставила варить кость от окорока на слабый огонь. Харчо было теперь их самым любимым супом. И вкусного мяса нарежут с копченой ноги свиньи, суп отличный с чесноком и морковью, и картошку не нужно чистить.

Костя еще позвонил и извинялся, что его так задержали, и Маша погрузилась в чтение первого детектива. Там в обширном предисловии рассказывалась история возникновения этого романа. Это и было самым главным для Маши.

Ей нужно было, как можно ярче представить обстановку, когда процветали банды на юге страны. Они переезжали из Ростова в Одессу, затем отсиживались в Киеве или в Тамбове.

Маша понимала, что этим бандам ещё далеко было до банд девяностых годов. Но в ресторанах и тогда сидели бандиты и многие там совершались сделки, и девицы вроде Мурки крутились, создавая ареал полноты жизни.

Интересно, что имя Мария встречались наиболее часто. Хотя были Наташи, Ани. Еще ходили слухи о подвигах Соньки — Золотой Ручки. И многие женщины использовали её прием под названием «Гутен Таг!» — « Доброе утро!» на немецком языке. Это было так.

Девушка подкупала охрану. Ночью или под утро надевала мягкие тапочки без каблуков, тихо шла по коридору и находила открытые двери в номерах. Возможно, что из этих номеров выходили проститутки, и двери такие были. Например, одна девушка Наташа (а не Маша) проходила тихо в комнату спящего богатого мужчины, грабила, как могла. Складывала все в сумку. Если мужчина просыпался, то Наташа распускала шикарные волосы, начинала раздеваться до красивого нижнего белья. Мило улыбалась, говорила на немецком: «Гутен таг!». Снова лепетала несколько фраз на немецком языке, путая их с французскими словами, которых знала не так уж много. Постоялец обычно глядел на её голые ножки и тоже улыбался, Наташа делала вид, что ошиблась, извинялась на русском языке с акцентом немецкого языка, одевалась и уходила очень быстро полуодетая, кладя одежду в сумку неряшливо и извиняясь на русском языке, что ошиблась номером, где её ждал кавалер.

Так ей удавалось грабить богатых мужиков и делиться с охраной деньгами. Тогда про наркотики ещё не говорили, как и про похищения людей на органы. Поэтому мужчины, часто не сообщали, что их одурачила так ловко неизвестная «баба». Наташа «работала» в нескольких отелях, содержала свою семью и помогала бедным и беспризорникам тоже.

Все это Маша прочитала в обширном предисловии к роману, поэтому отложила роман, так как позвонил Остап.

— Маша! Привет, я лежал в больнице. Думали, что у меня вывих, а оказался перелом голени. Как живешь?

— Остапчик — мой мальчик, живу хорошо, вышла замуж. Твой телефон у меня в офисе «Катамарана»

— Шутишь?

— Про телефон?

— Нет, что вышла замуж.

— Нет, Остап, не шучу. Живу хорошо.

— А как же я?

— У нас Наташа живет одна. Она такая красивая, но такая скромница, словно боится расплескать свою природную красоту, и прическа у нее самая простая, да и одежда тоже.

— Я подумаю. Но, как, же так, я опоздал!?

— Ты опоздал всего на один день.

— Как?

— Мне позвонил парень по твоему телефону, сказал, что нашел его у скамейки, а тебя увезла Скорая помощь.

— Ну. Да, так было, я тебе звонил, а сам ходил в это время в парке. Запнулся о кирпич, упал, думал, что вывихнул ногу, а был перелом. взялся на неё и уронил телефон.

— Ты говоришь по телефону сейчас, то не ходи уже. Нет, ты лучше завтра позвони Наташе. Но если девушка тебе ответит, то приди лучше с цветами.

— А… понял свою ошибку: я не приносил цветы на свидания. Какой же я был дурак! Я не жадный, просто всегда торопился к тебе. Мне хочется теперь заплакать.

— Не плачь. Я тоже буду плакать, а приедет мой муж и не поймет, почему у меня красные глаза. Я вспоминаю наши встречи, но, увы и ах. «Рояль в кустах» появился, а мне уже пора выходить замуж. Но, пока, пока: мой муж уже пришел.

— Пока, пока, нажму ему бока. Но рано или поздно, я тебя уведу от него.

— Уводят лошадь — говорила Маша, посмеялась довольно. Пожила трубку и пошла на кухню, кидать рис в бульон. Положила туда маринованную морковь для скорости приготовления и остроты вкуса, лук, лавровый лист, и стала чистить чеснок.

Костя пришел с пакетом зеленых овощей. Он снова тянул воздух носом и хвалил жену.