Мурка стала просто Марией. Почти подлинная история внука Мурки

Галина Васильевна Маркова

Молодая женщина Мария усердно занималась переводами со многих языков в офисе «Катамаран». К ней приходит заказчик перевода Константин, который становится её мужем. Маша узнает, что он внук легендарной Мурки и у него есть «наследство» от неё. Маша вовлечена в эту историю, и жизнь её становится более интересной.

Глава 7

«Явившись раз к высокопоставленному лицу,

Пушкин застал его развалившимся на диване.

При входе поэта вельможа и не подумал

изменить позы

И. Токов.

Костя, утомленный дорогой и бутербродами с ветчиной, тихо дремал, раскинувшись на большом диване.

Хозяйка заметила, что Маша разглядывает эту мебель и сказала:

— Не можете себе представить, но этот новый угловой диван с креслами новые хозяева большого коттеджа выставили на улицу. Собирались куда-то везти или ломать, чтобы лучше грузить. Но в это время мой зять был здесь в гостях. Они с моей дочерью шли из магазина. Зять поговорил с хозяевами мебели, и рабочие привезли это к нам.

— Шикарно!

Маша раскачивалась на большом диване и трогала его везде.

— Слушай дальше!

— Охотно.

— Я угостила их наливкой из смородины, обедом тоже. По — моему мнению, зять заплатил им немного, потому что они ушли довольные, улыбались. И на другой день привезли этот телевизор и холодильник. Я им дала сумку с наливкой и солеными груздями.

— Богато у вас стали жить!

— Да, богато! Такой клуб большой построили, и там банкеты устраивают. Строят частную школу с английским уклоном. Меня звали. Я ведь учитель физики. Но я еще думаю об этом, если только мало часов будет, то соглашусь

Маша переглянулась с Костей. Нина Петровна заметила это и спросила:

— Вы тоже учительница?

— Нет, но могу быть учителем. Физику могу преподавать, если пройду курсы усовершенствования учителей. Моя специальность — электротехника.

— Она еще знает японский язык, — сказал муж сквозь дремоту, — скажи что-нибудь на японском языке.

Маша задумалась и произнесла, что помнила:

— Домо, итадакимасу. Ий дэсу.

Но она вспомнила, что «итадакимасу» произносят люди, садясь за стол, и стала смеяться.

— Что это такое, то один смеется, то другая. Ты, наверное, что-то смешное сказала про нас и смеешься.

— Да, нет. Чтобы понимать юмор другого языка, нужно жить там. Например, я знаю, что иностранцам трудно понимать наши анекдоты и выражения. К нам в офис приезжал человек из Германии. Он здесь купил две майки, на одной был странный текст: « Вдруг завтра война. А я устал»

— И что?

— Он показал эту майку моим сотрудницам. Они долго смеялись. А когда он показал другую майку, то Наташа стекала со стула, как студень. Другая из вежливости только улыбалась: она была этнической немкой, как тот гость.

— А что там было написано? — спрашивала Нина Петровна

— Не помню, но что-то про оладьи.

Костя при этих словах окончательно проснулся, стал смеяться и говорить, что он помнит про эту надпись: про оладьи.

— Скажи, — говорила Маша.

— Не буду говорить при дамах выражения с двойным смыслом.

— Ну, конечно, ты у нас дворянин! — напомнила ему Маша.

— Да. А ты подумай: можешь преподавать японский язык в школе.

— Но это только для кружков, где одаренные дети захотят позаниматься. А для детей этот будет как игра, я и сама играю в это.

— Интересно, — говорила хозяйка, — сейчас нужно подумать, где вы будете спать. На нижнем этаже, кроме этого зала, есть две спальни: большая и поменьше. В большой спальне стоит такая широкая кровать, что её трудно заправлять простынями. У меня таких больших простыней нет. Я сшила из двух.

— Когда вы успели её купить?

— Она тоже принесена грузчиками и шкаф большой модный. Тоже из коттеджа. Даже трельяж новый, принесли, потому что вся эта мебель, как и диван с креслами, не подходили к стилю мебели нового владельца коттеджа.

— Вы так говорите: « нижний этаж». А что наверху тогда?

— Наверху высокий чердак, куда зять с соседом перетащил прежнюю мебель: две кровати из спален, диван, большой письменный стол из зала, и еще много чего. Сами увидите. Там я сплю, когда очень жарко летом. Вы сами и посмотрите. Я только ковры не люблю. А них пыль копится, а мне это вредно. Там половички, которые легко стирать в машине.

— А большой сундук не выкинули? — тихо спросил Костя, и стал нервно ходить по комнате.

— Кто же такую старину выкинет? Он там, как стоял, так и стоит. Я два раза в год открываю его и брызгаю туда из баллона от моли. Есть такое средство. Там перевязанные папки лежат, альбомы с фотографиями. Даже патефон с пластинками.

— Патефон? — удивилась Маша.

— Да. Но я боюсь к этому дотрагиваться.

— Почему? — удивилась Маша.

— Там такой сундук. Иногда скрипит от чего-то. Железом оббит, Так и кажется, что откроется и оттуда жулик с наганом появится

— А ведь вы правильно мыслите: там был наган, тщательно завернутый в плотную ткань.

— Не зря. Как только подойду, то руки опускаются, я сразу вспоминаю о делах, что кур нужно кормить и собаку, вообще, сразу ухожу. Включаю телевизор. Это тогда, когда ко мне детей не приносят нянчиться. А так нет времени. Вот и сейчас соседка машет, нужно выйти, отдать ребенка.

— А собака её пустила?

— А как же! Она ей и кости и еду из столовой приносит в пакетах, и сейчас принесла, наверное. Она в столовой работает. Да, забыла. Сейчас это уже кафе «Спутник» стало называться.

— А еще, что нового построили? — спросил Костя.

— Клуб имени Бродского. Это богатые люди спонсировали его строительство и на открытия пригласили поэтов из города.

— Странно. Бродский уехал в Америку, — говорила медленно Маша

— Мы этого не знаем. Но клуб теперь зовут Бродвеем, и дорожку, что к нему ведет, тоже так зовут. Рядом широкие длинные дорожки, обсаженные липами, скамейки железные, чтобы не украли. Молодежь говорит: « Пройдемся по Бродвею!». Да, ели посадили тоже.

Нина Петровна вышла. А гости стали осматривать все и обнаружили ванную комнату с двумя наборами душа, современный туалет. Они видели туалет на улице. Так и думали, что только он и есть.

Хозяйка пришла быстро и увидела их, выходящих из ванны, всплеснула руками и произнесла:

— Как я вам забыла сказать, что те же рабочие принесли мне ванну и унитаз, два душа, тоже все из коттеджа.

— Раньше это была кладовка, — вспомнил Костя.

— Да. Я мужикам хорошо заплатила за это. Тогда отдала все свои сбережения. Потому что они рыли канавы и подсоединяли это все к центральной сети. Но это стоило дорого.

— Выходит, что теперь все как в городе?

— Это уже давно уже так. Вы же видели, какие здесь коттеджи? Станция очистная работает. Все у нас хорошо. Никто не хочет жить, если рядом будет вонять. Простите меня за это слово.

— Спасибо, вы нас порадовали. Но верхний этаж мы посмотрим завтра.

— Тогда я вам приготовлю ванну?

— Нет. Мы сами это сделаем. Наша милая, Нина Петровна. Спасибо вам, вы все здесь так устроили, как настоящая родственница.

— Родственница?

— Да, представьте себе, что вы наша родная тётя. Но мы будем вас любить как маму.

Она заплакала, пошатнулась. Костя усадил ее в кресло. Маша обняла её. Костя пошел готовить ванну.

— Как я рада, что вы приехали, я думаю, что вам подойдет спальня слева, это большая, — тихо говорила Нина Петровна.

— Мы рады, — сказала Маша.

— Представляете, как мне было скучно: в большом доме жить одиноко женщине. Еще когда дочь жила здесь, то и молодежь собиралась. Часто кто-либо ночевал из гостей. Летом готовили шашлыки и пели до утра. Зимой по двору катались на коньках: мы каток заливали и во дворе елку наряжали с лампочками. А вот сейчас ко мне повадился местный юродивый. Так я его называю для себя, конечно.

— Настоящий юродивый? — удивилась Маша, — хотела бы я его увидеть.

— Увидите. А что юродивый? Ну, как. Вам сказать? Это обидно для него, ведь мужчина крепкий, помогал рабочим здесь.

— На этом дворе? — удивилась Маша

— И не только. Он у нас два душа установил сам. Но, увы и ах.

— Голова в кустах, — вставил свой пятак Костя.

— Вы правильно заметили, бывало, и в кустах лежала его голова. Когда умерла его жена, стал горевать и пить. И спал, правда, на улице. Говорил, что супруга приходит по ночам к нему на кухню и моет посуду, как приведение, и гремит ложками по чайнику. Потому он часто и просился ночевать у других. Там его кормили, угощали самогоном. Постепенно он спился, а ведь был учителем литературы.

Конец ознакомительного фрагмента.