Все ловушки Земли

Клиффорд Саймак

Клиффорд Дональд Саймак – один из «крестных детей» знаменитого Джона Кэмпбелла, редактора журнала «Astounding Science Fiction», где зажглись многие звезды «золотого века научной фантастики». В начале литературной карьеры Саймак писал «твердые» научно-фантастические и приключенческие произведения, а также вестерны, но затем раздвинул границы жанра НФ и создал свой собственный стиль, который критики называли мягким, гуманистическим и даже пасторальным, сравнивая прозу Саймака с прозой Рэя Брэдбери. Мировую славу ему принес роман в новеллах «Город» (заглавная новелла включена в этот сборник). За пятьдесят пять лет Саймак написал около тридцати романов и более ста двадцати повестей и рассказов. Награждался премиями «Хьюго», «Небьюла», «Локус» и другими. Удостоен звания «Грандмастер премии „Небьюла“». Эта книга – первый том полного собрания сочинений Мастера в малом жанре. Некоторые произведения, вошедшие в сборник, переведены впервые, а некоторые публикуются в новом переводе. В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Все ловушки Земли предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

У меня нет головы, мои глаза висят в воздухе. Перевод Г. Корчагина →

Clifford D. Simak

I AM CRYING ALL INSIDE AND OTHER STORIES

THE BIG FRONT YARD AND OTHER STORIES

THE GHOST OF A MODEL T AND OTHER STORIES

GROTTO OF THE DANCING DEER AND OTHER STORIES

Перевод с английского Нат Аллунан, Олега Битова, Марии Вагановой, Светланы Васильевой, Владимира Гольдича, Ирины Гуровой, Льва Жданова, Дмитрия Жукова, Сергея Зубкова, Александра Корженевского, Кирилла Королева, Геннадия Корчагина, Елены Монаховой, Ирины Оганесовой, Алексея Орлова, Игоря Почиталина, Надежды Сечкиной, Азы Ставиской, Ирины Тетериной, Сергея Удалина, Александра Филонова

Серийное оформление и оформление обложки Сергея Шикина

Издательство АЗБУКА®

* * *

Торговля в рассрочку

Перевод И. Гуровой

Катастрофа произошла вечером, когда последняя платформа зависла над разгрузочной площадкой в голубоватом мерцании восьми мини-моторов на фоне темнеющего неба.

Только что она горизонтально планировала на высоте тысячи футов, медленно опускаясь, — ящики и тюки аккуратно сложены, сопровождающие роботы сидят на них — и вдруг круто накренилась; один мотор вышел из строя, за ним другой. Ящики посыпались вниз вместе с роботами, а платформа с пронзительным воем завертелась колесом и по крутой спирали устремилась вниз, прямо на лагерь.

Стив Шеридан спрыгнул со штабеля ящиков у его палатки. В пятидесяти шагах от него груз ударился о землю с грохотом, заглушившим вой платформы. Ящики раскололись, тюки лопнули, разбитые, смятые товары нагромоздились безобразной кучей.

Шеридан рванулся к палатке, и тут платформа врезалась в радиокабину, смонтированную всего час назад, и наполовину зарылась в землю, в фонтанах песка и камешков, которые градом застучали по брезенту палатки.

Камешек оцарапал Шеридану лоб, песок хлестнул его по щеке, а в следующий миг он уже наклонялся внутри палатки над инструментарием со сменниками сбоку от рабочего стола.

— Езекия! — завопил он. — Езекия! Куда ты подевался?

Он вытащил связку ключей, нашел нужный, сунул в замок, повернул, и крышка инструментария откинулась.

Снаружи донесся топот бегущего робота.

Шеридан сдвинул панель и начал вытаскивать ящички со сменниками.

— Езекия! — вновь позвал он, поскольку только Езекия знал точно, где именно лежат какие сменники, и ему не нужно было рыться в ящичках.

За спиной Шеридана зашуршал брезент, и появился Езекия.

— Разрешите мне, сэр, — сказал он, отодвигая Шеридана в сторону.

— Нам потребуются роботехники, — объяснил Шеридан. — Эти ребята, конечно, сильно расшиблись.

— Вот, сэр. Лучше вы сами. У вас это получается быстрее, чем у нас всех.

Шеридан сунул три сменника в карман куртки.

— К сожалению, это все, сэр, — сказал Езекия. — Весь наш запас.

— Обойдемся. А радиокабина? В ней кто-нибудь был?

— Насколько мне известно, никого. Сила как раз из нее вышел. Ему очень повезло, сэр.

— Да уж, — отозвался Шеридан.

Он выбрался из палатки и побежал к куче разбитых ящиков. Там уже собрались роботы и быстро разбирали обломки. Он увидел, как они наклонились и вытащили что-то металлическое и искореженное, потом бережно отнесли в сторону, положили и столпились вокруг. Шеридан остановился рядом.

— Ав, — еле выговорил он, — вы обоих вытащили?

Авраам обернулся к нему.

— Пока нет, Стив. Макс еще там.

Шеридан протолкался вперед и опустился на колени рядом с искореженным роботом. Вмятина, увидел он, была такой глубокой, что почти достигла спины. Ноги нелепо изгибались, а руки переплелись под немыслимым углом. Голова была свернута набок, а кристаллы глаз помутнели.

— Лем, — прошептал Шеридан. — Лемуил, ты меня слышишь?

— Нет, — сказал Авраам. — Его всего перекрутило.

— Роботехники у меня в кармане. — Шеридан встал и выпрямился. — Три. Кто хочет взяться за это? Работать надо будет очень быстро.

— Я, — сказал Авраам, — Эбенезер, ну и…

— И я, — предложил Исус Навин.

— Нам понадобятся инструменты, — объявил Авраам. — Без них мы ничего не сделаем.

— Несу! — крикнул Езекия, рысцой подбегая к ним. — Я знал, что вам понадобятся инструменты.

— И свет, — добавил Исус. — Уже совсем стемнело, а судя по всему, надо будет покопаться у него в мозгу.

— Его надо куда-нибудь перенести и на что-нибудь положить, — заметил Авраам. — Пока он валяется на земле, сделать ничего нельзя.

— Воспользуйтесь конференц-столом, — предложил Шеридан.

— Эй, ребята! — завопил Авраам. — Перетащите Лемуила на конференц-стол!

— Мы Макса выкапываем! — завопил в ответ Гедеон. — Сами отнесите!

— Не можем, — загремел Авраам. — Стив нам сменники вставит…

— Садитесь, — распорядился Шеридан. — А то я не дотянусь. У кого-нибудь есть чем посветить?

— Да, сэр.

Езекия протянул ему фонарик.

— Наведи луч на эту тройку так, чтобы можно было вставить сменники.

К поврежденному Лемуилу подбежали три робота, подняли его и унесли.

При свете фонарика Шеридан вытащил ключи и быстро нашел нужный.

— Свети ровнее! — сказал он. — В темноте у меня ничего не получится.

— Один раз получилось, — сказал Эбенезер. — Вы же не забыли, Стив? На Галанове. Только надписи не разглядели и вставили Улиссу миссионера вместо лесоруба, а он давай проповедовать. Эх, и ночка была!

— Заткнись, — скомандовал Шеридан, — и замри! Как я тебе его вставлю, если ты будешь вертеться?

Он отпер почти невидимую панель на затылке Эбенезера, быстро сдвинул ее, сунул руку внутрь и нащупал сменник космовика. Резким движением он вывернул его, сунул в карман, затем вставил роботехника и завернул до щелчка. После чего задвинул черепную панель и услышал, как щелкнул замок.

Он стремительно повернулся к двум остальным и закончил со вторым, когда Эбенезер еще только поднялся на ноги и взял сумку с инструментами.

— Пошли, мужики, — сказал Эбенезер. — Надо привести Лема в порядок.

Они зарысили прочь.

Шеридан осмотрелся. Езекия уже умчался с фонариком заняться еще чем-то. Остальные роботы все еще рылись в куче товаров, и он побежал помочь им. Гедеон рядом с ним сказал:

— На что это вы наткнулись, Стив?

— А?

— У вас лицо в крови.

Шеридан провел ладонью по щеке — влажной и липкой.

— Камешком задело.

— Пусть бы Езекия обработал рану.

— Когда откопаем Макса, — ответил Шеридан, принимаясь за работу.

До Максимилиана они добрались через четверть часа в самом низу кучи. Туловище его было раздавлено в лепешку, но он был способен говорить.

— Долго же вы возились, ребята, — сказал он.

— Заткнись, — отозвался Рубен. — По-моему, ты это нарочно подстроил, чтобы обзавестись новым телом.

Они вытащили его и поволокли по земле. Из него посыпались обломки рук и ног. Тогда они оставили его лежать и побежали к радиокабине. Максимилиан завопил им вслед:

— Эй, вернитесь! Чего это вы меня бросили валяться тут?

Шеридан присел на корточки рядом с ним.

— Успокойся, Макс. Платформа врезалась в радиокабину, и там что-то очень не так.

— А Лемуил? Что с ним?

— Так себе. Ребята сейчас им занимаются.

— Не понимаю, что произошло, Стив. Все шло нормально, и вдруг платформа нас сбросила.

— Два мотора забарахлили, — ответил Шеридан. — А почему — мы, наверное, никогда уже не узнаем, раз платформа разбилась всмятку. Но ты себя действительно хорошо чувствуешь?

— Абсолютно. Но не позволяйте ребятам валять дурака. Наверняка захотят попридержать тело. Просто для смеха. Так вы им не позволяйте.

— Получишь тело, как только мы управимся. Думается, Езекия отправился за запасными телами.

— Это надо же! — сказал Максимилиан. — Мы весь груз спустили — на миллиард долларов груза, и ни разу…

— Что поделать, Макс, законы вероятности.

Макс хихикнул:

— Вот вы, люди, всегда так: законы вероятности, предчувствия…

Из темноты появился бегущий Гедеон.

— Стив, нужно заглушить моторы платформы. Они совсем взбесились, того и гляди повзрываются.

— Но я думал, вы…

— Стив, это же работа не для космовиков-чернорабочих.

— Пошли!

— Э-эй! — завопил Максимилиан.

— Я сейчас вернусь, — успокоил его Шеридан.

В палатке Езекии не оказалось. Шеридан лихорадочно рылся среди сменников и наконец нашел-таки механика-ядерщика.

— Придется тебе, — сказал он Гедеону.

— Ладно, — ответил тот. — Только побыстрее, а то какой-нибудь мотор разнесет, и тогда радиоактивности не оберешься! Нам-то ничего, а вот вам…

Шеридан вывернул сменники космовика и вставил ядерщика.

— Ну, пока, — сказал Гедеон и выскочил из палатки.

Шеридан уставился на разбросанные сменники. «Ну, Езекия устроит мне хорошую головомойку!» — подумал он.

В палатку вошел Наполеон. Свой белый фартук он засунул за пояс. Поварской колпак был водружен на голову.

— Стив, — сказал он, — вы сегодня не обойдетесь холодным ужином?

— Нет, конечно.

— Платформа не только кабину разнесла, но и плиту расплющила.

— Холодный так холодный. А ты для меня кое-чего не сделаешь?

— Что именно?

— Макс лежит там напуганный, весь изломанный, и ему плохо одному. В палатке он почувствует себя спокойнее.

Наполеон вышел, бормоча:

— Чтоб я, шеф-повар, волок на себе какого-то…

Шеридан начал подбирать сменники, стараясь рассортировать их.

Вернулся Езекия, подобрал остальные сменники и переложил их по-новому.

— С Лемуилом, сэр, все обойдется, — заверил он Шеридана. — Нервная система перепуталась и в нескольких местах замкнулась. Им пришлось вырезать большие куски проводков. Пока у них остался только голый мозг, и нужно время, чтобы снабдить его телом и все подсоединить, как требуется.

— Мы еще благополучно отделались, Езекия.

— Полагаю, вы правы, сэр. Думаю, Наполеон сказал вам про плиту.

Вошел Наполеон с металлической кашей, которая прежде была Максимилианом, и прислонил останки к столу.

— Еще поручения?.. — осведомился он со жгучим сарказмом.

— Нет, спасибо, Наппи, это все.

— Ну а мое тело? — требовательно спросил Максимилиан.

— Придется подождать, — ответил Шеридан. — У ребят полно работы с Лемуилом, но все будет в порядке.

— Отлично, — отозвался Макс. — Лем чертовски хороший робот, и потерять его было бы очень жалко.

— Ну, нельзя сказать, чтобы мы вас уж так часто теряли!

— Это точно. Мы ребята крепкие, нас так просто в утиль не превратить.

— Сэр, — вмешался Езекия, — вы ведь ранены. Не позвать ли кого-нибудь, чтобы вставить в него сменник врача…

— Ерунда, — сказал Шеридан. — Просто царапина. Ты не поищешь воды, чтобы я мог умыться?

— Разумеется, сэр. Но раз рана незначительная, я сам сумею ее обработать.

И он отправился на поиски воды.

— Езекия тоже парень что надо, — великодушно заметил Максимилиан. — Ребята его неженкой считают, но в трудные минуты на него можно положиться.

— Без Езекии я бы не справился, — сказал Шеридан ровным голосом. — Мы, люди, не такие закаленные, как вы. Нам нужно, чтобы о нас кто-то заботился. И обязанности вполне почетны.

— Чего это вы взъерепенились? — спросил Максимилиан. — Я же сказал, что он хороший парень.

Вернулся Езекия с ведром воды и полотенцем.

— Вода, сэр. Гедеон просил передать вам, что с моторами все в порядке. Они их отключили.

— Ну так вроде все, если, конечно, они уверены, что восстановят Лемуила, — вздохнул Шеридан.

— Сэр, они как будто абсолютно уверены.

— Ну и отлично, — вставил Максимилиан с обычной для роботов самонадеянностью. — Так что завтра с утра можно будет заняться торговлей.

— Пожалуй, — отозвался Шеридан, подходя к ведру и снимая куртку.

— Простая работенка. Расторгуемся вчистую и уберемся отсюда через девяносто дней, а то и быстрее.

— Нет, Макс! — Шеридан покачал головой. — Это очень и очень непросто.

Он нагнулся над ведром и плеснул воды на лицо и голову.

Так оно и есть, сказал он себе твердо. Чужая планета — это чужая планета, какие меры ни принимай. Какой бы исчерпывающей ни была разведка, каким бы продуманным ни был план операции, всегда найдется непредвиденный, притаившийся фактор.

Может быть, размышлял он, если бы команда выполняла одну какую-то функцию, ей бы со временем удалось выработать беспроигрышную систему. Но когда работаешь на Торговый центр, о таком и мечтать нечего.

Интересы Торгового центра были самыми разнообразными. Гарсон-IV — продажа и закупки. А в следующий раз — дипломатическая миссия или инженерия здоровья. Ни человек, ни его команда роботов понятия не имели, что им предстоит, пока не получали задания.

Он потянулся за полотенцем.

— Помнишь Карвер-Семь? — спросил он Максимилиана.

— Само собой, Стив. Чистое невезение! Эбенезер не виноват, что допустил эту ошибочку.

— Сдвинуть не ту гору — это не такая уж маленькая ошибочка, — сказал Шеридан с подчеркнутым терпением.

— Это все Центр, — вознегодовал Максимилиан. — Наврали с картами.

— Полегче, полегче, — порекомендовал ему Шеридан. — Дело прошлое, и ни к чему в бутылку лезть.

— Может, и так, — сказал Максимилиан, — но меня это из себя выводит. Мы ставим рекорд, до которого ни одной другой команде не дотянуться, а тут Центр садится в лужу и валит все на нас. Знаешь что? Центр слишком уж большим стал и недотепистым.

И слишком самодовольным, подумал Шеридан, но вслух этого не сказал.

Слишком уж большой и слишком самодовольный во многих смыслах. Взять, к примеру, эту планету. Центру следовало послать сюда торговую команду давным-давно, а он что? Пыхтел, мямлил, раздумывал, разрабатывал планы. Назначались комиссии для оценки ситуации, порой ставились вопросы на заседаниях правления, и ровным счетом ничего не делалось, пока дело ползло и ползло по грозному лабиринту инстанций.

Центр нуждается в малой толике конкуренции, решил Шеридан. Может, если найдется ловкий соперник, Торговый центр забудет о своем толстобрюхом достоинстве и почешется!

Вошел, топоча, Наполеон и со стуком поставил на стол тарелку и бутылку со стаканом. На тарелке громоздились ломти холодного мяса в окружении нарезанных овощей. В бутылке было пиво.

— А я и не знал, что у нас есть пиво, — удивленно сказал Шеридан.

— И я не знал, — отрезал Наполеон. — Но посмотрел — и вот оно! До того дошло, Стив, что жди чего угодно!

Шеридан бросил полотенце, сел к столу и налил пиво в стакан.

— Я б тебя угостил, — сказал он Максимилиану, — да только у тебя от него все нутро заржавеет.

Наполеон захохотал.

— В данный момент, — заметил Максимилиан, — у меня нутра почти не осталось. Все повысыпалось.

Деловитым шагом вошел Авраам.

— Я слышал, вы куда-то Макса припрятали.

— Тут я! — нетерпеливо крикнул Максимилиан.

— Да уж ты хорош, — сказал Авраам. — И как все гладко шло, пока вы, два идиота, не испортили нам музыку.

— Как Лемуил? — спросил Шеридан.

— Нормально. Они там и вдвоем управятся, вот я и пошел искать Макса. — Авраам обернулся к Наполеону: — Ну-ка, помоги отнести его на стол. Там свет в самый раз.

— Я его полночи с места на место таскаю, — проворчал Наполеон, наклоняясь над Максимилианом. — И чего с ним возиться? Выбросить его на свалку, да и дело с концом!

— Будет знать! — согласился Авраам с притворным гневом.

Они унесли Максимилиана, из которого продолжали сыпаться детали.

Езекия кончил раскладывать сменники по местам и с удовлетворением закрыл крышку инструментария.

— Ну а теперь, — заявил он, — займемся вашим лицом.

Шеридан пробурчал что-то невнятное, продолжая жевать.

Езекия произвел осмотр и в заключение сказал:

— На лбу просто царапина, но левую щеку, сэр, вам словно наждачной бумагой ободрали. Может, все-таки подсменить кого-нибудь? Вам следует показаться врачу.

— Не надо, — ответил Шеридан. — Само заживет.

В палатку просунулась голова Гедеона.

— Езекия! Ав скандалит из-за тела, которое ты подобрал для Максимилиана. Говорит, оно старое, восстановленное. У тебя другого нет?

— Пойду погляжу, — ответил Езекия. — Там темновато. Но есть и еще. Пойдем поглядим.

Он ушел с Гедеоном, и Шеридан остался один. Доедая ужин, он перебирал в уме события вечера.

Конечно, ничего хорошего, но могло быть куда хуже. Без несчастных случаев и непредвиденных помех не обойтись. Нет, им просто повезло. Если не считать потери времени и груза с одной платформы, все обошлось.

Да, в целом начинают они неплохо. Грузовой прицеп и корабль на малой орбите, груз спущен, а на этом узком полуострове, далеко вдающемся в озеро, они настолько в безопасности, насколько это возможно на чужой планете.

Гарсониане, конечно, не воинственны, но меры предосторожности никогда не помешают.

Он отодвинул пустую тарелку и вытащил папку из груды карт и всяких документов, медленно развязал тесемки, извлек ее содержимое и, наверное, в сотый раз погрузился в резюме отчетов, представленных в Торговый центр первыми двумя экспедициями.

Впервые люди побывали на этой планете более двадцати лет назад: произвели предварительную разведку и вернулись с описаниями, фотографиями и образчиками. Чистая рутина, никаких специальных исчерпывающих исследований. Ни особых надежд, ни ожиданий, обычная рабочая разведка, которая проводилась на многих планетах и в девятнадцати случаях из двадцати не приносила ничего.

А вот Гарсон-IV преподнес сюрприз.

Сюрпризом этим оказался клубень, на вид совершенно обычный и более всего смахивавший на небольшую сморщенную картофелину. Доставленный первой экспедицией в числе других мелочей, захваченных с планеты, он дождался своей очереди и был подвергнут тщательному анализу в лаборатории Центра — с поразительными результатами.

Подар (как его называли туземцы) содержал вещество, которое получило длиннейшее труднопроизносимое название и оказалось почти идеальным транквилизатором. Оно как будто не вызывало никаких неприятных побочных явлений, не было смертельным даже в самых непомерных дозах, и к нему вырабатывалась определенная привычка — очень ценное свойство в глазах всех, кто занялся бы его сбытом.

Для расы, озабоченной возрастающим числом заболеваний, вызываемых нервным перенапряжением, это был просто дар небесный. Долгие годы множество лабораторий занимались поисками чего-то подобного — и вот новая планета преподнесла его в готовом виде.

С поразительной быстротой, учитывая неторопливость, с какой обычно действовал Торговый центр, на Гарсон-IV была снаряжена новая экспедиция с командой роботов, заряженных сменниками торговых экспертов, психологов и дипломатов. Эта команда проработала два года с весьма обнадеживающими результатами. На Землю экспедиция вернулась с грузом подаров, множеством тщательно собранных сведений, а также с торговым соглашением, согласно которому гарсониане обязывались культивировать и запасать подары до прибытия новой команды с товарами для обмена.

«И команда эта — мы», — подумал Шеридан.

И все было бы прекрасно, не задержись они на пятнадцать лет.

Ибо Торговый центр после многочисленных конференций решил выращивать подары на Земле. Что, как указывали экономисты, обойдется намного дешевле длительных дорогостоящих полетов за подарами на дальнюю планету. А то, что гарсониане в результате оставались с носом торговому соглашению вопреки, словно бы никому даже в голову не пришло. Впрочем, учитывая характер гарсониан, им это, возможно, нипочем.

Ибо гарсониане отличались, мягко выражаясь, большой беспечностью, и второй команде лишь с огромным трудом удалось втолковать им, что такое межпланетная торговля и какие выгоды она сулит. Однако надо отдать им должное: разобравшись наконец, что к чему, они проявили похвальный деловой энтузиазм.

Клубни принялись в земной почве с обнадеживающей легкостью, и клубни становились все больше и лучше по сравнению с собранными на их родной планете. Но ничего удивительного в этом не было, если вспомнить примитивность гарсонианского земледелия.

Потребовалось несколько лет, чтобы привезенные второй экспедицией подары принесли достаточно семян для коммерческого их культивирования.

Но в конце концов первый урожай был собран, первая ограниченная партия чудодейственного средства была произведена и поступила в продажу под гром рекламных фанфар и по соответственной цене, разумеется.

Все, казалось, складывалось лучше некуда.

Вновь земные фермеры получили доходную культуру с далекой планеты, а человек обрел транквилизатор, которого ждал так долго!

Но годы шли, и энтузиазм поугас. Ибо получаемый из этих клубней препарат словно бы утрачивал действенность. Либо он не был так хорош, как предполагалось вначале, либо в земных условиях недоставало какого-то существенного фактора.

Лаборатории принялись за лихорадочные поиски. Подары высаживались на экспериментальных делянках на других планетах в надежде, что почва или воздух там содержат недостающий элемент, если дело было в этом.

А Торговый центр с тяжеловесной бюрократичностью принялся разрабатывать планы импорта, запоздало припомнив, быть может, о торговом соглашении, подписанном много лет назад. Но особой спешки не было: а вдруг все-таки будет найден способ получать клубни на Земле.

В конце концов удалось точно установить, что ни на Земле, ни где-либо еще, кроме родной планеты подара, получить полноценные клубни невозможно. Как выяснили лаборатории, действенность транквилизирующего вещества в значительной степени зависела от деятельности микроорганизма, обитавшего в корнях подара. А поддерживать полноценную жизнедеятельность этот микроорганизм мог только в условиях Гарсона-IV.

Вот так через пятнадцать с лишним лет на Гарсон-IV снарядили третью экспедицию, которая приземлилась, спустила груз и утром могла приступить к вымениванию подаров.

Шеридан неторопливо перебирал листы, вынутые из папки. Собственно, зачем, когда он знает каждую строчку наизусть?

Зашелестел брезент, и в палатку вошел Езекия. Шеридан поднял голову.

— А, вернулся! — сказал он. — Отлично. С Максом все в порядке?

— Мы нашли тело, отвечающее всем требованиям.

— Езекия, — сказал Шеридан, откладывая листы, — твои впечатления?

— От планеты, сэр?

— Вот именно.

— Амбары, сэр. Вы их видели, сэр, когда мы снижались. Я еще указал вам на них.

Шеридан кивнул:

— Вторая экспедиция научила туземцев, как их строить. Под подары.

— Они все выкрашены красной краской, — сказал робот. — Ну прямо как на рождественской открытке.

— А что в этом плохого?

— Вид у них жутковатый, сэр.

Шеридан засмеялся.

— Жутковатый или нет, они нас выручат. Наверное, битком набиты подарами. Пятнадцать лет туземцы складывали в них урожаи, наверняка удивляясь, почему мы не прилетаем с товарами…

— Деревушки крохотные, а в центре торчит красный амбарище, — сказал Езекия. — Простите меня, сэр, но это похоже на помесь Новой Англии с какой-нибудь Нижней Словвовией.

— Ну не совсем! Наши гарсонианские друзья до такого все-таки не дошли. Пусть они беспечны и легкомысленны, но деревни они свои содержат в порядке, а домики просто вылизывают. Вот посмотри.

С этими словами он вытащил из кипы бумаг фотографию. Чистенькая деревенская улица, по сторонам ряды чистеньких домиков, пестрые цветочные бордюры вдоль пешеходных дорожек, по которым идут люди — миниатюрные, веселые, похожие на гномиков.

Езекия взял фотографию.

— Не спорю, сэр, они выглядят счастливыми, хотя, пожалуй, не слишком интеллектуальными.

— Пойду посмотрю, как там идут дела, — сказал Шеридан, вставая.

— Все нормально, сэр, — заметил Езекия. — Ребята разобрали кучу, но, к сожалению, от груза мало что уцелело.

— Ну, если хоть что-то уцелело, это уже чудо.

— Долго не задерживайтесь, — предостерег его Езекия. — Вам надо выспаться. День завтра предстоит нелегкий, а вам вставать с зарей.

— Я сейчас, — обещал Шеридан и вышел из палатки.

Лагерные прожекторы уже были установлены и разгоняли ночную тьму. С той стороны, где грузовая платформа врезалась в землю, доносился стук молотков. Даже от ямы не осталось никакого следа, и роботы-космовики строили новую радиокабину. Другие воздвигали купол над конференц-столом, вокруг которого Авраам и другие роботехники завершали восстановление Лемуила и Максимилиана. А перед кухней Наполеон с Гедеоном, сидя на корточках, увлеченно играли в кости.

Шеридан увидел, что под навесом стоит новая плита. Он подошел к игрокам, они кивнули ему и продолжали бросать кости.

Шеридан понаблюдал за ними, а потом неторопливо пошел дальше, недоуменно покачивая головой, — он не переставал удивляться интересу, который вызывали у роботов все азартные игры. Видимо, человеку этого понять не дано, как и многое другое.

Ведь такие игры подразумевают материальный выигрыш или проигрыш, то есть, с точки зрения роботов, они не могли иметь смысла, поскольку у роботов нет ни денег, ни недвижимости, ни даже личных вещей. И ни в чем подобном они не нуждаются — и все-таки они отчаянно резались и в кости, и в карты.

Или они просто подражают людям? По самой своей природе робот лишен возможности приобщиться к большинству человеческих пороков. Но играть он вполне способен, и, вероятно, с бо́льшим искусством, чем люди в среднем.

Но чем, чем это их прельщает? Он недоумевал — приобретения, выгоды? Но для роботов они не существуют. Приятное возбуждение? Возможность дать выход агрессивности?

Или они учитывают в уме все свои выигрыши и проигрыши, и тот, кто в азартных играх чаще выходит победителем, приобретает определенный престиж, человеку не известный или даже тщательно от него скрываемый?

Человек, подумал он, не способен постичь своих роботов до конца, что, может быть, и к лучшему. Все-таки у робота сохраняется подобие индивидуальности.

Ведь если робот и обязан человеку очень многим — самой своей идеей, материальным ее воплощением и жизнью, то тем самым и человек обязан роботам стольким же, если не бо́льшим.

Без роботов человек не сумел бы проникнуть в глубины Галактики так быстро и так плодотворно. Невозможность перебрасывать квалифицированную рабочую силу в необходимых количествах уже стала бы непреодолимым препятствием. Где было бы взять столько космолетов?

С роботами проблемы транспортировки не возникало.

А сменники обеспечивали наличие всех необходимых специалистов в самых разных областях, способных справиться с любыми трудностями на только что открытых планетах, как ни мало было число роботов.

Шеридан дошел до границы лагеря и уставился в темноту, из которой доносился плеск волн под тихие вздохи ветра.

Он откинул голову, посмотрел на небо и — как уже много раз на многих других планетах — поразился сокрушающему ощущению неизбывного одиночества и чужеродности, какое вызывал вид незнакомых созвездий.

Человек, подумал он, привык ориентироваться по таким неверным признакам, как группировка звезд, запах цветка или краски заката.

А впрочем, почему незнакомых? Тут ведь уже побывали две экспедиции землян, а теперь прибыла третья — с прицепом, набитым товарами.

Он отвернулся от озера и, сощурившись, посмотрел туда, где у границы лагеря был сложен груз и укрыт прочным пластиком, поблескивавшим в свете звезд. Будто на чужой земле улеглось спать стадо горбатых чудовищ.

Ни один звездолет не смог бы доставить такое количество груза — звездолеты могли перевозить лишь ничтожную долю того, что требовалось для межзвездной торговли.

Для этой цели были созданы прицепы.

Такой прицеп загружался на орбите над планетой с челночных грузовых платформ. После загрузки прицеп с командой роботов получал толчок к дальнему полету от экспедиционного корабля. С помощью двигателей на самом прицепе, а также притяжения звездолета наращивалась и наращивалась скорость. Когда она сравнивалась со скоростью света, наступал трудный момент, а затем все упрощалось, хотя для межзвездных полетов требовалась скорость, во много раз превышающая скорость света. Вот так прицеп следовал за экспедиционным кораблем, который вел его через странную серую зону, где пространство и время скручивались в нечто отличное от нормальных пространства и времени.

Без роботов ни о каком грузовом прицепе не было бы и речи: никакая человеческая команда не могла работать в нем и проверять груз.

Шеридан вновь обернулся к озеру, и ему почудилось, что он видит белые полосы пены. Или у него разыгралось воображение? Ветер тихо постанывал, над головой сверкали чужие звезды, а за озером спали туземцы в своих деревнях с огромными красными амбарами.

Утром роботы собрались вокруг конференц-стола под пестрым куполом, и Шеридан с Езекией принесли туда металлические ящички со сменниками, помеченными: «Специальные — Гарсон-IV».

— Ну а теперь, — сказал Шеридан, — пора браться за дело, если вы, господа, удостоите меня своим вниманием. — Он открыл один ящичек. — Вот сменники, изготовленные на заказ для предстоящей работы. Их удалось создать, потому что мы располагали ранее полученными сведениями об этой планете. Таким образом, мы начнем с пустого места, как нам не раз приходилось в прошлом…

— Хватит трепаться, Стив, — завопил Рубен, — будем действовать!

— Пусть поговорит, — сказал Авраам. — У него на это не меньше прав, чем у любого из нас.

— Спасибо, Ав, — поблагодарил его Шеридан.

— Валяйте, — пригласил Гедеон. — Руб просто сбросил лишний вольтаж.

— Сменники эти, естественно, в своей основе торговые и снабдят вас личностью и приемами удачливого продавца. Но кроме того, в них включены все сведения, имеющие отношение к ситуации здесь, а также туземный язык и всякие подробности о планете.

Он отпер еще один ящичек и откинул крышку.

— Начнем?

— А чего ждать? — заявил Рубен. — Этим космовиком я по горло сыт.

Шеридан обошел их в сопровождении Езекии с ящичками.

Вернувшись к исходной точке, он отодвинул ящички, в которых теперь находились космовики и прочие разнообразные сменники.

— Ну, как они вам? — спросил он, обводя взглядом свою команду.

— Очень даже, — ответил Лемуил. — Знаете, Стив, я раньше не замечал, до чего тупы космовики.

— Не слушайте его, — сердито проворчал Авраам. — Он каламбурит так при каждой пересменке.

— Вроде бы все должно пройти гладко, — сказал Максимилиан серьезно. — Эти люди свыклись с мыслью, что мы будем с ними торговать. Значит, первоначального антагонизма не возникнет. Возможно даже, что им самим не терпится заключить сделку.

— Еще одно, — указал Дуглас. — У нас товары, к которым они проявляли интерес, и нам не придется тратить время на подробные выяснения их потребностей.

— Торговая ситуация представляется простой, — веско произнес Авраам. — Осложнений вроде бы возникнуть не должно. По-видимому, главное — установить пропорции обмена: сколько подаров за лопату, или за мотыгу, или еще за что-то.

— Это выяснится путем проб и ошибок, — заметил Шеридан.

— Надо будет жестко поторговаться для установления розничной цены, — заявил Лемуил, — а затем продавать оптом. Такой прием нередко приносил отличные результаты.

Авраам поднялся со стула.

— Приступим. Думаю, Стив, вам следует остаться в лагере.

Шеридан кивнул.

— Буду в радиокабине ждать ваших сообщений. Не тяните с ними.

Роботы приступили: они чистили и полировали друг друга, пока буквально не засияли. Достали парадные щитки и прикрепили их к корпусу магнитными защелками — разноцветные пояса, сверкающие металлические наборные ожерелья и драгоценные камни с кулак величиной. Не слишком изысканного вкуса, но рассчитанные на то, чтобы поразить туземцев.

Они подогнали свои платформы, нагрузили их образчиками со склада, и Шеридан, расстелив карту, распределил между ними деревни. Они проверили передатчики и убедились, что взяли книги заказов.

К полудню они все покинули лагерь.

Шеридан пошел к себе в палатку и опустился в походное кресло, глядя на озеро, сверкающее на солнце за пологим берегом.

Наполеон принес ему перекусить и сел поболтать, аккуратно вздернув белый фартук на колени, чтобы он не касался земли, а высокий колпак лихо сдвинул набок.

— И как, по-вашему, пойдет дело, Стив?

— Заранее ничего сказать нельзя, — объяснил ему Шеридан. — Ребята все настроились на легкую работенку, и, надеюсь, они не разочаруются. Но туземцы на малоизвестной планете могут выкинуть что угодно.

— Ждете неприятностей?

— Я ничего не жду, а просто сижу и робко надеюсь на лучшее. Вот когда начнут поступать сообщения…

— Если вы так тревожитесь, то почему не отправились туда сами?

Шеридан покачал головой:

— Сам подумай, Наппи. Я ничего в торговле не понимаю, а ребята знают о ней все, что требуется. Мне браться за это самому никакого смысла нет. Я не подготовлен.

А к чему он подготовлен, вдруг пришло ему в голову. Он не торговец и не космовик. И понятия не имеет о профессиях, в которых роботы поднаторели — или могли поднатореть в любую минуту.

Нет, он просто человек, необходимый винтик в команде роботов.

По закону ни одному роботу и ни одной команде роботов нельзя было давать задание без человеческого надзора. Но дело этим не исчерпывалось. В самой природе робота крылась потребность, не заложенная сознательно, но изначально ей присущая, — потребность в своем человеке.

Команда роботов, посланная на задание без сопровождающего человека, стала бы сажать ошибку на ошибку и в конце концов полностью бы рассыпалась и могла бы не только не принести пользы, но и причинить невообразимый вред. А когда их сопровождает человек, их предприимчивости и возможностям практически нет предела.

То ли, думал он, они нуждаются в лидере, хотя, с другой стороны, человек в команде роботов далеко не всегда обладает качествами лидера. То ли им требуется символ непререкаемого авторитета, пусть даже роботы, если отбросить их уважение к своему человеку и стремление заботиться о нем, никаких авторитетов не признают.

Нет, сказал себе Шеридан, тут кроется нечто более глубокое, чем просто лидерство или просто авторитет. Нечто, сравнимое с привязанностью и внутренним единением, связывающими неразрывными узами человека и собаку, однако при полном отсутствии немого обожания, свойственного собакам.

— Ну а сам ты? — спросил он Наполеона. — Тебе никогда не хотелось самому выйти на задание? Скажи только слово…

— Мне нравится готовить, — заявил Наполеон и поковырял в земле металлическим пальцем. — Я, Стив, так сказать, старый верный служитель.

— Сменник в два счета это изменит.

— А кто тогда будет для вас готовить? Сами-то вы и яйцо толком сварить не умеете.

Шеридан кончил есть и снова уставился на озеро в ожидании первых сообщений по радио.

Наконец-то они приступили к выполнению задания. Все, что происходило до этого, — погрузка, долгая буксировка по космическому пространству, выведение космолета с прицепом на орбиту и разгрузка — было лишь подготовкой к этому моменту.

Они приступили к выполнению задания, но до конца было еще ох как далеко. Предстоят месяцы напряженной работы. Будут возникать бесконечные проблемы, непредвиденные трудности. Но они справятся, сказал он себе с непоколебимой гордостью. Его команду ничто не поставит в тупик. Ничто!

Под вечер его позвал Езекия:

— Радирует Авраам, сэр. Что-то не так.

Шеридан вскочил, бросился в кабину, придвинул стул и ухватил наушники.

— Ав, это ты? Как дела, малый?

— Плохо, Стив, — ответил Авраам. — Они не хотят меняться. Товары им нравятся. Так и засматриваются на них. Но ничего за них не предлагают. Знаете, что я думаю? По-моему, им нечего предложить.

— Чушь, Ав! Они собирали плоды все эти годы. Амбары полным-полны.

— Все амбары заколочены, — сказал Авраам. — Двери закрыты на засовы, окна забраны досками. А когда я хотел подойти к одному, они повели себя не по-хорошему.

— Сейчас прилечу, — сказал Шеридан. — Хочу сам посмотреть. — Он вышел из кабины. — Езекия, заведи стрекозу. Полетим поговорить с Авом. Наппи, подежурь у радио. Если что, свяжешься со мной в деревне Ава.

— Я отсюда ни ногой, — заверил его Наполеон.

Езекия посадил стрекозу на деревенской площади рядом с платформой, по-прежнему полностью нагруженной. К ним тут же подошел Авраам.

— Хорошо, что ты тут, Стив. Они хотят, чтобы я убрался отсюда. Они не хотят, чтобы мы оставались на планете.

Шеридан вылез из стрекозы и застыл на месте. Его охватило странное ощущение — и с деревней, и с ее обитателями что-то было не так. Что-то изменилось, стало другим.

На площади собралось много туземцев, кто-то прислонялся к дверям, кто-то к древесному стволу. Несколько загораживали заложенную засовами дверь массивного амбара в центре площади, словно их поставили туда часовыми.

— Когда я приземлился, — сказал Авраам, — они столпились вокруг платформы, разглядывали товары и только-только не хватали их. Я попробовал заговорить с ними, но они отмалчивались, твердили, что они очень бедные. А теперь молчат и только глазами сверкают.

Амбар на фоне маленьких деревенских домиков выглядел монументальным сооружением. Кубический, внушительный, ничем не украшенный, он выглядел здесь чужеродным, инопланетным, перенесенным сюда с Земли. Шеридан сообразил, что именно такие амбары видел на захолустных земных фермах: большая щипцовая крыша, широкая дверь, ведущий к ней пандус и даже слуховое оконце в круглой башенке, венчающей конек.

Человек и два робота стояли в омуте враждебного молчания, туземцы пялились на них, и что-то было очень и очень не так.

Шеридан медленно повернулся, обводя взглядом площадь, и вдруг понял причину.

Деревня выглядела запущенной, прямо-таки грязной. Домики облупились, утратили свой аккуратный, нарядный вид, везде валялся мусор. И люди тоже несли на себе печать неряшливости и неухоженности.

— Сэр, — сказал Езекия, — какой у них жалкий вид!

Да, вид у них был самый жалкий: в лицах словно таилась затравленность, измученность, плечи понуро сутулились.

— Ничего не понимаю! — с недоумением сказал Авраам. — В описании они значатся как веселый беззаботный народец. А поглядите на них теперь! Неужели нас снабдили неверными сведениями?

— Нет, Ав. Просто они изменились.

Неверными сведения быть не могли. Их собрала компетентная команда, одна из лучших, руководимая опытным человеком, много лет проведшим на разнообразных новооткрытых планетах. Команда провела на Гарсоне-IV два года и постаралась изучить туземцев досконально.

Что-то случилось с этими людьми. Почему-то они потеряли веселость и гордость. Позволили своим домам обветшать, позволили себе превратиться в жалких оборванцев.

— Ребята, останьтесь тут, — сказал Шеридан.

— Сэр, остановитесь! — с тревогой воскликнул Езекия.

— Поосторожнее! — предостерег Авраам.

Шеридан направился к амбару. Группа у дверей не шелохнулась. Он остановился в трех шагах от них.

На близком расстоянии они даже больше походили на гномов, чем на снимках, сделанных первой экспедицией. Да, сморщенные маленькие гномы, но совсем невеселые гномики. Они выглядели неряшливыми, опустившимися и смотрели на него угрюмо, возможно даже с ненавистью. И с каким-то смущением. Некоторые расстроенно переступали с ноги на ногу.

— Вижу, вы нас не забыли, — сказал Шеридан дружеским тоном. — Мы слишком долго не возвращались. Гораздо дольше, чем намеревались.

Он опасался, что говорит плохо. Этот язык, собственно, был не самым простым языком в Галактике. На мгновение он пожалел, что в человеческий мозг нельзя вставить сменник. Как бы это облегчило дело!

— Мы вас помним, — сердито сказал один.

— Замечательно! — с наигранной радостью воскликнул Шеридан. — Ты голос деревни?

Голос — потому что у них не было главы, вождя, не существовало правительства, а возникающие проблемы обсуждались в разговорах возле эквивалента деревенской лавки да на редких общих собраниях, когда случалось что-нибудь неожиданное. Но за выполнением решений никто не следил.

— Я могу говорить за остальных, — уклончиво ответил туземец и медленно вышел вперед. — Много лет назад здесь побывали такие, как вы.

— Вы их встретили, как друзья.

— Мы всех встречаем, как друзья.

— Но их особенно. И обещали им собирать и сохранять подары.

— Столько времени подары не сохраняются. Они гниют.

— У вас для хранения были амбары.

— Один подар начинает гнить, за ним другой, и вот уже сто гнилых подаров. Амбар не годится. Они нигде не сохраняются.

— Но мы… но те показали вам, что надо делать. Вы перебираете подары и выбрасываете подгнившие. И тогда остальные не начинают гнить.

— Очень трудная работа. Слишком много времени берет.

Туземец пожал плечами:

— Но ведь не все подары сгнили. Какие-то сохранились.

Его собеседник развел руками:

— Погода стояла плохая, друг. То мало дождя, то слишком много. Всегда что-нибудь не так. И урожаи всегда плохие.

— Но мы привезли вам полезные вещи в обмен на подары. Много всего, что вам нужно. Нам было трудно доставить их сюда. Мы прилетели издалека. Оттого и прошло столько времени.

— Что поделать, — сказал туземец. — Подаров нет. Сам видишь, какие мы бедные.

— Но куда подевались все подары?

— Мы, — упрямо сказал туземец, — больше не выращиваем подары. С подарами всегда что-нибудь не так.

— Но что растет на полях?

— Мы не говорим «подары», мы называем их по-другому.

— Неважно, как вы их называете. Это подары или нет?

— Мы подары не выращиваем.

Шеридан повернулся на каблуках и пошел назад к роботам.

— Одно ясно, — сказал он. — Что-то тут произошло. Он жаловался на бедность, а потом сказал, что подаров они больше не выращивают.

— Но это же поля подаров! — заявил Авраам. — Если сведения верны, то они расширили площадь посевов. Я проверил по дороге сюда. Сейчас у них под подарами занято гораздо больше земли, чем прежде.

— Знаю, — ответил Шеридан. — Бессмыслица какая-то. Езекия, ты не свяжешься с лагерем, не выяснишь, что известно там?

— Еще одно, — напомнил Авраам. — Наше торговое соглашение с ними. Оно сохраняет силу?

— Не знаю. — Шеридан покачал головой. — Может, стоит сунуть его им под нос и посмотреть, что из этого получится. Это может послужить психологической зацепкой. Попозже, когда мы их немножко смягчим.

— Если мы их смягчим!

— Но это только один день и одна деревня.

— По-вашему, мы не можем использовать соглашение как дубинку?

— Послушай, Ав, я ведь не юрист, и в нашем наборе сменников юриста нет, и по чертовски веской причине: на этой планете законов не имеется. Но предположим, мы потащим их в галактический арбитраж. Кто подписывался за их планету? Туземцы, которых выбрали в ее представители мы, а не ее обитатели, так что их подпись никого ни к чему не обязывала. Подписание контракта было просто торжественной церемонией, юридически ничего не значившей, затеянной только для того, чтобы внушить туземцам почтение к нам.

— Но вторая экспедиция считала, что это сработает.

— Ну да. Гарсонианам присуща мораль — и индивидуально, и в семье. Но вопрос в том, насколько она обязательна для жителей деревни в целом.

— То есть нам нужно найти подход, — сказал Авраам. — Хотя бы к этой деревне.

— Ну, если дело только в ней, — заметил Шеридан, — можно и выждать. Обойдемся и без нее.

Но дело не ограничилось одной деревней. То же положение было и во всех остальных.

Об этом сообщил Езекия.

— Наполеон говорит, что не ладится у всех, — объявил он. — Никто ничего не продал. Из его слов следует, что повсюду такая же картина.

— Лучше отзовем всех ребят в лагерь, — сказал Шеридан. — Эту ситуацию надо обсудить. Выработать план действий. Подход должен быть единым.

— И надо бы накопать подаров, — предложил Авраам. — И проверить, подары они или другое растение.

Шеридан вставил в мозг Эбенезера сменник химика, и Эбенезер занялся анализом. О результатах он доложил на совещании за конференц-столом.

— Есть только одно отличие, — сказал он. — В этих подарах содержится более высокий процент калентроподенсии (вещества, действующего как транквилизатор), чем в привезенных первой и второй экспедициями. Примерно десять процентов с возможными колебаниями от поля к полю в зависимости от погоды и состава почвы — от последнего, по-моему, особенно.

— Значит, они солгали, заявив, будто больше не выращивают подары, — сказал Авраам.

— По их меркам, — возразил Сила, — они, возможно, не лгали нам. Человеческие нормы не всегда приложимы к инопланетной этике, то есть результативно. Эбенезер сказал, что в химическом составе клубней произошли изменения. То ли из-за улучшения обработки почвы, то ли из-за отбора семян, то ли из-за обильного выпадения дождей, то ли из-за большей концентрации микроорганизмов в почве. Или же туземцы сумели сами каким-то образом добиться этого…

— Все может быть, — сказал Гедеон. — Но к чему ты клонишь?

— Все очень просто. Если им известно про это изменение, они могли воспользоваться им как предлогом, чтобы изменить название. Или этого потребовали правила их грамматики. Или же они прибегли к игре слов, чтобы выпутаться из положения. Не исключено, что здесь не обошлось без суеверий. Туземец в деревне сказал Стиву, что с подарами их преследовали неудачи. И они могли переменить название, чтобы переломить полосу невезения.

— А это этично?

— На их взгляд, почему бы и нет. Вы, ребята, достаточно помотались по Галактике, чтобы усечь, что наши понятия о логике и этике там не очень в ходу.

— И все-таки я не вижу, зачем им понадобилось менять название. Разве что специально для того, чтобы не торговать с нами, чтобы заявить, что никаких подаров они не выращивают.

— По-моему, так и есть, — заметил Максимилиан. — Прекрасно стыкуется с заколоченными амбарами. Они знали о нашем прибытии. Еще бы! Сколько платформ челночило! Не увидеть их они не могли.

— В деревне, — сказал Шеридан, — у меня возникло четкое ощущение, что им не очень хочется убеждать меня, будто они не выращивают подары. Они оставили этот довод на конец, словно надеясь, что им не придется к нему прибегнуть. Как последнюю отчаянную меру, когда ничто другое к желаемому результату не приведет, и…

— Просто вздувают цену, — категорично заявил Лемуил.

— Не думаю. — Максимилиан покачал головой. — Ведь начальная цена не назначалась. Так как же можно ее вздувать?

— Так или иначе, — сухо ответил Лемуил, — а они создали ситуацию, чтобы взять нас за горло.

— Но есть и благоприятный для нас фактор, — продолжал Максимилиан. — Если они изменили название, чтобы не торговать с нами, значит, вся деревня сознает свое моральное обязательство и старается оправдать его нарушение.

— То есть ты считаешь, что мы могли бы их урезонить, — сказал Шеридан. — Не исключено. Во всяком случае, стоит попробовать.

— Что-то очень не так, — вставил Дуглас. — Перемены слишком велики. Новое название подаров, заколоченные амбары, жалкий вид деревень и их жителей. Вся планета словно пришла в запустение. Мне кажется, мы прежде всего должны установить, что произошло. А тогда у нас, возможно, появится шанс наладить торговлю.

— Хотел бы я заглянуть внутрь этих амбаров, — сказал Исус Навин. — Что у них там? Как по-вашему, не могли бы мы это проделать?

— Только с применением силы, — ответил Авраам. — Думается, пока мы тут, они будут охранять амбары днем и ночью.

— Ни о какой силе не может быть и речи, — сказал Шеридан. — Вы ведь знаете, что будет с нами, если мы прибегнем к ней против инопланетян, кроме случаев явной самообороны. У команды будет отобрана лицензия. И вы, ребята, проведете остаток своих дней, натирая полы в управлении.

— Но, может быть, тайком? Каким-нибудь детективным способом?

— Это идея, Нав, — сказал Шеридан. — Езекия, у нас есть сменники-детективы?

— Насколько мне известно, нет, сэр. И я ни разу не слышал, чтобы хоть какая-нибудь команда ими пользовалась.

— Тем лучше, — вставил Авраам. — Каким бы способом мы изменили свою внешность?

— Если бы нашелся доброволец, — увлеченно заговорил Лемуил, — мы могли бы его реконструировать…

— Мне кажется, — сказал Сила, — нам следует разработать все возможные подходы, а потом опробовать их на разных деревнях, пока какой-нибудь не сработает.

— То есть ты исходишь из предпосылки, — заметил Максимилиан, — что все деревни будут одинаково реагировать на каждый.

— Именно это я и предполагаю, — ответил Сила. — Как-никак культура у них единая, а средства сообщения, конечно, самые примитивные. Ни одна деревня не получит сразу известия о том, что происходило в другой, так что каждая деревня послужит нам прекрасной морской свинкой в этом маленьком эксперименте.

— Си, по-моему, ты хорошо придумал, — одобрил Шеридан. — Так или иначе, но мы должны сломить их нежелание торговать. Мне все равно, какую цену мы заплатим за подары для начала. Я позволю им ободрать нас заживо. А едва они начнут покупать, мы снизим эту цену и в конце сведем баланс. Ведь наша цель — загрузить в прицеп столько подаров, сколько он способен вместить.

— Ладно, — сказал Авраам. — За работу!

И они взялись за работу, потратив на нее весь день. Продумали возможные подходы, наметили деревни, где испробовать каждый. Шеридан разделил роботов на бригады и поручил каждой проверить такой-то подход. Они обсудили каждую мелочь и ничего не оставили на волю случая.

Шеридан сел ужинать, убежденный, что они вышли из положения — не тот, так другой подход даст желаемый результат. Беда была в том, как ему казалось теперь, что они заранее не провели нужной подготовки и настолько уверовали в легкость своей задачи, что бездумно ринулись продавать с места в карьер.

Утром роботы отправились в свои деревни, полные оптимизма.

Бригаде Авраама было поручено обходить дома, и они взялись за дело со всей добросовестностью. Не пропустили в своей деревне ни единого дома. И в каждом доме получали отказ. Иногда они слышали простое, но твердое «нет», иногда перед ними со стуком захлопывали дверь, иногда ссылались на бедность.

Одно было ясно: соблазнить гарсониан индивидуально оказалось так же невозможно, как соблазнить их в совокупности.

Гедеон и его бригада испробовали метод бесплатных образцов, обходя дома и предлагая в подарок то или иное изделие, с тем чтобы позднее явиться с товарами. Гарсонианские домовладельцы на крючок не попались, отказавшись принять дары.

Лемуил возглавил организацию лотереи. Сторонники этого метода указывали, что лотерея взывает к корыстным инстинктам. А условия их лотереи были очень соблазнительными. Цена за билет была установлена самая низкая — один подар. Список призов выглядел сказочным. Но гарсониане, видимо, чуждались корысти. Ни один билет продан не был.

А самым странным — нелогичным, сводящим с ума, немыслимым — было то, что гарсонианам словно бы очень хотелось обзавестись предлагаемыми вещами.

— Просто видно, как они борются с искушением, — сообщил Авраам вечером на совещании. — Видно, что им требуются наши товары, но они принуждают себя отказаться. И упрямо стоят на своем.

— Возможно, мы истощили их сопротивление, — заметил Лемуил. — Еще чуть-чуть, и все будет в ажуре… А не распустить ли нам слухи, что в такой-то и такой-то деревне у нас раскупили весь товар? Это может побороть их упрямство.

Однако Эбенезер усомнился:

— Надо докопаться до причины. Необходимо выяснить, что кроется за этой забастовкой покупателей. Может, что-то очень простое. Если бы знать…

Эбенезер отправился со своей бригадой в дальнюю деревню. Они захватили с собой раскладной супермаркет и установили его посреди площади, красиво разложили товары, создали атмосферу элегантности и радостного возбуждения. И повсюду развесили громкоговорители, чтобы восхвалять свои товары, предлагаемые по самой дешевой цене.

Авраам и Гедеон возглавили две бригады, расставлявшие озвученные рекламные щиты где только могли — заманчивые краски, зазывные приглашения.

Шеридан зарядил Оливера и Силу сменниками психолингвистов, и они с большим искусством составили текст приглашений. Никакого подчеркивания коммерческой стороны, хотя она, бесспорно, присутствовала. Местами тексты мило улещивали, местами полнились откровенностью. И все отличались глубокой искренностью. В них восхвалялись гарсониане, высокопорядочные, принципиальные люди, проповедовались на увлекательных примерах честность и справедливость, а также скрупулезное соблюдение договоров и соглашений. Пришельцы расписывались в них как своего рода помесь бескорыстных благодетелей и наивных дурачков, которых ничего не стоит обвести вокруг пальца.

Тексты эти прокручивались круглые сутки. Они обрушивали на беззащитных гарсониан завораживающе вкрадчивую рекламу, и результаты ожидались оптимальные, поскольку для гарсониан любая реклама была в диковинку.

Лемуил оставался в лагере и, заложив руки за спину, мерил шагами берег в глубоком раздумье. Иногда он останавливался и с лихорадочной быстротой записывал осенившие его идеи.

Он пытался приспособить к местным условиям старинный заход, по его мнению беспроигрышный, — «я должен заработать на оплату за обучение в колледже».

Исус Навин и Фаддей попросили у Шеридана пару сменников драматургов. Шеридан сказал, что таких не имеется, но Езекия, неунывающий оптимист, пошарил на самом дне инструментария и обнаружил сменник с надписью «аукционщик», а потом — с надписью «оратор». Если и не драматурги, так что-то родственное.

Исус и Фаддей брезгливо от них отказались и уединились, яростно работая над созданием комического ревю, насколько это было в их возможностях.

Например, как сочинять скетчи и анекдоты для инопланетян? Что они считают смешным? Рискованные шуточки — отлично, но для них требуются мелкие подробности сексуальной жизни тех, для кого они предназначаются. Анекдоты о тещах? Опять-таки это требовало информации: в одних местах тещи свято почитались, в других — само их упоминание было верхом неприличия. Естественно, никакого обыгрывания диалектов и жаргона, что следовало приветствовать. Не годились для гарсониан и анекдоты о дельцах — гарсониане, понятия не имевшие о бирже и биржевых нравах, просто ничего бы не поняли.

Тем не менее Исус и Фаддей обескураженными себя не чувствовали. Они забрали у Шеридана все своды сведений о Гарсоне-IV и часами их штудировали, выискивая и анализируя аспекты жизни его обитателей, которые казались подходящим материалом, не сулящим подвохов. Они писали груды заметок, рисовали сложные диаграммы соотношения гарсонианских слов и графики социальной жизни туземцев. Они творили, редактировали, шлифовали. И наконец сценарий был готов.

— Лучше комического ревю не придумаешь, — с убеждением сказал Исус Навин Шеридану, — когда надо расшевелить людей. Приводишь их в хорошее настроение, и они преодолевают свои фобии. И при этом они оказываются в некотором долгу у тебя. Ты подарил им развлечение, и у них не может не возникнуть желания чем-то тебе отплатить.

— Будем надеяться, — сказал Шеридан уныло.

Ибо ничто не сработало.

Жители дальней деревни настолько смягчились, что посетили супермаркет — чтобы поглазеть, а не покупать. Ну просто словно это был музей или выставка. Они прогуливались по проходам, таращили глаза на товары, иногда трогали их, но ничего не покупали и даже оскорблялись, если их спрашивали, не желают ли они что-нибудь приобрести.

В других деревнях щиты сначала привлекли всеобщее внимание. Перед ними собирались толпы и слушали часами. Но они перестали быть новинкой, и больше никто не останавливался послушать. И все по-прежнему игнорировали роботов. Еще более подчеркнуто они игнорировали или отвергали любое предложение продать им что-нибудь.

Лемуил сдался, перестал расхаживать и выбросил свои заметки. Он признал свое поражение — на Гарсоне-IV использовать заход со студентом было невозможно.

Болдуин возглавил бригаду по распусканию слухов. Но туземцы категорически отказывались верить, что в другой деревне кто-то что-то купил.

Оставалось комическое ревю, и Исус с Фаддеем подобрали исполнителей и начали репетировать. К сожалению, даже Езекии не удалось откопать сменники актеров, но тем не менее получалось у них недурно.

Несмотря на полный провал всех их ухищрений, роботы продолжали посещать деревни, продолжали пытаться продать хоть что-нибудь в надежде, что в один прекрасный день они уловят какой-то намек, какую-нибудь подсказку и сумеют преодолеть барьер молчания и упрямства туземцев.

Затем Гедеон, отправившийся в деревню один, сообщил по радио:

— Тут под деревом такое, на что вам следует взглянуть.

— Такое? — переспросил Шеридан.

— Новое существо. По виду разумное.

— Гарсонианин?

— Вообще-то гуманоид, но не здешний.

— Сейчас буду, — сказал Шеридан. — А ты оставайся на месте, покажешь мне его.

— Оно, наверное, меня видело, — добавил Гедеон, — но я к нему не подходил. Подумал, лучше будет вам за него взяться.

Как и сказал Гедеон, существо сидело под деревом. Перед ним была расстелена сверкающая скатерть, на которую оно уже поставило изукрашенный кувшин, а теперь вынимало всякую всячину из емкости, которая, возможно, была корзинкой для пикника.

Оно было гуманоидом и более привлекательным, чем гарсониане. Тонкие черты лица, худощавая гибкая фигура. Одежда на нем была из пышных тканей, инкрустированных драгоценными камнями. Вид у него был приветливый.

— Привет, друг, — сказал Шеридан.

Гуманоид, казалось, его понял, но улыбнулся с некоторой надменностью, словно появление Шеридана его не очень обрадовало.

— Возможно, — сказал он наконец, — у вас найдется время посидеть со мной?

Его тон недвусмысленно приглашал Шеридана отказаться: спасибо, но, к сожалению, времени у него нет, он торопится.

— Конечно, найдется, — сказал Шеридан. — Благодарю вас.

Он сел, а гуманоид продолжал вынимать из корзинки свои припасы.

— Нам несколько трудно общаться на этом варварском языке, — сказал гуманоид. — Но что поделать! Или вы говорите по-балликски?

— Извините, — ответил Шеридан, — но я впервые слышу про этот язык.

— А я подумал… Он широко распространен.

— Обойдемся и языком этой планеты, — невозмутимо сказал Шеридан.

— О, разумеется! — согласился гуманоид. — Надеюсь, я не вторгся на вашу территорию? В таком случае я сейчас же…

— Вовсе нет. И я рад нашей встрече.

— Я бы предложил вам перекусить со мной, но побаиваюсь. Обмен веществ у вас, несомненно, иной, чем у меня. И мне было бы горько отравить вас.

Шеридан наклонил голову в знак благодарности. Еда, бесспорно, выглядела очень аппетитно. Красивая упаковка, восхитительное на вид содержимое. Ему сразу захотелось есть.

— Я часто прилетаю сюда для… — Он не сумел найти нужного слова на языке гарсониан.

Шеридан пришел ему на помощь.

— На моем языке, — сказал он, — это называется пикник.

— Еда под открытым небом, — сказал гуманоид. — Точнее на языке наших гостеприимных хозяев я выразиться не могу.

— Мы тоже это любим.

Гуманоид явно обрадовался такому доказательству взаимопонимания.

— Мне кажется, друг мой, у нас есть много общего. Не оставить ли мне вам образчик этой еды? Вы бы сделали анализ и в следующий раз могли бы разделить мою трапезу.

Шеридан покачал головой.

— Думаю, я тут долго не задержусь.

— О! — произнес гуманоид словно бы довольным тоном. — Значит, и вы непоседа! Мимолетные встречи! Слышишь шорох один миг — и вновь тишина.

— Очень поэтично, — сказал Шеридан. — И очень точно.

— Впрочем, — продолжал гуманоид, — я прилетаю сюда довольно часто. Я полюбил эту планету. Чудесное место для еды под открытым небом. Такой покой, такая простота и неспешность! Никакой суеты, и люди такие непосредственные, хотя несколько грязноватые и очень, очень глупые. Но мое сердце открылось им за их безыскусственность, близость к почве, светлый взгляд на жизнь и непритязательный образ этой жизни.

Он умолк и взглянул на Шеридана.

— Вы так не считаете, мой друг?

— Считаю, конечно считаю, — согласился Шеридан с излишней торопливостью.

— В Галактике, — сказал гуманоид печально, — так мало мест, где можно побыть одному в приятном уединении. О, одному не в буквальном, не в физическом смысле. Я имею в виду ощущение простора, когда тебя не теснит со всех сторон слепая жажда преуспеть, не душит напор других личностей. Бесспорно, есть пустынные планеты — пустынные лишь в силу их непригодности для жизни. Такие мы должны сбросить со счетов.

Он изящно, даже жеманно съел кусочек чего-то. Но из изукрашенного кувшина отпил внушительный глоток.

— Дивный напиток! — Гуманоид протянул кувшин Шеридану. — Вы уверены, что не хотели бы рискнуть?

— Пожалуй, не стоит.

— Вполне разумно, — признал гуманоид. — Жизнь — это вещь, с которой не расстаются с бездумной легкостью.

Он отхлебнул еще, потом поставил кувшин между ног, нежно его поглаживая.

— Хотя, — сказал он, — я не стал бы ставить благо обладания жизнью превыше всего. Несомненно, в структуре бытия должны быть другие грани, дарящие не меньше…

Они приятно провели время до вечера.

Когда Шеридан вернулся к стрекозе, его собеседник, допив кувшин, блаженно растянулся в сильном подпитии среди остатков пикника.

Цепляясь за соломинку, Шеридан попытался определить место инопланетного любителя пикников в происходящем, но оно не определялось. Быть может, он действительно был тем, чем казался: порхающий дилетант, одержимый страстью к еде под открытым небом вдали от шумных толп, и большой любитель выпить.

С другой стороны, он знал туземный язык, сказал, что часто прилетает сюда, что само по себе было более чем странно. Имея в своем распоряжении всю Галактику, чтобы порхать, почему он пристрастился к Гарсону-IV, планете — во всяком случае, на человеческий взгляд — мало чем привлекательной?

И еще — как он сюда попал?

— Гедеон, — спросил Шеридан, — ты случайно не видел поблизости какого-либо транспортного средства, на котором наш приятель мог бы прибыть сюда?

Гедеон покачал головой.

— Я об этом как-то не подумал. Но уверен, что ничего подобного там не было. Не то я бы обязательно заметил.

— Вам не пришло в голову, сэр, — осведомился Езекия, — что он мог овладеть искусством телепортации? Это ведь возможно. Ну, та раса на Пилико…

— Верно, — ответил Шеридан. — Но пиликояне телепортировались от силы на милю за один раз. Помнишь, как они выскакивали неизвестно откуда, будто кролики, перемахивающие одним прыжком милю, но так быстро, что не успеваешь их разглядеть? А этот тип должен перемахивать расстояния во много световых лет. Он спросил меня про язык, о котором я никогда не слышал. И заявил, что им широко пользуются по крайней мере в одном секторе Галактики.

— Вы напрасно тревожитесь, сэр, — заметил Езекия. — У нас есть заботы поважнее этого пикникующего инопланетянина.

— Ты прав, — ответил Шеридан. — Если мы не сбудем наш груз, мне каюк.

Но выкинуть из головы эту беседу под деревом он не сумел.

Перебирая в уме долгую праздную болтовню, он, к своему изумлению, убедился, что она была абсолютно пустопорожней. Гуманоид, насколько ему помнилось, совершенно ничего не сказал о себе. Разглагольствуя битых три часа, если не больше, он умудрился не сказать ровно ничего.

Когда вечером Наполеон принес ужин, он присел на корточки рядом со стулом Шеридана, аккуратно подобрав на колени белоснежный фартук.

— Положение скверное, так? — спросил он.

— Да, пожалуй.

— А что мы будем делать, Стив, если совсем ничего не продадим, если не выручим ни единого подара?

— Наппи, — вздохнул Шеридан. — Я так стараюсь не думать об этом!

Но теперь он представил себе реакцию Торгового центра, если он вернется назад со всем миллиардным грузом. И даже еще более ярко он вообразил, что ему придется услышать, брось он груз тут.

Как ни крутись, а груз продать необходимо! А не то его карьере придет конец.

Да что его карьера! Речь идет обо всем человечестве!

Транквилизатор, получаемый из подаров, был действительно необходим, и срочно! Поиски такого средства начались века и века тому назад, и потребность в нем доказывалась тем фактом, что на протяжении этих веков поиски не прерывались никогда. Человеку что-то подобное было абсолютно необходимо, и необходимость эта возникла, едва он стал не просто животным.

И тут, на этой самой планете, имелось вещество, которое удовлетворило бы эту страшную потребность. Но доступ к нему перекрывало упрямство тупого, грязного, отсталого народца.

— Если бы только эта планета была нашей! — сказал он больше себе, чем Наполеону. — Если бы мы могли захватить ее, то получили бы столько подаров, сколько нужно. Мы превратили бы ее в одно огромное поле и выращивали бы подаров столько, сколько туземцам и не снилось!

— Но ведь мы не можем, — заметил Наполеон. — Это противозаконно.

— Да, Наппи, ты прав. Очень и очень противозаконно.

Ведь гарсониане обладали разумом, пусть и не слишком большим, но отвечающим определению, данному в законе.

А против разумных существ нельзя пустить в ход ничего, даже отдаленно попахивающего насилием. Даже купить или арендовать их земли было нельзя — согласно закону такая покупка рассматривалась бы как лишение их одного из прав, неотъемлемо принадлежащих любым инопланетным разумным существам.

Можно сотрудничать с ними, учить их — не только можно, но и похвально. Но гарсониане не желали ничему обучаться. Разрешалось наладить с ними обмен, но скрупулезно честный! А они отказывались от обмена!

— Не знаю, что нам делать, — сказал Шеридан. — Как нам найти выход?

— У меня есть идея. Если бы мы приобщили туземцев к тонкостям игры в кости, то могли бы все-таки чего-нибудь добиться. Мы, роботы, как вам известно, в ней преуспели.

Шеридан поперхнулся кофе и осторожно поставил чашку на стол.

— При обычных обстоятельствах, — ответил он Наполеону, — я не одобрил бы такой тактики. Но в подобном положении… Почему бы тебе не сговориться с кем-нибудь из ребят и не попробовать?

— С радостью, Стив.

— И… э… Наппи.

— Что, Стив?

— Ты, конечно, подберешь самых умелых игроков?

— А как же, — ответил Наполеон, выпрямляясь и разглаживая фартук.

Исус и Фаддей отправились со своей труппой в дальнюю деревню, не включенную в их первоначальную программу, где они появились в первый раз, и дали представление.

Оно имело исключительный успех. Туземцы катались по земле, прижимали руки к животу от хохота. Они стонали, охали, утирали слезы. Хлопали друг друга по спине, упиваясь шутками. Ничего подобного они в жизни не видели. На Гарсоне-IV не было ничего, хотя бы отдаленно сравнимого.

И пока они пребывали в эйфории, в точный психологический момент, когда они должны были забыть упрямство и враждебность, Исус предложил им купить товары по дешевке.

Смех оборвался. Веселость исчезла. Зрители просто стояли и молча смотрели на него.

Труппа собрала реквизит и уныло отправилась восвояси.

Шеридан сидел в палатке, мрачно размышляя о будущем. В лагере царила могильная тишина. Ни болтовни, ни пения, ни взрывов смеха. Ни даже шагов.

— Шесть недель, — с тоской сказал Шеридан Езекии. — Шесть недель, и ничего не продано. Мы сделали все, что могли, — и ничегошеньки! — Он стукнул кулаком по столу. — Если бы мы добрались до причины! Они заглядываются на наши товары — и отказываются покупать. Что за этим кроется, Езекия? Попытайся отгадать.

— Бесполезно, сэр. — Езекия покачал головой. — Я в полном тупике. Как и все мы.

— В Центре из меня фарш сделают, — объявил Шеридан. — Распнут на стене в жуткое назидание на десять тысяч лет вперед! Бесспорно, и прежде случались неудачи. Но чтоб такая!

— Конечно, не мне это предлагать, сэр, — сказал Езекия, — но мы могли бы смыться. Вот и выход. Ребята согласятся. Теоретически они преданы Центру, но, если копнуть, преданы они вам. Мы могли бы забрать груз для начала, и у нас будет такая фора…

— Нет! — твердо сказал Шеридан. — Попытаемся еще и, может быть, найдем выход из положения. Ну а не найдем, буду держать ответ как положено. — Он почесал подбородок. — И ведь команде Наппи, возможно, улыбнется удача. Бред, конечно, но случались вещи и постраннее.

Наполеон и его приятели вернулись в угнетенном настроении.

— Они нас раздели, — сообщил повар Шеридану потрясенным голосом. — У них это просто в природе. Но когда мы хотели расплатиться, они от всего отказались.

— Попробуем собрать их и поговорить по душам, — сказал Шеридан. — Хотя вряд ли будет толк. Как по-твоему, Наполеон, если бы мы им прямо рассказали, в каком мы жутком положении, они бы не пошли нам навстречу?

— Не думаю, — сказал Наполеон.

— Будь у них правительство, — заметил Эбенезер, один из игроков Наполеона, — может, что-нибудь и получилось бы. Вы бы говорили с представителем всего населения. А так придется беседовать в каждой деревне. Тут никакого времени не хватит!

— Ничего не поделаешь, Эб, — ответил Шеридан. — Ничего другого нам не остается.

Но тут как раз начался сбор подаров. Туземцы трудились на полях с невероятным усердием: выкапывали клубни, раскладывали их сушить, погружали в тележки и на себе везли к амбарам — тягловых животных на Гарсоне-IV не было.

Они выкапывали клубни и свозили их к амбарам, тем самым амбарам, в которых, согласно их клятвенным заверениям, никаких подаров не было.

Они не открывали больших дверей, как им, казалось, следовало бы сделать, а пользовались дверкой, прорезанной в одной створке. И стоило кому-нибудь из земной команды появиться поблизости, как они расставляли охрану вокруг всей площади.

— Лучше к ним не соваться, — посоветовал Авраам. — Если попробуем на них надавить, неприятностей не оберешься.

А потому роботы собрались в лагере, дожидаясь окончания уборки. Наконец она завершилась, но Шеридан решил выждать еще несколько дней, чтобы гарсониане успели войти в обычную колею.

Затем они вновь отправились в свои деревни, и на этот раз Шеридан пристроился на платформе с Авраамом и Гедеоном.

Первая деревня на их пути мирно дремала в лучах солнца. Нигде не было видно ни единого ее обитателя.

Авраам посадил платформу на площади, и троица сошла с нее.

Площадь была пуста, и все окутывала тишина — глубокая, могильная тишина.

У Шеридана по спине забегали мурашки — в этой безмолвной пустоте словно затаилась жуткая угроза.

— Может, они устроили на нас засаду? — предположил Гедеон.

— Не думаю, — возразил Авраам. — Народец этот очень мирный.

Они осторожно пересекли площадь и медленно пошли по улице.

Улица тоже была абсолютно безлюдна. И — совсем уже странно! — двери некоторых домиков были раскрыты настежь, а окна слепо щурились на пришельцев — занавески из пестрой грубой ткани исчезли.

— Может быть, — предположил Гедеон, — они отправились на праздник урожая или еще какое-нибудь ритуальное торжество?

— Они бы не оставили двери открытыми, — объявил Авраам. — Я прожил рядом с ними несколько недель и изучил их привычки. Они бы закрыли дверь очень тщательно и для надежности еще подергали бы.

— Но ветер…

— Ну нет, — возразил Авраам. — Тогда бы, может, открылась одна, а я отсюда вижу их четыре.

— Надо бы посмотреть, — сказал Шеридан. — Пожалуй, пойду я.

Он свернул в калитку и медленно пошел по дорожке к домику с открытой дверью. У порога он остановился и заглянул внутрь. Комната перед ним была пуста. Он вошел и заглянул в остальные комнаты. Они тоже оказались пустыми — в них не было не только хозяев, но и вообще ничего: ни мебели, ни утвари, ни хозяйственных мелочей — голые стены, пустые стойки, сиротливые крючки. Никакой одежды. Ничего. Дом стоял мертвый, выпотрошенный, жалкий, убогий, брошенный за ненадобностью.

Шеридану стало не по себе: «Что, если их прогнали мы? До того их допекли, что они скрылись, лишь бы не встречаться с нами».

Нет, это чушь, сказал он себе. За этим невероятным по сложности массовым исходом, несомненно, кроется иная причина.

Он вернулся на улицу. Авраам и Гедеон побывали в других домах, тоже пустых.

— Возможно, только в этой деревне так, — предположил Гедеон. — А в остальных ничего не произошло.

Но Гедеон ошибся.

Вернувшись на платформу, они связались с лагерем.

— Не понимаю, — заявил Езекия. — Четыре другие бригады сообщили о том же самом. Я как раз собирался радировать вам, сэр.

— Разошли все платформы, какие есть, — распорядился Шеридан. — Пусть проверят все окрестные деревни. И пусть выглядывают людей. Они могут оказаться где-нибудь в полях. Празднуют окончание уборки урожая.

— Если они ушли на праздник, сэр, то зачем забрали с собой все свое имущество? Когда вы отправляетесь на праздник, то мебель оставляете дома.

— Я знаю, — ответил Шеридан. — Ты уловил самую суть. Так разошли ребят.

— А может быть, — предположил Гедеон, — у них в обычае обмениваться деревнями? Скажем, племенной закон требует, чтобы они через какой-то срок строили новую деревню. Отголосок древнего гигиенического правила, гласившего, что стойбище после определенного времени надо переносить в другое место.

— Пожалуй, — устало сказал Шеридан. — Подождем — увидим.

Авраам махнул кулаком в сторону амбара.

Шеридан поколебался и решил забыть про осторожность.

— Пошли! — сказал он.

Гедеон поднялся по пандусу к дверям и ухватил доску, прибитую поперек ее. Он рванул, раздался отчаянный скрип выворачиваемых гвоздей, и доска осталась у него в руках. Он оторвал вторую, третью, а потом навалился плечом, и одна створка открылась.

Внутри в смутной мгле тускло поблескивала металлическая масса — на земляном полу стояла огромная машина.

Шеридана оледенил ужас.

Не может быть, подумал он. Откуда тут взялась машина?

Какие машины у гарсониан! Их культура была абсолютно доиндустриальной. Их достижения исчерпывались мотыгой и колесом, причем они еще не додумались объединить колесо и мотыгу, чтобы сотворить плуг.

Когда вторая экспедиция улетела отсюда пятнадцать лет назад, машин у них не было, а за такой срок создать их они никак не могли. Да сам он за время, проведенное на планете, не заметил, чтобы они продвинулись в этом направлении хотя бы на дюйм.

И все же в амбаре стояла машина.

Вертикальный, порядочных размеров цилиндр с дверцей сбоку. Вверху он завершался куполообразным закруглением. Если бы не дверца, он выглядел бы как сильно увеличенная разрывная пуля.

Чье-то вмешательство, подумал Шеридан. Кто-то побывал тут в промежутке между отлетом второй экспедиции и прибытием третьей.

— Гедеон! — сказал он.

— Что, Стив?

— Смотайся в лагерь за инструментарием. Скажи Езекии, чтобы он доставил сюда мою палатку и все прочее как можно скорее. Отзови ребят с разведки. Нам предстоит работа.

Кто-то побывал тут, подумал он. Бесспорно! Изысканно любезный гуманоид, который сидел под деревом перед уставленной закусками скатертью, попивал из кувшина и болтал без умолку битых три часа, так ничего и не сказав.

Посланец Торгового центра посадил свой кораблик у края деревенской площади неподалеку от палатки Шеридана. Он откинул колпак обозрения и вылез наружу. Минуту постоял, сверкая на солнце и поправляя на металлической груди табличку с надписью «спецкурьер», которая утратила строгую горизонтальность. Затем неторопливо направился к амбару и спросил у Шеридана, сидящего на пандусе:

— Вы Шеридан?

Шеридан кивнул, оглядывая его. Великолепное изделие!

— Я с трудом разыскал вас. Ваш лагерь, видимо, брошен.

— У нас возникли определенные трудности, — спокойно сказал Шеридан.

— Надеюсь, не слишком серьезные. Я вижу, ваш груз не тронут.

— Скажем так: скучать нам не приходилось.

— Так-так, — сказал робот, обескураженный тем, что более внятного объяснения не последовало. — Мое имя — Товий, и у меня есть для вас сообщение.

— Слушаю.

Этих управленческих роботов полезно иногда осаживать, решил Шеридан.

— Устное сообщение. Могу вас заверить, что я получил исчерпывающие инструкции и готов ответить на любой ваш вопрос.

— Очень хорошо, — сказал Шеридан. — Начнем с сообщения.

— Торговый центр ставит вас в известность, что фирма, именующая себя «Галактической компанией», предложила поставлять ему препарат калентроподенсия в неограниченном количестве. Нам хотелось бы узнать, не можете ли вы пролить свет на это дело.

— «Галактическая компания»? — повторил Шеридан. — Никогда о ней не слышал.

— Как и Торговый центр. Не скрою от вас, мы выведены из равновесия.

— Могу себе представить.

Товий расправил плечи.

— Мне поручено указать вам, что вас командировали на Гарсон-IV для приобретения большой партии подаров, из которых изготавливается указанный препарат, и что это задание ввиду предварительной подготовки, ранее проведенной на указанной планете, не должно было встретить при выполнении каких-либо значительных затруднений, и…

— Потише, потише, — перебил Шеридан, — не надо так волноваться. Чтобы тебя не грызла совесть, будем считать, что я дослушал до конца разнос, который тебе поручено мне устроить.

— Но вы…

— Видимо, — сказал Шеридан, — «Галактическая компания» запросила хорошую цену за свой препарат?

— Чистейший грабеж! Торговый центр прислал меня узнать…

— Доставлю ли я большую партию подаров. В данный момент мне ответить нечего.

— Но я обязан вернуться и доложить!

— Не сейчас. Я смогу дать тебе отчет не раньше чем через несколько дней. Так что придется подождать.

— Но мои инструкции…

— Дело твое! — резко сказал Шеридан. — Хочешь — жди или возвращайся без моего отчета. Мне плевать.

Он встал с пандуса и вошел в амбар.

Роботам, увидел он, наконец удалось снять колпак с большой машины. Они положили его на пол так, чтобы можно было увидеть его внутренность.

— Стив, — сказал Авраам с горечью, — посмотрите-ка!

Шеридан посмотрел. Внутри все было сплавлено воедино.

— Тут находились какие-то механизмы, — сказал Гедеон, — но их уничтожили.

Шеридан почесал в затылке.

— Нарочно? Релейная защита?

Авраам кивнул.

— По-видимому, они тут все закончили. Наверное, не будь здесь нас, они бы забрали эту машину и все остальное с собой, каково бы ни было их назначение. Но рискнуть, что хоть одна попадет к нам в руки, они не могли, а потому нажали на кнопку или еще что-нибудь сделали — и от рабочих механизмов не осталось ничего.

— Но ведь таких машин тут много. Думается, в каждом амбаре стоит одна.

— И с ними, наверное, то же, — сказал Лемуил, поднимаясь с колен и отворачиваясь от колпака.

— И что это, по-вашему? — спросил Шеридан.

— Перебросчик материи, телепередатчик, называйте как хотите, — ответил Авраам. — Вывод, естественно, подсказан не машиной, а сопутствующими обстоятельствами. Поглядите! В амбаре нет ни единого подара. Значит, весь урожай куда-то переправлен. Этот ваш приятель, поклонник пикников…

— Они себя именуют «Галактической компанией», — сказал Шеридан. — Только что прибыл курьер. По его словам, они предложили Торговому центру партию препарата, изготовляемого из подаров.

— И теперь Торговый центр, — заключил Авраам, — попав в тяжелое положение, финансово взятый за горло, свалит все на нас, потому что мы остались без подаров.

— Не сомневаюсь, — ответил Шеридан. — Теперь все зависит от того, сумеем ли мы отыскать наших друзей-туземцев.

— Это вряд ли удастся, — сказал Гедеон. — Наша разведка установила, что все деревни пусты на всей планете. А не могли они покинуть ее с помощью этих машин, как по-вашему? Если они перебрасывают подары, то могут перебрасывать и людей.

— Словом, все, — неловко пошутил Лемуил, — что начинается на «п» или на «л».

— Нельзя ли установить принцип их действия? — спросил Шеридан. — Центру бы это очень пригодилось.

— Не берусь сказать, Стив. — Авраам покачал головой. — По закону вероятности среди машин на этой планете — а их столько, сколько амбаров, — может, одна и уцелела. Шанс есть.

— Но и найди мы такую, — возразил Гедеон, — куда больше шансов, что она самоуничтожится, едва мы к ней прикоснемся.

— А если мы не отыщем неповрежденной?

— Одна возможность есть, — объявил Лемуил. — Несомненно, степень их разрушения должна различаться. И разрушаться идентично они тоже не могли. Значит, исследовав, скажем, тысячу, можно будет получить достаточное представление о том, как был оборудован цилиндр.

— Ну а предположим, мы сумеем это установить?

— Трудно сказать, Стив, — ответил Авраам. — Даже найди мы функционирующий аппарат, я, честно, не знаю, сумели бы мы установить принцип его действия настолько, чтобы создать свой аппарат. Не забывайте, что человечество ни о чем подобном понятия не имеет.

Шеридан прекрасно понимал, какая горькая истина кроется за словами робота. Если теоретическая основа не разработана, никакие наблюдения за работой неизвестного аппарата или даже его подробные чертежи ничем не помогут. А в их распоряжении было даже меньше того, что дали бы чертежи или хотя бы работающая модель.

— Они использовали эти машины, — сказал Шеридан, — чтобы перебросить подары, а возможно, и людей. Если так, то люди пошли на это добровольно. Будь применено насилие, мы бы об этом узнали. Ав, ты мне не объяснишь, почему люди согласились на переброску?

— Не по моей части, — ответил Авраам. — У меня в мозгу сменник физика. Вставь мне социолога, и я займусь этой проблемой.

Снаружи раздался крик, и все обернулись к двери. По пандусу поднимался Эбенезер, держа на руках бессильно обвисшее тельце.

— Туземец! — ахнул Гедеон.

Эбенезер опустился на колени и бережно положил маленького туземца на пол.

— Нашел его в поле. Лежал в канаве. Боюсь, ему конец.

Шеридан нагнулся над туземцем. Это был старик — таких стариков он видел в деревнях тысячи. Та же старая задубелая кожа и морщины, оставленные ветром и непогодой, те же мохнатые брови над провалившимися глазами, те же клочковатые усы, то же ощущение забытой беззаботности и угрюмого упрямства.

— Его бросили, — сказал Эбенезер. — Все покинули планету, а его оставили. Наверное, ему стало дурно и он упал в канаву…

— Принеси мою фляжку, — распорядился Шеридан. — Она висит у двери.

Старик открыл глаза и обвел взглядом кольцо наклонившихся над ним лиц. Он провел рукой по лбу, оставляя полоски грязи.

— Я упал, — пробормотал он. — Помню, как я падал. Я упал в канаву.

— Вот вода, Стив, — сказал Авраам.

Шеридан взял фляжку, приподнял старика, прислонил его к своей груди и прижал горлышко к его губам. Туземец пил с трудом, захлебывался. Вода стекала по его усам на живот.

Шеридан отвел фляжку.

— Благодарю тебя, — сказал старик, и Шеридану пришло в голову, что это первая вежливая фраза, которую он услышал от обитателей планеты.

Старик снова потер лицо грязной лапкой.

— Люди все ушли?

— Все.

— А я опоздал, — сказал старик. — Я бы успел, если бы не упал. Может, они меня искали… — Его голос замер.

— С вашего разрешения, сэр, — сказал Езекия, — я схожу за сменником врача.

— Да, пожалуй, — ответил Шеридан. — Хотя, думается, толку будет чуть. Он столько дней пролежал в этой канаве. Чудо, что он еще жив.

— Стив, — вполголоса сказал Гедеон, — врач-человек не способен лечить инопланетян. Со временем — если это время у нас будет — мы кое-что узнаем об этом старце, об особенностях его организма и обмена веществ. Вот тогда мы попробуем его подлечить.

Шеридан пожал плечами.

— Ну так обойдемся без сменника, Езекия.

Он опустил старика на пол, поднялся с колен, но тут же сел на корточки, слегка раскачиваясь.

— Не ответишь ли ты на один вопрос? — обратился он к туземцу. — Куда ушли твои люди?

— Туда! — ответил туземец и с трудом приподнял слабую руку, указывая на машину. — Туда. А потом исчезли, как раньше собранный урожай.

Шеридан так и остался сидеть на корточках рядом с умирающим туземцем.

Рубен принес охапку травы и подложил ее под голову старика вместо подушки.

Так, значит, гарсониане и правда покинули планету, сказал себе Шеридан. Собрались и ушли в машину, которая предназначалась для переброски подаров. А если «Галактическая компания» располагает такими машинами, то они — кем бы они ни были — имеют перед Торговым центром огромное преимущество. Как могут конкурировать с такой техникой громоздкие грузовые прицепы, ползущие по космосу немногим быстрее скорости света?

Ему припомнилось, как в день их высадки на планету он подумал, что небольшая толика конкуренции очень пошла бы Торговому центру на пользу. И вот пожалуйста — конкуренция, причем конкуренция без намека на этику. Конкуренты украдкой, за спиной Торгового центра, перехватили рынок, который жизненно важен для Центра и которым Центр давно бы заручился, если бы не валял дурака, не тянул бы время, цинично решив обойтись без туземцев и выращивать подары на Земле.

Интересно, где и как «Галактическая компания» пронюхала о подарах и о значении получаемого из них препарата? Каким образом они там узнали, сколько времени в их распоряжении, чтобы манипулировать рынком подаров без вмешательства Центра? Но затем из-за самонадеянности попали в положение, когда им пришлось уничтожить все свои чудесные машины на планете.

Шеридан усмехнулся при мысли, как они себя при этом чувствовали.

Впрочем, нетрудно было вообразить сотни, а то и тысячи способов, с помощью которых компания могла проведать про подары.

С такими обаятельными, такими обезоруживающе безобидными представителями! Его не удивило бы, если бы выяснилось, что они внедрили своих людей в Торговый центр.

Туземец пошевелился, протянул исхудалую руку и дернул Шеридана за рукав.

— Чего ты хочешь, друг?

— Ты посидишь со мной? — умоляюще спросил старик. — Эти там не такие, как ты и я.

— Я посижу с тобой, — сказал Шеридан.

— А нам, по-моему, лучше уйти, — заметил Гедеон. — Возможно, мы его пугаем.

Шеридан положил ладонь на лоб старика. Он был холодным и липким.

— Старый друг, — сказал Шеридан. — Мне кажется, ты мне кое-чем обязан.

Старик отрицательно задвигал головой. В глазах у него появилось упрямство с примесью хитрости.

— Мы вам ничем не обязаны. Тем, другим, — да.

Шеридан, разумеется, подразумевал совсем не это. Но слова были произнесены — слова, таившие в себе ключ к загадке, которой стала для Шеридана планета Гарсон-IV.

— Так вот почему вы отказывались торговать с нами! — пробормотал Шеридан, обращаясь не столько к старику, сколько к самому себе. — Вы так запутались в долгах, что вам потребовались все подары, чтобы расплатиться с этими людьми?

Ну конечно же так! Теперь он видел, что это было единственно логичным объяснением всего, с чем им пришлось столкнуться. Поведение туземцев, почти отчаянный отказ что-либо покупать — именно этого следовало ожидать от людей, по уши сидящих в долгах.

И вот почему они не заботились о своих домах и ходили чуть не в лохмотьях. Вот объяснение, из-за чего веселая беззаботность исчезла, вот откуда унылый, подавленный вид. Издерганные, затравленные, терзаемые страхом, что им не удастся уплатить долг вовремя, они истощили все свои ресурсы и надрывались в полях, выжимая из почвы все подары, какие они могли произвести.

— Дело в этом? — спросил он. — Так оно было?

Туземец неохотно кивнул.

— Они явились и предложили вам такую выгодную сделку, что вы не смогли отказаться? Возможно, машины? Машины, чтобы вы могли переноситься в другие места?

Старик покачал головой:

— Нет, не машины. В машины мы складывали подары, и подары исчезали. Так мы платили.

— Платили все эти годы?

— Да, — ответил туземец и добавил с проблеском гордости: — Но мы расплатились сполна.

— Замечательно, — сказал Шеридан. — Разделаться с долгом всегда приятно.

— Они простили последние три года, сказали, что выплачено столько, сколько требуется, — сказал старик, чуть оживившись. — Очень щедро с их стороны, правда?

— Очень, — ответил Шеридан не без горечи.

Он терпеливо сидел на корточках, прислушиваясь к легкому шелесту ветра под крышей и хриплому дыханию умирающего туземца.

— А потом твои люди воспользовались машинами и ушли. Ты не можешь объяснить, почему они так поступили?

Старика сотряс пароксизм судорожного кашля, он задыхался.

Шеридана охватил стыд. «Я должен бы дать ему умереть спокойно, — подумал он. — Не приставать к нему. Не теребить, не допрашивать его, когда он вот-вот испустит последний вздох, не отнимать у него возможности уйти в небытие с достоинством!»

Но оставался последний ответ, и получить его Шеридану было необходимо. Он сказал ласково:

— Мой друг, объясни мне, какую сделку вы заключили? Что вы приобрели?

Но слышит ли его старик? Он словно впал в забытье.

— Что вы купили? — не отступал Шеридан.

— Планету, — сказал туземец.

— Но у вас же была планета!

— Та совсем другая, — слабеющим шепотом произнес старик. — Планета бессмертия. Тот, кто попадет туда, никогда-никогда не умрет.

Шеридан замер, онемев от неожиданности и гнева.

И из тишины донесся шепот — шепот, все еще полный непоколебимой веры, полный тоски, шепот, который будет преследовать человека всю жизнь.

— Вот что я потерял, — прошелестел шепот. — Вот что я потерял…

Шеридан развел руки, а потом стиснул в них изящную шею, стирая обаятельную улыбку, обрывая культурное словоизлияние.

«Был бы он здесь сейчас! — думал он. — Был бы он здесь!»

Он вспомнил расстеленную скатерть, изукрашенный кувшин, аппетитные закуски, гладкую вкрадчивую речь гуманоида, его самоуверенность. И как он рассчитанно напился, чтобы встреча обошлась без неприятных вопросов и не возбудила лишних подозрений.

И надменность, с какой он осведомился, не говорит ли человек по-балликски, хотя сам-то, почти наверное, успел выучить английский.

Итак, у Торгового центра появился-таки конкурент. С этой минуты Центр прижат к стене, и ему предстоит тяжелый бой. Ведь типчики из «Галактической компании» предпочитают бить ниже пояса и наповал.

Гарсониане, конечно, были наивными дурачками, но, вероятно, «Галактическая компания» способна обработать и не таких. Естественно, у нее есть разная наживка для разной рыбы, но извечная несбыточная мечта о бессмертии, если сервировать ее должным образом, может оказаться смертельным соблазном для самых искушенных личностей.

Полное отсутствие этики и машины для переброски материи — два крупнейших козыря в распоряжении «Галактической компании».

А что, подумал он, произошло с обитателями этой планеты? Куда они в действительности попали, когда последовали за подарами в машины?

Может быть, типчики из «Галактической компании» нашли, куда сбыть несколько миллионов рабов?

Или они просто решили разделаться с гарсонианами, чтобы лишить Торговый центр источника подаров, обеспечив себе все условия для выгодного сбыта транквилизатора?

Или они выманили гарсониан с планеты, чтобы забрать ее себе?

Но в этом случае — а возможно, и в любом случае — «Галактическая компания» споткнулась на первом же шагу. Пожалуй, сказал себе Шеридан, не такие уж они ловкие пройдохи.

«Они подарили нам как раз то, что нас устроит больше всего! — сказал он себе с довольной улыбкой. — Они оказали нам большую услугу!»

Неповоротливый, надутый важностью Торговый центр победил в первом раунде, несмотря ни на что.

Он встал и пошел к двери, но вдруг остановился и обернулся к туземцу.

— Возможно, друг, — сказал он, — тебе выпал счастливый жребий.

Старик его не услышал.

— Как он? — спросил Гедеон, ожидавший у двери.

— Умер, — ответил Шеридан. — Ты не займешься похоронами?

— Само собой, — сказал Гедеон. — Дадите мне материалы об их обычаях? Надо установить, какие у них погребальные обряды.

— Но прежде сделай кое-что для меня.

— Только скажите, Стив.

— Знаешь Товия, курьера Торгового центра? Отыщи его и присмотри, чтобы он не улетел.

— Можете быть спокойны! — Гедеон ухмыльнулся.

— Спасибо, — отозвался Шеридан.

По пути к своей палатке он прошел мимо кораблика курьера. Скоростная машина! Только приборная доска и кресло, присобаченные к мощнейшему двигателю.

На таком космолете можно ставить рекорды, подумал он.

У самой палатки он встретил Езекию.

— Пойдем со мной, — сказал он. — У меня есть для тебя задание.

В палатке он опустился в кресло и взял лист бумаги.

— Езекия! — приказал он. — Поройся в инструментарии и отыщи самый лучший сменник-дипломат, какой только у нас есть.

— Я знаю, где он лежит, сэр, — ответил Езекия, перебирая ящички.

Он достал искомый сменник и положил на стол.

— Езекия, — сказал Шеридан, — слушай меня внимательно. Запомни все до единого слова.

— Сэр, — обиженно проворчал Езекия, — я всегда слушаю внимательно.

— Знаю, знаю. Я тебе верю и полагаюсь на тебя абсолютно. Вот почему я отправляю тебя в Центр.

— В Центр, сэр? Да вы шутите! Как же я полечу, сэр? А кто будет обслуживать вас? Кто будет следить, чтобы вы…

— Как-нибудь продержусь. Ты же вернешься. И у меня остается Наполеон.

— Но я не хочу лететь, сэр!

— Езекия, мне нужен кто-то, кому я доверяю. Вставим тебе сменник и…

— Но на полет же недели уйдут, сэр!

— Нет, если ты воспользуешься корабликом курьера. Отправишься вместо него. Я напишу тебе доверенность, чтобы ты мог выступать от моего имени. Я как бы сам буду присутствовать.

— Но есть же Авраам. И Гедеон. Да пошлите любого другого.

— Кроме тебя, некого, Езекия. Ты мой самый старый друг.

— Сэр, — сказал Езекия, вытягиваясь в струнку, — что я должен буду делать?

— Ты доложишь Центру, что Гарсон-IV теперь необитаем. Ты скажешь, что ввиду этого обстоятельства я вступаю во владение планетой от имени Торгового центра. Ты скажешь им, что мне потребуется подкрепление, и немедленно, так как не исключено, что «Галактическая компания» попытается отобрать ее у нас. Пусть пришлют прицеп, нагруженный роботами для обороны и колонизации. И еще прицеп с сельскохозяйственными машинами и орудиями, чтобы мы могли немедленно приступить к обработке полей. И все подары, какие им удастся наскрести. И, Езекия, еще одно…

— Слушаю, сэр.

— Эти роботы. Пусть перед погрузкой их деактивизируют и разберут. Так их в прицеп больше поместится. А мы соберем их тут.

— Скажу, сэр, — ответил Езекия с содроганием.

— Мне очень жаль, Езекия, но сказать ты должен.

— Ничего, сэр.

Шеридан дописал доверенность.

— Скажи Центру, что со временем мы превратим всю планету в одну огромную плантацию подаров. Но им не следует терять ни минуты. Никаких комиссий, никаких заседаний правления, никакого хождения вокруг да около. Наступай им на хвост с утра и до вечера.

— Я не дам им ни минуты покоя, сэр, — заверил его Езекия.

Курьерский кораблик скрылся вдали. Как Шеридан ни напрягал зрение, он его уже не видел.

«Старина Езекия свою задачу выполнит, — думал он. — Центр и через месяц не оправится от его натиска».

Он наклонил голову и потер занывшую шею, а потом обернулся к Гедеону и Эбенезеру.

— Можете слезть с него!

Они, ухмыляясь, поднялись с распростертого на земле Товия. Тот вскочил вне себя от ярости.

— Вам это так не пройдет! — заявил он Шеридану.

— Я знаю, ты мне готов печенку выгрызть, — ответил Шеридан.

— Что дальше? — спросил Авраам, подходя к ним.

— Ну, — ответил Шеридан, — думаю, мы станем сборщиками урожая.

— Сборщиками?

— Туземцы наверняка выкопали не все подары. А нам необходимо найти хоть сколько-нибудь, чтобы высадить на семена.

— Но мы же все физики, инженеры, химики и тому подобное. Не потребуете же вы, чтобы такие высококвалифицированные специалисты…

— Это дело поправимое, — ответил Шеридан. — Думается, сменники космовиков никуда не делись. Они сойдут, пока Центр не пришлет сельскохозяйственного набора.

Товий выступил вперед и встал рядом с Авраамом.

— Раз уж я должен оставаться тут, то требую, чтобы меня использовали! Не в натуре робота бездельничать…

Шеридан похлопал себя по карманам и нащупал твердую выпуклость — сменник, который он извлек из Езекии.

— Думается, — сказал он Товию, — у меня для тебя есть именно то, что требуется.

У меня нет головы, мои глаза висят в воздухе. Перевод Г. Корчагина →