Polo, или Зеленые оковы

В. Федоров и А. Зайцев, 2007

Глава 5.

В голове стоял тяжелый шум. Глаза слепило яркое освещение, все члены Отца налились свинцовой тяжестью, веки слипались, слезы катились по щекам. Неприятный осадок на душе оставил последний кошмар, когда он в шкуре летающего космического крокодила бороздил еще не езженые просторы вселенной. Глаза постепенно привыкали к яркому свету. Чуть приподнявшись на локте, он увидел, что лежит на блестящей белой круглой платформе. Скрестив руки в паху, он стал озираться. Его нагота несколько смущала его. Было непонятно, толи это продолжение недавнего кошмара, толи какая-то новая, пугающая реальность, которую он постичь был пока не в состоянии. Комната, вопреки устоявшимся традициям, была круглой. Отовсюду лился свет. Казалось, что он пронизывает все насквозь, не оставляя ничего неразгаданного на своем пути. Необходимо было найти дверь. Отец соскочил с платформы и побрел к стене, все также бережно пряча свой секрет в нехитром сплетении рук.

Отец, озираясь, обошел небольшую белую комнату, в которой только что очутился. Двери не было. Как он сюда попал? Только что он брел по лесу в поисках брата. Вокруг были сосны, мужик, так похожий на брата, болотце, ручеек… и тут комната. Все очень подозрительно и странно.

В помещении было свежо. Не было жарко, не было холодно. Пахло йодом. Отец не понимал, как он мог здесь очутиться. Думалось, что он оказался в какой-нибудь больнице, однако он не мог вспомнить ни одну больницу, которая хоть отдаленно напоминала это место. Обойдя комнатку, в которой кроме белой платформы, стоящей строго в центре, не было ничего. Лишь комната, платформа и свет.

Пол мерно подрагивал.

–Тихо, без глупостей. — Услышал Отец голос за спиной.

В комнате стоял незнакомый паренек в обтягивающем блестящем комбинезоне.

–Здорово, ты откуда тут взялся? — Спросил Отец, оглядываясь.

Как здесь он мог очутиться? подумал Отец и еще раз провел глазами по стене в поисках двери, которая оказалось незамеченной при первом осмотре. Средних лет юноша с добродушным лицом стоял и настороженно смотрел на Отца. Был он высок и широк в плечах. Волос на голове не было, посему паренек походил на манекен, коих много в трикотажных отделах.

–Да вот, пришел, — развел руками парень.

–Саня, — представился Отец. — Но все меня зовут немного по-другому.

–Отец. — Сказал парень.

–Ух-ты, тезка? — Пошутил Отец.

–Что-то в роде того, — кивнул головой парень и стал кружить вокруг Отца, пятясь.

–Откуда ты меня знаешь? — Поинтересовался Отец, одновременно замечая все движения парня, чтобы в случае чего кулаком указать парню на его место под солнцем.

–Тебя здесь все знают. — Паренек тоже был осторожен, словно прочел мысли Отца.

Отец нехотя протянул руку незнакомцу. Парень осторожно пожал грубую ладонь Отца, словно боялся обжечься.

–Гедеван. — Неловко протянул руку парень.

–Да, — сказал Отец, — хочешь мужику испортить всю жизнь — назови пацана Гедеваном.

–Что? — Переспросил парень.

–Да говорю, что если бы меня назвали Гедеваном, то я всю жизнь на ушах ходил бы. Ты ходишь?

–Не понял? — Гедеван не ожидал такого начала знакомства и укрепился в мысли, что в случае чего нужно дать деру.

–Ладно, не бери в голову, — махнул Отец рукой. — Буду звать тебя Ваней.

Парень стоял в нерешительности, и этому обстоятельству Отец был очень доволен. В незнакомой ситуации он старался первым перейти в нападение, обычно этот прием дает немного времени фору, правда, он не всегда бывает оправдан: порой Отец все-таки бывал бит.

–Я тебя слушаю. — Отец застыл в ожидании, примеряясь к апперкоту.

Парень Отцу не нравился, быть может, потому, что тот его боялся.

— Компьютер, гардероб. — Сказал Гедеван.

Как в сказке из ниоткуда возникла небольшая серая арка, затянутая черным блестящим зеркалом. Гедеван застыл в ожидании.

Отец стоял и смотрел то на парня, то на зеркало. Еще его стеснял костюм Адама и глупое нелепое положение со скрещенными на лонной кости руками. Непонимание росло. Отец начинал злиться. Однако не он один был в недоумении. Гедеван стоял немного в стороне, и его мимическая мускулатура наглядно демонстрировала нервное ожидание.

–Я чувствую, что сейчас мой ход? — Отец уже немного стал забывать о месте, в котором он очутился. Все его мысли сейчас занимала холодная война с парнем.

Гедеван кивнул, указывая рукой на арку.

–Туда? — спросил Отец. — Я испачкаюсь.

Гедеван закачал головой. Отец приблизился к арке, чтобы потрогать зеркало и его рука провалилась сквозь него. Круто, подумал Отец, видимо какой-то полимер. Он отдернул руку, оглядел ее: без изменений. Тогда, решившись на отчаянный поступок, он сам нырнул в зеркало. В носу засвербело.

–Компьютер, убрать гардероб. — Услышал Отец.

Обернувшись, Отец очень удивился, не найдя взглядом арки с черным полимером, сквозь который он только что набрался смелости пройти. Чертовщина какая-то, подумал он. И только теперь Отец заметил, что сам одет в такой же комбинезон, который носил лысый парень.

–Слушай, где мы? — Удивленно произнес Отец.

–Здесь… — Развел руками парень.

Отец его возненавидел. По его искреннему убеждению, витиевато шутить имел право лишь он один, но никак не лысый парубок, одетый как щеголь в белоснежный комбинезон.

–Я в гневе страшен, ты лучше меня не зли. — Отец стал вращать глазами, медленно наступая на жертву.

Для убедительности Отец заскрипел зубами и сжал кулаки.

–Пошли за мной, — сказал Гедеван.

Его страх вырос настолько, что уже не помещался в широкой комнате, в которой они находились, и стал почти осязаемым. Он решил дать ему еще немного пространства.

–Компьютер, выход. — Едва не крича от страха и возбуждения, произнес Гедеван.

Появилась знакомая арка, в черном зеркале которой, не медля ни секунды, скрылся парень. Отец еще мгновение потоптался на месте и нырнул в черную лужу зеркала вслед за Гедеваном. А он совсем не похож на Гедевана, подумал Отец.

Оказался он в просторной комнате белого цвета, спартанское убранство которой несколько напоминало ему общагу. Не было только немного затхлого запаха, соседей, кота и шкафа, который так не любил Мойша.

–Располагайся, — услышал Отец за спиной.

От неожиданности Отец чуть не подпрыгнул, за спиной его стоял Гедеван, и глухой удар по зубам оповестил комнату: Отец его узнал. Парень, прикрыв лицо руками, прыгнул в сторону зеркала, растворяясь в нем. Вслед за ним исчезла и арка, будто боясь быть сломанной.

–Шутки, шутки, а в зубах бывают промежутки. — Крикнул Отец ему вдогонку, однако что-то подсказывало, что паренек его не услышал. — Козел. — Шепнул он сквозь зубы.

В комнате в уголке стояла тумба, по размерам и консистенции которой Отец понял, что это — кровать. Он плюхнулся на нее, расставив широко руки. Больше в комнате не было ничего. Голые белые стены навевали скуку. Отец потрогал стену, она была из какого-то пластика, надежная скользкая и белая, как совесть у праведника.

Отец стал размышлять, как и куда он попал. В голову лезли самые бредовые идеи, которые сводились к одному: как все-таки здорово, что он, Отец, заехал этому трусу в голову. Прокрутил он в голове и это жуткое пробуждение на тумбе. Потихоньку переживания и мерная дрожь комнаты успокоили Отца. Это утро слишком рано началось для него, и было немного необычным. Усталость взяла свое, и вскоре Отец заснул.

Ему приснилось, будто он плавает на Банном озере в своем гидрокостюме в надежде настрелять рыбы. Вот он подплывает к стайке жирных желтых линей, резвящихся в густых камышах, которые подпускают его, не боясь. Он, вдруг, понимает, что оставил на берегу свое ружье. Рыба это видит, поэтому она подплывает к нему сама и скалится, будто насмехаясь над незадачливым подводным охотником. Приходится не спеша, чтобы не спугнуть стайку, выбираться из камыша. Горю его нет границ. Он подплывает к берегу, хватает ружье, гарпун, заряжает его и опускается вновь в воду. Подплыв к тому самому месту, где он оставил рыбу, его постигает жуткое разочарование. Вместо жирных линей здесь плавает несколько мальков и тина, поднятая им самим со дна. Рыбы нет. Линь ушел.

Затем ему снится какая-то тамбурная дверь в вагоне с конечным пунктом сообщения на Казанском вокзале в Москве. Он никогда прежде не ездил до Москвы. Он возвращается на свою полку, где оставил свои вещи. Снизу сидит какой-то грозный мужик и пристально следит за всеми его движениями, поверх газеты, которую держит раскрытой. Напротив него, на нижней полке резвятся молодожены, лобзая друг друга яростнее час от часу. На другой стороне, на боковом месте, лежит сухая старушонка и слушает трели, доносящиеся из горла бородатого мужика, спящего над ней. Отец хочет выйти из вагона, но что-то ему мешает. Толи тот мужик с пристальным взглядом, толи бородач, шумящий на весь вагон. Ему нужно выйти из вагона, но он не может, потому что какая-то тетка повезла на тележке по проходу зеленые от старости пирожки.

Затем ему снится, что он покинул вагон, но его продолжает преследовать немигающий взгляд серьезного мужика, который оставил свою газету и наблюдает за ним из окна. На улице льет дождь, Отец хочет понять, куда его занесла нелегкая, он оборачивается и видит своего провожатого. Ему не нравится взгляд этого мужика, но он ничего не может с собой поделать. Отец вынужден следовать за и сердитым попутчиком куда-то в ночную скользкую степь, где нет и огней.

Тьфу ты, чушь какая, подумал Отец просыпаясь. Приснится же такое. Сон прошел, только ненадолго осталось ощущение слепого послушания, когда он шел вслед за своим неведомым похитителем. Силы вернулись. Через минуту ушли и грезы.

–Компьютер, гардероб, — крикнул Отец, вскакивая с постели.

Он оглядел свое белоснежное одеяние и вдруг понял, что эта непривычная для него одежда навеяла этот скоротечный и неприятный сон. Ему ужасно не нравился этот комбинезон, хоть он и был удобный, просторный и чистый. Отец чувствовал себя в нем, как на собственных похоронах. Появилась уже знакомая арка. Как ей управлять Отец не имел ни малейшего представления. Он всего лишь хотел быть одетым как раньше, как в общежитии. Просочившись сквозь зеркало, он почувствовал некоторые изменения в костюме. Теперь на нем были его любимые тапки, его любимое трико с потертыми коленками и футболка с короткими, но широкими рукавами.

–Это уже другой коленкор. — Воскликнул он.

Только его одежда была все-таки не его. Она была новая. Даже потертости на коленях выглядели, как специально задуманными. Да и пес с ними, подумал Отец. Он не мог постичь, как работает эта штука, ведь насколько помнил Отец, он никогда не слышал о подобных технологиях.

–Компьютер, убрать гардероб.

Арка исчезла. Научить машину слушаться голоса труднее, чем научить Мойшу смириться с его унизительно низким туалетом. Догадка пришла сама.

–Компьютер, ну-ка поставь там стол, — попросил Отец, представляя себе, где должен стоять стол и какой он должен быть формы.

Не прошло и пяти минут, как пространство, доселе пустое, было уставлено все сплошь. Отец, чтобы чувствовать себя как дома, установил три кровати, как в своей комнате. Две рядом, одна поодаль, где спал Басмач и присаживался Мойша. Шифоньер Отец разместил возле своей кровати. Возле другой стены он поместил рабочий стол с настольной лампой, над столом повесил книжную полку, заваленную книгами и учебниками. Возле него поставил кухонный стол, где собирался принимать трапезу. Высокие стены украсил фотообоями с видом морского побережья.

Хорошо, подумал Отец, разглядывая свое творение. Общага. Один в один. Пользуясь случаем и удачей, Отец заказал себе бейсбольную биту, чтобы еще более убедительней принимать непрошенных гостей, вроде Гедевана. Под кровать Отец бросил BRD — плеер. Шифоньер Отец наполнил фруктами и копченой колбасой. Там где должны лежать тарелки, теперь лежали чистые носки и рубашки. Он заказал зачем-то свои водительские права. Над кроватью повесил женский сагиттал, чтобы несколько скрасить скупой интерьер.

Отец попробовал сформировать еще одну комнату. Компьютер мог и это. Там естествоиспытатель установил фаянсовое кресло с дыркой в центре, душевую кабину. Затем, немного подумав, Отец душ убрал и поставил джакузи, которая могла сама тереть ему спину. Ванну Отец оборудовал пивным краном, чтобы восполнять объем, не отходя от кассы. Чуть в стороне он поставил раковину, которая не бьет током, стоит повернуть горячий кран. Красота!!!

–Теперь покажись сам, компьютер. — Сказал Отец и чуть не рухнул на пол, когда перед ним появился Басмач.

–Басма, черт плешивый, ты что же здесь делаешь, боров ты этакий? — Обрадовался соседу Отец.

–Мне очень приятно, что у тебя ко мне столь теплые чувства, я надеюсь, что меня ты не будешь избивать, как Гедевана. Только я не совсем Басмач, я принял его облик, потому как надеялся, что эта форма будет менее всего тебя провоцировать на агрессию. Я — компьютер. — Сказал компьютер.

–Басмач, не к лицу мужчине лгать, как девице. — Отец попытался обнять Басмача, но тот, словно туман, пропустил руки сквозь себя.

–Это всего лишь голограмма, — сказал Басмач. — Если я приму более осязаемую форму, я буду чувствовать боль, как и ты.

–Да, ты не Басмач, он никогда таким трусом не был. — Огорчился Отец и хотел голограмме пихнуть в живот, однако рука не встретила никакого препятствия.

Попытка Отца заговорить зубы не увенчалась успехом.

–Вот об этом я и говорил, — сказал компьютер.

–Слушай, я буду звать тебя Басмачом, О'кеу? — Попросил его Отец.

–О'кеу, — ответил Компьютер. — Только пообещай мне больше не выказывать своего негативизма.

–Ладно, только ты уж давай как-нибудь материализуйся, а то у меня ни разу еще не было столь воздушного собеседника, как ты. Обещаю тебя не бить. И еще, — сказал Отец, — учись говорить, как все нормальные люди.

–Это еще как? — Спросил Басмач.

–Ну, мы над этим поработаем, — уверил Басмача Отец. — Саня, — протянул руку он, — но другие меня зовут несколько иначе.

–Басмач, — пожал руку Басмач, и Отец с удовлетворением заметил, что рука Нео — Басмача стала материальной, тогда он похлопал товарища по спине. — Но тебя все зовут тебя Отцом.

–Good. — Отец был доволен. — И я тебе буду премного благодарен, если ты меня будешь звать the same.

–Проблем нет. — Кивнул головой Басмач.

–Прекрасно. Продолжаем разговор. — Удовлетворился Отец. — Давай по семь капель в глаз накапаем за встречу?

Отец решил, что в тумбочке, стоявшей напротив его кровати, на которой стоял телевизор и будильник, будет находиться бар. Он открыл створку, которая почему-то не отвалилась, как раньше, и, с удовлетворением отметил, что его желание оказалось кем-то предусмотрительно предвосхищено. На полочке дымилась запотевшая бутылка «Абсолюта» и два чистых стакана. Разлив прозрачную жидкость, Отец передал один стакан своему собеседнику, второй грел в руке.

–Пустим карасика. — Сказал Отец и залпом опрокинул содержимое.

Басмач следовал его примеру. Даже не поморщился, удивился в душе Отец, видимо с горячим стажем партнер. Один в один — оригинал.

–Хороша, — крякнул Басмач.

–Ну, давай теперь рассказывай, как по телевизору: что, где, когда? — Отец упал на кровать.

–Даже не знаю, с чего начать… — Замялся Басмач.

–Очень просто, — пояснил Отец. — Начни с самого начала.

–Если бы было так легко, я непременно так и сделал. Дело все в том, что нам самим до конца не ясна вся ситуация…

–Уточни, не-то Таньке нажалуюсь. — Отец улыбнулся.

–Мне она не указ. — Сказал Басмач.

–Да, не многим везет, как тебе, Басмач. — Отец ухмыльнулся. — Ладно, я уже понял, что меня куда-то занесло, куда нормальных людей не пускают.

–Нормальных… — Басмач присел на край стула. — Ты себе льстишь, Отец. Нормальные люди не избивают андроидов при встрече. Хорошо, ты его избил еще не в реальном пространстве.

–Подожди, — Отец поднялся на локте, — ты сказал андроида? Повтори еще раз, а то здесь ветер, я плохо слышу на сквозняке.

Басмач оглянулся, ища вокруг себя сквозняк.

Отец отметил про себя это движение.

–Андроида… — Несмело повторил Басмач. Голос его дрогнул. Он боялся спровоцировать на веселье Отца. — Ты все еще не понял, — протянул Басмач, — мы тебя на время взяли для некоторых своих целей, и, если не случится ничего непредвиденного, ты скоро отправишься домой.

Отец догадался, что это самое непредвиденное — и есть он сам.

–Кто это, мы? Мы, Николай второй? — Спросил Отец.

–Мы… — Не стал уточнять Басмач. — Называй нас учеными.

–Прекрасно, вы, ученые, — Отец заходил по комнате, — какого мяса вам от меня нужно? Кстати, почему Танька тебе больше не авторитет?

–С какого вопроса начать? — Спросил Басмач.

–Как обычно. С начала.

–Хорошо. С начала, так с начала. Ты нам нужен для наших некоторых целей. Для тебя это безопасно и не вредно. — Оправдывался Басмач. — Доволен?

–Начало многообещающее, только вот ясности не прибавилось. — Закачал головой Отец, побалтывая своим стаканом.

–Тебе трудно будет во все это поверить. — Серьезно произнес Басмач.

–Потрудись объяснить. — Попросил Отец. — Как же я смогу тебе поверить, если ты ничего не говоришь?

–Ты меня все время перебиваешь. — Вспыхнул Басмач.

–Не перебиваю, а направляю. — Запротестовал Отец. — Ты все время отвлекаешься.

–Вот видишь? — Басмач пожал плечами.

–Все, все. Молчу. — Отец поднял руки вверх, изображая собой саму покорность.

–Снова с начала. Мы поставим один эксперимент… — Начал, было, Басмач.

–Со мной? — Взревел Отец.

–С тобой. — Кивнул Басмач, — но не над тобой. Не перебивай, если не хочешь, чтобы мы об этом неделю говорили.

–Продолжай. — Согласился Отец.

–Мы поставим эксперимент, потом вернем тебя домой.

–Что за эксперимент? — Поинтересовался Отец.

–Мы тебя свозим к одним замечательным людям. И все.

–И все? — Не поверил Отец.

–И все. — Кивнул Басмач.

–Ох, не лги, царю лжешь. — Отец допил стакан.

–Не умею. — Сказал Басмач и вскочил со стула. — Не приучен. В отличие от тебя.

–Кстати, почему я? — Спросил Отец.

–Ты нам больше всего подходишь.

–Почему?

–Да ты не поймешь. — Ответил Басмач.

–Да где уж нам уж выйти замуж. Ты, Грузия-фильм, говори как есть. Мне уже надоели твои загадки.

–Понимаешь, нам нужен твой генотип, до конца и нам неясно зачем.

–Снова лжешь, бесславный потомок славной царицы Тамары. Будешь еще водки? — Тон Отца давал ясное представление Басмачу, что отказ равносилен мучительной смерти.

Басмач пожал плечами, довольно жалко демонстрируя свою уверенность, будто у него есть выбор. Отец прогулялся к тумбочке, которая все больше с каждым глотком ему нравилась.

–Я надеюсь, что вы меня на органы не собираетесь продать?

–Не говори глупостей, что за нездоровый цинизм? Если бы нам была нужна твоя печенка, мы бы ее клонировали. Одни… — Басмач замялся, — люди… заинтересованы в тебе.

–Я тебя правильно понял? Эксперимент состоит в том, чтобы меня кому-то показать? — Удивился Отец.

–Ты очень проницательный. — Удовлетворенно сказал Басмач.

–Что-то на эксперимент не очень сильно похоже. — С сомнением произнес Отец.

–Если бы ты знал всю подоплеку, ты бы так не говорил.

–Так расскажи. — Уже требовал Отец.

–Мы… — Басмач ухмыльнулся себе в нос, — ученые, собственно даже не знаем, кто в тебе заинтересован.

–Так вы хотите меня свозить туда, не зная куда, показать тому, не зная кому? — Развеселился Отец.

–Близко к истине. Мы их называем Инвизами. Они связались с нами и потребовали, в крайнем случае, мы так думаем, твой генотип…

–Инвизами? Невидимками? — Отец покатился со смеху. — Вы, никак, с военными работаете? У них всегда такие вычурные названия. «Буря в пустыне», «песчаный паук»…

–Да. Невидимками. Они с нами связались и передали код твоей ДНК. Мы склонировали тебя. У нас очень хорошие генные инженеры. Свозили твоего двойника в условленное место. Они на него никак не прореагировали. Мы решили, что они намекают на некое конкретное лицо, которое, возможно, их связной у нас. Так мы вышли на тебя. — Басмач пристально смотрел Отцу в глаза, стараясь уловить в его взоре возмущение или сопротивление.

–Склонировали? — Удивился Отец и отправил в себя еще несколько граммов водки. — Как Долли?

–Склонировали, — кивнул Басмач. — Только, видишь ли, мы не можем склонировать твои мысли. Нам так кажется, что им нужен оригинал. Ты им нужен.

–Зачем? — Отец не верил своим ушам.

Услышанное сильно походило на розыгрыш, однако нелепый вид собеседника указывал на обратное. Верилось с трудом, что какой-то рядовой студент, ни чем не обозначивший себя в мировом масштабе, мог заинтересовать неких неведомых невидимок, которых ученые в лице Басмача ни разу не видели.

–Это мы и собираемся выяснить. — Поднял брови для пущей убедительности Басмач.

–Ну, так поехали к ним и дело с концом. — Отец начал приплясывать от нетерпения.

–Куда? — Поинтересовался Басмач.

–Как куда? К вашим Инвизам.

–Они сами с нами связываются. Ждем от них весточки. — Покачал головой Басмач.

–Так вы что, меня украли, не договорившись с ними? — Удивился Отец.

–Не украли. — Возмутился Басмач. — Не украли! Пригласили.

–Ты это называешь «пригласили»? Похитили, самым натуральным образом похитили из леса. Кстати, как вы это сделали?

–Тебе лучше пока не знать об этом. — Проворчал Басмач.

–Это еще почему?

–Тогда мне придется тебя убить. — Усмехнулся Басмач.

–Так начинай. — Отец показал кулак своему собеседнику.

–Это, конечно, шутка. Никто тебя не станет умерщвлять. Только тебе об этом лучше не знать. Спать крепче будешь.

–А я на сон и не жалуюсь. — Сказал Отец.

–Вот и прекрасно. Пока отдыхай, набирайся сил. Инвизы с нами свяжутся, мы все выясним. Вот тогда и поедешь домой.

–Нет, дружище, так дела не делаются. У меня учеба…

–Учеба подождет. — Резко оборвал Отца Басмач.

–Я на твоем месте так бы не стал говорить. У меня могут из-за прогулов возникнуть большие проблемы в институте. — Констатировал Отец.

–Мы это уладим. Я тебе обещаю. Никаких проблем с учебой у тебя не возникнет. У нас большие связи. — Сказал Басмач.

–Так, может, вы мне сразу диплом дадите, тогда я с вами еще покатаюсь. И вы можете мне привить и лихорадку Эбола, если захотите, конечно. Я, как нос Васин, на все согласен. — Засмеялся Отец.

–Дудки. Учиться будешь сам. А проблем у тебя не будет. На этом точка. Я тебе уже пообещал. — Хлопнул себя по коленке Басмач.

–Тогда пошли, покажешь мне ваш научный городок. — Отец указал куда-то в сторону.

–Вот это, братец, и не проси. — Покачал головой Басмач.

–Так что мне теперь здесь всю дорогу сидеть? Я же с ума сойду в четырех стенах. Кто его знает, когда ваши невидимки с вами свяжутся. Вы, кстати, на ФСБ работаете?

–На какой вопрос…

–По порядку. — Рявкнул Отец.

–Да, да, нет. — Развел руки Басмач.

–Объяснись, пожалуйста. — Отец раскрыл глаза от удивления.

–По порядку? Сидеть всю дорогу — да. Пока Инвизы не свяжутся, сидеть — да. На ФСБ работаем — нет. — Сказал Басмач.

–Ох, не лги. — Отец пригрозил Басмачу пальцем.

Грозить пальцем Отец приобрел привычку давно. Он где-то прочитал, что слабый грозит кулаком, сильный же грозит пальцем. Изредка он грозил средним для пущей убедительности, при этом жест приобретал несколько иной смысл.

–А как они на вас вышли, чтобы меня попросить? Инвизы ваши?

Басмач нахмурил лоб, обдумывая ответ.

–Как тебе сказать то… по радио. Вышли в эфире на связь. Так мол и так. Нужен такой тип с таким набором генов. Вот и все. — Басмач пожал плечами.

–Просто по радио? — Не поверил Отец.

–Точно. — Утвердительно кивнул Басмач.

–Мне бы по радио кто-то попросил найти такого-то, такого-то с таким-то набором ДНК. Я бы его к чертовой матери рекомендовал и дело с концом. Ты лжешь мне, Басмач. Я точно знаю — лжешь. Скажи правду. Так всем будет легче. — Вежливо погрозил пальцем Отец.

–Понимаешь. Это не совсем обычная радиоволна. Вроде кода. По всему ясно, что мы имеем дело с важными персонами. Их к чертовой матери рекомендовать нам не к лицу.

–Тогда, если не хочешь говорить правду, выпусти меня отсюда. Мне нужен воздух. — Попросил Отец.

Басмач скупо покачал головой.

–Хорошо. — Проворчал Отец. — Сам не выпустишь, я сам уйду.

–Сделай одолжение. — Усмехнулся Басмач.

–Компьютер, выход. — Закричал Отец.

–Hello, компьютер — это я, помнишь? — Басмач покрутил перед виском пальцем.

–Да, — крякнул с досады Отец. — Забылся.

Он взял стул, подошел к стене и наотмашь хватил его об угол. Стул в мелкие щепки разлетелся по всей комнате. На угле не осталось и следа. Не было ни царапинки, ни потертости. Отец подошел к стене и пальцем провел по углу. Стул не оставил даже маленькой зазубринки, которая свидетельствовала бы о силе удара.

Немцы делали, решил Отец, все-таки мы мягко с ними обошлись в сорок пятом…

–Маймуна гежешвили, — вскричал Отец. — Выпусти меня.

Басмач исчез так же внезапно, как и появился.

–Ты своему соратнику, Гедевану, скажи, чтобы его здесь тоже духа не было. — Крикнул Отец в воздух.

–Не переживай. В ближайшие семь тысяч лет он сам не захочет тебя увидеть. — Сказал Басмач.

Голос, обезоруживший сомнения Отца, казалось, исходил из-за стены.

Оставшись наедине сам с собой, Отец начал кружить по комнате. Еще сегодня утром, казалось, он выехал с Леликом на поиски брата и, вдруг, нежданно-негаданно, оказался в этом самом месте, в социальном статусе которого не был до конца убежденным. Что это за место? Научный городок? Как утверждал Басмач. Конкурирующая держава? Не укладывалось в голове объяснение неосязаемого Басмача, что в нем заинтересованы некто, коих в глаза никто не видел. Какая-то чушь. Они связались по радиосвязи, чтобы заполучить Отца. Почему на его месте не оказался Гурик или Боцман? Отец, пусть и не всегда послушный студенческому уставу, студент не мог оказаться на виду неких неизвестных Инвизов. Почему Инвизы? Почему невидимки? Неизвестных посягателей на суверенитет государства, случись им оказаться таковыми, никто не стал бы называть невидимками. Радиопиратов тоже никто не додумается величать Инвизами. Странно все это. Зачем похитили Отца? Что это за эксперимент, суть которого состоит лишь во встрече с неведомыми Инвизами, которые связываются с коллегами Басмача по радио, когда им это удобно? Отец так видел эксперимент: белые кафельные стены забрызганы вишневого цвета кровью, на полу разбросаны окровавленные останки жертвы эксперимента. Ученые, покрытые защитными костюмами, выходят из помещения, о халаты отирая огромные ампутационные ножи и пот. Вот это — эксперимент, так эксперимент. Как у Басмача поворачивается язык встречу с невидимыми Инвизами называть экспериментом? Тут что-то не так, решил для себя Отец. Становилось немного жутко от мысли, что его готовят к эксперименту, суть коего не собирается перед ним раскрыть никто. Наверное, зря Отец угостил Гедевана кулаком. Можно было попытаться у него выведать тайну его появления в этом месте. Еще вопрос. Как его смогли похитить? Он точно помнил все, что с ним происходило в Кичигинском бору, когда Отец шел мимо стройных рядов сосен в поисках искалеченного брата. Он вышел на поляну, встретил мужика, очень похожего на Дэна, собрался перекурить это дело. В этот самый момент его куда-то понесло. Что это могло быть? Снотворный газ? Вероятно, нет. Поскольку в лесу кроме него никого не было. Заранее устройство с газом заложить было невозможно, поскольку Отец и сам не знал куда он пойдет. Снотворная пуля? Тоже нет. Он ее почувствовал бы. Отец для уверенности ощупал шею, куда обычно стреляют снотворными зарядами, если верить американским фильмам. Шея, как шея. Тогда что же это было? Брат. Он шел за братом. Они с братом однояйцевые близнецы. У них с братом одинаковая ДНК. У них абсолютно идентичный набор генов. Быть может, эти неведомые Инвизы искали брата, а его, Отца, Басмач & К схватили не разобравшись? Быть может, это именно Дэн имеет с ними какие-то дела? Но брат был пусть и импульсивным и резким, как диарея, но он всегда был законопослушным гражданином и честным человеком. Если предположить его связь с враждебной державой, то с равной долей вероятности можно обнаружить в Отце крокодила. Отец был уверен в патриотической верности брата, как в самом себе. Тут что-то другое. Брат. Если это не Отец, значит, это может быть только брат. С другой стороны, люди, похитившие Отца, должны были быть уверенным в том, что объект их преследования — именно Отец, а вовсе не Дэн. Неужели они могли сделать такую непростительную ошибку? Кто скажет, быть может, они искали брата, а поймали Отца? Нет, это исключено. Поскольку в этом самом месте, в котором оказался Отец после своего стремительного пробуждения, его знают как Отца, Яшина Александра. Если бы стала возможна ошибка, его не преминули бы назвать Дмитрием.

Отец налил себе еще стакан водки из бутылки, что в тумбочке под телевизором, и залпом его выпил. Мозг растворялся в этаноле. Стало легко и свободно. Притупились былые страхи. На задний план отступили все проблемы, остался лишь он сам со своими мыслями. На просьбы появиться, Басмач не реагировал, бросая в Отца односложные фразы.

–Почему ты не хочешь меня выпустить. Хоть прогуляться. Уже все бока отлежал. — Скулил Отец, слоняясь по комнате.

–Не время. Вот свяжемся с Инвизами, тогда будет тебе и лисица рыжая и тетка бесстыжая. — Вещал откуда-то из-за стены Басмач.

–Рыжая? — Спросил Отец.

–Обязательно рыжая. — Отец почувствовал, что Басмач утвердительно кивнул.

–Басмач, хоть одним глазком посмотреть, куда вы меня затащили. — Просил Отец.

–Ты же умный, сам что-нибудь придумай.

Дни полетели. Отец исходил все углы, он часами пропадал в джакузи, он перелистал все книги, которые себе заказывал. Пересмотрел все старые фильмы, которые транслировали по ТВ. Не покидало ощущение тайны, в которую его не посвящают по неведомым причинам. Свежа было в памяти и авария брата. Так не хотелось верить в смерть. По глубокому убеждению Отца ничто не может быть постояннее смерти, и с этим ничто нельзя поделать.

За все время пребывания в комнате, выхода из которой не было, Басмач появлялся лишь несколько раз по настоятельному требованию Отца, но, посидев минуту-другую, исчезал, и лишь глухой голос, казалось из-за стены, скрашивал одиночество узника.

Отец пробовал делать насечки на стенах, в память его заточения, чтобы хоть как-то вести счет дням. Но отметины исчезали немедля ни секунды. Несчастный обитатель комнаты без выхода отсчитывал дни лишь по мусору, множившемуся в углах комнаты день ото дня, да по пустым бутылкам, коих скопилось немало.

Утро начиналось с головной боли и желудочных спазмов. Эти минуты Отец коротал в джакузи, стараясь расслабиться и привести себя и мысли в порядок.

–Басмач. — Позвал Отец своего тюремщика.

–Ну. — Промычал где-то Басмач.

–На волю хочу. — Прошипел Отец, нежась в теплых пузырьках джакузи, потягивая какой-то сладкий коктейль.

–Чего тебе здесь не сидится?

–Я как посмотрю, ты — домосед. Знай, дружок, что не все такие. — Проворчал Отец.

–Ну, а куда бы ты хотел? — Спросил Басмач, не выказывая желания появиться.

–Хоть куда. Лишь бы уже отсюда куда-нибудь. Все надоело.

–Так куда?

Отец представил себе заводь, в которой он на паука с лодки ловил карасей с судаком.

Дальняя стена растворилась, открывая за собой чудесный вид. Высокий тополь нахально размахивал ветвями, ива послушно мочила свои рукава в реке, протягивая время от времени их к перекату, где речка, блестя на солнце, как потная тетка, скакала по камням, местами поросшим тиной. На другом берегу стоял мужик с удочкой и нет-нет потягивал из зеленой воды рыбку. Отец махнул ему рукой, мужик, плюнув с зуба сигарету, ответил ему тем же, приложив ладонь к предплечью.

–Ух, ты… — Выдохнул Отец. — Давно бы так.

–Be my guest. — Сказал Басмач. — Не стоит благодарности.

–Что ж ты раньше меня терзал так? — Сказал Отец. — А благодарностей не будет.

В ванную комнату залетела шальная муха.

–Басмач, что за шутки то? Мух отставить. — Крикнул Отец, и муха с недовольным видом улетела прочь. — Почто жить мешаешь?

По реке проплыла надувная лодочка с двумя хмельными рыбаками. Те весело, с матерком, обходили водные камни с лопухами. Мужики привязали сеть к ивовой ветке, и так же шутя, с шутками-прибаутками укатили вниз. Грусть охватила Отца. Басмач показал ему позднюю весну, хотя на дворе уже спала старуха-осень.

–Басмач, дай чего-нибудь менее живописное, а то что-то сердечко защемило от ностальгии. — Захныкал Отец, и знакомая заводь превратилась в унылый пейзаж.

Песчаные барханы нехотя наползали друг на друга, серое небо печально дуло на них промозглым ветерком. Резкий порыв ветра плюнул в Отца горстью песка.

–Нет, ну ты совсем не понимаешь ничего, что ли? Чего делаешь, я тебе уши оторву, вот только пить брошу. Драть тебя некому и мне некогда. — Проскрипел Отец.

Он встал с ванной и прошелся по теплому пружинящему песку пустыни. Дверь, ведущая в ванную комнату, осталась далеко позади. Отец улегся на бархан. К мокрому телу пристал песок, и Отец стал похожим на панировочный сухарь.

Да что же это за технологии такие? Удивлялся Отец. Гипноз? Может статься. Только, уж больно долго длится этот гипноз. Быть может это сон? Тоже не похоже на правду. За один сон не успеешь так сильно утомиться от одиночества.

–Басмач. — Позвал Отец своего единственного собеседника. — Это не сон?

–Если и сон, то для меня. Он очень плохой, смею тебя в этом уверить.

–Негодяй. — Бросил в воздух из бархана Отец.

–Почему у тебя такое злое лицо? — Осведомился голос из ниоткуда.

–…

–Это, к великому сожалению для нас обоих не сон. — С грустью произнес Басмач, которого по-прежнему не было видно.

–А почему у тебя нет никакого лица?

–…

–Вот тогда и не говори глупости. Я от твоего оригинала-двойника уже натерпелся. — Отец вскинул кулак в воздух.

На Отца внезапно налетел порыв ветра и бросил горсть песка в лицо.

Скука. Скука. Скука. Очень удачно предки назвали скуку — скукой. Скука, словно старая облезлая собака, такая же ворчливая и беспокойная, скулила и скреблась по углам, фыркала и злилась. Она не давала покоя. Она много повидала на своем веку. Она была бита батогами и крепким словцом. На нее лили кипяток из чайника, вставляли в ноздри пылающие угольки, палили усы спичками, зарывали в снег, ставили на нее мышиные капканы с колбасой. Ей все нипочем. Пробовали травить, вставляя в хлеб фенол. Ее желудок оказался крепче. Скуку морили голодом, терли битое стекло в кашу — она жила. Ее сыновей топили в пруду, давили тракторами. Она улыбалась. Лишь старость понемногу одолевает ее и то ненадолго. Скука. Ее бока проела моль, шкура потерлась до кожи и лоснилась терпким мускусным салом. Походка ее была шаткой и нетвердой. Над ней смеялись все и ничто не могли сделать. Она переживет всех. Скука. Она неторопливо поедает человеческие души, оставляя за собой пожелтевшие от мочи листья старых газет и обрывки книжных корок. Она, старая дура, любит подолгу рыться в грязном белье, переворачивая все с ног на голову. После нее все приходит в негодность. Мозг сверлят нелепые чужие мысли, свои же не приносят облегчения. Где прошла скука, там надолго остаются липкие, холодные следы ее былого разгула, которые очень тяжело отмыть. Она разбрасывает по углам любимые книги, диски и кассеты. После нее остаются немытыми чашки и тарелки. Порой она забрасывает их под кровать или оставляет на тумбочках. Она крошит сухим хлебом в постели. От нее летят окурки и черные угольки истлевших спичек, стены пахнут ее мускусом и табачным дымом не всегда хороших сигарет. Постель ее — потертая серая тряпка, мокрая и затхлая. Иногда скука особенно серчает, пригласив к себе дворнягу — одиночество. От них иногда тяжело избавиться. Нужно лишь время, которое скука и ее лучшая подруга боятся больше всего.