Детство милое

Вячеслав Евдокимов

Третья книга автора «Детство милое…» в основном повествует о детском периоде всех членов одной семьи, первого вхождения детей в жизнь и окружающий мир, о всевозможных поступках, приключениях и казусах становления характеров.Возможен интерес и детям, и взрослым, может быть, они и сами вспомнят о своём таком периоде жизни.Представлен также ряд стихотворений.

Укус овчарки…

Из школы шёл я как‒то… Марко

Вкруг было всё… Смотрю, овчарка

К трубе привязана огромной,

И так печально, в позе скромной,

Сидит и смотрит на округу…

Я вмиг к ней ринулся, как к другу,

Погладить чтоб, её уластя,

В моей то было это власти.

Я раз погладил… А другой же,

Видать, не стал ей мил, негожий.

Она в момент вцепилась в руку

Клыками страшными и муку

Вмиг создала мне, боль и вскрики!

Так потрясения велики,

Что я свалился вмиг в траншею,

Чуть не сломав при этом шею…

И то спасло от растерзанья.

На миг пропало и сознанье…

Придя в себя, вмиг первым делом,

А в этом деле был не смелым,

Я про уколы вспомнил сразу,

Что будут делать от заразы,

А по количеству их сорок,

А зад, конечно, был мне дорог,

Не указал врачам причину,

Не показал им всю картину

Грызни собакой. Но укольчик

Всё ж засадили, где был копчик,

Промыли, раны мазью смазав,

И надавали мне наказов,

Чтоб приходил опять три дня я,

Чтоб дать заразе нагоняя.

С тех пор собак всех сторонюся,

Чтоб избежать опять укуса.

…На стройке жуть организаций,

Её ведь много операций.

И заключённые есть даже,

Мы их боялись, будто сажи,

Хотя, как все, они по виду,

Не причиняли нам обиду,

Как все, трудилися на стройке,

И труд входил в неволи сроки.

Полно военных так же было,

На них смотрели мы все мило,

Они ходили бодро с песней,

Их строя не было чудесней,

И мы, к ним завистью палимы,

Маршировали тож за ними!

И были тем они любезны,

И нашим душам, ах, полезны,

Что им кино «крутили» часто.

Вот на него влекло всех нас‒то.

Нашли мы дырку в их заборе,

И к ним наладилися вскоре

Вмиг проникать, кино зреть чтобы,

Пройдохи в том мы высшей пробы!

Экран на воздухе открытом

Там был, к щиту гвоздём прибитым.

Солдаты видели, конечно,

Набег наш, звали нас сердечно,

Руками дружески махая,

И стая наша удалая

В момент сидит средь них с опаской,

Но наделённые их лаской,

Сидим, не так уж с страха кротки,

К тому ж, на головы пилотки

Наденут нам для маскировки, —

Они прекрасны в сей сноровке!

Вмиг затерялись средь сидящих,

И офицеров, нам грозящих,

Убраться вон, уж нет приказа,

Мол, что такая здесь зараза?

Кино смотреть, ах, как приятно!

Но вот конец, и всем обратно…

Пилотки быстро возвращаем

И между ног, да краем, краем,

И улепётываем тайно,

Довольны тайной чрезвычайно,

Доскою дырку прикрывая,

Тропа и скрыта удалая…

И дни, часы ждём и минутки

Кино опять в войсках прокрутки.

О том доложит вмиг разведка,

Ведь ошибаемся мы редко.

Но это лишь до снега было,

Зимой такого нет уж пыла,

Зимой с кино мы шуры‒муры

Водили в Доме уж культуры.

Кружков в нём было очень много,

Аж начинаючи с порога.

Средь прочих был и музыкальный,

И я в него решил, нахальный,

О нём узнавши, записаться.

А там сидел такая цаца,

Не одарил он инструментом,

Начать играть чтоб, а моментом

Вдруг постучал об стол рукою,

Мол, повтори‒ка, друг, за мною,

Такие точно же все звуки.

Ну, для меня, конечно, муки…

Я невпопад ему прогрохал.

«Нет‒нет! — сказал он, — всё‒то плохо,

В тебе для музыки нет слуха —

Был сказ его, как оплеуха, —

Ты не годишься в музыканты,

Ведь в ней нужны, поверь, таланты.

С той стороны ты дверь закрой‒ка,

За испытанье только двойка».

И музыкантом в мире меньше.

Домой пошёл, печалясь, пеше…

Но наперёд уж забегая,

Скажу, судьба была иная,

Во мне ведь музыки есть гены:

В оркестре я в ДК со сцены

Всё ж выступал пред залом полным,

Аплодисментов слышал волны,

И «Молодцы!» кричал там кто‒то.

И вновь играть, играть охота

С оркестром мне на мандолине,

Чей нежный звук я и поныне

В душе и слухом ощущаю…

Нет, я от музыки не с краю!

Когда ж из школы шли зимою

Домой, то радостной гурьбою

Неслись сначала на Ленгоры

И там в катанье были скоры,

Кто на ногах, кто на портфелях,

И все не числились в тетерях,

А лихо вниз с горы летели —

Такой задор в душе и теле!

Опять взбирались на вершину

И вновь летели вниз, картину

Собой являя наслажденья!

И повторенья, повторенья…

А темнота коль подбиралась,

Уж шли домой… Какая жалость!

Ну, дома нам вопрос вдруг грозно:

«Почто пришли домой так поздно?».

Но мы от страха, нет, не хмуры:

«Урок был, это… физкультуры!».

И всё нам с рук в момент сходило,

И нашим душам было мило…

Когда дорогою привычной

Ходили в школу, то кирпичный

Завод мы сбоку миновали,

Там уголь был, в его навале

Мячи лежали небольшие,

И мы, умом всегда лихие,

Их вмиг совали по карманам,

Осуществиться чтобы планам

В хоккей сыграть, домой пришедши.

Ах, как носились сумасшедше!

Ведь в суматохе буйной, скорой,

Клубком носясь собачьей сворой…

Хоккей всегда был только пеший,

Но каждый в нём, как чёрт был леший!

И далеко летели крики…

Ах, наш хоккей! Азарт великий!

Всем жарко было, были в мыле…

И все из проволоки были,

Все до одной, ребячьи клюшки.

Носились по снегу, как мушки,

Вдруг привлечённые сластями,

Гордясь безудержно голами,

Ища быстрее оправданье,

Что нет в ворота попаданья.

Льда нет у нас нигде заливки,

А потому дороги‒сливки

Как были нам в лихой игре‒то,

К тому ж, как радость нам привета,

Машины было появленье,

И к ней вдруг было всех стремленье,

Чтоб прицепиться клюшкой сзади,

А всё азарта только ради,

И на ногах скользить за нею,

Азарта славя эпопею!

Мы, правда, делали конёчки,

Нашедши нужные брусочки,

К ногам верёвкой прикрепляли

И по дорогам мчались в дали!

Но ум имел наш думать свойство,

И мы придумали устройства,

Согнув из труб, прутов железных,

А их полно вкруг, бесполезных,