Детство милое

Вячеслав Евдокимов

Третья книга автора «Детство милое…» в основном повествует о детском периоде всех членов одной семьи, первого вхождения детей в жизнь и окружающий мир, о всевозможных поступках, приключениях и казусах становления характеров.Возможен интерес и детям, и взрослым, может быть, они и сами вспомнят о своём таком периоде жизни.Представлен также ряд стихотворений.

Шершни!

Ручей, где руки мыл брезгливо,

Бежал с пригорочка бурливо.

Давая здесь начало речке.

К нему тянулись всех сердечки,

И был для всех он, как ребёнок,

Жил в желобке, как средь пелёнок;

Потом его бежали ножки

Вдоль по овраговой дорожке,

Все огородные посадки

Обрызгав! Капли им и сладки.

Был благородного призванья,

Имел он «Слатенький» названье,

Что слова «сладенький» нежнее,

И был любим, как жизнь, сильнее.

А ребятишкам был наградой,

В жару с купанием — отрадой!

Сторожевого были долга

В саду собаки Днепр и Волга,

Туман, их маленький сыночек.

С Днепром, с Туманом я разочек

И в лес ушёл, весьма довольный,

Авторитет, мол, будет вольный

Давать строжайшие команды,

Они тому и будут рады.

Не убежали чтоб обратно,

Я гладил их, ведь то приятно…

И вдруг увидел я берёзу,

Та необычнейшую позу

Ствола внизу своём имела.

Ах, вот так чудо! Вот так дело!

Шли два ствола сперва отдельно,

Всяк по себе живя, удельно.

Но от земли уж, где‒то в метре,

Своих лишались геометрий,

Срастались в тесные объятья,

При встрече как родные братья,

И расходились после снова…

Я, изумленья выдав слово,

Услышал вдруг: у основанья

Стволов тех шершней шло жужжанье…

И встал с опаской подалече.

И вдруг Туман рванулся резче

И ткнулся в шершней тех уж носом

С прелюбопытнейшим вопросом:

«Вы кто такие есть за звери?».

Открылись вдруг ответа двери,

Туман моментом был ужален,

Вид ошарашен был, печален

Его, и щёлкал он зубами,

Мол, вмиг расправлюсь с всеми вами!

Но вот неистовость‒то роя

Не признавала в нём героя,

Вонзалась в тоненькую шёрстку,

Создав его уму загвоздку:

«А что то, братцы, есть такое,

Что больно псу и нет покоя?».

Дунай стоял, смотрел с улыбкой…

Не то, что храбрости он хлипкой,

А был пожалован уроком

На шкуре собственной, зрел оком.

А потому позволил сыну

Попасть для опыта в картину.

А тот скулил и извивался,

Прочь потерявши вид свой аса…

А любопытства всё лишь ради.

Над ним рой, спереди и сзади,

С боков, нос жаля, жаля ноги…

И оттого он был в тревоге…

Я оторвал его от роя,

И мы спешили прочь уж трое!

И долго‒долго наш Туманчик,

Идя, подскакивал, как мячик,

Вон огрызаяся кому‒то,

Кто вдруг кусал незримо, круто…

Теперь, рой встретив ненароком,

Спешил прочь, сжавшись, боком‒боком…

Урок навеки дал ведь пользу:

Нельзя вставать пред роем в позу.

И мне уроком было тоже,

Со мной ведь случай был похожий.

Гулял я днями как‒то лесом,

Грибы сбирал и был повесом

И шаловливого закваса:

Я на берёзки вдруг взбирался!

Они, тонки все, вмиг сгибались,

И в том была отрады завязь:

Спускался, как на парашюте,

Держась за стволик, в счастья жути!

А приземлясь, спешил по новой,

Чтоб быть в отраде вновь медовой!

В такие чудные мгновенья

Не проявлял я уж стремленья

Грибов набрать, до них в игре ли?!

К тому ж. прельщали птичек трели,

А их увидеть глазкам надо!

Их оперенье, вид — отрада…

И проходил так день бурливо.

Грибов в корзинке — сиротливо,

Они лежали лишь в рядочек…

Вот так, в один такой денёчек

Я шершней рой узрел случайно,

И захотелось чрезвычайно

Медком полакомиться тут же.

Я палку взял, ведь не снаружи

Их домик был. Хотел раскопки

Уж совершать… Как вдруг наскоки,

Сначала только одиночек,

Потом вжужжал уж ручеёчек,

За ним взъярился рой весь оптом!

Я вмиг покрылся страха потом…

Сначала начал отбиваться,

Но шершень в гневе, нет, не цаца,

А сверхбесстрашный в битвах воин!

Я ж дать отпор был не достоин,

Помчался прочь, как трус‒зайчишка!

Зачем напал на их домишко?!

И был ли мёд в нём, может, детки?

Лицо хлестали больно ветки,

Стволы на лбу лепили шишки,

Кустами рвались вдрызг штанишки…

Ну всё, не дать от них мне тягу,

Как вдруг споткнулся о корягу,

Упал, ударя больно тело…

А роя злоба… пролетела!

Да, пролетела надо мною

Вдаль по инерции стрелою!

В траве лежал я тих, распластан…

Нет, бег не нужен, бегу — баста!

Дождусь, коль рой уж вспять промчится.

Уж онемела поясница…

И вот отрадная минута,

И в счастье вновь душа обута:

Рой вспять промчался, весь в жужжанье!

И дал себе я заклинанье,

Рои что трогать ввек не надо,

Не зреть медового парада,

Защитник мёда есть коль грозный,

И был в сей клятве ум серьёзный.

Вот почему Тумана ропот

Мне был понятен: жизни опыт!

Он у меня искал защиты,

Судьбой нечаянно побитый…

И гладил я его почаще,

Быв на поляночках и в чаще.

Грибов набрав, пошли обратно,

У дяди Пети ведь приятно,

Он угощает чем‒то сладким,

А я на сладкое был падким…