Ченч-2.0. Зазеркалье

Виталий Ольховиков

Что-то пошло не так. Пространственно-временной континуум, изменивший ход истории, разрушил представления о добре и зле. Жажда власти. Контроль над обществом. Двойник президента. Приключения и мистика. Почему так случилось? Кто управляет государством? «Кто в нём лётчик-пилот, кто в нём давит на педали?» Вы обо всём узнаете, прочитав эту книгу…

Глава четвёртая

Олимпиада между тем приближалась неотвратимо. И, как бывает при осуществлении грандиозных проектов, приходилось лично вмешиваться в процесс, корректируя графики и перенаправляя денежные потоки. Увы, итоговые суммы, затраченные на эту стройку века, оказались впечатляющими, что конечно же негативно сказалось и на бюджете. Но затраты эти были всё же во благо, чего не скажешь о внешней политике — там деньги просто утекали в песок. Бездарь Янусевич проедал кредиты и тотчас просил следующие. Уподобляясь ласковому телёнку, сосущему попеременно двух тёлок, он сталкивал лбами две части света, балансируя на гребне противоречий. Однако, синекура вскоре закончилась, и пришло время платить по счетам. Стороны потребовали определиться с приоритетами — геополитическая игра вступала в завершающую фазу.

«Лёгок на помине», — подумал президент с раздражением, поднимая трубку телефона.

— Беда, брат! — услышал он в трубке взволнованный голос Янусевича. — Ситуация выходит из-под контроля! Всё рушится, всё трещит по швам! Революция на пороге, помогай, одна надёжа на тебя!

— Что такое? — недовольно спросил президент. — Что случилось? А ведь я тебя предупреждал! Делиться надо было… Как это — ввести войска? Ты в своём уме? Значит, так — ты такого не говорил, а я не слышал! Понял? Что? Денег? Я же не дойная корова, в конце концов! Кредиты, кредиты… Ну, сколько можно злоупотреблять? Не в коня корм, не в коня…

— В коня, не в коня — потом разбираться будем! Не об этом нам надо с тобой сейчас думать — ведь революция на пороге! У нас же общая пуповина. А дурной пример заразителен: у меня разгорится — к тебе перекинется. Век воли не видать! Ты же и сам боишься, я знаю…

— Вот весь ты в этом — шантажист-вымогатель! Ну да ладно, — немного поостыв, смягчился президент. — я постараюсь разрешить часть твоих проблем. Часть! В силу своих возможностей, конечно… А что касаемо смуты, то я её, как и любой здравомыслящий политик, естественно опасаюсь. Не допустить"майдана"в своём отечестве — вот наиважнейшая задача каждого ответственного руководителя. В чужом — можно… А порой даже и нужно… Шучу, не напрягайся старина… Но в вопросах касающихся базовых устоев, компромиссов вообще быть не может. И здесь приемлемы любые методы. Любые, вплоть до крайних, вплоть до применения оружия против смутьянов. И это уже не шутки. Это как — раз тот случай, когда средства оправдывают цель. И чем больше средств на это потрачено, тем стабильнее цель! Но заметь, я призываю тебя действовать исключительно своими силами. Своими, и никак иначе! Так что, про мои войска ты забудь, приятель, давай — ка сам разбирайся со своим майданом! Есть у меня правда некие соображения… Мне думается, что я знаю как помочь тебе переломить ситуацию. Но время пока ещё не пришло. Посмотрим, как будут развиваться события.

— А денег?

— Денег я тебе дам, так и быть, но в последний раз выручаю, учти!

— Спасибо, брат! Должник я твой по жизни, и видит Бог, я тебе ещё пригожусь, попомни моё слово. А эти? Завтра же их разгоню!

— Не поминай имя Божье всуе! Бог не выдаст — свинья не съест! Кстати, ты как насчёт жареного молочного поросёночка? — уже смягчившись, спросил президент. — Бросай-ка все дела, майдан никуда от тебя не денется, да подъезжай к нам в Сочи — завтра мы туда с премьером на инспекцию выезжаем. Лыжи, баня, преферанс…

— Спасибо, брат, выручил! Непременно подъеду! Ах, спасибо! Ох, выручил…

— Кстати, Лукавый тоже подъедет — обещал молочных поросят к столу. Уверяет, что свиноматок специально откармливали норвежским лососем.

— Так на какую сумму я могу рассчитывать? — начал было Янусевич…

Но президент уже повесил трубку.

Наконец, принесли аппетитного поросёнка, увенчанного флагами трёх государств. Один флаг был воткнут в туловище, другой в место, называемое у свиней шейкой, а третий в голову.

— Лукавый! Ты на что это намекаешь, а? — с хитрым прищуром спросил президент. — Значится, ты — это голова! Этот, — президент не глядя ткнул согнутым пальцем в сторону Янусевича, — шея! А я кто тогда? Потроха?

На скулах бывшего председателя колхоза заиграли желваки. Его рот превратился в куриную гузку, а усы устремились вниз.

— В каждой шутке есть доля шутки. Я понял тебя. Да, у нас в стране нет нефтяных скважин. Тем не менее, мы не пошли по миру с протянутой рукой. Вы посмотрите только: сельское хозяйство, дороги, промышленность — всё это развивается! А вашу нефть мы покупаем за валюту, — с обидой в голосе сказал он. — И, в отличие от некоторых присутствующих тут демагогов, я не гнушаюсь перетрахивать своё правительство лично, чтобы оно работало как следует. Все они вот у меня где! — показал он свой трудовой кулак. — И в стране у меня порядок был, есть и будет. Как в армии. Мы же не по понятиям живём, как некоторые, а по уставу! — кинул он свой укоряющий взгляд в сторону Янусевича.

— Да уж, куда нам! — промычал Янусевич пришибленно, ломая зубочистку за зубочисткой. — Это вы сейчас все такие умные. Посмотрел бы я на вас в другой ситуации… Когда за вами придут. От тюрьмы и от сумы, как известно, не зарекаются.

— Это вы о чём сейчас, уважаемые? — удивлённо спросил президент. — Шуток, однако, вы оба не понимаете. А приходят, как правило, за теми, кто так и не сумел наладить обратной связи со своим народом, кто брезгует работать с населением и гнушается СМИ.

Наконец, приступили к трапезе. Какое-то время все молча поглощали пищу, политика ушла на второй план.

Поросёнок удался на славу. Нежнейшее мясо с хрустящей золотой корочкой просто таяло во рту. Ели руками. Ароматные, ещё горячие узбекские лепёшки с белым кунжутом просто разрывали на куски. Запивали сухим красным вином.

— Что вы там у себя всё миндальничаете? — продолжил разговор Лукавый, насытившись. — Власть употребить, что ли, не в состоянии? Один с клоуном Нахальным разобраться не может, второй вообще страну свою в унитаз слил. А вот мне, скажу я вам откровенно, что на Европу эту, что на Америку — глубоко насрать! Пусть они интегрируются, сколько хотят, — мне плевать! Ну, называют они меня последним диктатором Европы, что с того? А я всё равно буду делать то, что считаю полезным для моего народа. Потому-то народ меня и уважает! И понимает! И боится! — закончил Лукавый, ловко откручивая румяное поросячье ухо.

Президент с завистью посмотрел на Лукавого.

А ведь он, пожалуй, прав. Игры в суверенную демократию, как показал опыт Пуповины, до добра не доводят — у нас особый путь.

Нахальный… Банный лист! При упоминании о последнем настроение у президента испортилось. Вот же слепень, а? Рука давно зудела прихлопнуть самозванца. Придёт время — закрою его лет этак на пятнадцать. А пока пусть покуражится. Он умел ждать и не умел прощать.

— Ну, вы тут пообщайтесь, а я, пожалуй, пройдусь немного, прогуляюсь по свежему воздуху, — промолвил президент, вставая.

Предстояла большая аналитическая работа. Новый геополитический ребус ждал своей разгадки. И ребус этот был не из лёгких.