И пришел жнец. Plaga Lakrimam

Виктор Доминик Венцель, 2018

«Plaga Lakrimam» – четвертая история цикла «И пришел жнец», повествующая о приключениях церковного умертвителя Кайетана Эйнарда и его друзей. На этот раз, жнецу предстоит оказаться на темных улицах мрачного города Валенквиста и столкнуться лицом к лицу с загадочной болезнью, пришедшей в эти места. Удастся ли ему удержать, рассыпающийся на части мир? Как погасить пламя вражды между противоборствующими орденами? Чем придется пожертвовать убийце для спасения невиновных? Времени на ответ совсем мало. Близится шторм. Грядут темные времена…

3

Над Валенквистом кружили стаи воронья. Мрачное грозовое небо, разорванное кривыми зигзагами молний, рваным пологом грязной ваты нависало над тусклыми башенками и стенами зараженного городка, навзрыд рыдая потоками холодного мелкого дождя. Когда-то Валенквист был очень красив. Его по праву называли жемчужиной Аинарде, городом искусства и культуры, оплотом эстетики, сердцем современной интеллигенции, селением мастеров-художников, поэтов и архитекторов. Не смотря на то, что некоторые кровопролитные войны, нередко докатывались до этих земель, Валенквист смог сохранить свое величие и утонченность, что делало его желанным прибежищем для творцов всех мастей. Валенквист, как культурная столица, не располагался в самом сердце королевства, чего стоило ожидать, а был несколько сдвинут на запад, где долгое время пребывал в тени Ростольфа, прежде чем поток пилигримов и путешественников, не создал ему нерушимую славу. Можно предположить, что именно это и послужило началом мора: в Валенквист издревле стекались люди со всего света, пересекая реки и моря, пустыни и океаны, чтобы увидеть, запечатлеть или явить другим плоды собственных трудов, но уверенности в этом не было никакой. Нет смысла искать мотивы и причины, когда нужно так спешно и тщательно бороться с последствиями. Для всего есть свое время.

Не смотря, на долгие века, прошедшие с появления Валенквиста, задолго до злополучной Ночи Равновесия, город изменился только теперь. Это было заметно даже издали, когда наш дилижанс вынырнул из-за последнего поворота дороги, чавкая колесами в размытой жирной грязи. Необычайная архитектура, изящество и утонченность белокаменных крепостных стен сумели сохраниться, но потеряли свою изначальную девственную чистоту. Валенквист посерел, постарел и, словно, ссохся. Грязные потеки укрывали фасады домов, стекали по блокам цитаделей и монолитам донжона, расплескивались по булыжникам грязных мостовых. Если когда-то Валенквист мог вызвать восторг и трепет, то теперь единственной реакцией на него были тоска и жалость. Мор немало подточил его, вытягивая краски и цвета из белых камней, придорожной травы и древних деревьев, в которых город некогда утопал. Чудовищная воронка некроэнергии была здесь ощутима почти физически. Если бы не дождь, упорно сглаживающий пейзаж в размытое стекло, можно было бы увидеть легкие колебания воздуха, поднимающиеся прямо от иссушенной черной земли, ощутить сладковатый запах разложения и различить струйки темного тумана, изредка мелькающие среди высохшей травы. У всего, что происходит на ментальном уровне, обязательно есть отражение в реальном мире, особенно у такого могущественного и катастрофического явления, как некроэнергия. Если так пойдет и дальше, спасение города превратится в никому ненужную фикцию, потому, что и спасать будет некого, а жнецы устроят зачистку от оживших мертвецов в и без того мертвом городе. То, что не сделает Серая гниль, завершит темная сила мертвой энергии. Прямо над городом, несмотря на бушующую грозу, рвущуюся по мокрому небу в громыхающей упряжке, висело черное облако растревоженного воронья. Такое же черное, как и густой черный дым, поднимавшийся там и тут за крепостной стеной — тщетные первобытные попытки местных властей бороться с распространением заразы.

Возле въезда в Валенквист находился еще один пост дорожных стражей. Смятые флаги, промокшие кострища, вонь грязи и горелой плоти. Несколько перевернутых телег преграждали путь к городу, пара десятков солдат, в полном военном облачении хмуро взирали на подъезжающий дилижанс. Где-то отчаянно ржала перепуганная лошадь, откуда-то доносились ругательства и крики, откуда-то раздавалось заунывное песнопение.

Одному из промокших рыцарей, скрывающему лицо под матовым серым шлемом, я протянул подписанные Церковью бумаги, Аврил же всунул тому в руки некий свернутый документ, скрепленный громадной красной печатью алхимической гильдии. Бумаги изучались долго и тщательно, словно в это темное время слишком много желающих пробраться в обреченный город, после чего были возвращены хозяевам, а преграждающие ворота стражники нехотя отошли в стороны.

— Не думал, что алхимики обладают привилегиями служителей Церкви, — заметил я, когда мы проезжали под огромной каменной аркой, на вершине которой скалились в грозовое небо безобразные горгульи, — В Валенквист пропускают только жнецов и медиков.

— Разница между алхимиками и лекарями не слишком-то велика, в глазах обыкновенного обывателя, — пожал Аврил плечами, — А слава нашего братства достаточно обширна. В условиях неминуемой гибели, люди цепляются за самые мифические, неприятные и малопонятные им вещи. За Церковь, Храм и алхимию, в числе первых, кстати говоря.

Внутри Валенквист посерел и поблек еще больше, а вот действие некроэнергии чувствовалось значительно слабее. Значит, жнецы и уравнители, призванные на Большую Жатву, уже приступили к искоренению последствий заражения. Мор, это, конечно, не остановит, но хотя бы не придется беспокоиться о перерождении местных жителей в орды обезумевших от ярости и боли шатунов. Да, и возможность внезапного перерождения мертвых снижается почти вдвое. Кто бы там не командовал уравнителями, но делал он это слаженно и четко.

Сразу же у въезда в город, едва мы преодолели тяжелые ворота, усиленные толстой железной решеткой, возница остановил дилижанс, заявив, что его работа выполнена. По факту, так это и было, но у меня полностью отсутствовало желание скитаться под дождем, по окраинам зараженного гнилью города, в надежде найти церковный штаб или сухой и теплый ночлег. Едва ли, в этом опустевшем аду остались какие-либо приличные места, где можно передохнуть, не подхватив вшей или инфекцию, но возница оказался неумолим. В результате этого, небольшой мешочек с золотыми перекочевал ему в карман, дверь кареты захлопнулась за моей спиной, а я остался под грозовым небом, кутающимся в смятый дорожный плащ, проклиная Аинарде с его дрянной погодой и жатву, с ее проклятой Церковью.

Аврил и Ланиэль откланялись, предлагая последовать за ними, но я благополучно отказался, предпочитая покой и одиночество любой возможной компании. Необходимо найти остальных жнецов и разобраться в сложившейся в городе ситуации, которая, будучи, и без того скверной, грозила превратиться в настоящую катастрофу. Первое, что я уловил, оказавшись на рыдающей дождем улице, была нестерпимая удушливая вонь. Настолько насыщенная, что, казалось, ее можно резать ножом. Несло испражненьями, дымом, гнилью и смертью — обычно такая смесь запахов встречается на полях сражений, да в пещерах, полных мертвецов. Справа и слева от меня, по обеим сторонам дороги, пролегали узкие канавки, полные пузырящейся черной воды, спереди высились перевернутые телеги и повозки, ставшие настоящей баррикадой, препятствующей проходу в город, оскалившиеся зубцами серые стены над головой, враждебно взирали глазами бойниц на пожаловавшего к ним чужака. Разбитые бочки, обломки досок, осколки стекла и камней, измазанные в слизи, черная жижа, плещущаяся у ног — все это смердело невероятно. Запах застоявшейся воды, приправленный разложением и дымом был почти непереносим, перехватывая дыхание, словно гаррота.

Немного правее, среди опрокинутых телег, виднелись тяжелые деревянные бочки, доверху наполненные некой темной жижей, немного левее — чадили угасшие под проливным дождем костры дозорных. Солдат на этой крохотной площадке было еще больше, чем на всех постах, встреченных мною до этого. На дождь они упорно не обращали внимания, справедливо полагая, что подохнуть от мора, вероятность намного выше, чем от переохлаждения или воспаления легких. Часть из них расположилась на баррикадах, наблюдая за искаженной под дождем громадой открывающегося взору города, часть наблюдала за воротами, устало сидя на покосившихся ящиках и коробках. Видимо, все намного хуже, чем я рассчитывал, если власти города оцепили зараженную территорию живым щитом. Трое чумных докторов, в длинных плащах и уродливых птичьих масках, близоруко таращились в мою сторону. Жнецов на заставе не было.

Один из стражников, облаченный в грязные доспехи и помятый морион неспешно приблизился ко мне, уставился, оглядел с ног до головы. Плащ, татуировка, серп на поясе — о принадлежности к церкви здесь говорило решительно все, поэтому я отчаянно надеялся, что никакой утомительной проверки документов не будет. Стражник сплюнул под ноги, его обезображенное шрамом лицо не изменило выражения.

— Жнец, — сказал он просто, вместо приветствия, — Мы вас ждали.

— Редкая удача, встретить радушный прием в такие времена, — отозвался я едко, — Тем лучше, не придется стоять под дождем, пока кто-нибудь будет разбираться с верительными бумагами.

— Мы получили приказ встречать умертвителей и сопровождать их до их точки сбора. Во избежание неприятностей, — добавил стражник, не изменив тона, — Поэтому, я провожу вас, до вашей Орденатории. Заодно, могу ввести в курс происходящего в городе, если хотите.

— Принимается, — кивнул я в ответ, — Все, что угодно, только, чтобы поскорее уйти с этой проклятой улицы и погреться у огня.