И пришел жнец. Plaga Lakrimam

Виктор Доминик Венцель, 2018

«Plaga Lakrimam» – четвертая история цикла «И пришел жнец», повествующая о приключениях церковного умертвителя Кайетана Эйнарда и его друзей. На этот раз, жнецу предстоит оказаться на темных улицах мрачного города Валенквиста и столкнуться лицом к лицу с загадочной болезнью, пришедшей в эти места. Удастся ли ему удержать, рассыпающийся на части мир? Как погасить пламя вражды между противоборствующими орденами? Чем придется пожертвовать убийце для спасения невиновных? Времени на ответ совсем мало. Близится шторм. Грядут темные времена…

7

Магические эликсиры отвратительны на вкус. Если кто-то говорит вам, что настоящее колдовское зелье, должно быть манной небесной, можете смело сдавать его ордену Правды за ересь и преступление против Церкви, ибо такая ложь должна быть наказуема по всей строгости. Магические эликсиры чудовищны.

Дело далеко не в том, приготовлено зелье настоящим алхимическим мастером, или сделано подмастерьем дешевого лекаря. Корень зла кроется исключительно в ингредиентах, которые используются для варки и перегонки колдовского настоя. Вкус эликсира не играет решительно никакой роли. Важен только эффект. С самого начала времен, еще до изобретения перегонных кубов, реторт, змеевиков и концентраторов, как и всего прочего алхимического оборудования, ингредиенты просто смешивали в котле, повешенным над костром, где варево настаивалось и выкипало, образуя ценный колдовской состав. В зависимости от рецепта, собирали конденсат или делали вытяжку из варева, разливали их во флаконы, осеняли магической руной и провозглашали их готовыми к употреблению. Кто-то умирал после приема настоя, кто-то выживал, испытав на себе всю мощь алхимического гения. Если умерших было больше половины, такой эликсир считался негодным и рецепт вычеркивали. В противном случае, настой приобретал широкую популярность и незамедлительно пополнял полки аптек и лекарских лавочек. Так развивалась подобная наука. К слову говоря, опытным путем, помимо зелий, были так же изобретены и первые химические яды, получившие сейчас широкое распространение. Разница между ядом и зельем, чудовищно мала, учитывая какое сырье используется для обоих этих алхимических продуктов.

Не многое изменилось с тех самых пор. Не смотря на наличие специальных приспособлений, позволяющих сделать настой максимально эффективным и минимально токсичным, о вкусе не позаботился никто, ибо каждый новый ингредиент сказывается на качестве всего зелья.

Алхимики используют в своих эликсирах невероятное сырье. Зелье «Голубой Слезы» содержит вытяжку из гниющего тела покойника, настой «Шепчущего» готовится из сока древесных личинок, зелье «Белого Света» берет начало из перебродившей и свернувшейся крови, вперемешку со слизью ртутных болот, на юге Гильюмара. Однако, если смешать все эти три зелья вместе в перегонном кубе, в соотношении один к трем, с наркотическим экстрактом ядовитого дерева Вечного Сна, коих много в здешних лесах, можно получить прекрасное средство для лечения самых серьезных ран. Правда, есть некоторый шанс, при котором ваше тело отвергнет колдовскую микстуру и сердце откажет работать, но благодаря нынешним технологиям, риск этот совсем незначительный.

Только поэтому спрос на зелья не такой большой, как на целебные руны или печати, хотя, порою, и магическая печать не в силах справиться с вашим заболеванием.

Можно проглотить пинту крови, прежде, чем тебя вывернет на изнанку. С магическими эликсирами такая штука не пройдет. Эликсир действует до тех пор, пока ты удерживаешь его в желудке, не смотря на протесты организма и его попытки избавиться от чудовищной отравы. Или до тех пор, пока не рассосется основная часть настоя, что бывает крайне редко — почти никто не выдерживает подобной пытки. Вот так вот алхимия и изживает саму себя.

Эликсир был невероятно отвратительным, хотя и не содержал в себе ничего из ряда вон выходящего, что могло бы настолько извратить его вкус. Насколько мне известно «Зеленая Фея» была родом именно из Валенквиста и вмещала в себя только один непривычный для обывателя ингредиент, а именно, гнилую воду и землю с кладбища, пропущенную через трехфазовый концентратор. В остальном же, в рецепт зелья входит древесный сок, трава Седьмого Короля и пыльца с красных цветков Забвения. Валенквист первым открыл для мира этот чудовищный наркотик, ибо трава, под названием «Трава Седьмого Короля» произрастала только в этих краях. Слава о данном зелье шла далеко во все стороны. Некоторые узнавали Валенквист не по музеям и выставкам, а только по «Зеленой фее» и дюжине схожих отрав. Именно из этой травы добывается дешевый в производстве наркотик, под названием «Пыль Пустоты». Зелье, хотя и было наркотическим, такой убийственной силы, как «пыль», не имело.

Мне посчастливилось стать обладателем фляги эликсира по дороге в Ростальф, у встреченного мною мрачного купца, описывающего зелье, как некий магический дистиллят, обещающий прогулки по уголкам подсознания.

Прогулки по подсознанию мне были вовсе не нужны, а вот снотворное, необходимо чуть больше, чем полностью. Бесконечная череда кошмаров, вместо дремы и отдыха, изматывала и угнетала хуже всякой битвы. Долго так продолжаться не могло, так что пришлось идти на чрезвычайные меры. Учитывая, какая работа ждала меня впереди, быть разбитым и полуживым — непозволительная роскошь. Ослабленный жнец — потенциальный труп, которого легко одолеет любой галеам, даже самого низкого уровня. Более того, встреча с Илигрид, которая, наверняка, не простила мне мое внезапное исчезновение из ее спальни в Эрмивальде незадолго до путешествия в Вингард, мрачная отчужденность Валенквиста и разговор с Мэллой никак не способствовал расслаблению и медитации.

Мне приходилось прежде принимать подобные снадобья, так что, я знал, какого эффекта мне ожидать. Небольшая комнатушка на втором этаже Орденатории удачно была пустующей, так что, здесь можно было отдохнуть. Я устроился поудобнее на жестком топчане, приспособленным вместо кровати, отвинтил флягу, осторожно понюхал изумрудное содержимое. Несло болотом и холодом. Кольцо предельной безопасности, реагирующее на любую отраву, зашлось истерическим звоном, ошибочно посчитав, что я собираюсь испить яду. Я вздохнул, поднес флягу ко рту и сделал небольшой глоток.

Те, кто считают, что магические эликсиры прекрасны на вкус, должны быть записаны в ближайший список Жатвы.

***

Наверное, я проспал недолго. Вернее, я бодрствовал, пребывая в тяжелом наркотическом опьянении, крайне похожем на беспокойный и тяжелый сон. Кошмаров я не видел, мелькающую перед глазами череду видений не различал, полностью погрузившись в мутное мягкое ничто, где мог пробыть, наверное, ни один век, если бы только мне это позволили. Но жизнь решило иначе, и как раз в тот миг, когда я погружался все глубже в это топкое болото безмятежного покоя, в котором растворились все мои беды и печали, раздался необычайно громкий, оглушающий стук в дверь. Ненавижу стуки в дверь.

Так приходят большие проблемы.

Я открыл глаза, с трудом соображая, что происходит, и почему за решетчатым стрельчатым окном сереет промозглое Аинардское утро, вместо всепоглощающей ночной темноты. Вероятно, действие эликсира было куда более эффективным, чем я ожидал, и прошло не менее шести часов с момента, когда я принял зелье. Чувствовал я себя несколько лучше, но наркотический настой все еще не выветрился, заставляя пребывать в полусонном тяжелом состоянии. Похмелье, с которым я бывал знаком не понаслышке, можно было бы считать детской забавой в сравнении с интоксикацией наркотическим зельем. Меня отчаянно знобило, отчего, казалось, комната наполнена зимней стужей. Я поднялся на ноги, морщась от головной боли, повел плечами, пытаясь прийти в себя и избавиться от удручающего полумертвого состояния, но настойчивый стук в дверь свел все попытки на нет. Интересно, что могло случиться в Валенквисте всего за одну ночь? И почему это случилось именно тогда, когда я приехал в этот проклятый городишко?

И какого черта, я вообще должен открывать двери?

Проржавевший засов скрипнул, осыпался медной пылью, но поддался и ушел в сторону. Дверь распахнулась, я щурясь на непривычно яркий свет выглянул наружу. Один из начинающих жнецов, судя по промокшей одежде, пребывающий в ночном дозоре, сдержано кивнул в знак приветствия и указал вглубь коридора.

— Мастер Эйнард, вас ожидают в главной зале Орденатории. Приказ ментора Мэллы. Говорят, дело важное.

— Да? И кто меня ищет?

— Кто-то из местных лекарей или алхимиков. Аврил Маккер.

— Аврил? Какого черта ему здесь понадобилось?

— Мэлла разговаривала с ним, после чего попросила отправить за вами.

Я провел рукой по лицу, стараясь справится с усталостью, потряс головой и потянулся за плащом. Ненавижу стуки в дверь. Так приходят большие проблемы.

***

Прозекторская Аврила находилась на границе с ближайшем зараженным кварталом, тесно примыкая к разрушенным и полуобвалившимся торговым рядам некогда процветающего рынка. Лотки купцов пустовали, лавочки торговцев казались нищими и обветшалыми. На некоторых виднелись глубокие царапины, на других виднелись следы тщательно затертой крови, на третьих роились мухи, давая ясно понять, что здесь, вместо товара, недавно валялись гниющие трупы.

Улочка пропахла грязью, гнилью, мочой, химией и смертью. Прохожих не было и в помине и вода из стекших труб, катилась по безлюдным дорогам, разнося мусор, помои и даже крысиные трупы, раздутые от неведомой заразы.

— Черт его знает, откуда вообще взялись эти крысы, — пробурчал Аврил, открывая массивным ключом проржавевший замок на двери черного хода прозекторской, — В городе стало нечего есть, Валенквисту угрожает голод, а эти твари прут, словно из преисподней. Вы никогда не задумывались, Кайетан, почему после смерти перерождаются только люди? Отчего в этих, как их там… как вы их называете?

— Галеамы.

— Да, отчего в галеамов не превращаются крысы, мыши, собаки, да и прочее зверье? Отчего эти виды устойчивы к некроэнергии, которую отследить научными методами никак нельзя?

— Я не задумывался, однако, в учении Равновесию есть этому туманное объяснение. В Богов верят только люди. Животные слишком умны, чтобы доверять свою жизнь и судьбу, мистическому легендарному существу извне. Но это уже мое наблюдение.

— Это не дает прямого ответа на вопрос, — заметил Аврил, убирая ключ в карман своей залатанной одежды, — А ваш практичный подход к решению данной проблемы не делает вам чести.

— А, слепая вера, делает?

— Атеизм, как и вера, должны подтверждаться опытным путем, — пожал плечами Аврил, потянув тугую дверь на себя, — Иначе все это — сказки бродячего философа.

— Церковь Атеизма возникла после того, как Боги были убиты.

— Если мы чего-то не видим, это не значит, что этого нет.

Я прошел в образовавшийся узкий проход, обернулся к Аврилу.

— Вы верите в Богов?

— Я не верю в Богов в их классическом понимании, — отозвался алхимик, зажигая прикрепленный к стене светильник и беря его в руку, — Просто здесь, я начинаю сталкиваться с такими явлениями, которые простому ученому невозможно объяснить. С любой точки зрения.

— Возможно, нужно объяснять их с магической точки зрения?

— Скорее уж с фаталистической, — хмыкнул Аврил, пропуская меня вперед, — Впрочем, об этом потом. Впереди нас ожидает препараторская, но не волнуйтесь: ваша подруга Илигрид оградила тела зараженных магическим барьером, так что никакого риска подхватить инфекцию, у нас нет. Стоит заметить, что воздушно-капельным путем, Серая Гниль передается только с очень небольшой вероятностью, поэтому и такая мера предосторожности, никому не нужная фикция.

С последними его словами я был абсолютно не согласен, увидев, во что превращает людей отсутствие такой ненужной фикции, как защита от заражения, но вслух не сказал ничего. Аврил отворил вторую дверь в конце короткого коридорчика, выведя нас по мелким ступеням в широкий подземный зал, где было холодно, где пахло мятой, где покоилась на столах половина десятка изувеченных и искаженных трупов. Видимо, прозекторскую оборудовали в самые кратчайшие сроки, что сказалось на отсутствии необходимого оборудования и техники. Вместо столов были задействованы ящики и коробки, вместо ламп на стенах, чадили маслянистые факелы, испуская вместо дымного зловония аромат мяты и источая холод вместо тепла. Не иначе, чем работа Илигрид, с ее любовью к колдовским фокусам. Вместо алхимического оборудования, красовалась собранные на скорую руку пугающие аналоги, напоминающие какой-то чудовищный механизм Судного Дня.

Аврил перехватил мой взгляд, покосился на подобие оборудования установленное на ящиках и коробках, откашлялся с извиняющимся с видом.

— Я приехал слишком поздно. Ваши подопечные, жнецы, уничтожили целый медицинский корпус с дорогостоящей современной техникой, разбираясь с перерожденными. Пришлось собирать все самому. Из того, что было под рукой.

— Хорошая работа. Вы могли бы стать скульптором — сюрреалистом, Аврил. Подумайте об этом, когда вся история с Валенквистом закончится.

Аврил не удостоил меня ответом, проходя мимо импровизированных столов с препарированными мертвецами. Каждое тело закрывала голубая, мягко пульсирующая магическая сфера, сделанная, словно из хрупкого стекла. На самом деле, такой барьер мог выдержать не только удар меча, но и вытерпел бы прямое попадание метеорита, случись такому рухнуть в этой гнилой глуши. Магические барьеры — чертовски мощное заклинание, нарисованное или высеченное, прямо на плоти колдуна. Такие руны нуждаются в постоянной поддержке чародейской силы, и оттого, слишком затратны для постоянного использования. Такие руны не накладываются просто так. Опасность, должна быть, действительно колоссальной.

Больше, чем магические экраны, меня привлекли изуродованные вскрытые тела несчастных. Раздутые, обрюзгшие, текущие вязкой слизью, их кожу покрывали уродливые наросты и уплотнения, вперемешку с разверстыми язвами и сочащимися ранами. Вместо лиц у них красовалось багрово-синее месиво, состоящее сплошь из сыпи и фурункулов, тщательно вскрытых и прижженных раскаленным железом. В мертвецах перед нами, с огромным трудом можно было бы различить нечто человеческое.

Я немало повидал ужасов, за годы работы в Церкви, но вид этих несчастных бросал в дрожь. Представить себе такое существо идущим на тебя, казалось настоящим нелепым бредом.

А, ведь, с пандемониусами жнецы уже встречались в Валенквисте. И это было только начало. Аврил остановился у крайнего тела, указал пальцем на труп с сухим профессиональным интересом.

— Серая Гниль поражает внутренние органы зараженного с таким же успехом, как поражает и внешние покровы. Таким образом, за самый краткий срок, буквально, за несколько часов, после инфицирования, человек превращается в… — он многозначительно указал на труп перед собой.

— В гниющую гору мяса, — закончил я мрачно, с трудом различив дугообразный разрез поперек раздутого горла мертвеца. Края раны успехи оплыть и почернеть. Кто-то из жнецов не так давно столкнулся с пандемониусом в открытом бою.

— И это не самое страшное, — вздохнул Аврил, уводя меня прочь от обезображенных тел, — Самое страшное заключено в следующем. Вы обратили внимание на мух?

— На мух? Вы имеете в виду насекомых? Я знаю, что они тоже являются носителями инфекции.

— Этого мало. Самое главное, это то, что мухи обитают внутри этих самых пандемониусов, или как вы их там именуете в Церкви? Они откладывают личинки в гниющее, но еще живое тело зараженного, пока тот, в своей агонии, испытывают эйфорию и неземное блаженство. Болезнь поражает нервные центры головного мозга, обеспечивая выброс огромных доз серотонина в кровь несчастного, отчего тот не ощущает ни страха, ни боли. Мухи используют тела мертвецов, как инкубатор, даже тогда, когда происходит перерождение. Пандемониусы лишены рассудка, но могут исторгать из себя целые сонмы переносчиков Гнили. Или, как вы думали, отчего тела зараженных сжигаются? Как раз для того, чтобы остановить распространение роя.

Я содрогнулся, представив себе чудовищную участь, которой подвергаются несчастные.

— Об этом мне ничего не было известно. Черт, и зачем вы только мне об этом рассказали…

— Кто предупрежден, тот вооружен, — вздохнул Аврил с сожалением, — Поэтому, опасайтесь этих надоедливых насекомых. Они не так безобидны, как кажутся.

— Аврил, послушайте, — произнес я, когда мы оставили нижний этаж прозекторской, поднимаясь по лестнице в цокольную часть, — Зачем вы искали встречи со мной? Зачем рассказали все это? Думается мне, не каждому из жнецов, вы устраиваете анатомический театр в Валенквисте.

— Я рассказал вам об этом, — сухо сказал алхимик, обернувшись через плечо, — Потому, что не желаю препарировать на этих вот ящиках, в этом самом морге, ваше раздутое и искаженное болезнью тело, где ваши внутренности будут полны личинок, а по венам будут ползать жирные гнилостные мухи. Я предупредил вас об опасности с согласия Мэллы. Мы давно с ней знакомы, так что за ней остался некоторый должок.

— О чем это вы?

— А вы еще не поняли? Я же рассказывал вам о Харгдольфе, помните? Вы не знали, что это Мэлла была отправлена Церковью на разрешение проблемы с Мором тридцать лет назад? Или, вы думаете, почему, ее отправили в Валенквист сейчас, а?

Я чертыхнулся, проклиная себя за неумение сложить два простых куска головоломки в одну общую картину.

— Что же, суть мне ясна. Но, зачем я здесь?

— Мне нужна помощь, Кайетан, — отозвался Аврил, отпирая очередную оббитую железом дверь, — Как и любому в этом городе. Мне стало известно, что вам предстоит совершить вылазку в город. Это дорого стоит. Мне нужна помощь такого человека, которому я могу доверять, а вы мне не кажетесь полным гнили. Простите за каламбур.

— Ваша подруга, чародейка Илигрид, — повествовал Аврил, пропуская меня в главную залу прозекторской, которая являлась, одновременно, апартаментами алхимика с его ученицей и воспитанницей, — Уже дала согласие помочь мне, когда я посвятил ее в свои труды. Она прекрасный человек, которого вы должны оберегать от всех бед, которые встретятся вам в шахтах Валенквиста. Но, обо всем по порядку.

Я промолчал, мысленно послав к чертям и Аврила, и Илигрид, и Мэллу, и отчего-то Гранда. Шахты Валенквиста? О чем это он?

В комнате находилось двое. Ланиэль, как всегда, замкнутая и молчаливая, листала толстенный том, разложенный на заваленном различным хламом столе, Илигрид корпела над миниатюрным верстаком по изготовлению рун. Ее белые одежды, белая кожа, белые волосы казались чем-то нереальным и ангельски чистым в этом полном грязи и крови месте. Девушка была целиком сосредоточена на работе, так что не заметила нашего появления. Я был этому несказанно рад, и желал, как можно скорее ретироваться в дальний угол комнаты, подальше, от обиженной чародейки, но Аврил придержал меня за локоть.

— Собственно, моя проблема заключена в следующем, — продолжил он, совершенно не обращая внимания на мои попытки высвободиться, — Я изучаю Серую Гниль большую часть своей жизни. Я проводил опыты, отправлялся в соседние страны, проводил опыты и эксперименты, в попытках найти хоть какое-то лекарство от этой чудовищной болезни, но единственное, что мне удалось выяснить, Серая Гниль не может существовать в мертвом теле. Выжженные заражением кварталы, откуда были изъяты все тела, снова готовы к заселению. Гниль уходит, но только на время. Пройдет несколько лет, может быть века, может быть тысячелетия или месяцы, но мор снова явится из этих земель. Серую Гниль невозможно победить, потому, что от нее нет никакого лекарства. Стены обеззараженных строений покрываются красной, отвратительной субстанцией, некой органической массой, вывести которую не так-то просто. Назовем ее слизью. Она, конечно, неприятна, но гарантирует полную безопасность. Это знание понадобится в вашем походе, Кайетан.

Конец ознакомительного фрагмента.