Вечное пламя

Виктор Бурцев, 2009

Первые, самые страшные недели Великой Отечественной войны. Немцы стремительно движутся на восток, отрезая от основных сил отдельные соединения Красной Армии и оставляя в тылу деморализованных солдат противника. Здесь, в партизанских белорусских лесах, оставшихся за линией фронта, происходят загадочные и страшные события, противоречащие историческому материализму. Похоже, фашистская Германия испытывает на оккупированных территориях новое чудовищное оружие, поднимающее мертвых и наделяющее их невероятной силой и кровожадностью… Правду предстоит выяснить попавшему в окружение и присоединившемуся к партизанскому отряду военному корреспонденту Ивану Лопухину, обладателю загадочного талисмана, который достался ему от старого колдуна в болотах Финляндии.

1

Из Петрозаводска пассажирских не было. В глушь Карельского перешейка шли только товарняки, пустые огромные стальные «рогатки» для перевозки леса, теплушки и цистерны. Иван договорился с машинистом, и тот махнул рукой: «Залезай, не жалко…»

В вагоне было навалено сено и терпко пахло лошадьми. Этот запах, такой теплый, живой, делал теплушку уютной. Иван кинул вещмешок, сгреб большую охапку сухой травы и устроился на ней, как на диване.

Хорошо!

Он повозился, устраиваясь поудобней. На всякий случай пощупал карманы пиджака, не потерялось ли чего…

Но командировочное удостоверение и пропуск, подписанный военкомом Карело-Финской ССР, для допуска в закрытую зону, никуда не делись. Важные документы. Собственно, в приграничную полосу его все равно никто не пустил, но описать новый быт народа Карелии можно, не забираясь в дальние дали. Главное — встретиться с реальными людьми, посмотреть, чем живут граждане Советской России. Чего хотят, чем интересуются…

Иван пребывал в самом радужном настроении. Впереди была целая жизнь! Работа, перспективы, любовь самой лучшей девушки, свадьба, наконец! Может быть, трудности, испытания, куда ж без этого?..

Вагон с лязгом дернулся. Пошел. Застучали колеса.

Иван закрыл глаза и почувствовал, что засыпает.

В полудреме, под перестук колес и лязг металла, он видел лето. Москву, шумную, зеленую, умытую большими поливальными машинами. Девушек, которые ходят по улицам в легких красивых летних платьях. И едят мороженое.

Поезд трясло, покачивало на перегонах. Под досками пола оглушительно грохотало на стыках. Но молодому журналисту было хорошо и уютно. Запах сена напоминал ему о деревне Клюквинке, под Рязанью, где жила его бабка Прасковья. Там всегда был сеновал, где можно было лежать и смотреть в небо. Высокое, глубокое и голубое. Огромное! Глядя на которое хочется петь от счастья и смеяться. Небо…

Когда Иван проснулся, он был уже не один.

У противоположенной стены сидели трое красноармейцев с винтовками и один старший лейтенант. Солнечный луч, проходя через щели в крыше, освещал три кубика на петлице.

— Проснулись, — констатировал солдатик, сворачивая «козью ногу». У него были густые рыжие усы, лицо в веснушках и картошкой нос. — С утречком!

Иван тряхнул головой.

— Здравствуйте, товарищи!

— И тебе не хворать… — устало отозвался красноармеец, а лейтенант подсел поближе и протянул руку.

— Старший лейтенант Кутузов Леонид Федорович.

— Лопухин Иван Николаевич, корреспондент газеты «Правда». Еду под Вирасвара, по командировочной надобности.

— Попутчиками, значит, будем. Я знаю, где вам сходить. Подскажу.

Иван заметил в дальнем углу пяток армейских ящиков, сложенных друг на друга.

— Спасибо… — Лопухин развязал вещмешок, вытащил бутылку коньяка и сигареты. — А пока угощайтесь!

— Вот дело! — Усатый красноармеец отправил «козью ногу» в кисет и потянулся к сигаретам.

— Ехать еще далеко, — рассудил лейтенант и выудил неведомо откуда бутылку водки.

Было видно, что мотаются эти четверо по вагонам не первый раз, видели в жизни достаточно. И если старлей пьет с солдатами, значит, так оно и надо.

После неспешной первой и скорой второй конопатый красноармеец выгрузил из мешка закуску. Хлеб, черный, крупного помола, и сало.

— Моя делала, — гордо пробасил он. — С чесночком.

На разложенной тряпице появились огурчики, лучок. Иван выложил колбасу.

Выпили еще. Иван закурил, щурясь от дыма.

— А что, товарищ журналист, про что писать будете? — поинтересовался красноармеец.

— Про жизнь, — Иван пожал плечами. — Как местные жители после войны тут… Налаживают быт.

— А… — чуть-чуть разочарованно протянул красноармеец. — Я думал, про Красную Армию.

— Это больше другие… — Иван почему-то смутился. — Я про деревни пишу. Как люди живут. Какие у них проблемы возникают, чему они радуются… Как колхозы строят.

— А нашу деревню всю под пулеметы пустили в восемнадцатом… — невпопад ляпнул другой красноармеец, молчавший до этого.

Лейтенант прокашлялся. Чтобы замять неловкость, Иван поинтересовался:

— А вы куда? На границу едете?

И сразу же пожалел. А ну как везут они что-нибудь секретное, получится, что он интересуется… Нехорошо.

Но лейтенант только покачал головой.

— Нет… В часть возвращаемся. А что вы про местных жителей знаете?

— Про карелов?

— Да тут намешано всего — карелы, финны, угры… В каждом хуторе свои порядки. Не разберешься. Интересный люд, темный только.

— Ну, ничего! Просветим! — Лопухин улыбнулся. Выпитая водка отдавалась шумом в голове.

— Это да, — Кутузов важно кивнул. — Электричество вот уж провели везде, где только можно. Дороги налаживаем. Не все, конечно, гладко…

— А я считаю, и хорошо, что не все гладко! — Иван махнул рукой. — Трудности, они для того и есть, чтобы их преодолевать.

Лейтенант улыбнулся, чуть грустно, и спросил:

— Комсомолец?

— А как же!

— Хороший у тебя настрой, — Кутузов вздохнул. — Правильный.

Он откинулся на охапку сена. Заложил руки за голову.

— Что, солдатики, приуныли? Наливайте!

За разговором время летело быстро. И когда где-то далеко надсадно загудел паровоз, лейтенант удивленно посмотрел на часы.

— Ну вот, — сказал Кутузов. — Вам через час сходить. На Вирасвара остановка короткая. Отметится только и дальше пошел. Так что не зевайте. Вам дальше куда?

— Колхоз «Карьяла»…

Лейтенант покачал головой.

— Такого не знаю. Но там подскажут… В общем-то народ тут общительный.