Вечное пламя

Виктор Бурцев, 2009

Первые, самые страшные недели Великой Отечественной войны. Немцы стремительно движутся на восток, отрезая от основных сил отдельные соединения Красной Армии и оставляя в тылу деморализованных солдат противника. Здесь, в партизанских белорусских лесах, оставшихся за линией фронта, происходят загадочные и страшные события, противоречащие историческому материализму. Похоже, фашистская Германия испытывает на оккупированных территориях новое чудовищное оружие, поднимающее мертвых и наделяющее их невероятной силой и кровожадностью… Правду предстоит выяснить попавшему в окружение и присоединившемуся к партизанскому отряду военному корреспонденту Ивану Лопухину, обладателю загадочного талисмана, который достался ему от старого колдуна в болотах Финляндии.

2

Действительно, как и сказал лейтенант, станция Вирасвара была просто железнодорожным узлом, хотя и довольно крупным. Сетка пересекающихся во всех направлениях рельсов. Стрелки, семафоры. Бревенчатое с острой крышей здание, где располагалась контора. Да и все.

Вдалеке, около старого и почему-то покосившегося вагона, стояла группа рабочих. Доносилась унылая ругань. Подойдя ближе, Иван увидел, что одной парой колес вагон глубоко ушел в гравий.

— Как вообще устоял? — удивлялся дед в замасленных рукавицах. — Что ж ты, песья кочерыжка, стрелочник, в бога-душу-мать, не видел, куда состав направляешь? Давеча ж раскидали пути!

— Да я, — разводил руками какой-то молодой шкет, в перешитом матросском бушлате, весь перемазанный мазутом, — вроде ж спрашивал, дядь Толь… У вас же спрашивал…

— А я чего сказал, лисья норка?!

— На пятый гнать, — шкет повесил нос.

— А это какой? Это какой, я спрашиваю, лысого тебе в бок?!

— Седьмой…

Иван кашлянул.

— Здравствуйте, товарищи!

Рабочие обернулись. Хмурые усталые лица.

— Здравствуй, бухгалтера ищешь?

— Я? — удивился Иван.

— А кто ж?

— Нет, я дорогу спросить. Я из Москвы. Мне бы в колхоз «Карьяла» попасть.

— А-а… — протянул дядя Толя и улыбнулся. — Ну, это просто. Я-то думал, что опять бухгалтера будут искать… Ты в контору сходи. Там спроси товарища Либермана. А он уже свяжется.

— Спасибо! — Иван махнул рукой и под унылое «Ну, дядь Толь, я ж не специально…» направился к зданию конторы.

Внутри царили сырость и запустение. Пол под ногами скрипел, стены длинного коридора были заклеены газетами. Свет проникал через закопченные окна. Где-то в конце коридора была открыта дверь, слышался прерывистый стук печатной машинки.

Иван двинулся вперед. Каждый шаг сопровождался скрежетом.

— По правой стороне, — крикнул кто-то из открытой двери. — По правой стороне идите!

Иван сдвинулся правее, и действительно, скрип сразу же прекратился.

В кабинете, за огромным столом, сидел тощий мужчина в круглых очках. Черная бородка и сухое лицо делали его похожим на Мефистофеля.

— По шагам сразу можно определить человека, — сказал он, поглядывая на Ивана поверх очков. — Вот вы человек новый, иначе бы ни за что не пошли посередине коридора. Там можно упасть.

— Да, — кивнул Лопухин, улыбаясь. Он вообще всегда старался улыбаться людям. Особенно незнакомым.

Мужчина привстал, протянул руку.

— Иосиф Либерман. Начальник ж/д узла.

— Иван Лопухин.

Рука у Либермана была неожиданно крепкой.

— Прекрасно, прекрасно! — мужчина встал из-за стола и, опираясь на палочку, отошел к небольшой тумбочке, на которой стоял поднос со стаканами. — Чай будете? Вам непременно надо выпить чаю. Иначе невозможно.

— Да я, собственно, не хотел вас отрывать… — Ивану почему-то сделалось жарко, он вытер пот со лба.

— А вы и не отрываете, а наоборот, даете мне возможность отдохнуть. Сделать, так сказать, перерыв. Я, как видите, не курю, а значит, не могу делать перекуры, но нельзя же все время работать. Вот, пью чай.

Он протянул Ивану стакан, на блюдце рядом с которым лежало два кусочка сахара.

— Прошу вас! И снимите немедленно пиджак, тут очень жарко.

— Да, — ответил Лопухин, принимая угощение. — Я уже заметил…

— Это печка. — Либерман, осторожно неся блюдце со стаканом в одной руке, а второй опираясь на трость, вернулся к столу. — Печку я топлю даже летом! Иначе этот дом развалится на части. Уж поверьте! Обратили внимание на сырость в коридоре?

— Да, запах…

— Премерзкий! — согласился мужчина. — Дом очень старый. Сырость немыслимая. Даже летом. И никто не может сказать почему.

Он осторожно помешал сахар ложечкой и поинтересовался, искоса поглядывая на Ивана:

— А вы по какому вопросу к нам?

— Я из Москвы, — начал Лопухин. Либерман кивал на каждое его слово, словно ему было заранее известно о том, кто такой Иван и зачем он пожаловал. — Командирован от газеты «Правда». Мне в колхоз «Карьяла» попасть было бы хорошо…

Лопухин протянул Либерману командировочное удостоверение.

— Ага… — Начальник ж/д узла, быстро стрельнул глазами на Ивана, потом в удостоверение и забубнил: — Все понятно, все понятно… Сейчас организуем.

Он выудил из-под стола большой черный телефонный аппарат, снял трубку. Потом долго стучал по рычажкам и кричал: «Алло!» Через некоторое время в трубке ответили.

— Мне колхоз «Карьяла»! Срочно. Что? Черт знает что. — Либерман с сожалением убрал аппарат под стол. — Обрыв. Опять обрыв. У нас, к сожалению, это часто бывает.

— Ну… — Лопухин развел руками. — В конце концов, это не трагедия. Я могу и сам добраться. Не в первый раз.

— Что вы?! — Либерман затряс бородой. — Не думайте даже. В здешних лесах не то что приезжий, а и местный житель заблудиться может.

— Но ведет же туда дорога!

— Конечно, ведет! Но отпускать вас одного я… не имею права. Представляете, что будет, если вы тут где-нибудь в болото провалитесь?! Корреспондент центральной газеты! Вы представляете?

— Не очень.

— Зато я представляю. — Иосиф махнул рукой. — Пейте чай.

Либерман выбрался из-за стола и ушел в соседнюю комнату. Было слышно, как со скрипом распахивается окно.

— Бора! Бора! Где он?!

Ему что-то неразборчиво ответили.

— Так позовите его ко мне! Пусть идет сразу же. Бора! Черт… — Либерман вернулся. — Сейчас все будет.

Вскоре в коридоре скрипнули полы и в кабинет вошел высокий, под два метра ростом, парень лет двадцати, в штопаной спецовке.

— Ну…

— Что «ну»? Оболтус! — Начальник ж/д узла всплеснул руками. — Где ты шастаешь?

— Я генератор чинил.

Либерман только вздохнул и обратился к Ивану:

— Это мой племянник. Бора. Работает под моим чутким руководством нашим электриком. И, знаете, если бы не я, он давно бы…

— Ну, Иосиф Карлович, — пробасил племянник.

— Давно бы неизвестно чем занимался, — завершил фразу Либерман и поверх очков посмотрел на Лопухина. — Понимаете? Но не могу же я бросить племянника в беде. Сына родной сестры. Единственного. Конечно, я вытащил его сюда. Слава богу, что у нас всегда нужны люди, чтобы работать. — Он повернулся к единственному сыну родной сестры: — Поедешь на линию. Опять обрыв.

— Почему я?!

— Потому что магазин дяди Фимы стоит больше, чем твоя дурная башка! Собирайся, возьмешь у Семена телегу, передашь, что я сказал. И мигом в «Карьяла». С тобой поедет наш гость. Корреспондент, между прочим, центральной газеты. Тебе понятно?

— Мне понятно.

— Иди.

— Иду, — ответил Бора, не трогаясь с места.

— Иди, Бора! — с нажимом повторил Либерман.

Тот вздохнул и вышел.

— Вот и все! — Иосиф Карлович обрадованно хлопнул в ладоши. — Конечно, телега Семена это не ваше московское метро… Но зато точно будете на месте, а у меня камень с души спадет. Вы пейте чай! Пейте! Это очень полезный напиток. К тому же этот олух наверняка будет возиться еще час, не меньше.

Через полтора часа совершенно обалдевший от разговоров Лопухин погрузился в старую, скрипучую телегу. И провожаемый радостным Либерманом, двинулся в путь.

— Боже, боже! Как приятно поговорить! — вздохнул Иосиф Карлович, глядя вслед Ивану. — Как приятно… И как все-таки хорошо, как все-таки замечательно, что этот милый человек не про нашего бухгалтера приехал.

Либерман закатил глаза и заковылял обратно к себе в контору.