Это моя дискотека

Виктория Чевик (2024)

Маленький шахтерский город пахнет спелой алычей и духами Эйвон. Каждый ребенок во дворе, знает, что такое «тормозок» и что ходить на терриконы нельзя. В этом городке с романтично-советским названием Красный Луч живет восьмиклассница Катя Петренко. Она готовится к выпускному в музыкальной школе, дружит с ясельной группы с Настей Ивановой и мечтает, чтобы мамы отпустили их на дискотеку. Но однажды в соседний дом переезжает красавчик, который закружит головы всем девчонкам 8А

Глава 2

Глава 3

Знаешь, седая ночь, ты все мои тайны

“В субботу, честное слово, поедем на рынок и купим все, что хочешь. Папе дадут получку и я кое-что уже наторгую” — мама говорит Кате, как бы оправдываясь, почему все уже готовы к учебному году, а ее дочь еще нет.

Поэтому утро субботы началось традиционно — рыночно: папа, едва взошло солнце, бродил по квартире, приговаривая:"Ир, ну когда уже поедем? Ир, а где мои носки, Ира, а завтракать когда?".

Ангельское терпение мамы иссякло на сотом вопросе, и она прикрикнула на отца, чтоб не мешал собираться. Пока мама щедро распыляла лак на бигуди, чтоб получились стальные кудри, способные выдержать давление рыночных цен, папа переключился на Катю:"Катя, вставай! Сколько можно спать!".

Вторым голосом вступила мама:"Катя, поднимайся уже, мы так никуда не успеем".

— Да, мам! Только 7 утра!

Спустя 10 минут Катя уже агресивно ковыряла щеточкой в тюбике с тушью, начесывала челку,"мам, пора челку подстричь", спрыскивала ее лаком"Ну мам! После тебя лак закончился", выскакивала на балкон, чтоб понять, какая сегодня будет погода"мам, ну что надеть? там вроде, как вчера — жарко будет", а потом пила чай с бутербродом"мам, отрежь еще огурчик".

Дальше традицию тоже не нарушали: по приезду на рынок, примерно на третьем ряду сдался папа “я пошел в машину". Еще через четыре ряда, когда был куплен спортивный костюм, успех подкреплялся чебуреками.

Мама заказывала штук 10, чтоб отнести отцу и осталось"напотом". Дома, хоть и разогретые, чебуреки почему-то становились совсем не такими. Вкуснее всего чебурек был именно за железным высоким столом, до которого Катя только недавно доросла, чтоб есть его с пластиковой тарелки, вытирая руки туалетной бумагой “Обухив”, под аккомпанемент маминого любимчика:

Я не знаю, что сказать при встрече

Не могу найти хотя бы пары слов

А недолгий вечер, а недолгий вечер…

Кате это старье не очень нравилось, но на рынке обычно крутили Шатунова, Газманова, Сердючку и Ротару. В общем, отстой.

После золотистых ароматных сочных чебуреков уже можно было приступать к основному: джинсам и свитеру. Ручки, тетради, контурные карты и прочая канцелярия шла на десерт.

— Катя, тебе такие надо, смотри внимательно!

— Мам, ну это же для 7-ого класса, а я в 8-ой перешла!

— Тьфу, точно!

— Как быстро дети растут, — улыбнулась женщина с одуванчиковым начесом из белоснежных волос. Ее прическа была похожа на сладкую вату, которая крепилась к вытянутому, загорелому на грядках, лицу.

— Ой, не говорите, — ответила Ира Петренко. Катя сразу поняла, что мама после 50 грамм, непременно сопровождавших чебуреки, расположена к беседе с продавщицей.

Она тихонько улизнула в уголок с наклейками, заколочками, фишками, кэпсы, значки и прочими красивыми штучками, что были гораздо привлекательнее контурных карт. И вдруг на переполненном до ряби в глазах лотке она увидела его. Розовый шикарный, украшенный цветами с золотым замочком дневник. В аккуратно прикрепленном пакетике лежали два миниатюрных ключика. Катя взяла его в руки. Хотелось рассмотреть, что там внутри, каким цветом страницы, есть ли надписи, но дневник, к огорчению Кати, был плотно упакован в пленку.

— Мам, купишь мне пожалуйста, этот дневничок.

— Зачем он тебе?

— Мам, надо.

— Секретики будет туда писать, — помогла вдруг женщина-одуван Кате. Но почему-то хитро подмигнула маме.

— Аааа, ну если секретики, тогда конечно. Сколько стоит?

— 15 гривен.

— Дорогие нынче у девочек тайны. — неодобрительно, и как будто еще колеблясь, сказала мама. — Посчитайте нам все вместе.

— Так, 30-в клетку, 15-в линию, две на 96 страниц, дневник школьный, циркуль, атлас, контурные карты и тайный дневник для девочки…

— Кати — подсказала Катя.

— Кати — повторила продавщица, тыкая пальцами в калькулятор, — будет 116 гривен, 80 копеек. Уступлю все за 115.

Мама протянула купюры и получила увесистый пакет с канцелярией.

— Мам, давай помогу.

— Ты лучше свои джинсы и спортивный костюм неси. Давай, а то папа там уже чебуреков заждался.

Домой ехали весело, на весь салон стоял незабываемый аромат рыночных чебуреков, по радио крутили Любэ, и сентябрьский вечер обещал умерить дневной жар, от которого до сих пор над терриконами висела легкая дымка. Лето в Красном Луче было, как говорили по телевизору “спекотным”, а Катиным любимым временем года было то, когда руки пачкались несмывающимся оранжево-бурым орешником, мама покупала обновки к школе, а на даче у бабушки зрели крупные вкусные грозди винограда и поздняя вишня.

Пока мама готовила на кухне отбивные и пюрешку, Катя еще раз перемеряла все. Но особенно она предвкушала удовольствие от первой строки в своем новом дневнике.

Что же такого написать? Сняв пленку, она почувствовала запах типографской бумаги и чуда, как будто сама может на чистых, аккуратно разлинееных розовым, страницах, сочинить свою жизнь, — все, что с ней скоро случится.

Катя взяла новую ручку с пушистыми розовыми перьями на брелке и аккуратно вывела:

Мои желания:

1. Чтоб в меня влюбился Паша Касьянов

2. Чтоб мне купили фирменную кофту, как у Мии из “Мятежного пути”

3. Чтоб Марина Александровна поставила меня танцевать в первую линию. Или вообще, чтоб я была самой крутой на танцевальном!

Довольная Катя, погруженная без остатка в свои мечты, мурлыкала под нос “Знаешь седая ночь ты все мои тайны, но даже ты помочь не можешь и темнота твоя”… так пункт

4 “Чтоб мама отпустила меня на дискотеку в ДК”. Тьфу, прицепилась эта песня дурацкая.

Чтобы еще написать?

5. Закончить музыкальную школу с отличием. — Это навряд ли, конечно. Катя перечеркнула “с отличием”. Просто закончить уже было бы замечательно. Последний год она ходила на сольфеджио, как называет это мама “из-под палки”.

6. Стать Президентом школы.

Последний пункт был очень важным, но оказался на 6 месте, потому что Президентом школы могут быть только ученики 9-11 классов, и Катя имела в запасе еще целый год.

–Катя, иди есть! — из кухни вместе с головокружительным запахом отбивных, от которого мгновенно засосало под ложечкой, послышался мамин голос.

Так, куда же спрятать дневник! Его никто не должен увидеть! Тем более мама. — Катя заметалась по комнате, открыла шкаф, и запихнула тетрадь в коробку с зимними ботинками.

–Иду!

ГЛАВА 4.

Ты узнаешь ее.

Ты узнаешь ее, ты узнаешь ее, ты узнаешь, ты узнаешь ее…

Она любит пугливую речь,

Аппликацию леса в реке вертикальной

Ее почерк машинный наскальный…

Длинный острый покрытый темно-бордовым свежим лаком ноготь нажал на паузу.

Так, девочки, строимся в шахматном порядке. Будем учить танец под новую песню.

Учительница танцев, Марина Александровна, или как они назвали ее между собой — Мариша, вытащила Катю в первую линию и поставила по центру. Когда неделю назад в своем новом дневничке Катя писала желания, меньше всего она была готова к тому, что так быстро они начнут сбываться.

— Солировать будет Петренко.

По бокам Марина Александровна поставила Илону и Юлю, но не Ковалеву, конечно, — та на танцевальный не ходила, ей бы секция бокса больше подошла, — Юлю Пулю — девочку из другой школы, которая отлично двигалась, была тонкая, гибкая и очень быстро схватывала ритм. Обычно, солировала Юля Пуля, она же была негласной любимицей Марины Александровны.

Непонятно, какая кошка между ними пробежала, или какими доводами руководствовалась Мариша, но Катя Петренко впервые за год, которые она старательно ходила на танцевальный в ДК имени В.И. Ленина, получила главное место в постановке.

Для почти что 13-летней Кати, это было равносильно партии “Жизель” в Мариинке, хотя она еще не знала, ни о Жизель, ни о Мариинском театре.

Катя во время тренировки была вне себя от счастья, ей казалось, что она вместе с местом в первой линии получила сверх способности: ее ноги лучше гнулись, ее руки выписывали в воздухе самые изящные линии, ее слух улавливал музыкальные такты быстрее и четче. Катя порхала по танцевальному залу, как Айседора Дункан. Хотя она еще не знала ни о какой Айседоре. Зато точно знала, что ей в спину смотрят и завидуют все девочки в группе. Ну, может, кроме Насти. Хотя и она стопудово тоже мечтает оказаться на ее месте.

Когда Артемьев допел свое коронное “ароматами гладиолусов”, Мариша скомандовала: “А теперь поклон: вправо, влево, присели — молодцы!”

Раздались недолгие аплодисменты и девочки наперегонки бросились в маленькую холодную раздевалку, чтобы натягивать свитера поверх потных футболок и толкаясь возле шкафчиков, искать кроссовки и туфли.

Катя, задержись на минутку. — Мариша остановила ее в коридоре. — Сейчас ко мне придет старшая группа, хочу тебя кое с кем познакомить. А! Вот и она!

В фойе ДК, в которое впадал коридорчик, где стояли Катя и Марина Александровна, заходили по двое-трое “старшачек”, в основном, девочек с 10 класса. Но Катя видела среди всех только одну: ту, которая сейчас ничего не стесняясь, смеялась, хлопая по спине… Пашу Касьянова. Эта парочка стояла прямо посередине, перегораживая проход. Высокая стройная длинноволосая с белой до прозрачности с мраморными прожилками кожей, античная богиня с красных лосинах с блестками, черным плащем в пол, на огромных каблуках, разлучница повернулась к Кате:

— Здравствуйте, Марина Александровна.

Паша перестал дурачиться и уставился на Катю. Или ей так показалось. Или не показалось. Она точно не могла сказать, потому что вся розовая, уставилась в пол.

Привет, Полина. Вот, хотела тебя познакомить с нашей новой звездочкой. Катя Петренко — очень талантливая девочка, всего год у меня и показывает себя с лучшей стороны. Катюша, не стесняйся.

Марина Александровна приняла катин шок, недоумение и пунцовый окрас за смущение перед незнакомой девочкой со старшей группы.

— Это Полина, моя самая главная звезда. Наша Кармен.

Полина протянула ей тонкую изящную ладонь, с длинными как у Мариши ногтями, тоже выкрашенными в бордовый.

Катя мысленно поклялась отрастить и себе такие же ногти, вот только закончит через полгода музыкалку! И протянула свою пухлую детскую ручонку. Отчего смутилась еще больше.

Может быть поставлю вам двоим какой-нибудь номер.

— Ладно, Катюша, беги переодеваться, а то вся потная еще простудишься на сквозняке.

Блииин, она могла не говорить этого в присутствии Паши?! Это конец! Теперь он никогда на нее не посмотрит! Потная! Потная!

Катя через силу промямлила: “Спасибо, Марина Александровна, до свидания”

И обернулось было идти, как услышала за спиной:

— Касьянова, ты тоже давай бегом на тренировку. Брату скажи, чтоб в окна не подглядывал. Да, Павел, или записывайся к нам, или быстренько на выход, нечего мне девчонок в группе смущать.

Брат! Это ее брат! Катя еле сдерживалась, чтобы не броситься пулей в раздевалку, не подпрыгнуть и не закричать во весь голос. Она чуть ускорила шаг, и только когда дверь раздевалки захлопнулась задышала часто-часто, села на корточки, зажмурилась, сжала кулаки и несколько раз жарким шепотом произнесла: Да! Да! Да! Спасибо! Спасибо!

В раздевалке уже никого не было. Кроме Ивановой. Нахохлившаяся злая Настя сидела на скамейке.

— Петренко, ты от счастья совсем сбрендила? — Иванова подумала, что Катя так радуется своему новому положению на танцевальном. — Чего ты так долго? Давай быстрее переодевайся, я тебя уже двадцать минут жду.

Настя, как всегда преувеличивала. Или нет. Счастливые часов не наблюдают.

— Я тебе такое сейчас расскажу! Ты упадешь! Со мной только что тааакоооое случилось! Только в туалет схожу.

— Петренко блин! Ты еще полчаса копаться будешь! Я ухожу!

— Настя, не дуйся. Или ты хочешь, чтоб я написала в штаны по дороге? Я мигом!

Катя договаривала уже из коридора. Она рысцой бросилась в женский туалет на противоположной стороне ДК. Забежала в кабинку, залезла с ногами на невероятно загаженный унитаз, когда-то белого цвета. И под аккомпанемент своей струи услышала запах сигарет. Кто-то закурил в окно в самой крайней кабинке. Послышались голоса

— Мариша сегодня походу не с той ноги встала. Или кукухой поехала. Поставила эту слониху на первую линию.

Катя затаила дыхание. Говорили явно о ней. Только вот кто. Голоса приглушенные, с трудом слова разберешь.

— Настю жалко, бедняжка. Она таскала эту сучку с собой на каждое занятие.

— Ну да… это же она вообще привела ее на танцевальный.

— Сама отходила два года от звонка до звонка. А поставили Петренко. Подруга называется.

— Могла бы и отказаться. Ну да, Юль. Ты тоже это место куда больше заслужила.

Петренко чуть не свалилась с унитаза. Спокойно. Спокойно. Она зажала ладлнью себе рот, чтобы случайно себя не выдать. Одна из них — Юля Пуля.

Так надо очень аккуратно проверить где они стоят. Надо думать, как выбраться из туалета, чтобы они ее не заметили.

Катя стараясь не произвести даже колебания воздуха, приоткрыла дверцу кабинки и в полусантиметровом отверстии мелькнули свитер и спортивные черные штаны, заправленные в сапоги на платформе.

Черт. Они прямо перед кабинками. Незаметно не выйти. Придется ждать.

— Ты что это так и оставишь?? — спросил снова низкий девичий голос, собственницу которого Катя не могла опознать.

— А что мне делать? Убить ее? Порэзать? — последнее слово Пуля растянула на кавказский манер.

Сообщницы заржали.

— Ну, насыпь ей стекла в балетки.

— Посмотрим. Я что-нибудь придумаю. Ладно, там пацаны ждут перед входом, пойду поздороваюсь. Пуля затушила сигарету. И повернулась к зеркалу красить губы. Катя вернула дверь на исходное положение. И щелкнула задвижкой. Она бы спалилась от клацнувшего необычно громко шпингалета, если бы в эту секунду в туалет не ворвалась баба Вера, техничка.

— Опять накурили! Вы девочки или кто?! Я сейчас вас как мокрой тряпкой по жопе!

— Баб Вер, вы бы лучше бы за своей внучкой Светкой смотрели, — насмешливо сказал хриплый голос. — И мы тут не курили, это до нас было, — добавил очень убедительно. Каблуки поцокали к выходу.

Катя выдохнула, открыла дверцу, быстро юркнула мимо бабы Веры, копающейся у первой кабинки, пролопотав еле слышно"Здрасьте". Катю Петренко бил озноб, столько потрясений за час с небольшим. Она не знала уже о чем и думать. И о чем сейчас начать рассказывать Насте. Стоп! Они же говорили что-то и про Настю! А если? Да нет!

— Настя, тут такое случилось, — Петренко забежала в раздевалку, выпалила слова вперемешку с выдохами, в темноту.

В раздевалке было пусто.