Жизнь, свобода и любовь

Виктория Велес

В моей жизни уже давно нет ничего хорошего. Умирающая сестра, одиночество, проблемы в школе, дома, постоянное утомление, неудачи, потери… Мне казалось, что я умираю с каждым днем, пока однажды в моей жизни снова не появился он. Тот, о ком я думала каждую ночь на протяжении нескольких лет, в кого была влюблена вот уже шесть лет. До начала года я и не думала, что двое новеньких так сильно изменят мою жизнь. Благодаря одному из них я поверила в любовь и смогла стать счастливой…

Глава 1

Я смотрела на прохожих людей бесцветным взглядом. Единственное, что в нем отражалось время от времени, — это злость. Вот и сейчас какой-то придурок чуть не столкнул меня в лужу. Как же бесит…

Моя злость длилась не долго, и я снова смотрела вперед без каких-либо эмоций. Ничего, скоро меня здесь не будет, и я буду свободной. Скоро меня ничего здесь не будет удерживать. Поэтому я смотрю только вперед.

Я постучалась в дверь больничной палаты и улыбнулась. Моя сестра стояла у окна и смотрела на предосенний пейзаж.

— Как настроение, огонек?

Сестра обернулась и посмотрела на меня с улыбкой. В ее глазах отражалась грусть, вечная грусть с того самого момента, как она попала в больницу. Но я никогда не позволяла при ней показывать свои чувства, свою боль. Я хотела, чтобы она побыла обычной девочкой еще немного.

— Почему все прекрасное всегда исчезает и умирает? Это несправедливо. Сейчас последний день лета, а некоторые листья уже желтые. Природа увядает, прямо как люди. Она создала человека, она же и убивает нас. Но мы не можем ее судить. У судьбы на все свои планы. Благодаря смерти есть жизнь, но если ты живешь, то знаешь, что когда-нибудь умрешь. Все в нашем мире связано, и даже этот листик, который упал с ветки, а прохожий наступил на него, даже он несет великую миссию. Возможно, именно благодаря ему, люди смогут увидеть когда-нибудь новые листья, еще более красивые, чем он. — помолчав пару секунд, сестра решила перевести тему. Как она всегда делает это так просто? — А я видела тебя в окно. Вероника, почему ты улыбаешься только мне и только со мной? Так странно было видеть твой отсутствующий взгляд на улице.

— Другие не заслуживают моей улыбки, никто в этом мире не заслуживает ее так, как ты.

Сестра грустно вздохнула. Она понимала, что в моей жизни нет никого ближе нее.

— Хотя мне нравится, что ты мне улыбаешься. У тебя такая улыбка, будто ты съела что-то не то. — она снова посмотрела в окно и продолжила. — Нет ничего лучше хорошей улыбки. Улыбка — это всегда позитивная энергия, которой человек делится с окружающими, с близкими людьми, при этом приумножая собственную силу и притягивая к себе удачу. Так сказал один хороший врач. Он мне посоветовал улыбаться чаще, чтобы победить. Этот врач верит в меня больше, чем я сама. Или он просто врет, как врут все люди.

— Смотрю, у тебя сегодня лиричное настроение. В такие дни тебя хоть записывай — прям монологи, жалко упускать. Целая книга бы вышла… — последнее слово я выдохнула, а не сказала. Да уж, я пришла к ней, чтобы помочь, а у самой тучи над головой. — А теперь, сестренка, я стану твоим волшебником. — я протянула руки со свежей выпечкой, искренне улыбаясь. — Наши любимые. Ты не будешь? Ммм? Если нет, то я с удовольствием съем все сама.

— А ну держись, я сейчас заберу все и даже не надейся урвать хоть кусочек!

Потом мы гонялись друг за другом минут десять, смеясь и кидаясь подушкой. Мы притворялись, будто ничего не происходит, будто у нас еще куча времени вместе, и это лишь один из многих наших обыденных дней. Прям как раньше.

Раньше все было по-другому, раньше мы были другими. Куда делось наше «раньше»? Красивое слово. Моя сестра стала очень мудрой в последнее время. Она права: все красивое исчезает и умирает. Даже слова. Даже люди.

Мы просто ели наши пирожные, и я, и она были счастливы от того, что хоть что-то у нас осталось неизменным. Мы всегда так любили муравейник, что просто мурчали от счастья, когда ели. Лично я хоть десять штук могла съесть! Вот и сейчас настроение сразу взлетело к потолку. Уж дальше было некуда, дальше только небо. А оно всегда выше всех нас.

— Как дела дома? Как родители? Они вчера заходили ко мне.

— Дома… Либо мама кричит на папу, пытаясь найти причину, принуждая его солгать, чтобы потом обвинять в чем-то. Либо на меня. Ей не нравится, как я говорю, что говорю, не нравится мое настроение, мои чувства. Обвиняет меня в том, что я ей постоянно лгу. В общем, все как обычно.

— Мне жаль, что она стала такой из-за меня. Раньше она была другой.

— Маша, ты не виновата. Раньше все были другими, это раз. И два — она всегда была немного безумной, впрочем, это у нас в крови. Наследственное, так сказать. Но у каждого свои безумства. Думаю, наша семья отлично вписывается в этот безумный мир.

— Человек не может вписываться в этот мир, он слишком сложен для него. Чем займешься перед началом учебой?

— Это событие для меня менее важно, чем тот факт, что пока мы тут сидим, на улице пошел дождь. Ты же знаешь, я и летом учусь, и летом живу так, чтобы жить потом. Я не могу жить настоящим, не хочу… К тому же я больше люблю зиму.

— Конечно, у тебя же в январе день рождения.

— Пф, и вовсе не поэтому. Просто зима прекрасна и опасна. Мне нравится ее жестокая красота.

— Да уж, в детстве ты обожала смотреть «Холодное сердце» и петь «холод всегда мне был по душе». Хотя сама мерзла при нуле градусов, и все равно упрямо шла на улицу в самый холод. Мда, семейка. Точно безумная.

— Ага, если бы по нам фильм снимали, так бы и назвали — «Безумная семейка».

Маша посмотрела на меня, и мы обе засмеялись. Так хорошо было в тот момент слышать ее смех, видеть ее настолько живой. И как будто жизнь в тот момент решила напомнить о том, что все не так просто, вернуть меня и ее в реальность.

Маша резко перестала смеяться, схватилась за больничную простынь одной рукой и другой взяла меня за руку. Она задыхалась. Ее жизнь ускользала с каждым вдохом. Она не могла никуда спрятаться, сбежать, болезнь каждый раз заставала ее врасплох в самые лучшие и самые счастливые моменты ее жизни. Она выплюнула кровь, с каждой секундой ей становилось хуже. С каждым днем…

Я в панике выбежала в коридор и отчаянно закричала, пытаясь найти хоть одного врача.

— Эй, моей сестре плохо! Она сейчас задохнется! Кто-нибудь! Спасите ее кто-нибудь…

Казалось, что никому нет дела до меня. Я провела рукой по щеке и поняла, что плачу. Странно, я даже не почувствовала тот момент, когда заплакала. Когда увидела, что моя сестра задыхается? Когда она выплюнула кровь? Или когда люди безразлично проходили мимо моего отчаянного немого крика?

Наконец несколько человек вбежали в ее палату, одевая ей на лицо воздушную маску. Она все-таки потеряла сознание, поэтому сейчас врачи пытались заставить ее сердце биться. На диаграмме снова стали появляться зигзаги жизни. Этот рисунок стал символом жизни, а врачи волшебниками, которые каждый раз помогали моей сестре дышать. Они помогали дышать и мне, потому что казалось, что когда не дышит Саша — не дышу и я.

Болезнь моей сестры называется раковая опухоль легких. Этот страшный диагноз мы узнали слишком поздно, чтобы вылечить ее полностью. Помню, в первый раз сестра попала в больницу ночью после моего выпускного. Это было так внезапно. Она просто начала задыхаться. Впервые моя сестра была настолько напуганной. Она откашливалась кровью. Мне тоже было страшно.

Нам тогда сказали, что это осложнения после простуды. И что все будет хорошо. Хорошо ничего не было. Стало только хуже. Через два месяца снова случился приступ, и тогда мы поехали в лучшую больницу города, чтобы сделать обследование. Оказалось, что у моей жизнерадостной, веселой, милой и до этого момента счастливой сестры раковая опухоль легких третей степени. Которая через год переросла в четвертую. Последнюю. И неизлечимую.

Я горько усмехнулась, вспомнив свои слова на выпускном и мысли. Я ведь действительно боялась и боюсь воды, потому что задыхаться — это очень страшно. Ты чувствуешь, как с каждым вдохом теряешь свободу, теряешь жизнь. Я тогда думала о том, где я буду через год, с кем буду и что меня ждет. Я не могла подумать, что судьба приготовила для меня такую судьбу. Для моей сестры. Саша меньше всех заслужила такую участь. Я не видела никогда ее по-настоящему грустной, и она никогда не злилась, не обижалась. Она жила так, как не жил никто. Моя сестра всегда была свободной. Болезнь забрала ее свободу, заковав ее в железные цепи до конца жизни. До конца ее короткой жизни…

В этом году она праздновала свой день рождения в больнице. Он был неделю назад, и после него доктор сообщил мне то, что я всегда боялась услышать. Моей сестре осталось жить несколько месяцев, и вряд ли она доживет до следующего своего дня рождения.

Саша была идеальной во всех планах. У нее всегда были хорошие друзья, ее все любили, в школе она была отличницей. Спортивная, творческая, веселая и жизнерадостная, она за свою короткую жизнь сделала больше, чем кто-то делает за всю свою жизнь. Моя сестра была невероятно красивой: длинные темные ресницы, яркие розовые губы, длинные густые волосы, огромные глаза, которые всегда смеялись. Она выбивалась среди обычных людей не только своей красотой, но и добротой, отдавая последнее тому, кто в этом нуждается, и тому, кто это попросит. Когда у нее поднялась высокая температура под 40, она мне сказала одну страшную вещь, вряд ли осознавая смысл своих слов.

— Вероника… Зачем я здесь? Почему я все еще на земле? Я была рождена, чтобы умереть…

Я так и стояла в палате, боясь сделать хоть шаг в ее сторону. Да что уж говорить, я даже не дышала эти секунды. Самые долгие секунды моей жизни. Вдруг ее грудь начала медленно подниматься и опускаться. Кажется, она даже улыбнулась во сне.

— Извините, но ее лучше сегодня не беспокоить. Ей нужно выспаться и восстановить силы. Вы можете прийти завтра. — сказала мне молодая медсестра. Если я правильно помню, это Катя — новая стажерка.

— Спасибо вам большое за все.

— Да что вы, это наша работа. Как вы себя чувствуете? А то нам многим приходится давать успокоительное. Да и самим заодно — для смелости в общении с особенно бойкими пациентами! — она старалась успокоить меня и улыбалась.

Как только я вышла из больницы, у меня зазвенел телефон. Я неприятно поморщилась. Мама. Класс, очередной скандал.

— Алло.

— Ты где ходишь опять?! Тебя несколько часов нет.

— Мам, я ушла полтора часа назад. Я к Саше в больницу заходила. Мы поболтали. Теперь иду домой.

— Ага, и все это время ты была там. Думаешь, я поверю в эту чушь?

— А знаешь, ты права. Я тут с парнями гуляю, и никак пока сказать не могла. Эй, мальчики, скажите привет моей маме. Максим, Борис. Ой, прости, ты же Егор. Все вы уже у меня перемешались. — я наигранно посмеялась. — Ты этого ждала, мам? Или я чего-то не угадала?

— Быстро домой! Будешь с нами к сестре ходить, я тебе не доверяю.

Я усмехнулась, ну конечно, как всегда. Так происходит всегда — она не верит, я лгу. А что мне остается? А ведь ложь — это самые большие кандалы, которые ограничивают свободу и заставляют страдать. Но у меня никогда не было выбора… Это всегда было эгоистично с моей стороны, потому что я думала в такие моменты о собственном благополучии и душевном комфорте. Я лгала, потому что не хотела доказывать правду, хотя это было и невозможно. Люди не хотят слышать правду, они требуют сладкую и удобную ложь, а потом сами же обвиняют вас во лжи. Мама требует сказать неправду из-за собственного недоверия и страхов, но когда появляются доказательства, то она обвиняет меня во всем. Я ей сама солгала, я сама виновата и тому подобное. Вот уж точно, человек — сплошное противоречие. Как же бесит…

Мы все лжем друг другу. Кто-то хочет защитить любимого человека от боли, солгав ему. Кто-то старается защитить себя или свой авторитет. Но самое главное — это ты сам. Самая опасная и страшная ложь — это ложь самому себе. Я каждый день спрашиваю себя, уверена ли я в своих мыслях, своих решениях, своих принципах. И самое ужасное, что ответа я не знаю. Я не уверена ни в чем, поэтому, наверное, я поддаюсь маме и лгу ей. Ведь я сама не уверена в том, что правда, а что нет, где заканчивается реальность и начинаются мои собственные домыслы. Вдруг я ничуть не лучше мамы? Вдруг я заставляю себя лгать самой себе, чтобы отгородить от правды?

На улице шел дождь. Я подставляла ладонь под холодные капли. Я улыбалась. Люблю дождь. Мне нравится то чувство, которое он вызывает. Чувство безвременья. Я шла по мокрому асфальту и чувствовала себя ребенком. Люди прятались от дождя под зонтами, а кто-то успел сбежать домой. А мне не нужен был зонт, как не нужны были люди. Не нужны же?..

Я достала наушники и включила музыку. Мои волосы превратились в странные сосульки, а по лицу скатывались капли воды, которые я ловила языком. В такие моменты мне хотелось жить и любить, потому что я чувствовала себя свободной. Я не люблю солнце, лето и жару, потому что спрятаться никуда уже нельзя. Иногда мне не хотелось прятаться. Иногда хотелось танцевать. Вот как сейчас. И плевать на людей.

Я сделала несколько поворотов и движений руки под музыку, которая играла в наушниках. И улыбалась. Я не люблю лето. Не люблю солнце и жару. Я люблю стихию. Дождь и снег. И ветер. Море… Горы. Темноту. Просторы… Я люблю свободу, хоть и ощущаю ее лишь в такие короткие моменты жизни.

В тот момент звучала скрипка. Так странно: в моем плейлисте так мало инструментальной музыки, но это… это было восхитительно. Скрипка будто плакала, в этой музыке слышен ее грустный танец, ритмические движения и ее погасание. Будто она живет. Когда я ее слышала, то мне тоже хотелось жить, хотелось, чтобы все жили так, как живет эта музыка.

Стоило вспомнить произошедшее в больнице, как снова захотелось плакать. Или напиться. Забыться. Мне в такие моменты хотелось пойти куда-нибудь и напиться, с кем-нибудь поцеловаться, чтобы просто забыть. Забыть все и всех. Я снова усмехнулась. Да уж, если бы моя мама слышала мои мысли… Интересно, как это у такой хорошенькой и правильной могло родиться нечто ужасное и порочное, как я. Она говорит — подменили. Что ж, все возможно. Судьба любит шутить, а точнее играть с людьми.

— Где ты была? Ах да, с сестрой. Доверия к тебе уже никакого. Кстати, я тут убиралась. Скажи-ка мне дорогая моя доченька, откуда у тебя деньги? Я нашла на твоем столе 500 рублей! Мне уже страшно подумать, где ты их взяла!?

Я с сожалением вздохнула. Стоит быть осторожней в следующий раз. Да уж.

— Какая разница? Просто накопила. Это мои.

— Твоего здесь нет ничего! Как ты это еще не поняла? А знаешь, раз ты у нас такая самостоятельная и деньги уже у тебя свои, то может и покупать все себе будешь сама?

В глазах отчаянно защипало, а в горле образовался ком. Нет, я не буду плакать. Надоело из-за нее плакать. Вдох через нос, выдох через рот, и снова, и раз, и два. Кажется, отпустило.

— Мам, это бабушка мне дала, просто я тебе забыла отдать…

Конечно, я не забыла. Просто мне нужны были эти деньги, я собиралась копить на свое образование. Я не смогу подготовиться к экзаменам сама… Никто не может. Мама отказывается платить за репетиторов, за курсы, а я просто обязана вырваться на волю. Здесь все как будто из-под неволи… Я грустно посмотрела на нее. Ее недоверие меня ранит каждый раз, несмотря на то что это продолжается уже пару лет. Я хочу, чтобы все было хорошо. Я хочу поддержки и любви. Хотя я не права, она меня любит, я это вижу. Может, поэтому я каждый раз ее прощаю и все ей рассказываю о себе, ищу поддержки. Часто она даже не старается меня понять. Иногда понимает.

Я посмотрела на ее синяки под глазами и опухшие от слез глаза и подошла к ней. Иногда человеку не нужны слова, иногда одни объятия могут помочь. Я обхватила ее за плечи и просто сделала то, в чем она нуждалась. Обняла ее.

— Не смей меня трогать! Отпусти… — всхлипнув, она тоже обняла меня. Я заглянула в ее глаза и поняла, что ей просто плохо. Видимо, врач и ей сказал те страшные слова. Смерть пугает, особенно когда она так близко. Меньше года… Сколько нам дней осталось, чтобы попрощаться с ней?

Я умылась и ушла в свою комнату. Раз напиться у меня возможности нет, есть и другой выход. Уйти в книжный запой. Учить, писать, решать и думать только о том, что писать и что учить.

Я открыла очередной сборник заданий. Взяла шоколадный батончик для ума (честно, помогает), разложила все, что мне надо, и начала.

— Так. Странный вопрос… Если у человека есть возможность социальной мобильности, то он живет в открытом обществе. Ну, это-то само собой разумеется. — я закусила губу, пытаясь понять, что мне не нравится в следующем суждении. — Если человек живет в открытом обществе, то он всегда перемещается в социальной структуре и меняет свой социальный статус. — мне не нравилось слово всегда. Ну конечно, не всегда. В нашем мире нет слова всегда. Это слово-маркер. Если вы видите это слово где-нибудь или слышите его от кого-нибудь, то это будет обязательно ложь. Всегда… Я больше поверю в слово никогда. Проверила в ответах — все сошлось. Ну конечно, не всегда. Никогда…

Мои руки тряслись, когда я проверяла решенный вариант… Каждый раз я надеюсь, что наберу больше восьмидесяти, но почти всегда одно и то же. Складывается ощущение, что я не двигаюсь дальше, будто меня приковали к полу и я не могу из-за этого взлететь. Я закусила губу. Снова. Семьдесят пять. Это число уже десятый раз подряд. Как же оно меня бесит…

Я посмотрела на часы. Полночь. Мне нравится это число. Четыре нуля будто символизируют начало, новый чистый лист. Каждый день мы начинаем все с начала, каждый день у нас есть возможность что-то изменить и каждый день мы пренебрегаем этой возможностью, считая, что изменить уже ничего нельзя. За нас все решила судьба. По правде говоря, я не знаю, к какой группе людей отношусь сама. Сегодня мне кажется, что я и есть судьба, а завтра мне кажется, что я лишь ничтожная песчинка на этом берегу и что бороться с самой жизнью почти так же бессмысленно, как со смертью.

Я открыла телефон перед сном, надеясь увидеть что-нибудь интересное. Хоть кто-то может жить полной жизнью, наслаждаться молодостью и развлекаться. Моя школьная группа разрывалась от миллиона сообщений! Я улыбнулась. Наши мальчики уже предлагают варианты, как отметят первый день учебы. То ли от горя напиться, то ли от счастья. Хотя кто-то уже… Слава вон тихо сам с собой вдвоем напился.

«Предатель. Завтра тебя не ждать на классном часу?» — пишет Никита.

«*Слава отправляет видео*»

«Зато веселый сразу стал какой!» — комментирует видео Коля.

«Это он так на учебу настроился» — подшучивает Даня.

«Или все еще настраивается» — добавляет Никита.

«Так что, кто завтра будет?» — уточняет Артем.

«Все наши. Только Славу сегодня спрашивать не стоит» — отвечает Коля.

«Он там вообще живой?» — интересуется Егор.

«Вполне, судя по видео» — пишет Артем.

«Капец, Артемчик, а ведь это последний год, когда мы вот так все вместе» — начинает Даня.

«Да, пацаны, надо завтра за это тост выпить, я считаю» — отвечает Тема.

«У меня один вопрос: где Вовчик?» — вдруг вспомнает Егор.

«Опа, а кстати, он вроде с Катей гулял. Она там его не убила случайно? А то он жестко накосячил» — пишет Даня.

«Ладно, пацаны, завтра увидимся в школе» — пишет Артем. — «Завтра же у меня?»

Я закрыла чат и вздохнула. Почему у меня все так? Я тоже хочу гулять, развлекаться и наслаждаться жизнью, наслаждаться своей юностью. Я еще раз открыла телеграмм. Хм, кто-то историю выставил. Да ладно, она издевается? Вот же…

Тиана, моя бывшая подруга, хотя и не такая бывшая, потому что мы с ней общаемся до сих пор время от времени, выставила историю. Один вопрос — зачем?? Фото со своими бывшими подругами, которые ее предали. У нее бывает время от времени. Она не может забыть прошлое, постоянно возвращаясь к воспоминаниям. Ее кинули, а я была в тот момент рядом, так мы и стали общаться ближе. Но зачем она снова и снова вспоминает о том, что ее когда-то так расстроило. Она общалась с ними лет пять, а они просто ее бросили, поверив нелепым слухам.

«Привет. Как ты?» — написала я ей.

«Привет. Да нормально. Готова к началу учебного года?»

«Странные ощущения. Последний год все-таки…»

«И у меня. Через полгода первый экзамен, через год мы будем поступать куда-то, и бежать куда-то. Черт, да мы как будто недавно были в классе седьмом. Хочу обратно» — ответила Тиана.

«А я в садик хочу.»

«Я хочу к своей сестре в первый класс»

Потом мы еще немного поговорили о своих страхах, мыслях и ожиданиях. Я легла на кровать, но уснуть не могла. Тишина в тот момент не давала мне уснуть, поэтому я заполнила ее своими мыслями. Зачем она хватается за прошлое? Хотя, неужели я лучше? Я вспомнила его.

Перевернулась на другой бок, но образ так четко образовался в моей голове, что забыть не получалось. Я уже пять лет это пытаюсь. Я все гадаю: неужели это была настоящая любовь? Такого ведь не может быть. Он мне просто нравился, просто сосед, с которым я сидела два года. Мне было тогда двенадцать. Я написала ему стихотворение, а он просто сказал: «У тебя хорошо получается». Я горько усмехнулась и убрала стихотворение. Так я и стала творческим человеком, который пишет стихи и книги, любит литературу и увлекается музыкой. Он играл на гитаре, я из-за него полюбила музыку. Но судьба решила по-другому. Я подавала заявление на гитару, а взяли на вокал. Вот же странность… На гитаре я тоже начала недавно учиться. Я тоже хватаюсь на него, за его образ, за его фотографии, но люблю ли я его? Не знаю.

Любовь… Нет ее. Любовь отнимает свободу, любовь — это кандалы. Какой безумец сказал, что любовь дарит крылья? Некоторые любят не взаимно, полностью отдаваясь партнеру, который постоянно отвергает и изменяет. Так чувства приковывают человека к другому, поэтому любовь — это кандалы. Некоторые любят друг друга, но несчастны по другим причинам, и тогда любовь тоже становится кандалами. Крылья — есть ли они у влюбленных? Пока мне не встретился ни один счастливый влюбленный человек. Надо очень постараться, чтобы любовь стала крыльями, но главная проблема человека — это его комфорт. Нежелание отдавать свою видимую свободу. Любовь всегда требует самопожертвования, иначе это нелюбовь. Именно поэтому я не готова любить. Я понимаю, что такое любовь, и поэтому боюсь чувствовать. Там, где есть счастье, есть и несчастье. Боль. Это закон жизни. Если знать его, то можно избежать боли. После этих мыслей пришла тишина. Моя знакомая тишина. Внутри стало так тихо, что я сразу уснула. Ничего не сможет заставить меня чувствовать. Никто и ничего. Так я думала.