Одержимость мажора. Прокурорская дочка

Вивиан Фокс (2025)

— Отойди от меня! Мне тяжело дышать! — Оу, я заставляю тебя задыхаться? — игриво бормочет Исаков. — Да! Твоя туалетная вода воняет, ясно?! — Ты заведена, Няшка, — говорит он, используя прозвище, которое меня бесит наравне с Кудрявой. — Заведена так, что тебя аж трясет всю. Смотри, все руки в мурашках. — Да что тебе нужно?! Чего ты хочешь?! — Тебя. Он бесит меня до невозможности! В прошлом году из-за больной игры, в которую играет он и его друзья, я сломала ногу. Потому что Захар Исаков выбрал меня своей жертвой. Я надеялась, что он уже забыл обо мне, но и в этом году он не успокоится, пока не получит то, к чему так стремится.

Глава 8

Захар

— Мы следующие, Кудрявая, — бросаю, проходя мимо Риммы, просто чтобы подразнить.

Ее лицо так комично перекашивает, что я не удерживаюсь от смеха.

— Ох, и оторвет она твои фаберже, Зак, — хохоча, произносит Адам, хлопая меня по плечу.

— И будет потом носить на шее их, как колье, — добавляет Ян. — А они будут звенеть от недотраха.

— Переливаться мелодичной трелью, — встревает Ярик, присоединяясь к нам.

— Идите на хер, — ржу я. — Придурки.

— Ты как-то прямо серьезно нацелен на прокурорскую дочку, — говорит Адам, когда мы берем по бокалу вискаря и останавливаемся в стороне, чтобы понаблюдать, как красивые девочки крутят упругими попками под диджейские треки. — Что папа скажет?

— Я у него уже давно не спрашиваю разрешения, чтобы выебать кого-то, — хмыкаю.

— Ой, ты только не сотрись, трахая ее, — ржет Ян. — У тебя столько энергии накопилось, что, когда доберешься до нее, можешь подохнуть от передоза эндорфинов.

Пацаны ржут, а я смотрю на растерянную Римму, которая вообще ни хрена не рада этому букету невесты. Другая бы скакала от радости, а эта состроила кислую мину и ищет, куда деть букет.

— А че, Зак, реально бы женился на Тумановой? — спрашивает Адам.

— Если бы я на ней женился, на следующий день были бы похороны. Ее или мои. Или этого полупокера, — киваю на фотографа, который опять вьется возле Риммы, щелкая камерой. — Чего он до нее доебался? — рявкаю недовольно.

— Он снимает невесту с подружкой, так делают фотографы на свадьбах, — как для дебила, поясняет мне Ярик.

— Да идите вы, — хмыкаю и допиваю остатки вискаря в своем стакане. — Я сейчас.

Поставив пустую тару на столик, иду к диджею. Наклоняюсь и подзываю его жестом. Он снимает наушники и подается вперед.

— Вруби какой-то медляк, — прошу.

— Ща все будет! — выкрикивает с кивком.

Встав немного в стороне, закуриваю и сквозь дым, который выпускаю изо рта, наблюдаю за движением тел на танцполе. Точнее, за одним конкретным. В красном платье, которое, ложась красивыми волнами, подчеркивает выдающиеся формы его владелицы.

Римма встряхивает волосами и улыбается Полинке, которая танцует вместе с Тумановой. А мне хочется взять ее за эти идеально ровные, глянцевые волосы и намотать их на кулак. Может, так я смогу вернуть ей ее роскошные кудри, от которых так тащусь.

С самого первого дня мне хочется взять за одну прядь и растянуть ее, а потом отпустить и смотреть, как она будет пружинить. А еще я сто раз представлял себе, как Римма будет скакать на мне, а ее распущенные волосы будут подпрыгивать вместе с ней. Они бы легли шелковым покрывалом мне на грудь, когда она бы наклонилась для поцелуя. И я бы запустил пальцы в густые, мягкие пряди. Сжал бы их, доставляя Тумановой легкую боль, от которой она бы стонала.

А еще…

Блядь, у меня за этот год в голове было столько порно-картинок с этой цацей, что, сними я по ним хоть короткие ролики, реально переплюнул бы батю по заработкам.

Когда начинается медлячок, выбрасываю окурок и иду прямиком к Римме. Не вижу никого и ничего. Вся кровь устремилась в два места. В пах, где пытается накачать ствол так, чтобы он разорвал брюки. И в голову, где она шумит в ушах, мешая прислушиваться к музыке.

Римма пытается уйти с танцпола, но я хватаю ее за руку и резко разворачиваю. Крутанувшись, она оказывается лицом к лицу со мной, и тогда я кладу вторую руку на ее талию и впечатываю в свое тело.

Она задыхается от испуга и неожиданности и уже открывает рот, чтобы что-то сказать, но я наклоняюсь и произношу у самого ее уха:

— Тс-с-с. Помолчи хоть раз. Просто сделай вид, что я просто парень, который пригласил тебя на танец. Потом продолжим войну, ладно? Не порть праздник нашим друзьям.

Она напрягается всем телом. Пальцы ощущаются так, будто созданы из металла.

— Пожалуйста, — прошу. — Просто потанцуй со мной.

Чувствую, как Римма медленно расслабляется и выдыхает.

Я охереваю. А что, так можно было? Типа просто спокойно что-то сказать ей, и она бы повелась и успокоилась? Может, удастся даже убедить ее не желать мне мучительной смерти?

Но интересно другое. Как долго я выдержу, не задирая ее? Потому что молчаливая, тихая Римма меня пугает еще сильнее, чем объятая яростью валькирия, которую она обычно из себя представляет.

— От тебя воняет, — говорит она через несколько секунд.

— Фух, я уже начал переживать, что сломал тебя.

— Ломалка не выросла, — фыркает она.

— Кстати, про то, что воняет, ты уже говорила. Повторяешься, Кудрявая.

— Сигаретами воняет.

— Потому что я только что курил.

— Надо сказать своему парню, чтобы никогда не брал в руки эту гадость. Запах ужасный.

Хмыкнув, трусь щекой о ее, а Римма пытается отстраниться.

— Фу, — пищит она, а я смеюсь.

— У меня даже туалетная вода с нотками табака, — добавляю, чтобы раздраконить ее еще сильнее.

— Знаю я, с чем у тебя туалетная вода! — недовольно восклицает Няшка.

— Да? Разложила уже на ноты? — улыбаюсь.

Я знаю о фетише Кудрявой. Она тащится по запахам. Ее просто охренительно прет, когда она угадывает ноты чьего-то парфюма. Я как-то со стороны наблюдал, как она разбирала на составляющие аромат духов Веры с третьего курса. Я тогда, честно сказать, охерел, как быстро она это сделала. Вера потом вслух зачитывала состав этих духов, и выяснилось, что Римма угадала почти все ноты, заложенные в парфюме.

— А что тут раскладывать? Немножко дерьма, капелька табака, запах пота и сена. Хочешь знать, какой аромат ведущий? Типа верхняя нота.

— Ебать ты бесячая, — качаю головой, но улыбаюсь.

Не пойму, почему, но меня прет даже когда она меня пытается оскорбить. Выходит у нее так себе, зато выглядит забавно.

— А хочешь я брошу курить? — спрашиваю, не давая ей ответить на мой комментарий.

— Мне-то какая разница? — фыркает строптивая сучка.

— Чтобы к нашей свадьбе я благоухал.

— К какой еще, нафиг, свадьбе? — хмурится она и пытается вырваться из моих объятий.

На моем лице появляется многообещающая дьявольская улыбка.