Одержимость мажора. Прокурорская дочка

Вивиан Фокс (2025)

— Отойди от меня! Мне тяжело дышать! — Оу, я заставляю тебя задыхаться? — игриво бормочет Исаков. — Да! Твоя туалетная вода воняет, ясно?! — Ты заведена, Няшка, — говорит он, используя прозвище, которое меня бесит наравне с Кудрявой. — Заведена так, что тебя аж трясет всю. Смотри, все руки в мурашках. — Да что тебе нужно?! Чего ты хочешь?! — Тебя. Он бесит меня до невозможности! В прошлом году из-за больной игры, в которую играет он и его друзья, я сломала ногу. Потому что Захар Исаков выбрал меня своей жертвой. Я надеялась, что он уже забыл обо мне, но и в этом году он не успокоится, пока не получит то, к чему так стремится.

Глава 12

Римма

— Тихо, Няшка, это всего лишь я, — произносит Исаков, и я всматриваюсь в то, что вижу за окном.

Букет кроваво-красных роз. Большой. Не в смысле настолько большой, какой выставляют в соцсети, чтобы похвастаться, сколько бабла на них папики всаживают. Просто большой.

Повернув ручку оконной рамы, распахиваю ее и впиваюсь в Захара взглядом.

— Какого черта ты тут делаешь? — шиплю на него.

— Принес тебе цветы, — отвечает он настолько будничным тоном, как будто делает так каждый день.

— Зачем?

— Что за тупые вопросы, Кудрявая? — набычивается он. — Отойди.

— Ты не зайдешь в мою комнату! — шиплю.

— Ошибаешься.

— Я буду кричать.

— А я скажу, что ты сама позвала.

— Говнюк, — рычу. — Какой же ты говнюк!

— Какой? Очаровательный? — светит своей невозможно бесячей улыбкой. — Так что? Отойдешь? Я на пять минут. Приставать не буду.

Не знаю, почему делаю это, но отступаю в сторону и впускаю козла в огород. То есть, Исакова в свою комнату.

Отдав мне букет, он легко подтягивается на руках и спрыгивает на пол комнаты. Задергивает штору и начинает медленно прохаживаться.

— Что смотришь? — спрашивает, кивнув на ноутбук.

— Тебе какая разница? — шиплю, наблюдая за ним и захлопываю крышку ноута.

Исаков только усмехается и продолжает ходить по комнате. Цепляет пальцем гирлянду, отчего та покачивается и отбрасывает блики на стены. Потом смотрит в зеркало, переводит взгляд на кровать и снова — на зеркало. Хмыкает. А я краснею, подозревая, какие ассоциации у него вызывает стоящее напротив кровати зеркало.

Подходит к моему письменному столу, включает лампу и разглядывает висящие на стене фотографии.

— А ты симпатяшка, Кудрявая.

— Все посмотрел? — раздражительно бросаю я. — Проваливай.

— Грубо, Римма, — качает головой этот паршивец.

Выключив лампу, резко разворачивается и направляется ко мне. Замираю и плотнее прижимаю к себе букет, как будто пытаюсь им защититься от стремительно приближающегося Захара.

Остановившись в шаге от меня, он берет прядь моих волос и скользит по ней пальцами.

— Я так люблю твои кудряшки, а ты все время выпрямляешь волосы. Зачем?

— Чтобы ты не радовался.

Захар снова хмыкает.

— А ты все делаешь назло мне? Пижамку такую надела тоже с этой целью?

Меня окатывает жаром, когда я вспоминаю, что на мне надето. Короткий шелковый комбинезон с кружевными вставками. Он прикрывает все стратегически важные места, но все равно оставляет немало простора для фантазии.

— Тебя тут вообще не должно было быть, — шиплю зло. — Все, пять минут прошло. Проваливай.

— Не так быстро, Няшка, — произносит Захар низким голосом.

Через мгновение из моих рук исчезает букет, его рука перемещается на мой затылок и сжимает волосы так, что кожа начинает гореть. Захар упирается своим лбом в мой и прикрывает глаза так, что теперь смотрит на меня через узкие щелочки, окруженные черными ресницами.

— Как же ты бесишь, — шепчет он. — И как сильно я тебя хочу, ты бы знала.

После этих слов он сближает наши губы, но не набрасывается на них, как я того ожидаю. Он медлит, как будто спрашивает разрешения.

А я впервые не знаю, что делать.

Я ведь уже привыкла, что он бесячий урод, которому я приноровилась сопротивляться. Тот, кого привыкла ненавидеть. Для кого у меня припасены самые уничижительные фразы и самая большая доза яда.

А прямо сейчас я застыла и не знаю, что делать. Отчаянно гоню от себя мысль о том, как сильно хочу этого поцелуя. Настолько жажду его, что губы покалывает.

Но это же Исаков! Редкий говнюк, который просто не умеет в нормальные отношения! Он же испортит все, как только я сдамся ему! Наверняка его цель только трахнуть меня и забыть, как и все его приключения до этого.

И все же стою, дышу с ним одним воздухом.

Остро ощущаю пальцы на своей коже, которые то сжимают волосы, то ласково поглаживают затылок.

— Римма, — шепчет он, обдавая мои губы своим дыханием.

Черт, что же делать?

Как его оттолкнуть?

Или я не хочу отталкивать? Может, наоборот, притянуть к себе и наконец отпустить ситуацию? Но эта сволочь воспользуется моей слабостью! Наверняка обернет ее против меня самой! Они все так делают! Эта шакалья стая. Они все привыкли получать то, что хотят, а потом бросать девочку. Сколько уже трагедий было в универе по этой причине! И это всего лишь за неполных три семестра!

Он и со мной так поступит. Наверняка.

Но как же, черт побери, хочется почувствовать то, что он хочет мне подарить.

Это как увидеть Париж… Нет, ладно, туда я не хочу.

Как испытать очень яркие эмоции, а потом будь что будет. Плевать на последствия!

Облизываю губы, смачивая их, потому что пересохли чуть ли не до ороговевшей корочки. Захар прошивает их потемневшим взглядом.

Я уже даже хочу сама потянуться к нему, не в силах выдерживать это напряжение между нами.

Но в этот момент вспоминаю свои ощущения на парковке год назад.

Фары машин…

Скользкие листья…

Ледяной дождь, хлещущий по щекам, когда ветер срывает капюшон свитшота.

Визг тормозов, а потом страшная картинка, как черный бампер устрашающего вида тачки тормозит прямо возле моих ног.

Сглатываю и отталкиваю Исакова.

— Пошел вон! — рычу. — Тебе здесь ничего не обломится! — рявкаю, не сдерживаясь и не пытаясь говорить тихо.

— Няшка, ты сдурела? — опешив, хмурится Захар. — Все ж нормально было. Че ты опять начинаешь?

— Через плечо, блин!

— Ну нам же прикольно вместе.

— Прикольно? А в прошлом году тебе было прикольно, когда я сломала ногу?! Позабавился?! Придурок!

Пока говорю, толкаю его и толкаю, пока бедра Захара не упираются в низкий подоконник.

— Бля, да я ж хотел нормально. Веник вон тебе притащил. Чего ты опять взвилась?

— Потому что ты достал!

— Римма? — раздается из-за двери голос папы, а потом я слышу стук.

Волосы на теле встают дыбом. Если папа застанет у меня в комнате парня, мне конец. А если еще и сына бандита, конец будет с отягчающими.

Недолго думая, бросаю взгляд на дверь и, повернувшись лицом к Исакову, упираюсь ладонями в его плечи и толкаю со всей силы.

— Блядь, — шипит он и летит прямо в окно.

В этот момент дверь моей комнаты открывается.