Хронограф

Борис Орлов

Борис Орлов — классик современного искусства. Он оказался свидетелем многих судьбоносных для отечественной культуры событий. Его друзьями и коллегами были Дмитрий Пригов, Леонид Соков, Илья Кабаков, Эрик Булатов, Гриша Брускин, Иван Чуйков, Михаил Рогинский, Эрнст Неизвестный. В воспоминаниях Орлова — быт, творчество и вдохновение: как работали и жили художники, что читали, смотрели и слушали. Это бесценные свидетельства очевидца, проливающие свет на многие явления художественной жизни в СССР.

Семидесятые. Период большого взрыва

Лимонов⁷⁹ и Кропоткин

С чего начиналось новое искусство семидесятых годов? Много чего могут сказать и уже сказали свидетели тех событий и последующие копатели. Может быть, с Комара и Меламида, предположат многие. Да, может быть, но…

Ну конечно! Михаил Бахтин! Всё началось с его книжки про карнавал⁸⁰!

Да, конечно, и это. А может быть, просто сдох этот, как его, «дискурс» шестидесятых годов, и всё?

Да, конечно, было много чего. Но где та точка, та Эврика, та минута ошеломления, которая решает всё?

Я помню эту минуту. Это была та минута, после которой я и мой друг Пригов резко поменяли свой курс движения. Это был катарсис.

На одной из поэтических встреч в моей мастерской Евгений Бачурин, тогда очень известный бард, вынул из кармана маленькую тетрадочку и прочитал следующее:

По улице идет Кропоткин

Кропоткин шагом дробным

Кропоткин в облака стреляет

Из черно-дымного пистоля

Кропоткина же любит дама

Так километров за пятнадцать

Она живет в стенах суровых

С ней муж дитя и попугай

Дитя любимое смешное

И попугай её противник

И муж рассеянный мужчина

В самом себе не до себя

По улице ещё идет Кропоткин

Но прекратил стрелять в облаки

Он пистолет свой продувает

Из рта горячим направленьем

Кропоткина же любит дама

И попугай её противник

Он целый день кричит из клетки

Кропоткин ― пиф! Кропоткин ― паф!

— Что это?! — хором завопили мы.

— Это Эдуард Лимонов, — сказал Бачурин, и уложил листочек в карман.

Так что же это было? Абсурдизм? Эхо Хармса? Какая разница… Это был взрыв в нашей мастерской, настоящий взрыв на фоне общей московской затхлости.

Эти странные стихи в великолепном исполнении Бачурина нас взорвали изнутри. Всё вдруг переменилось. Это было «Явление Лимонова народу», иначе не назовёшь. Оно случилось зимой 1974 года.

Конец «Волшебной горы»

1974—1975 годы были временем большого взрыва в московском искусстве, взрыва по масштабам революционного. Прогремела «Бульдозерная выставка»⁸¹, за ней последовала волна выставок в мастерских. Независимые группировки авторов внезапно оказались в поле зрения друг друга. И все ахнули. Ахнули от того, что оказалось, что все занимались примерно одним и тем же!

Андеграунд перестал быть андеграундом.

С этого момента и началось осознанное развитие альтернативной культуры с противоборствами, столкновениями, отрицаниями и доктринами.

Я смею утверждать, что русское новейшее искусство как феномен возникло в 70-е годы, слегка захватив самый конец 60-х. И началось именно с экзистенциалистов. Всё, что было раньше, было всего лишь процессом взбраживания.

После указанных событий 1974-го мы с Приговым, будучи в тот период страстными экзистенциалистами, с ужасом обнаружили существующее перепроизводство и девальвацию экзистенциального продукта по всей Москве. Столкнувшись с переизбытком «духовности», мы стали испытывать что-то вроде удушья, захотелось пошире распахнуть форточку. Тем более, что мы повзрослели, и нам требовалось новое противостояние, трезвое и аналитическое. И вот, в это распахнутое окно ворвалось бесчисленное множество языков, целое вавилонское столпотворение. Вертикаль в нашем сознании начала стремительно обрушиваться, и мы оказались среди гигантской свалки социальной горизонтали, которая требовала раскопок, расчленения, изучения и инвентаризации.

Это открывшееся многоязычие сулило невероятные возможности для немыслимых прежде комбинаций. Интересно было всё, как высокое, так и низкое, а их столкновение высекало целые фейерверки искр. Жизнь наших старших товарищей стала восприниматься нами как хождение на котурнах по тщательно вымытому полу, а претензии их на последнюю истину мы тут же заменили на истину «предпоследнюю». «Профанный» язык перестал казаться презренным. Чистота стиля сделалась ненужным препятствием. Мы долго искали термин для наших открытий. Мелькали и «полиязык», и «полистилистика», и «метаязык», и чёрт-те что ещё, но так ничего и не клеилось. И наконец мы нашли. Полисистема, то есть система пластических языков, таких как язык скульптуры, плаката, живописи, лозунгов, газет, высокой поэзии. Всё вместе, как в театре марионеток. Мы сменили исповедальную, монологическую позу художника на позицию художника-сценографа.

Столкновение мифов и антимифов, высокого и низкого, элитарного и обрыдлого для художника-сценографа, изучающего и играющего, сулило невыразимое наслаждение. Сколько счастливых минут мы пережили с Приговым в те семидесятые годы, когда мы кинулись очертя голову в плавание по неведомым водам! Мы спустились с «Волшебной горы» на землю. Широта пейзажа оказалась необозримой. Мы перестали говорить и мечтать о свободе. Теперь мы ей наслаждались.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

79

Лимонов Эдуард Вениаминович (настоящая фамилия Савенко; 1943, Дзержинск — 2020, Москва) — политический и общественный деятель, писатель, поэт, публицист.

80

Речь идёт о книге М. М. Бахтина «Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса», вышедшей в Москве в 1965 году.

81

«Бульдозерная выставка» — уличная выставка московских художников-нонконформистов, которая прошла 15 сентября 1974 года в Москве. В ней принимали участие около 20 художников, среди которых были В. Комар, А. Меламид, А. Глезер, О. Рабин, В. Немухин, Л. Мастеркова, Б. Штейнберг, В. Ситников. Выставка была уничтожена предположительно представителями правопорядка при помощи поливочных машин и бульдозеров. Среди наблюдателей были иностранные журналисты и дипломаты. Это самая известная публичная акция неофициального искусства в СССР. Событие вызвало большой международный резонанс.