Сосново

Борис Вельберг

После пьянки сшибаются два мира: городская богема и пригородная банда. Думаете, ясно, кто победит? Как бы не так. У каждой кодлы свои заморочки.Любовь и убийство всегда связаны друг с другом. Убит лучший друг Глеба. А убийца – главарь банды. Теперь Глебу «как школьнику драться с отборной шпаной». Как убить человека? Не из винтовки, когда фигурка падает вдали, а глядя ему в глаза – ножом, когда его жизнь бьётся на конце твоего острия? У Глеба есть только один день. А помощи нет и не будет. Книга содержит нецензурную брань.

«Катюша»

…после недели непрерывных звонков Лёха всё же сговорился с Олей… в тот вечер летел он на вокзал, ног под собой не чуя… трепыхались фонари по сторонам на ветру… меж сугробов неслась под ним дорога невели какой витиеватой канителью… и финский холод обложной в горло ступором не шёл, нутряному жару уступая… так что Лёха ворот рубахи расстегнул… качало его по сугробам на ходу, словно на шалой кобыле с бодуна.

…такого ража… такого фижмана… такого упор-присева… такого подкожного тика и внутривенного дро́жа давно с ним не было… башка летела впереди растрёпанным факелом… полыхая и расплываясь на части… невесомое тело едва поспевало за ней вдогон… напрострел-навылет-наизнанку… молодые рваные облака с залива неслись… с крылатыми краями, высветленными невидимым затучным низким солнцем… и про себя он пел «Катюшу».

…ититьская хайда, кулибина мать, японский бог… как она пальчиками по яйцам водила!.. Лёха на месте стоять не мог, вспоминая… от пальцев, от всего её тела дух незримый шёл… радиоволны какие-то… она и дотронуться не успевала, а он уж вился под её рукой… чуял приближающуюся руку… заранее из нутра заходясь… ртом аварийный воздух ловя… себя подставляя… совсем не о том, чтоб трахать и трахать её, мечталось… в сторону то ушло… ему в руках её держать хотелось… и гладить, и гладить нескончаемо… и в этом было уже всё!.. от одного такого мечтания озноб по позвонкам шёл, в дрожь кидало… сасем увело дурь-башку с панталыку на мутёну пу́холь… не баба — самогон!

…но самое мучительное было то, что теперь ни наяву, ни в мыслях он не мог от неё отделаться… сцены с ней воображал… в башне кино крутил… как она ходит… фигура её в профиль… с рельефами… голову к нему поворачивает… руку подняла… с голой подмышкой… рот открывает… губы её… движутся… открытые… тут его ломать начинало… смотреть надо было куда-то в другую сторону… башкой дёргаться, чтоб эту видь сбить.

…в окно электрички, пригибаясь, зыркал на пролётные избы… километры и станции считал… Левашово — Белоостров — Солнечное… а следующая после Солнечного — это Сосново… (кто жил в Петербурге, тот знает, что Сосново завсегда было и будет после Солнечного).

…вывалился из электрички, как из вертолёта в десант… и понесло его, заведённого, зигзагами наперегонки меж усталых пешеходов… дорогу срезая… по окраинным малопроезжим тропкам… всё бурно мечталось на резвом ходу… виделось… несбыточной пеленой грядущее плыло… петушиные облака летели вслед сквозь облетелые деревья и ветки… ангельскими понёвами кружили ум… уводя взор в безбрежные дали… всё ещё только свершалось… и всё ещё могло быть!