Гонщик

Биби Истон, 2017

В гараже, куда Биби Истон приезжает поменять колеса, она встречает Харли – молодого, эффектного механика. Харли – высокий голубоглазый блондин, он может починить любую машину, является легендой здешних мест, его карманы набиты деньгами, и у него самая красивая на свете гоночная машина. У Биби просто нет шансов устоять. Харли стремительно врывается в ее жизнь. Вместе с ним в нее врываются гоночный трек, умение гонять самой, новые знакомые – и куча новых проблем. Но идеала без недостатков не существует. К чему приведет эта связь и нарастающее между героями напряжение в конце концов? Поистине ироничный, откровенный и дерзий роман о молодости, отношениях и маленьких безумствах (впрочем, порой не таких уж и маленьких), без которых мы бы не стали теми, кто мы есть. Читайте самостоятельный роман и часть цикла «44 главы о 4 мужчинах», рассказывающий об изнанке отношений с так любимыми девушками «плохими парнями». «44 главы о 4 мужчинах» – ироничный, яркий дебют, который тут же попал в «Top-100 Bestseller list» и получил ежегодную награду «After Dark Book Lovers Shortie Award». "О мой бог. Я не могу перестать смеяться. И читать. Биби, да что же тут происходит?" – Колин Гувер, автор бестселлеров "Глубокое, забавное, горячее и по-своему поэтичное произведение". – Inked in Chapters

Глава 6

Следуя за машиной своей мечты, в которой сидел мужчина моей мечты, по десятку закрученных, узких трехполосных дорог в какое-то богом забытое место, я начала проникаться реальностью всей ситуации. Я не только ехала домой к мужчине — по-настоящему взрослому мужчине, которого только сегодня встретила, — но я еще и делала это меньше чем через месяц после того, как простилась со своей первой любовью. Это было неправильно. Порочно и неправильно.

«Но Рыцарь уехал, — зазвенел мой извечный оптимизм, разбавляя чувство вины холодной водой. — Он разбил тебе сердце, использовал его как пепельницу и потом уехал ко всем чертям. Он же говорил, что хочет, чтобы ты нашла себе кого-то получше, так? Ну вот, ты и нашла. Что может быть лучше, чем татуированный перец, который тебя веселит, водит „Босс 429“ и достаточно взрослый, чтобы покупать спиртное? Я тебе скажу. Татуированный перец, который тебя веселит, водит „Босс 429“ и достаточно взрослый, чтобы покупать спиртное. И у которого есть свое жилье».

Моя убедительная, позитивная сторона, как всегда, победила, и тут я как раз свернула вслед за «боссом» на посыпанную гравием дорожку, ведущую к прелестному маленькому бунгало в пригороде Атланты. Дорожка привела меня с холма возле дома к отдельно стоящему сараю на заднем краю участка. Харли загнал машину в потрепанный небольшой гараж, а я запарковалась рядом на участке переросшей травы — как следует сосредоточившись на том, чтобы снять ногу со сцепления после того, как выключу двигатель.

Я посмотрелась в зеркальце, взлохматила свои хвостики, сделала глубокий вдох и вышла на свет предзакатного солнца.

Я услышала громкий звук, с которым Харли задвинул металлическую дверь гаража и запер ее на висячий замок. Потом он взглянул на меня и улыбнулся. Солнечный свет стал оранжевым, и в его низких лучах были видны все пляшущие в воздухе между нами пылинки, частички пыльцы и зонтики одуванчиков.

— Ну вот, — сказал Харли, обводя рукой с зажатой в ней нераскуренной сигаретой неухоженный двор.

— Мне нравится, — ответила я. Это напоминало мой собственный дом. Маленький. Далекий. Заросший. Одичалый.

Харли закурил и снова предложил сигарету мне. На сей раз я взяла ее рукой, а не зубами, внезапно испытывая смущение перед возможным перетрахом. Я была у него дома. В смысле я хотела оказаться у него дома, но теперь я действительно была у него дома. Где была его кровать. Где он занимался сексом с маленькими дурочками, которые приезжали к нему, делая вид, что просто хотят пива.

Мы вместе прошли по выросшей до колен траве, по деревянным ступенькам, через облезлую террасу, в заднюю дверь и вошли в то, что с тех пор всегда будет носить титул Самой Гадкой Холостяцкой Дыры, Которую Я Видела В Своей Чертовой Жизни.

Мы зашли через кухню, которая была отделана горчичного цвета шкафами 50-х годов, с драным линолеумом на полу, с грязными тарелками, пустыми пивными банками, голыми лампочками, обшарпанными алюминиевыми стульями и дырами в обоях размером с человеческую голову. Я замерла, раскрыв рот, а Харли устремился прямо к холодильнику.

Вытащив две банки самого дешевого пива, Харли вручил одну мне со словами:

— Прости, что тут такой срач. Мой братец устроил тут пьянку со своими друганами пару дней назад, и дерьмо как-то разрослось.

Я рассмеялась, оглядывая разор и запустение.

— Значит, дерьмо разрослось, да?

— В гостиной вроде поприличнее — ну, типа. — Харли провел меня к двери в практически необставленную гостиную.

В центре стояли сильно потрепанный кожаный диван, кресла и кофейный столик — определенно найденные у старьевщика, — а перед ними был телевизор с большим экраном и множеством каких-то проводов, колонок, dvd, микрофонов, наушников и усилителей, которые торчали кругом, производя впечатление какого-то электрического осьминога. Единственным украшением комнаты было собрание неоновых пивных вывесок, висевших на левой стене. Их шнуры были воткнуты в длинную полосу удлинителя, лежащего на полу.

Когда я подошла к этой стене, Харли щелкнул выключателем с другой стороны комнаты, и меня чуть не ослепило.

— Боже! — вскрикнула я, прикрывая глаза рукой от разноцветной световой атаки. — Где ты все это взял?

— Спер в винном магазине, где как-то работал, — нимало не стесняясь, объяснил Харли. — Производители все время присылали их нам, но иногда они ломались по пути и их приходилось выкидывать, понимаешь?

— О, еще как понимаю, — сказала я, поворачиваясь к нему. — Та же фигня все время происходит у нас в «Пьер Импорт». Прикольно, как потом эти испорченные штуки оказываются позади мусорного бака, а не внутри него.

— Ты работаешь в «Пьер Импорт»? — спросил Харли, плюхаясь на середину дивана и заглатывая примерно половину банки пива за раз.

— Ага, — сказала я, отхлебывая свое и обходя диван. — Ну, пока они меня не уволят. Я наверняка самый худший их работник. Я только прихожу и переставляю все их витрины. И даже не обслуживаю покупателей, потому что менеджер считает, что моя бритая башка «отпугивает клиентов».

Закатив глаза, я сделала знак «кавычек» при слове «отпугивает». Не настолько уж я была пугающей.

— А мне нравятся твои волосы, — сказал с улыбкой Харли. — Это дико круто.

Круто?

Не может быть.

Что?

Харли Джеймс только что назвал меня крутой?

Я села рядом с ним на диван и пару секунд просто пялилась в его милое щенячье лицо. Что это за парень, черт возьми? И где он был всю мою жизнь? Он был таким… милым. И крутым. И забавным. И смешным. Харли со всеми его татуировками, мускулами и кольцом в губе, которое мне так хотелось укусить, мог казаться плохим, плохим, плохим, но на самом-то деле он был хорошим. Я видела.

А когда через заднюю дверь ввалился его брат, тащивший большую картонную коробку и пакет из магазина, я поняла, что Харли был слишком хорош, чтобы существовать взаправду.

— Засранец, ты должен мне тридцать баксов, — завопил младший Джеймс в сторону гостиной, швыряя все покупки на шаткий кухонный стол.

— Это мой младший братишка, Дэвидсон, — хихикнул Харли.

— Дэвидсон? — переспросила я, стараясь подавить смешок. — Ваша мама правда назвала вас Харли и Дэвидсон?

Грубая версия Харли схватила из холодильника банку пива и оперлась о косяк дверного проема между кухней и гостиной.

— Вообще-то мы ровесники, и ты знаешь, скотина, что меня называют Дейв.

— Так вы близнецы? — спросила я, переводя взгляд с одного на другого.

Если и да, то они не были двойняшками. Оба были красивы. У обоих были хулиганские голубые глаза, но у Дейва были темные короткие волосы, засунутые под бейсболку, и он был ниже ростом.

— Ирландские близнецы, — поправил Дейв. — Я на десять месяцев младше.

— Ты долго таскался, — сказал Харли, вставая. — Мы умираем с голоду. — Протянув мне руку, Харли добавил: — Я позвонил Дэвидсону, когда мы выходили из Дома Вафель, и велел купить кое-чего по пути с работы. — Повернув голову в сторону кухни, он возвысил голос: — А теперь он из-за этого выступает.

Дейв поднял средний палец и хлебнул пива.

Когда мы зашли в кухню, я увидела, о чем говорил Харли. Там, на столе, лежала коробка пиццы и покупной шоколадный торт со словами «С днем рожденья!», написанными красной помадкой. У меня захватило дух, и я, не веря своим глазам, уставилась на Харли.

В глазах у меня защипало. Почему мне щиплет глаза? Боже мой. Я что, собираюсь реветь? Неудивительно. Я уже привыкла, что за эти жуткие несколько месяцев, которые у меня были, я то и дело плакала, но никогда от счастья. А тут эта страшная милота застала меня врасплох.

Пожав плечами, Харли сказал:

— Ну, ты сказала, что только что получила права. И я решил, что у тебя недавно был день рождения.

К черту крутость. Я кинулась к нему. Харли, поймав меня, слегка пошатнулся, потому что я обхватила его руками за шею, а ногами за талию, вереща: «Спасибоспасибоспасибо!», а потом целомудренно чмокнула в щеку.

Ну, или попыталась чмокнуть в щеку. Прежде чем я коснулась губами его щеки, Харли крепче прижал меня к себе и перехватил мой невинный поцелуй своим хитрым улыбчивым ртом. Земля закачалась. Мой пульс зачастил, я затаила дыхание и позволила Харли поцеловать меня. Опытные губы коснулись моих. Его ловкий язык скользнул по моему. Его кольцо в губе защекотало меня, и, когда мои смятенные мозги наконец встали на место, я поймала эту чертову штуку зубами и слегка потянула — именно так, как мне до смерти весь день хотелось.

— А ты был прав, братан, — раздался откуда-то позади меня голос Дейва, заглушенный пиццей. — Девкам нравятся эти торты.

Харли прервал поцелуй ровно на столько, чтобы схватить со стола пустую пивную банку и швырнуть ею в своего брата.

Дейв поймал снаряд и заржал.

— Вы жрать-то собираетесь или так и будете трахаться прямо в кухне? Потому что если так, то я лучше схожу за попкорном.

Господи.

Я зарылась лицом в шею Харли и вцепилась в него, пока он швырял в своего братца еще пяток пустых банок. Из своего потайного места я бессовестно вдыхала его запах. Харли пах не потом и машинным маслом, как я думала, а бензином и кожаными сиденьями. От этого сочетания мои бедра непроизвольно сжались вокруг его узкого торса.

Стиснув мою задницу в последний раз, Харли сделал шаг и посадил меня на один из шатких алюминиевых стульев перед кухонным столом. Коробка с пиццей была открыта, и двух кусков благодаря Дейву уже недоставало. Харли вытащил из холодильника еще пару банок пива, дал одну мне и сел слева. И мы ели, пили, курили, болтали и смеялись, смеялись, смеялись несколько часов.

Парни сказали, что снимают этот домишко у своего дяди и живут здесь всего пару месяцев. У них есть три младших сводных сестры, которые живут в доме с мамой и отчимом. Я узнала, что Дейв работает в магазине армейского снаряжения и делает это с момента, как закончил Старшую Персиковую. Еще я узнала, что Харли живет сам по себе с семнадцати лет.

— Этого засранца вышвырнули из школы и из родного дома в один и тот же день! — Хлопнув себя по коленке, Дейв зашелся смехом и передал Харли только что скрученный косяк.

Затянувшись, Харли пожал плечами.

— Да ей было наплевать, что меня исключили. Мама просто хотела избавиться от меня, потому что у нее было слишком много чертовых детей.

— О, я про это слышала, — сказала я, мотая головой на косяк, который протянул мне Харли. Трава была единственным наркотиком, от которого я отказывалась. От этой дряни мне дико хотелось спать. Не знаю, почему мои родители курили ее в таком количестве. — Это правда, что тебя вышвырнули из школы за то, что ты дал в морду завучу?

Харли и Дэвидсон переглянулись и одновременно разразились хохотом.

Отхлебнув еще глоток пива, я смотрела на них с пьяноватой улыбкой на лице. Они были такие чертовски милые. У Дейва было это мальчишеское хитроватое южное обаяние, а Харли был весь такой татуированный гонщик с машинным маслом в крови, но когда они прикалывались, то становились единым целым. А поскольку мы с Харли были практически одним человеком, то все трое мы были как горошины в чертовом стручке.

Наклонившись вперед, Дейв стиснул мое плечо.

— Ты поверила… Ты поверила… — всхлипывал он между приступами смеха. — Харли не давал завучу Дженнеру по морде. Это завуч Дженнер врезал по морде Харли. — Дейв указал на брата и зашелся в очередном приступе смеха. — Дал ему прямо в чертову челюсть!

Оба они чуть не рыдали от смеха, но я так и не могла понять шутку.

В ужасе поглядев на Харли, я спросила:

— Он тебя ударил? Но ты же мог засудить его к чертям! Ты мог добиться, чтоб его уволили!

— Не-а, — сказал Харли, маша рукой. — После своих слов о том, что сделал с его мамой прошлой ночью, я понимал, чего ждать.

— А как его исключили, я всем рассказал, что это Харли дал в морду завучу Дженнеру. И теперь он чертова знаменитость! — сказал Дейв, пихая Харли в плечо. — И у него из-за этого было столько девок, просто с ума сойти!

Я услышала фразу про девок, но не стала расспрашивать. Я не хочу этого знать.

Взглянув на меня своими щенячьими глазами, Харли пожал плечами. Он не стал оправдываться. С таким милым лицом и крепким телом он в этом и не нуждался.

Переведя взгляд на часы над микроволновкой, я вдруг поняла, что цифры на них не менялись все три раза, что я туда смотрела. Там все время было 9:05. И они мигали.

Бли-и-и-и-и-ин.

Меня охватило дурное предчувствие, и я полезла в сумку в поисках телефона. За секунду отыскав его, я нажала на подсветку экрана. Там было 10:28.

— Черт! Мне надо бежать! — швырнув телефон обратно в сумку, я начала искать ключи от машины. Взглянув на Харли с Дейвом, которые явно не понимали внезапного обострения ситуации, я пояснила: — Мне надо быть дома через тридцать минут, иначе папа убьет меня на фиг!

Я встала, но Харли тут же обхватил меня своими ручищами за талию и притянул к себе на колени.

— Не уходи, — прошептал он мне в ухо, касаясь чувствительной кожи прямо под ним.

Мое тело растекалось под его руками. Господи, как же хорошо было в мужских объятиях. Мне не хватало этого сильнее, чем я думала. Мне так дико хотелось остаться и проверить все обещания, содержащиеся в этих двух словах, но я сказала:

— Харли, я должна идти. У меня отбой. — И оттолкнулась от его груди, чтобы поднять свою тощую задницу.

Харли снова обхватил меня своими мощными разукрашенными руками и прижал теснее.

— Нет. Прости. Тебе придется сказать ему, что теперь твой папочка — я.

— Харли, ну правда! — сказала я, хлопая его по груди. — Мне надо идти!

Дейв рассмеялся.

— Если уж она и будет называть тут кого-то папочкой, то это буду я. В смысле это же я принес ей именинный пирог.

— Фух! — Я вырвалась из объятий Харли и кинулась к задней двери, как Золушка под полуночный бой часов.

Слетая по расшатанным ступеням в непроглядно-черную ночь, я подумала, что у Харли с Дейвом, наверное, никогда не было отбоя. Никто не дожидался их дома, чтобы убедиться, что с ними все в порядке. Судя по их рассказам, единственное, чего ждала их мама, так это хорошего предлога вышвырнуть их из дому. Эта мысль огорчила меня, и я поняла, почему они так спокойно отнеслись к моему опозданию.

Пока я в темноте сражалась с замком, я услышала, как позади меня хлопнула дверь и раздались тяжелые шаги через две ступеньки.

«Черт, у меня нет на это времени».

Обернувшись, я увидела бегущий по двору в мою сторону силуэт Харли, подсвеченный светом из дома. Он даже бежал сексуально. Длинными прыжками. Придерживая одной рукой свои свисающие штаны. Цепочка блестела в лунном свете.

— Прости, что я так убежала. Но мне правда надо…

Одним прыжком сократив расстояние между нами, Харли поймал остаток моих извинений ртом. Он яростно целовал меня. Его руки были везде. У меня сбилось дыхание. Мне снова захотелось обхватить ногами его тело, чтобы он взял меня прямо тут. Я хотела, чтобы между нами не было ничего, кроме влажного летнего воздуха и пленки пота на теле. Я хотела его. Этого человека, который за один-единственный день снова вдохнул жизнь в мою опустевшую душу. Но, если я не вернусь домой вовремя, я еще очень, очень долго его не увижу.

— Харли, — выдохнула я в его рот. — Харли. Мне надо идти. Пожалуйста.

Харли с чпоканьем выпустил изо рта мою губу и нахмурил брови.

— Можно я тебе позвоню? — задыхаясь, спросил он. — У меня в гараже есть твой номер.

Я кивнула, нащупывая за спиной ручку дверцы.

— Спасибо тебе за сегодня. Это был лучший мой день за очень долгое время.

Это, может, вообще был лучший день моей жизни, но я не собиралась ему об этом говорить. По крайней мере пока.

— И мой, — сказал Харли, чмокая меня в последний раз. — Поезжай осторожно, леди.

Выезжая, я кинула взгляд на часы на приборной доске. 10:42. Черт меня побери.

У меня было восемнадцать минут, чтобы понять, где я вообще нахожусь и как мне попасть домой, докуда, по моим оценкам, было как минимум полчаса езды. Я умудрилась восстановить дорогу до Дома Вафель и оттуда дунула по единственному знакомому мне шоссе, которое вело из Атланты прямо в наш городок.

Я мчалась домой, пьяная от пива и в экстазе от Харли, всю дорогу превышая скорость километров на тридцать-сорок. Я даже не включила радио. Я снова и снова с широкой идиотской улыбкой на лице прокручивала в голове последние десять минут своей жизни. Оказавшись в городе, я стала выбирать окольные дороги, на поворотах спускаясь на одну передачу, как научил меня Харли сегодня днем.

Я подлетела к нашему дому за минуту до отбоя, встала на свое парковочное место и практически упала за порог в момент, когда часы пробили одиннадцать. Глотая воздух, я сунула голову в гостиную, где мой папа, страдающий паранойей, бессонницей и верой в теории заговора, проводил ночь, куря сигареты, чистя свое оружие и глядя CNN.

— Привет, пап! Спокночи, пап! — прочирикала я и, взбежав по лестнице, заперлась в ванной.

Прежняя я провела бы там полчаса, выблевывая сожранные пиццу, именинный торт и пиво. Она не смогла бы заснуть, пока весь этот вред не был бы уничтожен. Но новая я имела свои причины, чтобы закрыться в ванной. Причины, включающие мысли о руках Харли в машинном масле на своей бледной, веснушчатой коже и массажный наконечник головки для душа.