Аватарки любви

А и Б Татьянины, 2023

О том, что есть в женщине какая-то загадка, написано много. Сравнения женщины с непрочитанной книгой тоже не оригинальны. А если так: сравнить женщину с недочитанной книгой? Недочитанной не потому, что не интересно, а потому, что многие страницы сюжета недоступны – вырваны, испорчены временем, и есть только середина истории. Эссе этого сборника – своего рода недочитанные книги женских судеб. Каким было начало истории, будет ли счастливый конец? По законам жанра – непременно. А по жизни? А и Б Татьянины – как легко догадаться, псевдоним. На этом интрига заканчивается, остальное – все как есть. Авторов двое, они женщины, их связывает многолетняя дружба.В силу своих профессий авторы имели широкие социальные коммуникации. К тому же они сами не без коммуникативных талантов, не без искреннего интереса к людям. Отсюда – широкий круг общения, который вылился в знание массы интересных житейских историй, незначительной женской частью которых авторы решили поделиться в этом сборнике эссе.

МАША: Берлин. Балкон. Ромео — токсины для ее счастливой жизни

Кошка Рита вальяжно валялась в осенней листве. Ее хозяйка Маша напряженно сидела на садовых качелях и на полном серьезе выговаривала ей: «Ведешь жизнь тунеядки — только ешь и спишь. А тут времени нет ни на то, ни на другое». Кошка сделала самую удивленную из всех своих удивленных мордочек, словно хотела сказать: «Это твой выбор». Сказать не получалось, поэтому она без слов гордо покинула хозяйку. Маша, понимавшая, как говорили ее дети, кошачий язык, прокричала ей вслед:

— Да, мой выбор! Да, во всем виновата я.

Именно в такие сумрачные осенние дни, нагонявшие тоску, ей непременно вспоминался Миша, с которым ей всегда было жарко, солнечно и ярко.

Когда они встретились ей было 22, ему — 44. Она — вчерашняя студентка на выданье. Он — успешный и глубоко женатый. Она — почти тургеневская барышня. Он — веселый циник с букетом современных пороков. Но вопреки всем объективным обстоятельствам, у них начался красивый роман длиною в пять лет.

Миша никогда ее не обманывал, обещая развестись с женой. Он честно говорил, что не может ее оставить. И не потому, что у них общий бизнес. А потому что их отношения — это больше, чем любовь: она — его товарищ по жизни, она для него — воплощение лучших женских да и просто человеческих качеств. В ответ на Машин вопрос — «Кто же для тебя в таком случае я?» — твердо говорил:

— Ты моя любовь! И этих слов я не говорил еще ни одной женщине…

А потом, чтобы как-то уйти от пафосности признания, начинал дурачиться:

— Ты когда-нибудь встречала такого дебила? Седина во всех местах уже поперла, а он: люблю, впервые…

— Нет, я, правда, думаю: это не случайно, что есть, видишь, питерские конфеты «Мишка на севере» и «Машка на юге», — продолжал он свое, как всегда, показательное выступление. — Хочешь конфетку? Тебе какую — «Мишку»? Ну, да, конечно, тебе же надо попробовать меня на зубок. Зачем, любимая? Ты давно проглотила меня всего целиком.

О своих чувствах к ней он мог и не говорить, она ощущала его отношение к себе каждой клеточкой своего тела. Но его постоянно тянуло на подвиги, доказывающие любовь к ней. Один из таких подвигов стал даже достоянием немецкой прессы.

На годовщину их встречи Миша организовал поездку в Берлин. В гостиничном номере, элегантно украшенном любимыми Машиными ромашками, их уже ожидал красиво накрытый стол со всеми необходимыми для романтического ужина атрибутами. Когда шампанское было выпито, все слова сказаны, и они уже собирались в спальню, Миша, стоя посредине номера в трусах, вдруг заявил:

— Сейчас я докажу, как я люблю тебя. Возьму и спрыгну с четвертого этажа. И даже не покалечусь, поскольку посвящаю этот прыжок тебе и своей любви…

Маша не успела опомниться, как он уже был на балконе. Пару неловких движений, и он, за что-то зацепившись, слава Богу, ногой, повис с той стороны балкона.

Маша побежала на ресепшн отеля, стала что-то бестолково объяснять администратору, показывая на улицу. Она прекрасно знала английский, но от волнения лепетала какой-то бессмысленный бред. Чопорный немецкий администратор никак не мог взять в толк, что от него хочет эта ненормальная русская. Если что-то случилось в номере — зачем она тащит его на улицу? Что ей вообще там надо — босой и полураздетой? И только когда до его ушей тоже дошел истошный Мишкин крик — «Спасай, Машка! Руки слабеют — сейчас рухну!», — администратор сообразил, что к чему и вызвал службу спасения, или как она там у них называется.

К тому времени под балконом гостиницы собралась немалая толпа зевак, весело выдвигающая версии на предмет того, что сподвигло мужчину в трусах зависнуть под балконом в очень странной позе. Верной версии среди предположений немцев не было ни одной, тем не менее Миша спускался по подъехавшей ему под ноги выдвижной лестнице под аплодисменты и одобрительные возгласы.

Маша влепила герою пощечину, забаррикадировалась в спальне номера и прорыдала полночи. Миша ходил все это время под дверью и мурлыкал:

— Ну, чего ты, малышка, дуешься? Было же весело…

Ей было не до веселья. «Зачем только я связалась с этим циничным, безрассудным, женатым дураком?!» — рыдала она в подушку.

Веселье наступило на следующий день. Миша все-таки уговорил ее перестать дуться и пойти погулять по Берлину. Пройдя всего-ничего, они увидели витрину, под стеклом которой на первой полосе одной из местных газет красовался Миша. Точнее, его задница, снабженная заголовком «Берлин. Балкон. Ромео».

Маша смеялась до истерики, до недоуменных взглядов ко всему привыкших берлинцев. Миша, если и был смущен, то только слегка:

— А я ничего выгляжу — хорошо подкачанный, в брендовых трусах. Вот, Машка, смотри, как важно всегда носить хорошее нижнее белье, а не надевать его только по случаю… Запомни это, детка.

Со временем Маша поняла, что Миша и экстрим — слова-синонимы. Он неделями мог жить у нее, они часто куда-то ездили вместе. Но периодически он вырывался в настоящие, как объяснял, мужские туры — в Таиланд, чтобы самому понять, кто же они такие, трансвеститы; в Колумбию — ну, понятно, зачем. Машу удивляло поведение его жены: судя по тому, что Миша не изменял своим привычкам, никаких последствий в виде скандалов и разборок с ее стороны не следовало.

С одной из таких экстремальных поездок в африканскую глубинку он живым не вернулся. Маша и поныне не знает, что точно случилось, как его тело доставили в Москву. Ей коротко позвонила его жена и сказала, что завтра похороны.

На кладбище Маша стояла в стороне от родных любимого и его близких друзей. А после церемонии прощания к ней подошла жена Миши и, окинув ее профессиональным взглядом бывшего гинеколога, тихо сказала:

— Миша тебя любил. Сохрани ребенка, я помогу.

Маша только тогда поняла, что имел в виду ее любимый, когда говорил о своей жене. Из роддома Маша приехала уже не в родительскую квартиру, а в свою собственную, двухкомнатную, отремонтированную и наполненную всем необходимым для нее и ребенка. К квартире прилагался счет, который помог ей и сыну хорошо продержаться два года декретного отпуска.

Сейчас Ванюше уже пятнадцать лет. И у него есть брат — Илюша, которому одиннадцать. Маша безумно любила обоих своих сыновей. Педагог по профессии, она объективно понимала, что таких хороших и здоровых во всех отношениях детей сейчас нечасто встретишь. Иногда ей приходила на ум странная мысль: этим счастьем она обязана двум главным ошибкам своей жизни.

Со старшей «ошибкой» все понятно. Младшая «ошибка» — Илья. Через три года после Мишиной смерти Маша вышла замуж. Андрей ей казался надежным, предсказуемым, ответственным, спокойным человеком. Любовь? Да, ну его, это сумасшествие, — плавала, знает, хватит. Год спустя то, что ей казалось надежностью и предсказуемостью, она стала считать инертностью и серостью. И они с Андреем разошлись — так же спокойно и без страстей, как когда-то сошлись. Маша стала матерью-одиночкой двух сыновей. По-дурацки звучит, правда? Какая ж она одиночка, если их трое?

Кошка Рита права: это был ее выбор, во всем виновата она. В том, что отчаянно полюбила своего первого мужчину. В том, что выбрала его, такого заразительно яркого, отравившего ее собой, судя по всему, навсегда. В том, что, живя с этим токсином внутри, она не смогла полюбить нормального человека, сохранить семью, у которой были все перспективы стать счастливой. Но двое ее мальчиков стоили того, чтобы совершить эти две ошибки.