Аватарки любви

А и Б Татьянины, 2023

О том, что есть в женщине какая-то загадка, написано много. Сравнения женщины с непрочитанной книгой тоже не оригинальны. А если так: сравнить женщину с недочитанной книгой? Недочитанной не потому, что не интересно, а потому, что многие страницы сюжета недоступны – вырваны, испорчены временем, и есть только середина истории. Эссе этого сборника – своего рода недочитанные книги женских судеб. Каким было начало истории, будет ли счастливый конец? По законам жанра – непременно. А по жизни? А и Б Татьянины – как легко догадаться, псевдоним. На этом интрига заканчивается, остальное – все как есть. Авторов двое, они женщины, их связывает многолетняя дружба.В силу своих профессий авторы имели широкие социальные коммуникации. К тому же они сами не без коммуникативных талантов, не без искреннего интереса к людям. Отсюда – широкий круг общения, который вылился в знание массы интересных житейских историй, незначительной женской частью которых авторы решили поделиться в этом сборнике эссе.

ГУЗЕЛЬ: бабка-колдовка читала Коран, отец-мусульманин пил, а она жила, как могла

Она родилась на улице, которой уже нет. Одним концом улица упиралась в университет, другим — в тюрьму. Мать Гузели, родом из башкирского села, была полуграмотной. После войны работала на номерном заводе, который делал начинку для атомной бомбы. Спали на полу в цеху до следующей смены, но «за работу давали молоко!». Ее взяли в столичную семью за кротость: будет терпеть мужа-алкоголика. Свекровь была феноменальной красавицей и абыстай. Только четыре женщины в столице читали Коран. С улицы к ней вился хвост народный: читала и над больными, увечными. Колдовка, в общем. Достаток был — ого-го. Сыну дозволялось все, и он, естественно, спился. После тяжелейшего ухода матери стал за гонорары лазать на столб. Электриком был — золотые руки. Когда не дрожали.

Дочка Гузель специальность получила дивную — огранщик, училась в якутском техникуме: очень любила красоту. Ночевала летом часто на лавочке во дворе дома: пьяный отец любил выбрасывать ужин вместе со скатертью в окно. Ну, трудно ему было угодить. Мечтала об избавлении. О том, который спасет.

Со слов врачей ребенка у нее быть не могло, а была угроза внезапной смерти, диагностированная в нежном возрасте в столичном институте. Сердце никакое. При том, что румянец во всю щеку, бешеные голубые глаза, златовласка с царственной поступью.

Искала избавителя истово.

— И сколько же их было? Сколько не прошли кастинг? — поинтересовалась как-то доверенная подружка.

— Не считала, — небрежно бросила Гузель.

Жизнь была ей должна. Очень даже задолжала.

Скоро физическая нагрузка стала для нее непосильной. В передовое НИИ с геологической специализацией ее взяли техником. Считать умела и любила. А еще, кулинарка и рукодельница, она была душой всех компаний. Как-то широко отметили Международный женский день всем коллективом, а потом вдвоем — она и видный и взрослый руководитель. Через пять месяцев отсутствия обычного женского недомогания Гузель, регулярно принимавшая таблетки от сердечной недостаточности и не почувствовавшая никакой перемены, пошла к врачу за продлением рецепта. В соответствии с регламентом ее послали к гинекологу. Тот, равнодушно записав в карточку информацию о пятимесячной беременности, поинтересовался:

— Когда удобно на аборт? Есть время в ближайшую среду.

— Какой аборт? — тупо переспросила Гузель.

— Обычный, с таким диагнозом не рожают.

После паузы Гузель твердо сказала.

— А я буду.

Нет горше для отца-мусульманина, пусть и алкоголика, беды и позора, чем нечестная дочь. Когда он рассмотрел округлившийся живот Гузели, вылил на нее весь поток брани, которой славилась улица, а потом схватился за нож. Как она вырвалась, один Аллах знает. Спряталась в палисаднике, дождалась, пока отец напьется до чертиков, и позвонила в милицию. Приехавшему наряду сдала и отца, и нож с отпечатками пальцев. Больше отца она не видела. Он так и умер в тюрьме — сокамерники не исключали самоубийства. А мать с тех пор перестала с ней разговаривать.

Как уж уговорила Гузель соседа прочесть с ней никях, неизвестно. Для всей улицы ребенок должен был родиться хотя бы в мусульманском, но браке. И он родился на восьмом месяце беременности, против всех правил. К тому моменту сосед по уговору произнес «Талак, талак, талак», и Гузель опять стала свободной.

Спустя пять лет зимой она везла сына из бани, где мыла его в женском отделении: мужчин в семье по указанным выше обстоятельствам не было. На противоположной стороне перекрестка она увидела мужчину, по виду почти старика, вероятно очень больного, и узнала его. Тот, почему-то почувствовав взгляд, увидел Гузель и закутанного мальчика на санках. На миг они встретились глазами и поехали дальше каждый в свою сторону: старый отец и малолетний сын, плод одной страстной ночи после корпоратива.

Но все же нашелся тот, кто подошел нашей героине. Нарисовался на горизонте молодец с шоферской профессией, порой пьющий, но вполне годный к употреблению — разведенный. Гузель быстро сообразила, что надо дать в руки парню дело — глядишь, и возьмется за ум. Договорилась с дальними деревенскими родственниками, и те стали давать на реализацию овощи с фермы. Друг сердечный к пяти утра привозил товар в город, а она торговала на рынке. Постепенно окрепли, арендовали киоск, стали подумывать о торговле мясом: там совсем другие доходы. Закодировался друг, жизнь наладилась.

И тут на пороге со слезами возникла бывшая жена: сын-подросток отбился от рук, ей ничего не надо, пусть только отец разок в неделю заглядывает, пока парень в колонию не попал. Ну что ж, сценарий классический: такая корова нужна самому. Не пьющий, при бизнесе… Пошел друг сердечный проведать сына, да и остался.

Здоровье ухудшалось, а жажда жизни крепла. И начала Гузель искать источники нетрадиционного лечения. Всех окрестных бабок, всех целителей прошла. С гадалками познакомилась, сама начала потихоньку карты раскладывать кое-кому и вспомнила про родную бабку. Ту, к которой толпы ходили. И пошла с разговором к матери. А мать ее огорошила: бабка умоляла дать проститься с внучкой, ведь ушла бы спокойно, если бы «передала» свой дар ведуньи по наследству. Но мать дочку не пустила, и бабка ушла в страшных мучениях. А вот теперь, когда корпорация гадалок стала мощной, клиенты пошли потоком, «знания» и авторитет бабки могли бы стать уникальной рекламой. Но выяснилось, что родная мать лишила дочь достатка и почета. С этого разговора мать вообще перестала существовать для дочери.

… Уходила Гузель тяжко. Протестовала против ампутации ноги, боролась до самого конца. Завещала похоронить себя в могилу отца. Зима была лютой, землю долбили целый день. Теперь они вместе. А мать спит в земле одна. И далеко от этой могилы.

Сын нашей героини нежно любил мать, заботился о ней в болезни. Получил хорошее гуманитарное образование, дважды неудачно пытался создать семью. После смерти матери уехал в глухую деревню, купил дом, стал практически отшельником.