Коронаэкономика. Хроника экономических последствий пандемии 2020

А.С. Генкина

Сборник материалов об экономических и социальных последствиях, которые породила и продолжает порождать пандемия COVID-19, о том, как она повляла на рынки, на отдельные отрасли экономики и бизнеса, на поведение и мышление людей. Книга составлена из текстов, ранее опубликованных в деловом издании «Инвест-Форсайт». Среди вошедших в книгу публикаций – много авторских материалов представителей бизнеса, руководителей компаний, экономистов и других экспертов. Книга содержит нецензурную брань.

Государственная политика на фоне пандемии

Удастся ли залить кризис деньгами?

Март 18, 2020

Правительство и Центробанк обнародовали пакет антикризисных мер, призванных в первую очередь минимизировать ущерб от распространения коронавируса. Также созданы координационный совет и оперативные региональные штабы для мониторинга ситуации и реагирования на нее. На первоочередные меры поддержки отраслей и населения планируется выделить до 300 млрд рублей.

Лечение до диагноза

Взвесить роль факторов, сформировавших кризисную ситуацию, — последствия ли это исключительно коронавируса, обвала ли нефтяных цен или же общего тренда на замедление мировой экономики — еще предстоит. Но даже в отсутствие четкого диагноза российские власти начали принимать меры.

«Создание системы реагирования на уровне органов госуправления, формальных антикризисных институтов — безусловно, положительные действия», — оценивает главный экономист БКС Владимир Тихомиров.

«Абсолютный позитив в том, что правительство разрабатывает конкретные меры поддержки экономики, а не делает вид, будто никакого кризиса нет, а все происходящее — временное явление», — отмечает директор Центра структурных исследований института им. Е. Т. Гайдара Алексей Ведев.

В антикризисном правительственном пакете выделены три направления приложения сил: поддержка финансовой стабильности, поддержка отраслей и поддержка населения и регионов (возможно, региональный аспект позже будет выделен как отдельный).

Субсидии для транспорта и оплата больничных

Меры по поддержанию финансовой стабильности были запущены прежде формирования официального антикризисного пакета: это и валютные интервенции ЦБ, и отмена бюджетного правила, и отказ от аукционов по размещению ОФЗ. 13 марта ЦБ ввел послабления в части коэффициентов риска для банковских заемщиков из медицинской отрасли, производящих лекарства, оборудование и проч. Эксперты не исключают дополнительных шагов по либерализации банковского регулирования.

В качестве основных получателей отраслевой поддержки выделены две отрасли, наиболее — и напрямую — пострадавшие от распространения коронавируса: авиационный транспорт и туристическая сфера. Для них предусмотрена отсрочка налоговых платежей; правительство также готово предоставлять банкам гарантии по реструктуризации кредитов компаний из этих отраслей, а ЦБ — разрешить банкам не ухудшать качество ссуд таких заемщиков.

Еще одним бенефициаром господдержки назван сегмент МСБ: предполагается расширить программы кредитования, а также выделения субсидий для малых и средних предприятий, ввести для них отсрочки уплаты арендных платежей, либерализовать возможность рефинансирования кредитов. К поставщикам, заключившим госконтракты, но попавшим под ограничительные меры в связи с коронавирусом, не будут применять штрафные санкции.

На пополнение запасов социально значимой продукции ритейлерам готовы предоставлять краткосрочные кредиты на льготных условиях, а в принципе для таких товаров предполагается обнулять импортную пошлину и открывать «зеленый коридор» на таможне.

В социальной части пакета — поддержке населения — анонсированы авансовые выплаты по больничным листам тем, кто оказался на карантине.

Нужны деньги, неважно куда

Значимость заявленных мер отраслевой поддержки эксперты склонны трактовать шире — как в принципе переход к стимулирующей экономической политике.

«Вспоминаются взаимные упреки между Минэкономразвития, Министерством финансов и ЦБ осенью 2019 года. Тогда ЦБ полностью отрицал необходимость стимулирующих мер для российской экономики, равно как и Минфин настаивал на ограничении расходов. Сейчас совершенно очевидно, что правительство перешло к стимулирующей политике в отношении экономики: об этом можно судить хотя бы по тому, что расходы бюджета за январь-февраль этого года оказались на 25% выше, чем за аналогичный период 2019-го», — указывает Алексей Ведев.

Впрочем, дьявол, как всегда, в деталях. Точнее — в отсутствии детализации.

«При общем позитиве от оперативного реагирования остаются непонятными детали, механизмы поддержки», — отмечает Алексей Ведев.

Так, представители авиационной и туристической отраслей уже высказали сомнение в достаточности такой меры, как отсрочка уплаты налогов: непонятно, о каких конкретно налогах и каком периоде отсрочки речь. Непонятно также, какие сегменты МСБ смогут рассчитывать на льготное кредитование. Владимир Тихомиров из БКС предполагает, что речь прежде всего может идти о представителях туристического бизнеса и смежных с ним секторов:

«Под ударом ведь не только туристическая отрасль, но и гостиничный бизнес, и транспортные компании, и рестораны, „завязанные“ на туристов. Важно не допустить массовой безработицы в этом сегменте, предоставить компаниям средства для выплаты зарплат и пособий».

Но это — лишь экспертные суждения о «наполнении» антикризисных мер. И подобных лакун достаточно.

«Например, непонятно, каким образом будут быстро и просто кредитоваться либо предприятия и отрасли, либо население, столкнувшиеся с проблемами, — под какие процентные ставки, под какие залоги. Ясно, что экономические власти, прежде всего ЦБ, будут давить на финансовых агентов с целью оптимального упрощения процедур оказания помощи. Тем более что эти агенты все „свои“, госбанки. И, конечно же, вместе с обязательствами льготного кредитования они возьмут себе еще в большем объеме льготное финансирование. Они в убытке не останутся, это понятно. Вопросы вызывает реализация мер по логистике. Неочевидно, как на фоне практически тотального перекрытия границ будет действовать „зеленый коридор“ для товаров первой необходимости. Идея понятна, но, зная нашу разворотливость, я сомневаюсь, что это будет четко работать», — отмечает Алексей Ведев.

Неочевидна и всеохватность мер по поддержке населения. Так, госкомпаниям можно отдать распоряжение оплачивать больничные листы авансом, а вот частным компаниям — только рекомендовать.

Хватит ли резервов?

Но самый большой вопрос — это глубина и продолжительность кризиса, вероятность и интенсивность появления потенциальных очагов «пожара», которые нужно будет тушить, а следовательно, объем средств, который может для этих целей понадобиться. Эксперты единодушны в одном: предварительно обозначенной суммы в 300 млрд руб., скорее всего, окажется недостаточно.

«Властям достаточно сложно спрогнозировать, насколько сильным будет падение экономики и бюджетных доходов, но ясно, что эффект будет очень серьезным, поэтому вероятно, что после проработки правительство будет инициировать новые меры (комплекс мер), которые потребуют более существенных расходов», — считает макроаналитик Райффайзенбанка Станислав Мурашов.

«Основные проблемы в том, что не видно, где дно и каковы параметры кризиса, с которым мы столкнулись. Помимо коронавируса, это прежде всего шок HYPERLINK"https://www.if24.ru/kto-zarabotaet-na-obvale-rublya-i-neftyanyh-tsen/"\t"_blank» от нефтяных цен. Поэтому представляется, что те 300 млрд рублей, которые зарезервированы сейчас на купирование последствий кризиса, — это достаточно ограниченная сумма, и я уверен, что она будет увеличена. Также непонятно, насколько этот кризис поддается заливанию деньгами, по аналогии с 2009-м», — отмечает Алексей Ведев.

К тому же по опыту прошлых кризисов известно, что сколько ни вкачивай средств в антикризисные меры, их все равно не хватает на всех. И всегда остаются проигравшие.

Марина Тальская

Анатолий Аксаков: Государство подставит банкам плечо

Апрель, 14, 2020

Учитывая стратегические запасы государства в виде золотовалютных резервов, Фонда национального благосостояния и других активов, Россия должна пройти пандемию с меньшими потерями по сравнению с большинством стран мира. О том, как влияет пандемия коронавируса на банковский рынок, и какие выводы этот сегмент экономики сделает из нее, о ситуации с кредитами, вкладами и процентами деловому изданию «Инвест-Форсайт» рассказал глава комитета Государственной думы РФ по финансовому рынку, председатель Совета Ассоциации банков «Россия» Анатолий Аксаков.

— Как Вы считаете, насколько серьезное влияние пандемия коронавируса может оказать на банковскую сферу?

— Прежде всего хочу сказать, что банковская сфера России к этому кризису подошла достаточно крепкой и здоровой. Благодаря очищению от недобросовестных участников рынка, благодаря тем требованиям, которые Банк России предъявлял к кредитным организациям. Банки усовершенствовали модели управления, осваивали новые технологии, распределяли риски, накопили достаточный запас средств. С этой точки зрения банковская система оказалась готовой к этим испытаниям.

С другой стороны, понятно, что банки — это часть экономики. И если какая-то часть экономики страдает, то это негативно сказывается и на банках. Если клиенту плохо, то клиенту тоже не может быть хорошо.

— Сегодня ряд банков предлагает свои, более расширенные параметры кредитных каникул. Скажите, может ли это привести в дальнейшем к серьезному росту процентов по кредитам, например?

— Ликвидности, запасов капитала пока точно хватает. Понятно, что проблема, которая сейчас решается с помощью кредитных каникул, отодвигает проблемы заемщиков. Но, с другой стороны, она создает проблемы банкам, так как проценты не возвращаются, а выполнять обязательства перед вкладчиками и другими кредиторами банки обязаны.

Становится очевидно, что все свои запасы банки будут вынуждены направлять на решение этих проблем. Ну и пока запас прочности хороший, он позволяет эти проблемы решать, однако банки будут все равно, ориентируясь на рынок, на инфляционные процессы, повышать проценты по вкладам и проценты по кредитам.

Это будет незначительное повышение. Я думаю, что отклонение процентов в сторону роста будет небольшим по отношению к тому уровню, который сложился в феврале. И если, скажем так, пандемия не затянется и экономика, и российская, и мировая, начнет восстанавливаться, я рассчитываю, что в итоге больших отклонений не будет.

— Moody’s и Fitch из-за коронавируса ухудшили прогноз по российским банкам до негативного. Это очень плохо для нас или сейчас весь мир в такой же ситуации и поэтому в среднем ничего страшного не произойдет?

— Понятно, что это неприятный сигнал. В определенной степени объективный, но сейчас действительно в похожей ситуации находится вся мировая экономика, причем, учитывая стратегический запас государства (золотовалютные резервы, Фонд национального благосостояния, ликвидные активы государства), можно говорить, что мы пройдем этот непростой период с меньшими потерями, чем большинство других стран мира.

И если банковская лодка начнет крениться, то государство подставит плечо и у государства есть для этого рычаг в виде тех запасов, о которых я говорил.

— По данным банка России на 1 марта в нашей стране насчитывалось 396 банков. Как Вы считаете, насколько серьезно пандемия может проредить рынок? Изменить его с точки зрения перегруппировки и укрупнения?

— Любой кризис это очевидно испытание для банков, как и вообще для любого бизнеса. И понятно, что его не все могут выдержать. Но я еще раз подчеркну, что к нынешней ситуации банковская система подошла как никогда прочной и здоровой. Конечно, могут быть проблемы у тех, кто вел рискованную политику и до этого, не всегда соблюдал требования Банка России.

— Какие выводы должен сделать «банковский рынок» из этой пандемии?

— Беда может прийти внезапно и всегда нужно быть готовым к самым неожиданным поворотам. Есть объективные экономические законы, а есть еще и аспекты жизни и деятельности человека, которые влияют на них самым неожиданным образом.

— А как конкретно к ним быть готовым, что нужно предпринимать?

— Реализовывать такую бизнес-модель, которая позволяет при любых условиях не кренить банковскую лодку на одну сторону. Это как раз не-концентрация всех ресурсов на одном бизнесе и одном направлении — риски должны быть распределены. Это главное золотое правило, которое позволяет быть готовым к любым столкновениям.

И, конечно, осваивать новые технологии и через их освоение диверсифицировать риски, распределять их, чтобы лодка шла ровно, а не на одном боку.

Тарас Фомченков

Как регионы тормозят свою экономику

Апрель 23, 2020

«Инвест-Форсайт» предлагает вниманию читателей подготовленный «Институтом экономики города» анализ того, какие ограничения на экономическую деятельность вводят российские регионы в связи с эпидемией коронавируса и как жесткость этих ограничений связана с состоянием экономики региона.

Как известно, в соответствии с Указом президента «О мерах по обеспечению санитарно-эпидемиологического благополучия населения на территории Российской Федерации в связи с распространением новой коронавирусной инфекции (COVID-19)» главам российских регионов были предоставлены полномочия по определению дополнительных видов деятельности, которая может быть продолжена в условиях пандемии. Таким образом, субъекты Российской Федерации получили право варьировать степень жесткости ограничений на ведение экономической деятельности на своей территории.

Любопытно, что уже ранее проведенное фондом «Институт экономики города» исследование показало: степень жесткости вводимых регионами ограничений на экономическую активность не связана с эпидемиологической ситуацией в этих регионах. Как пишут исследователи: «Существенной корреляции рассматриваемых факторов выявлено не было».

Но, может быть, жесткость вводимых ограничений связана с состоянием экономики региона? Для того чтобы оценить состояние региональной экономики, сотрудниками фонда был разработан особый показатель, равный среднему значению суммы нормированных от 0 до 1 душевых значений трех базовых экономических показателей регионов: валового регионального продукта, уровня занятости и уровня доходов населения (по состоянию на 01.01.2019). Выбор именно этих показателей ученые объясняют повышенной актуальностью рисков роста безработицы и снижения уровня доходов населения на фоне прочих социальных рисков.

Исходя из этого индикатора были выделены три группы регионов: с относительно более развитой экономикой (значение индикатора превышает 0,39), со среднеразвитой экономикой (0,35—0,39) и с относительно менее развитой экономикой (ниже 0,35).

Аналогично, на три группы, регионы были поделены исходя из оценки степени жесткости ограничений, наложенных на деятельность экономических субъектов правовыми актами органов государственной власти субъекта РФ (по состоянию на 13 апреля). В качестве «мерила» степени жесткости использован показатель числа дополнительных разрешенных видов экономической деятельности — чем его значение больше, тем ниже степень жесткости.

Исходя из сочетания уровня экономического развития и степени жесткости ограничений было выделено 6 типов регионов.

Большинству регионов свойственны «крайности» избранного подхода: либо вовсе не ослаблять или минимально ослаблять ограничения, установленные Указом №239, либо, напротив, расширить установленный данным Указом перечень разрешенных видов деятельности на 20 и более позиций. Регионов, избравших «средний путь», сравнительно немного. Анализ показывает, что в экономически более развитых регионах введены относительно более строгие ограничения — то есть ограничения, установленные Указом №239, воспроизводятся практически полностью. В ряде случаев (Красноярский край, Тюменская область, Республика Саха) это оправдано тем, что основу экономики данных регионов составляют отрасли, деятельность которых изначально выведена из-под ограничений, согласно Указу №239: добывающая промышленность, металлургия.

Более критичен этот подход для регионов, значительно продвинувшихся по пути развития постиндустриальной экономики (Москва, Санкт-Петербург, Московская область), но у них и «задел» в виде достигнутого уровня социально-экономического развития выше.

В то же время регионы с относительно менее развитой экономикой разделились на две почти равные количественно группы. Одна из них (в основном это регионы юга Сибири и Дальнего Востока и большинство регионов Северного Кавказа) существенно ослабила режим ограничений экономической деятельности на своей территории по сравнению с Указом №239.

В другой же группе регионов с относительно менее развитой экономикой (на карте они отнесены к 3-му типу), несмотря на относительно низкий уровень экономического развития, список разрешенных видов экономической деятельности не был сколько-нибудь существенно расширен. Часть регионов этого типа формируют компактную зону, захватывающую Южное Поволжье (от Ульяновской области до Калмыкии) и отдельные регионы Северного Кавказа. Также к этой группе относится и ряд регионов в других федеральных округах: Кировская, Псковская, Смоленская, Курганская, Омская области, Республики Карелия, Тыва, Крым. Именно в регионах данной группы наиболее велики отмеченные выше экономические и социальные риски.

К 3-му типу примыкает 2-й тип, где столь же жесткие ограничения сопутствуют среднему уровню развития экономики. Регионы данного типа сконцентрированы в Европейской части страны, за исключением Томской области.

Регионы, в которых при относительно высоком уровне экономического развития степень жесткости наложенных ограничений была существенно ослаблена по сравнению с «федеральными ограничениями» (тип 4), как представляется, формируют лучшие предпосылки для поддержания экономической активности и более быстрого выхода из кризиса. В наибольшей степени это относится к Свердловской и Нижегородской областям, где доля «постиндустриальной экономики» относительно высока.

Ближайшие месяцы покажут, насколько адекватны были принятые регионами решения по ограничениям экономической деятельности. Но уже сегодня можно предположить, что решения, принятые руководством регионов, отнесенных «Институтом экономики города» к 3-му типу, то есть слаборазвитые с жесткими ограничительными мерами, несут в себе повышенные риски.

Чрезмерно жесткие ограничения на фоне относительно менее развитой экономики увеличивают риски, во-первых, затяжной рецессии после окончания пандемии, а во-вторых, социальной напряженности в период действия ограничительных мер, связанной с высоким уровнем безработицы, снижением и без того невысоких доходов в отсутствие накоплений у значительной части населения. Именно к этому типу относится Северная Осетия — Алания, недавние события в которой подтверждают наличие указанных рисков.

Константин Фрумкин

Алексей Ведев: Населению и бизнесу надо компенсировать 80% зарплат

Апрель 20, 2020

Влияние пандемии коронавируса на российскую экономику может быть очень серьезным. При этом надо задуматься о расширении мер прямой поддержки бизнеса и населения, а также не бояться «печатать» деньги, так как инфляционные ожидания сегодня достаточно низки. О коронавирусе, Фонде национального благосостояния, конкретных способах поддержки «Инвест-Форсайт» побеседовал с Алексеем Ведевым, главой Центра структурных исследований РАНХиГС, замминистра экономического развития РФ в 2014—2017 гг.

— Как вы считаете, насколько серьезное влияние пандемия коронавируса может оказать на российскую экономику?

— Влияние на российскую экономику этого фактора может быть очень серьезным. Причем он работает в комплексе с двумя другими — падением цен на нефть и спадом мировой экономики, они переплелись. Я считаю, структурные изменения под воздействием «удалёнки» несколько преувеличены, но то, что многие разорятся и мы будем по-разному восстанавливаться, — это без сомнения. Но структурное воздействие на отечественную экономику однозначно будет. Я согласен, что этот кризис сопоставим по влиянию с Великой депрессией (мировой экономический кризис, начавшийся в октябре 1929 года с биржевого краха в США и продолжавшийся до 1939 года с наиболее острой фазой до 1933 года — ред.). Да, у нас этой депрессии не было, но сегодняшняя пандемия приведет к кризису, из которого мы все будем постепенно выходить.

— Насколько долго может продлиться это самое «постепенно»?

— Называются разные цифры, я не могу сказать точно, но думаю, что процесс выхода займет от одного до трех лет.

— Как вы относитесь к мерам поддержки населения в виде выдачи «прямых» денег, которые реализуются в мире? Возможно ли это сделать у нас? Нужно ли?

— Я изначально выступал за смену риторики — от «каникул» и кредитов к прямому финансированию. Поэтому я считаю, что да, обязательно нужна прямая поддержка. Сумма от 6 до 8 триллионов рублей обязательно должна быть направлена на прямое финансирование. Особенно в той части, которая касается населения и малого и среднего бизнеса.

— А о какой сумме, по вашему мнению, могла бы идти речь?

— Я абсолютно согласен с мнением многих экономистов, что для точности подсчета у нас есть Федеральная налоговая служба. И надо платить порядка 80% белой зарплаты. Надо, естественно, компенсировать издержки тем, кто платит налоги. Вся эта информация есть, надо обратить внимание, например, на март или, наверное, декабрь прошлого года, когда еще выплачивали премиальные, и компенсировать тем, кто платил налоги, индивидуальным предпринимателям и малому бизнесу — 80%. А не, конечно, 12 тысяч с чем-то рублей, как предлагается сейчас. Причем — только прямое финансирование, так как все остальное проблем не решает. Здесь риторика должна быть следующая: государство должно платить из Фонда национального благосостояния, например, либо от прямой эмиссии Центрального банка — затем, чтобы «минус» был меньше.

— Под «минусом» вы имеете в виду снижение темпов ВВП?

— Да, минус с точки зрения спада темпов роста экономики.

— Правительство чуть ли не в ежедневном режиме озвучивает меры по поддержке экономики и бизнеса. Как вы считаете, насколько они достаточны, правильны? Может быть, стоит задуматься о каких-то других дополнительных мерах?

— Я считаю, они абсолютно недостаточны. Выступление президента (15 апреля — ред.) было принципиально другим, когда риторика перешла на содержательную часть, касающуюся прямого финансирования, — это правильно. Но меры надо как-то расширять.

— А как расширять, в каком разрезе?

— Я думаю, именно в разрезе отраслей. Что же касается содержательности, то нужно переходить к прямым тратам денег. И, наверное, более существенным. Вспоминается, кстати, как это сейчас происходит в Европе, когда деньги малым предприятиям выдаются сразу на три месяца вперед — на зарплату. А не как у нас, когда с 18 мая будут выдаваться деньги за зарплату апреля.

— Какие выводы должны быть сделаны в макроэкономическом разрезе из этой пандемии?

— Прежде всего стоит признать, что эта пандемия, ее масштаб, оказалась достаточно неожиданной. На мой взгляд, правительство и государство оказались не готовы к ней с управленческой точки зрения. И, конечно же, с точки зрения государственного управления должны быть сделаны выводы — и предприняты шаги для большей его эффективности.

— В чем должна выражаться эффективность?

Конец ознакомительного фрагмента.