За пять минут до любви

Ася Исай (2024)

Он известный банкир с кристально-чистой репутацией и безупречным лицом в медиа. Ни одного скандала, надёжен в бизнесе, щедр в благотворительности. Эта красивая картинка может обмануть остальных, но не меня. Забегая на ёлочный базар, я и не представляла, что узнаю об этом успешном человеке больше чем его родители и психотерапевт. Он сам выложит все грязные тайны и секретики. Вопрос только в том, взорву я эту бомбу или нет. Но за пять минут до Нового года может случиться всё что угодно. И я загадываю желание. А вдруг сбудется?.. — Обязательно сбудется, — шепчет ОН на ушко.

3. Лина

В детстве, возвращаясь из летних ссылок в деревню, все дети во дворе хвастались полученными ранениями. Синяки и царапины были не в счёт. В рейтинге оказывались первыми только по-настоящему достойные. Аньку как-то покусала собака, Гордей нырнул в озеро и напоролся щекой на арматуру, ему даже швы накладывали! А вот Лёха приехал с поломанной рукой после падения со скейта. Он был звездой двора в расписанном и разрисованном гипсе! Круче всех!

Я тогда завидовала страшно! Меня берегли как фарфоровую куклу, надёжно упаковывая не только в вату, но и пупырчатую плёнку, для надёжности. Например, на даче мне босиком побегать не разрешалось. Так что даже никаких мелких порезов от камушков мне не светило. Никаких сбитых коленок и даже комариные укусы расчёсывать мне строго-настрого запрещалось.

А сейчас! Ух! Настоящий перелом! Было бы мне на десять лет меньше, я бы визжала от восторга! Но… Жаль, что похвастаться не перед кем. Жаль, что это с большой вероятностью отберёт у меня работу и единственный доход вместе с ней. Жаль, что на самом деле это так чертовски больно!

Не успела я пикнуть, как меня уложили на кушетку, сняли носок, разрезали джинсы до колена, что-то там прощупывая и примеряясь к снимку, начали готовить гипс.

— Ну что ты скисла, не так уж и больно. Потерпи, миленькая, рожать гораздо больнее! — медсестра, заметив, как из-под моих прикрытых век катятся слёзы, решила подбодрить.

Ощущения были странные. Всё равно, что в мокрых носках гулять по холоду. Всюду сквозняки, а единственная одежда не то что не греет, а ещё сильнее охлаждает. Джинсы превратились в совсем непотребное нечто. Сзади все ещё мокрые и покрытые разводами грязи, спереди левая штанина разрезана до колена и просто свисает тряпкой. Что там с моим пуховиком, даже думать не хочу.

Когда меня, наконец, отпускают из перевязочной и помогают выйти в коридор, становится так обидно и больно, что первым делом хочется броситься Ольке в объятия. Ноя так пугаюсь при виде неё, что самостоятельно отпрыгиваю к диванчику у стены.

— Ты! Ты где это взяла?! Только не говори, что купила их! Бабуля рассказывала, что это очень плохая примета! Они же как олимпийский огонь. Всё время ищут новые руки!

Оля привычно закатывает глаза, а медсестра рядом хмыкает, оставляя выписки и рецепт на сидении рядом. Напоминает, чтоб поставила треугольную печать в регистратуре.

— У тебя же нога, — продолжает Оля с ехидной улыбкой. Любит она меня подразнить по поводу суеверий.

— Не придирайся к словам. У меня стресс! — показываю на кривоватое произведение искусства у меня на стопе. Пока что ещё белое. Боже, а как же я с вот этим вот по улице пойду?! — Оль, Оль, а может можно ещё их вернуть? — опасливо кошусь на костыли, которые придерживает подруга.

— Конечно, вернуть, Некрасова! Я их в аренду в аптеке на первом этаже взяла. Не порть компот, хватай снаряжение, укутывайся в плед и поехали домой!

Ещё на холодной кушетке перевязочной я поняла, что это только самое начало моих приключений и меня ждут крайне увлекательные квесты. Первым выпал достаточно лёгкий. Я бы даже сказала увлекательный. Разденься, если сможешь.

В носу снова защипало. В этот раз от злости на зеленоглазого нахала с ёлочного базара. Ну неужели Его Величество не могли дождаться, пока простые смертные продемонстрируют ёлочку?! Обязательно нужно было самостоятельно тащить её во все стороны? Ещё и умотал так ничего и не купив.

Собираю всю злость в горсточку и по свеженькому разрезу, сделанному в травмпункте, начинаю рвать джинсы, представляя его на их месте.

— А я принесла орудие убийства, но смотрю, ты сама справляешься, — появляется в комнате Олька с громадным кухонным ножом.

В моей квартире практически нет мебели и совершенно отсутствуют уютные мелочи. Я только въехала в эту квартиру и ножниц, которыми можно было решить проблему, естественно нет. Но я и моя злость справились.

Ещё одной глобальной проблемой оказалось то, что все вещи хранились по коробкам. Пришлось Оле самой выискивать домашнее платье и помогать мне не только переодеваться и учиться передвигаться по квартире, но и принять душ.

Гипс было решено обернуть полотенцем и сверху пакетами, чтобы не намочить. Ну и пытаться не сломать себе ещё что-нибудь, балансируя на одной ноге в ванной и держась за руку подруги, протянутую мне через шторку.

Оля хотела остаться на ночь, чтобы не дать мне скиснуть, но мне хотелось только отвернуться к стеночке и проспать весь этот кошмар. Я уверила её, что справлюсь, и отправила домой к мужу, который периодически позванивал, уточняя обстановку.

Заснула я ещё на подлёте к подушке, но досмотреть тревожные сны не вышло. В глухой тишине квартиры стало слишком громко слышно боль. Она пульсировала горячими волнами, то убегая, то обжигая острыми уколами. Каждая волна казалась сильнее предыдущей, и я даже поднялась проверить, не лижет ли мне пятки настоящий огонь.

Кое-как добравшись до кухни, набрала воды, чтобы запить обезболивающее, но развернувшись обратно поняла, какую ошибку совершила. Кружку я с собой взять не могу, мне просто не хватит рук, чтобы её нести, а таблетки остались в спальне.

— Да твою же!!! Чтоб тебе, мужик, спалось крепко!

К счастью, в холодильнике нашлась маленькая бутылочка воды. Пришлось прижать её подбородком, как скрипку и идти очень аккуратно, чтобы не уронить и не убиться.

За окном беззвучно падал снег, укутывая город в белое одеяло. Мерцали тёплые огни гирлянды в доме напротив. Город спал, и я уснула, сидя у окна, глядя, как нежно кружатся снежинки в своём бесконечном вальсе.

Разбудил меня звонок в дверь. Искренне хотелось наорать на вандала с другой стороны, но там оказалось лишь облако воздушных шариков.

— Сюрпри-и-и-и-из! — шарики прокричали громко хором и начали вталкивать меня в квартиру.

Когда облако рассеялось, расползлось яркими пятнами по потолку, на меня набросилась орава детей. Почти всем составом младшей группы частного детского сада, в котором я работаю. Сразу запахло морозом с улицы, стало шумно, тесно и немного опасно.

— Дети, ша! Отошли от Ангелины Михайловны. Егор, не висни на костылях! Ты свою учительницу нескоро на занятиях увидишь, если она ещё раз упадёт, — командовала стайкой малышни Олька. Заодно показывая одному из родителей, где у меня кухня и куда заносить коробки.

— О-о-оль, что происходит?

— Дети узнали, что с тобой случилось, отказались идти на зарядку, а родители решили тебя проведать, — просияла Оля и начала раздевать детей и отправлять мыть руки.

— Я ещё даже не умывалась!

— Рома, Маша, марш мыть руки на кухню, дядя Руслан вам поможет, — окликнула малышню, которая уже нацелилась на поход в ванную.

— А дядя Руслан здесь ещё зачем?! — прошипела я на ухо “подруге”.

— А дядя Руслан у нас разведён. И, между прочим, первый запереживал о тёте Лине.

— Ну что ты за сводница-то, а?! Я же тебе говорила что… — И тут чьи-то маленькие ручки обняли меня за бедро, заставив замолчать.

— Лина, ты же не умрёшь? — не выговаривая половину букв, спрашивает светловолосое чудо.

Маленькая Юля смотрит на меня огромными грустными глазами, в которых уже плещется штормовой океан.

— Нет, конечно, нет, что ты, — пришлось присесть на пуфик, чтобы оказаться с ней на одном уровне и обнять. — Мне просто ненадолго одолжили волшебный сапожок, чтобы ножка больше не болела. И двух помощников. Я без них сейчас никак.

— А потом ты к нам вернёшься?

— Конечно, вернётся, — отозвалась вместо растерявшейся меня Олька.

Я бы на её месте не была так уверена, что за мной оставят должность. Тем более, после такого коллективного прогула. Но обещание творит чудеса, и маленькая юла уже уносится на кухню.

— Врать детям нехорошо, — осведомляю Олю, но она никак не реагирует на эту новость.

— Иди приводи себя в порядок, одежду я тебе уже приготовила. Ждём тебя на кухне, — поднимает с пуфика и вталкивает меня в ванную.

С этого самого утра не было мне ни минуты покоя. Всё время в моём доме были люди, которые мне не давали и минутки, чтобы пожалеть себя и поплакать. Каждый считал своим долгом накормить чем-то вкусненьким, и я уже была готова попросить новый холодильник, потому что в имеющийся уже ничего не влезало.

Маленький магазин в цоколе соседнего дома здорово обогатился на моём переломе и любви к лисам. В кухонном шкафу собралась приличная стопка шоколадок и коробок конфет, а подоконник в спальне заселила армия совершенно одинаковых плюшевых лисят.

Каждое утро в пустой комнате, из которой когда-то должна получиться гостиная, собиралась стайка детей. Стульев у меня нет, но подушек нашлось достаточно, чтобы проводить занятия прямо на полу. Мы лепили сниговичков из ваты, осваивали елочки-оригами и чудо рисования акварелью.

Неделя пролетела как скорый поезд, оставив после себя только воспоминания. Тёплые. Не думала, что столько людей будут готовы меня поддержать, когда я не смогу устоять на ногах.

На контрольный приём к заведующему я спешила так, что приехала за сорок минут до назначенного времени не подозревая, что меня там ждёт.

Мне очень нужны хорошие новости. Нервно перебираю ручки на рюкзаке в ожидании, когда мимо пробегающий врач тормозит прямо напротив меня.

— Вы на осмотр к Павлу Юрьевичу? — после моего кивка на его лице расползается ослепляющая улыбка. — Он сейчас на операции, я вас приму, — к улыбке подключаются сияющие глаза и он открывает дверь кабинета своим ключом.

— А вы…

— Меня зовут Максим Павлович, как вас зовут? Можете пока раздеваться, — обнимая чуть ниже всяких приличий, проводит он меня к кушетке, — а я вашу карту принесу.

— В смысле раздеваться? Полностью?! — пытаюсь прикрыться рюкзачком на всякий случай.

— Джинсы снимайте. Остальное можете оставить. Пока. Вернусь через пять минут, — подмигнул и действительно вышел из кабинета.

Кажется, у меня отказали мозги. Иначе как такое можно было ляпнуть?! Еще и вслух? Суетливо расстегиваю молнию на джинсах и вспоминаю, какое сегодня утром надела белье. Не-е-ет. Спросить “полностью?” это еще был не позор. Вот сейчас будет.

Я, наивно пологая, что широкую штанину можно будет просто закатить, совершенно не задумываясь, надела дурацкие трусы с котятами. Точнее, они не дурацкие, очень даже милые, но не в двадцать пять и в тот момент, когда тебя через пять минут будет щупать врач! Они всегда при тебе пытаются вести себя профессионально, а сами потом обсуждают все детали в ординаторской. Ужас, как стыдно!

Неловко балансируя на одной ноге, роняю джины и именно в тот момент, когда я пытаюсь их поднять, за спиной раздается громогласный рев возмущения.

В дверях стоит завотделением и отчитывает меня за наготу. За его спиной еще какой-то мужчина пытается зайти в кабинет, но, видимо, испугавшись котят на моей заднице, тут же захлопывает дверь. Боже, да я буду звездой не только отделения, но и всей больницы.

Зав кричал так громко и яростно, что я абсолютно ничего не запомнила из его монолога. Он иногда прерывался и молча вертел снимок, а потом начинал по новой. Хотелось скорее сбежать и спрятаться. Сейчас как приду домой, как запрусь, чтобы никто не донимал хоть пару часов, как пореву обо всем, что свалилось на меня!

Забираю выписки дрожащими руками, хватаю привычные уже костыли и с пылающим лицом, на максимально возможной скорости, извиняясь в тысячный раз, покидаю кабинет.

И вот только я собираюсь выдохнуть, чтобы набраться сил для следующей пробежки до такси, но от окна ко мне приближается какое-то темное высокое пятно в черном пальто.

Смаргиваю закипающие в глазах слезы и собираюсь уйти в сторону лифтов, но это пятно меня окликает.

— Здравствуйте, это же вы?

— А это вы?! Вы что за мной следите?!