Мой пингвин

Артем Тихомиров

Однажды мальчик взял карандаш и нарисовал на листе бумаги пингвина… Подумаешь, скажете вы, ничего особенного! А вот и неправда. Все истории, собранные под это обложкой, особенные. В них все, как в жизни: есть и радости, и печали, и новые открытия, и настоящая дружба. Мои герои обычные люди… и самый необычный пингвин Наполеон. Он умеет говорить, летать, и у него много родственников в Антарктиде. А еще он рассказывает сказки. Уверен, каждый хотел бы иметь такого необычного во всех отношениях друга.

Имя

— А у твоего пингвина есть имя? — спрашивает мама на следующее утро.

С ловкостью фокусника она помогает мне заправлять постель.

— Нет, — отвечаю я, зевая. Мысли мои похожи на куриный бульон — я не выспался. Полночи пингвин ходил по комнате и скреб когтями по полу.

— У каждого должно быть имя, — говорит мама.

— Крааа! — соглашается пингвин. Сидя на стуле, он чистит перышки.

Я говорю маме, что она права — без имени не обойтись. Но какое? Нужно ли мне позвонить какому-нибудь исследователю Антарктиды? Может, кто-то из них знает подходящее?

Мама отвечает, что исследователь Антарктиды нам не нужен. Сами управимся.

— Крааа!

Постель заправлена. Мама целует меня в лоб и хочет поцеловать пингвина. Мама не боится его, не то что Танька. Думаете, что моя сестра вчера учудила? Застав пингвина в туалете, она заорала так, что во все нашем районе затряслись стекла. Хорошо еще не вылетели.

— Ноги моей там больше не будет! — заявила Танька.

Мама и папа ответили ей: ну-ну, это всего лишь пингвин. Я подтвердил: ничего страшного — всего лишь пингвин. Но мое мнение для сестры ничего не значит. В ярости она убежала к себе, но уже через час до меня донесся звук смываемого бачка.

Как я и говорил — ничего страшного. Вот если бы в туалете Таньку поджидал динозавр…

Садимся завтракать. Завтрак сегодня готовит папа. Написав какую-то новую крутую программу, он находится в хорошем настроении, и все у него в руках горит.

Мы едим. Чавкаем. Хрумкаем. Соблюдаем все правила неприличия.

А на повестке дня у нас — имя для моего пингвина.

— Надо что-то морское, — говорит папа, уплетая яичницу. — Например, Френсис Дрейк.

Возражаю:

— Но мой пингвин не пират.

Мы с пингвином переглядываемся, как заговорщики. Он мигает своим блестящим глазом. Не хочет быть пиратом.

— Тогда что-то ледяное, снежное, — говорит мама, отхлебывая чай. — Например, Снежок.

— Это имя для снеговика, — отвечаю я. — Или для белого котика, которого вы мне однажды не разрешили завести, помните?

Родители не любили, когда им напоминали о том, что они не разрешили мне когда-то. Или не разрешили Таньке. В ее случае эти воспоминания могут вызвать настоящий катаклизм.

Оба они утыкаются в свои тарелки.

— Мой пингвин суперимператорский, — напоминаю я, заталкивая в рот целый кусок хлеба с вареньем и маслом.

— Тогда назови его Наполеоном, — кривит губы моя сестра.

Я вытаращиваю глаза. Пингвин не отстает и тоже таращит. Мама таращит, и папа тоже.

— Наполеон, — говорит мама, — очень даже подходяще.

Все смотрят на меня, а я только и делаю, что киваю, стараясь быстрее проглотить хлеб, масло и варенье.

— Отлично! Супер!

— Крааа! — говорит пингвин.

Я ему:

— Теперь ты — Наполеон.

Конечно, он ничего не знает о том, что это была за личность, но имя ему нравится. Чтобы отметить это событие, пингвин легонько клюет Таньку в руку.

Думаете, Танька счастлива? Ничуть.