Не плачь, моя белая птица

Арина Бугровская (2024)

Барин наигрался. «Надоела… Старая уже…». Из дома мать гонит. А под сердцем теплится новая жизнь. Как найти выход одинокой Маняше, когда кажется, что кругом тупики? Красавице Ерине нужно выжить самой и сестру защитить, ведь её принудили занять место искалеченной девушки. Какова цена, которую придётся заплатить? Наивная Дуняша, искренняя Луша с рождения окованы цепями крепостного права. Имеют ли они своё право? Право на счастье? Когда нет свободы, но есть сила духа, мужество и решительность… Гордые и эгоистичные господа Ливасов, Гружева, Ночаев имеют, кажется, всё. Даже то, что по закону человеческой морали не должны иметь. Но им мало. Смогут ли они отнять у невинных девушек их чувство собственного достоинства и девичью гордость?… А остальные? Варя, София, Андрей, Николай… Они лишь свидетели этого противостояния, или станут на чью-то сторону?

Глава 12

— До чего же хороша! — Глафира Никитична уже повторялась, но разве могут быть лишними слова в адрес девушки, вчерашней пансионерки, нынешней невесты.

Сонечка перебирала пальчиками на клавишах фортепиано и в разговор не вслушивалась, зато её мамаша забеспокоилась, как бы не сглазили дочку, поэтому перевела беседу в другое русло:

— А как Ваша крестница — Варвара Сергеевна?

— Уж больно чахлая, — пренебрежительно махнула рукой Глафира Никитична.

Себя считала она честным человеком, не боящимся сказать правду. И в глаза, и за глаза.

— Вот уж жаль, — промолвила Татьяна Владимировна. — Знавала я её родительницу. Очень добрая женщина. Были они с супругом, правда, небогаты, но очень замечательные люди.

— Её родительница, моя внучатая племянница, тоже была слаба характером. Но про покойных лучше никак, — тут Глафира Никитична сделала исключение в своих принципах. — А Варя совсем синий чулок. Сидит, целыми днями книжки читает. Я стараюсь привлечь её к рукоделию. Вот она и чередует книги и шитьё с вязанием и вышиванием.

— Разумно. Но удастся ли ей выйти замуж?

— Не знаю. Польститься-то особо не на что. Может, вдовец какой-нибудь. В наших краях я не вижу никого ей в мужья, а в других местах мы и не бываем.

— А она ведь училась с нашей Сонечкой. Соня, — позвала Татьяна Владимировна дочь. Та оставила клавиши и развернулась к женщинам. — Вот Глафира Никитична хвалит твою подружку, Вареньку Палетову, говорит, что рукодельница добрая.

— Ах, Глафира Никитична, — Соня подошла к женщинам, — как жаль, что сегодня она не приехала. Было бы так приятно увидеться.

— Действительно, Глафира Никитична, — вмешалась тут в разговор молчавшая до этого Ольга Павловна. В присутствии тётки мужа она всегда робела, — привозите к нам Варю, мы будем рады.

— Девушкам вместе будет веселее. Сонечке надо теперь набраться сил и здоровья. А доброе старое знакомство только на пользу будет. Дорогая, — обратилась вновь Татьяна Владимировна к своей младшей дочери, — что же ты сегодня от фортепиано не отходишь? Погуляла бы в саду, посмотри, какое солнце. А возле беседки расцвёл розовый куст. Такая прелесть.

Сонечка, накинув лёгкую шаль, послушно вышла.

— Такая худенькая и бледная после пансиона. Уж не знаю, как её и подбодрить. А как поживают ваши добрые соседи? — Татьяна Владимировна спросила одновременно и Глафиру Никитичну, и свою старшую дочь, надеясь, что кто-нибудь невзначай доберётся до интересующего её молодого человека.

— Афанасий Петрович, как всегда, весь в делах. Поместье процветает, задумал маслозавод поставить.

Татьяна Владимировна задумалась. Хорош, конечно, но для Сонечки староват. Перевела взгляд на старшую дочь.

— У Александры Васильевны Горобец… Маменька, помните её?… Удар был, сейчас лежит, никого не узнаёт. Страшно-то как! На прошлой неделе к нам заезжала, ничто не предвещало, и вот такое.

— Помню её, конечно. Но она ведь в возрасте уже. Что ж делать?

— Да, съехались родственники… Маменька, а Николай Кузьмич всё же решил оставить службу.

— Это Думинский? — на всякий случай уточнила Татьяна Владимировна и подалась к дочери, приготовившись слушать.

— Ну так такое огромное поместье, — видя живой интерес, подхватила последнюю новость Глафира Никитична. — Где же тут совмещать. Теперь ему нужно в хозяйстве разбираться, да управлять.

«И жена ему добрая нужна. А кто может быть лучше Сонечки?»

— Значит, он сюда окончательно переехал?

— Ну, окончательно или нет, про то неведомо, но так скоро в дела наследства не вникнешь, времени много понадобится. — Глафира Никитична наклонилась к Татьяне Владимировне, — чем не жених для Сонечки?

— Маменька, — тут же уловила всеобщее настроение Ольга Павловна, — на следующей неделе у меня именины, думаю пригласить к нам на вечер соседей.

Татьяна Владимировна поняла, что пришло время действовать.