Две жизни леди Рочестер

Арина Андреева

Иногда жизнь непредсказуема. Сегодня ты Железная Шарлотт и всемогущая баронесса Рочестер, годами правящая половиной Юга, а завтра — маленькая девочка, вернувшаяся в прошлое, где родители и братья ещё живы. И нет больше ненавистного мужа, сына, безграничной власти и даже приличного бренди. Есть только старый враг, который пока что не плюётся от упоминания твоего имени, и несгибаемая воля, в своё время покорившая мир.Но есть ли шанс, что в этот раз всё будет сделано правильно?

Глава 5

— Шарлотт!

Абигайль стремительно летела по коридору, буквально сметая всë на своëм пути длинными многослойными юбками. Она определëнно была из тех немногих людей, которым шла даже ярость, но Шарлотт была не в том настроении, чтобы восхищаться собственной матерью.

Не дожидаясь леди Рочестер, мисс Лотти продолжила свой путь к главным воротам поместья — она собиралась съездить на свой будущий прииск, чтобы сделать замеры, и ландо уже должны были подготовить. К тому же прислуга доложила, что отец потребовал карету, и юная мисс хотела поговорить с ним до отъезда. Абигайль бежала быстро, но у Шарлотт была приличная фора, так что на улице они оказались практически одновременно. Хью Рочестер действительно был здесь; он уже собирался садиться, и дамы из его семьи нарушили все планы.

— Отец. — Полностью игнорируя Абигайль, мисс Лотти подошла к поближе барону. — Я хотела поговорить с тобой. У меня есть отличная идея, и мы могли бы…

— Лотти, я сейчас еду в Ласс. Обещаю, что обязательно выслушаю тебя, как только вернусь.

Хью обречëнно посмотрел на жену. Он наверняка хотел сказать что-то по поводу их взаимоотношений, но девушка не оставила ему этой возможности.

— Тогда не мог бы ты подбросить меня? Подойдëт любое почтовое отделение, в котором можно сесть в дилижанс.

— Она никуда не едет!

Слова родной дочери были для Абигайль сродни красной тряпке для быка. Она подошла ближе, но трогать Шарлотт не стала, хотя ей очень хотелось схватить юную мисс за руку. Баронесса была сильнее чисто за счëт хорошего здоровья, но драться с собственной дочерью всë-таки не собиралась.

— Тишина в моëм поместье! — Хью развëл руки, и его нарочито спокойный голос моментально погрузил в тишину задний двор. — Я не собираюсь поддерживать ни одну из вас. Эбби, я оставил тебе несколько пустых чеков и шанс задать моду на весь следующий сезон. Лотти, мы поговорим после моего возвращения. И я очень надеюсь, что вы сохраните поместье в целости и сохранности и мне будет куда возвращаться.

Леди дома Рочестер тут же принялись наперебой желать барону доброго пути, и хрупкое перемирие длилось до тех пор, пока его карета не проехала главные ворота. Стоило колëсам стукнуться о гравий, как Шарлотт отошла от своей матери и начала оглядываться.

— Ганс, где моё ландо?

— Я запретила его готовить, — немного успокоившаяся Абигайль завелась с новой силой, — потому что ты ведëшь себя аморально и безответственно, а ещë позоришь не только себя, но и всю нашу семью!

— Мы Рочестеры, госпожа баронесса. Ничто в этом мире не может нас опозорить. — Мисс Лотти повернулась к слуге, и конюший невольно сделал несколько шагов назад, настолько грозным был еë взгляд. — Готовь повозку, Ганс. Немедленно.

— Г-госпожа не велит, юная хозяйка…

Несчастный даже начал заикаться, и весь его вид говорил о том, насколько сильно он жалел, что в принципе когда-то устроился на эту работу. Но мисс Лотти не было никакого дела до его состояния.

— Госпожа баронесса может велеть всë что угодно. Поместьем управляю я. — Абигайль задохнулась от ярости, но Шарлотт лишь смерила еë презрительным взглядом, а потом снова вернулась к слуге: — Либо ты подаëшь мне повозку, либо я тебя увольняю. Итак?

— Не смей! — Абигайль сорвалась на крик, и весь еë вид говорил о решимости идти до конца. — Я запрещаю! И я немедленно…

Но Ганс, как и баронесса, отлично знал, что слова мисс Лотти не были пустой угрозой и никакие истерики не тронут её железного сердца. Сопротивление было сломлено — конюший, практически плача и бормоча извинения, ринулся прочь, чтобы всë подготовить.

— Ты не понимаешь, что делаешь. — Несмотря на то что битва была проиграна, Абигайль не оставила попыток вразумить свою единственную дочь. — Незамужняя несовершеннолетняя леди не должна путешествовать одна. И ты собираешься не в театр, ювелирную или ателье. Знаешь, сколько всего может случиться?

— Я почти не беру с собой денег, так что ограбить меня не получится, — Шарлотт пожала плечами, явно не тронутая чужими словами.

— Грабители?! Сплюнь и вознеси молитву Всеединому! — Баронесса тут же перекрестилась, приходя в ужас. — Я о твоей репутации! Если хоть кто-то увидит…

— То он меня даже не узнает. А если узнает, то это будут его проблемы.

Спешно подготовленное ландо замерло у входа, и слуги начали затаскивать еë небольшой багаж. Лотти брала с собой всего несколько сумок, и в основном внутри была бумага, так что вещи были довольно лëгкими.

— Не всë можно купить за деньги, Шарлотт. — Окончательно побеждëнная, Абигайль следила за своей дочерью, и мисс Лотти совершенно не понимала, какие эмоции отражались на еë лице. — Доброта не чеканится из золота, особенно для маленькой и незамужней леди. Стоит тебе лишь раз потерять лицо, как твоë будущее будет полностью разрушено.

— Ничто не будет разрушено, пока цветут кливденские яблони, — Железная Шарлотт хохотнула, поднимаясь в открытую повозку и стараясь сесть поудобнее, — к тому же я всего на пару дней.

— Пару дней?!

Баронесса явно недооценила масштаб планов своей дочери, но сделать что-то уже не могла. Ландо, покачиваясь и набирая скорость, двинулось к главным воротам поместья Рочестер.

Путь юной леди, конечно же, лежал на её золотой прииск. Маленький, продающийся за бесценок клочок земли требовал пристального внимания от будущей владелицы: Железная Шарлотт собиралась выполнить необходимые замеры и расчёты, изучить природные условия и пообщаться с местными, чтобы наладить добычу быстро и с минимальными потерями. Если всё сделать правильно, то шахты окупятся уже к следующему году, а дальше их ждёт успех, прибыль и отличный аргумент против Хайдеггеров, которым их можно будет тыкать до скончания веков.

Ландо постепенно набирало ход. Мисс Лотти подпрыгивала на каждой кочке, мысленно ругаясь на все лады, и плотнее куталась в шерстяное пальто, жалея, что не надела что-то потеплее. Нет, это был отличный комплект: пальто и шляпка непонятного болотного цвета, жёсткие и грубые на ощупь, на самом деле были куда практичнее и теплее всех модных накидок Абигайль, но даже они не выдерживали натиск воющего ветра и мерзкой, промозглой весенней сырости. Но возвращение за вещами стало бы глупой тратой времени, так что Шарлотт лишь обняла себя руками, надеясь, что простуда настигнет её уже на обратном пути. Впрочем, довольно скоро девушка уже тратила все силы на то, чтобы сохранить самообладание: коварная сырость шла по ногам и пробиралась по спине, кожа покрылась мурашками, и больше всего на свете юная леди хотела прислониться к чему-нибудь большому и тёплому. Ах, как здорово было бы откинуться назад, подтянуть под себя ноги и дремать всю дорогу, не тревожась о слякоти и холодных ветрах…

К счастью, судьба была достаточно справедлива — уже к вечеру Шарлотт оказалась в маленькой деревушке с перекошенными домиками. Как и в прошлой жизни, поселение пыталось выживать за счёт торговли зерном, рыбой и мясом, но на каменистой поверхности почти ничего не росло. А там, где нет нормальной травы, нет и нормального скота, но есть болезни, бедность и регулярные финансовые вложения. В своё время у Железной Шарлотг было несколько таких бесплодных участков, и баронесса тратила баснословные суммы, чтобы местные могли жить, а не выживать. Но не каждый землевладелец готов складывать деньги в бездонную бочку. Гораздо чаще хозяева пытались избавиться от убытков и проблем, выставляя земли на аукционы и запрашивая за них смешные суммы. В их головах подобная сделка могла принести хоть какую-то прибыль, и они совершенно не учитывали, что в поселении живут люди, для которых любая перемена может обернуться окончательной гибелью. В общем, Железная Шарлотт такого подхода не разделяла и всегда злорадствовала, представляя, что сталось с прошлым владельцем, когда оползень на «бесполезном» участке обнажил золотую жилу.

— Найди постоялый двор и высади меня там.

Поскольку солнце стремительно заходило за горизонт, Шарлотт решила осмотреть месторождение завтра. Она с лёгкостью спрыгнула вниз, прямо в грязевое месиво просёлочной дороги, и двинулась внутрь.

— Мне нужны две комнаты, для меня и моего слуги. — Владелец постоялого двора изумлённо крякнул, но его чувства были последним, что волновало юную мисс. — А ещё я хочу поесть и выпить чего-нибудь горячего. Плачу сверху, если в еде не будет мух, личинок и чужих плевков.

Если в голове трактирщика и были какие-то негативные мысли, они испарились вместе с серебряной монетой, которую Шарлотт бросила в его сторону. Поймал он её или нет, девушку не волновало — она привычно осматривала помещение, пытаясь прикинуть, какое место подойдёт лучше всего. Выбор был невелик, и мисс Лотти пришлось направиться в сторону грязного и неопрятного стола, расположенного в тёмном углу. Служанка попыталась принести подсвечник, но юная леди только отмахнулась, вместо этого попросив заранее начать топить в её комнате. Эта просьба также была оплачена, и женщина без возраста убежала топить для новой постоялицы.

— Не нравится мне это место, юная хозяйка. — Ганс, успешно решив все вопросы с размещением, боязливо огляделся и пришёл в ужас от копоти, жирных пятен и потрескавшейся древесины. — Негоже вам в такой грязи сидеть. Давайте домой вернёмся? Долетим быстрее, чем сюда доехали.

— Сядь, — Шарлотт указала на место напротив, и у конюшего не осталось выбора, — еду скоро принесут. Завтра с утра я планирую осмотреть округу, но вечером ты мне не понадобишься. Воспользуйся этим и нормально выспись.

Ганс явно хотел сказать что-то ещё, но стушевался под тяжёлым взглядом зелёных глаз и принялся нерешительно мять свою шапку. Его шокировало всё — безлюдная местность, ужасающая бедность и то, с какой невозмутимостью дочь одного из самых влиятельных людей Юга ведёт себя в столь неподходящей обстановке. Их мисс Лотти редко покидала особняк, и уж тем более никогда не бывала в подобных местах. Будь на её месте мисс Вероника или леди Абигайль, они бы даже не покинули повозку, и были бы абсолютно правы, не желая портить обувь. А юная хозяйка не просто приехала сюда — она приехала одна, сняла комнату и собиралась ночевать! Но у слуги хватало ума ничего не спрашивать.

На самом деле для бывшей баронессы подобная обстановка была родной и привычной — когда она ездила по своим шахтам и приискам, то практически всегда останавливалась в таких местах. Как правило, на постоялых дворах были свободные комнаты, кормили там достаточно съедобно, а власти лишались возможности выслужиться и скрыть свои грехи от её глаз. Более того, внезапные визиты Железной Шарлотт оказывали благотворное влияние на местных, заставляя их постоянно следить за состоянием трактиров и постоялых дворов. Как только Шарлотт заметила эту связь, её поездки стали ещё более хаотичными, и несколько раз она жила прямо на приисках. Бывшая баронесса собиралась использовать эту маленькую хитрость и в новой жизни, и её будущие земли стали отличным местом для введения такой практики.

— Ваша еда, сударыня. — Трактирщик лично принёс ей наваристую, ещё горячую похлёбку и теперь нерешительно топтался на месте. Знать явно не была частым гостем в этой деревушке, не говоря уже о леди, путешествующей с одним конюшим, и мужчину просто раздирало от страха и любопытства. — Вы к нам надолго? Из каких краёв будете?

— Нам нужны комнаты на две ночи, — как и всегда, Шарлотт не было дела до чужого любопытства, — всё это время я планирую питаться у вас. Это возможно?

Дождавшись кивка, мисс Лотти окончательно потеряла интерес к трактирщику и сосредоточилась на еде. Сверху плавал толстый слой жира, ложка с трудом вылавливала слишком большие, грубо нарубленные куски, но похлёбка была свежей, горячей и приготовленной для своих. Скорее всего, юной леди Рочестер достался обед владельца этого места, и её это более чем устраивало. Она не Абигайль — ей плевать, что есть и где спать, если в доступе будут стол, письменные принадлежности и нужная документация.

Зато Ганс, кажется, был окончательно шокирован. Он не притронулся к своей тарелке и со слезами на глазах смотрел, как Шарлотт спокойно и быстро расправляется с тем, что в поместье Рочестер не дали бы даже свиньям, а затем пьёт горячий напиток из трав и мёда, без страха прикасаясь к покорёженной кружке со сколами на ручке.

— Юная хозяйка… — конюший уже дошëл до того состояния, когда страх и здравый смысл отошли на второй план, — давайте уйдём отсюда. Может, в церкви переночуем, или у старосты, или ещё где. Это совсем плохое место, совсем-совсем. Что угодно может случиться…

— Ещё одно слово в таком тоне, и ты отправишься домой, а я буду возвращаться на почтовом дилижансе. — Бесполезные причитания начинали раздражать, ноги всё ещё не отогрелись, и у мисс Лотти стремительно портилось настроение. — И это ты привлекаешь к нам внимание своим нытьём.

Постоялый двор потихоньку оживлялся. В таких маленьких местах новости разносятся быстро, и местные, конечно же, хотели поглазеть на странную путешественницу, заявившуюся в их края на ночь глядя. Кто-то пялился в открытую, кому-то хватало ума сделать вид, что он пришёл сюда за пивом, но всё внимание было собрано в одной точке. Пока что люди осторожничали, ограничиваясь шепотками и переглядками; скорее всего, потом кто-нибудь пристанет к Гансу, тщательно выспрашивая, кто они такие и зачем приехали. Разумеется, кто-то достаточно дерзкий и глупый может полезть к самой Шарлотт, но девушка считала это маловероятным. Она не паниковала, не шугалась и не выглядела беглянкой, которую никто не будет искать, а деревня стояла слишком далеко от торговых путей, чтобы местные привыкли к разбою и нападениям. Она не надела ни одного украшения, её одежда была закрытой и неброской, она держалась спокойно и расплачивалась серебром, так что вполне могла сойти за купеческую дочку или мелкую помещицу, путешествующую по своим делам.

— Когда тебя начнут расспрашивать, не вздумай говорить, кто мы и откуда. — Шарлотт смерила взглядом конюшего, с тоской думая, что человек он, может, и хороший, но больше она с ним никуда не поедет. — Говори, что я запретила. Ни фамилий, ни титулов, ни статуса. Даже о том, что я дворянка, понял? Ты ничего не знаешь, хозяйка свои дела решает, послезавтра уедет.

Ганс кивал, но мисс Лотти заставила его несколько раз повторить свои слова. Кажется, он не до конца понимал, что станет главной мишенью местных сплетников, так что Шарлотт пришлось снова припугнуть его увольнением, если он захочет посвоевольничать. Да уж, она совершенно не учла, насколько слуги Хьюго Рочестера отличались от её собственных. Или, возможно, вопрос был в положении и её сын тоже сталкивался с неподобающим обращением?

Сердце кольнуло застарелой болью, но бывшая баронесса сразу загнала её куда подальше и сосредоточилась на еде. Потом она подозвала служанку и сунула ей ещё одну монету, попросив затушить камин и принести дополнительное одеяло. Вскоре дело было сделано, и меньше чем через полчаса юная леди Рочестер лежала в затхлой, сырой комнате, куталась в грубое одеяло и надеялась, что не подхватит вшей. Примерно так и прошла вся ночь — сон не шёл совершенно, а потому был урывистым, мутным и неприятным. Конечно же, она замёрзла, а тело болело от непривычной позы и ужасного матраса, но подобные мелочи никогда не останавливали Железную Шарлотт. Быстро приведя себя в порядок, мисс Лотти отыскала Ганса и отправилась в путь.

Весь день она ходила, измеряя и сопоставляя, тщательно фиксируя каждую мелочь, которая могла бы ей помочь, — причём как в предстоящих расчётах, так и в качестве доказательства. Ей нужно было подогнать реальность под свои воспоминания, и девушка ползала по земле, горстями извлекала песок из ледяной горной речки и искала иные признаки, которые могли бы указать на месторождение. На первый взгляд дело казалось безнадёжным, но Железную Шарлотт не зря сравнивали с громыхающим поездом. С невероятным упорством, игнорируя грязь, холод и своё состояние, она находила всё новые и новые признаки наличия золота — и пусть они были косвенными и незначительными, в совокупности эти «песчинки» выглядели достаточно убедительно.

Ближе к вечеру, когда ноги уже отваливались, а взятая с собой бумага закончилась, Шарлотт решила, что дело наконец-то сделано. Того, что она смогла увидеть без специальных инструментов, было ничтожно мало, но на её стороне были опыт, знания и воспоминания о прошлой жизни — бывшая баронесса считала, что этого достаточно.

— Возвращаемся в деревню. — Ганс, сидевший на козлах и наконец-то переставший причитать, послушно кивнул. — Домой отправимся завтра утром. Хорошенько отоспись, потому что поедем затемно.

Остаток дня мисс Лотти провела, медленно бродя по деревушке. И если местные пялились на неё из любопытства, то в голове бывшей баронессы каждая подмеченная деталь превращалась в цифры: сколько здесь людей, какое у них хозяйство, что они едят и чем живут. Как она и предполагала, простолюдины из глубинки не рисковали подходить к незнакомой леди в дорогой одежде; что именно ей припишет людская молва, уже не имело никакого значения. Небольшая заминка возникла лишь во время ужина, когда к ней попытался подсесть местный священнослужитель.

— Сударыня, вам, может, помощь какая нужна? — Полный мужчина с окладистой бородой нерешительно топтался рядом со столом, совсем как трактирщик вечером ранее. — В такую глушь приехали, да и совсем одна… Народ всякий бывает, как бы не случилось чего.

— Не нуждаюсь. — Шарлотт смерила священника тяжёлым взглядом, от которого он явно почувствовал себя неуютно, и перехватила кружку поудобнее, готовясь в любой момент плеснуть в чужое лицо горячее варево. — Стремление похвальное.

Но кружка не понадобилась — мужчина окончательно стушевался, и больше её не трогали.

Всеобщая обеспокоенность была понятна, но на самом деле ужасно раздражала. Всё-таки бывшая баронесса не была той наивной семнадцатилетней девушкой, которой её считали. Она прекрасно понимала и даже несколько раз сталкивалась с тем, о чём столь настойчиво рассуждали «старшие». Так что мисс Лотти лучше всех знала обо всех подводных камнях этой поездки — просто она совершенно не придавала этому никакого значения.

Как и в прошлый раз, она попросила заранее растопить камин, а потом потушить его. Ложилась она с ощущением подступающей лихорадки, и вторая ночь на постоялом дворе была ещë хуже первой. Тем не менее Шарлотт нашла в себе силы встать, стоило первым лучам солнца забрезжить на горизонте, разбудить конюшего и залезть в ландо. Дорогу домой она почти не помнила: у юной леди поднялась температура, грудь сдавливало, а вздохи сопровождались ужасными хрипами.

Все крики и злоба, с которыми обитатели поместья Рочестер собирались встречать беглянку, были разбиты о еë состояние. Мисс Лотти было настолько плохо, что Кларенсу пришлось вытаскивать еë из ландо, а потом транспортировать в комнату. Туда же отнесли немногочисленные сумки с расчëтами, аккуратно разместив их у кровати. Как и в деревушке, всë внимание досталось Гансу, но перепуганный конюший в основном рассказывал о своих чувствах, а не о фактах и конкретных событиях. Так что единственной, кто мог поведать о целях поездки, была сама Шарлотт, и со временем эта информация утратила всякое значение — потому что с каждым днём девушке становилось всë хуже и хуже.

Всего юная Рочестер провела в постели около трёх недель, одну из которых она не приходила в сознание. За это время Хьюго успел вернуться из Ласса, обзавестись новой порцией седых волос и уехать обратно, а Вероника Айли-Рочестер в одиночестве сходила на бал к леди Криденс. К счастью, мисс Лотти постепенно шла на поправку и вскоре уже окончательно вернулась к своим планам и обязанностям.