Две жизни леди Рочестер

Арина Андреева

Иногда жизнь непредсказуема. Сегодня ты Железная Шарлотт и всемогущая баронесса Рочестер, годами правящая половиной Юга, а завтра — маленькая девочка, вернувшаяся в прошлое, где родители и братья ещё живы. И нет больше ненавистного мужа, сына, безграничной власти и даже приличного бренди. Есть только старый враг, который пока что не плюётся от упоминания твоего имени, и несгибаемая воля, в своё время покорившая мир.Но есть ли шанс, что в этот раз всё будет сделано правильно?

Глава 4

— Вы действительно здесь!

Молодой лорд Хайдеггер радостно улыбнулся, словно встретил старого друга, и протянул девушке бокал шампанского. Он действительно надеялся, что белокурая незнакомка снова будет подпирать стенку на этом балу: прошлый разговор значительно поднял ему настроение, а Грегори Хайдеггер никогда не отказывался от возможности приятно провести время.

Железная Шарлотт вздрогнула, выныривая из своих мыслей, и попыталась усмехнуться. Получалось не очень — на душе было на редкость паршиво и разговаривать с людьми совершенно не хотелось.

— Добрый вечер. Рада вас видеть.

Это было правдой — один вид старого хрыча заставил мисс Лотти почувствовать себя лучше. Хайдеггер был её своеобразной константой: что бы ни происходило, он всегда был где-то рядом, чтобы бесить и раздражать окружающих одним фактом своего существования. Как и положено старому врагу, лорд сразу же считал мрачное настроение соседки по стене. Шампанское, впрочем, он всё равно протянул — Шарлотт с готовностью забрала бокал и сделала большой глоток, жалея, что это не бренди. Будущий граф выглядел так, словно собирался прямо спросить её, в чём дело, но роковой вопрос всё-таки не прозвучал, повиснув в воздухе. Вместо этого Хайдеггер прислонился к стене, как на прошлом балу, и задумчиво осмотрел танцующих подростков.

— Согласен, зрелище на редкость удручающее. Если сейчас зазвучит вальс, это будет официальный похоронный марш этого вечера.

Мисс Лотти усмехнулась, найдя шутку довольно смешной, но пока что не имея сил ответить. Вчера за ужином Лео снова заговорил о её замужестве, пока они обсуждали оранжерею, и юная мисс Рочестер была втянута в отвратительный скандал с матерью, которая отнеслась к словам младшего сына с удивительной серьёзностью и посоветовала сразу передать ему новую постройку, раз уж она ему понравилась. Крики продолжились за завтраком, когда Абигайль вскользь сообщила, что у Шарлотт нет собственного имущества на территории Рочестеров и на очередной бал леди Криденс девушка поехала исключительно из-за того, что уже пообещала Нике составить ей компанию.

Рочестер был её жизнью, в конце концов. Её любовью, гордостью, драгоценностью, единственной и главной привязанностью. И даже намёк на то, что ей придётся покинуть землю, за которую она умерла, приводил Железную Шарлотт в неописуемую ярость.

— Если вы пообещали, что будете молчать до конца вечера, моргните два раза, хорошо? Тогда мы попробуем свой язык жестов и непременно попадём в газеты в качестве главных героев статьи о новом, неизвестном науке заболевании.

Надо отдать Хайдеггеру должное — шутил он отменно. Злиться и грустить в такой ситуации было просто невозможно. Юная мисс тряхнула головой, окончательно сосредотачиваясь на настоящем, и улыбнулась от всей души.

— Это минута молчания по моей светской жизни. Чем больше я хожу на подобные мероприятия, тем сильнее понимаю, насколько они мне отвратительны.

Молодой лорд рассмеялся, запрокинув голову, а потом отсалютовал своей соседке бокалом. Сегодня он надел светло-серый костюм, невероятно гармонирующий с его глазами, и зачесал волосы по последней моде. Юная Рочестер, выбравшая простое и закрытое платье в тёмно-бордовых тонах, полностью терялась рядом с этим высоким и ярким джентльменом — окружающие наверняка думали, что он разговаривает со стенкой.

— Справедливости ради должен сказать, что не все вечера похожи на этот.

Хайдеггер сделал ещё один глоток, а после начал рассказывать о мероприятиях, на которых уже успел побывать. Шарлотт демонстративно принижала всё, о чём шла речь, и пыталась увести разговор на фондовые рынки. К сожалению, Грегори воспринимал её комментарии в качестве шутки, но мисс Лотти не теряла надежды. Это же Сумасбродный Хайдеггер — старый хрыч обожает биржу, даже если сам ещë не знает об этом.

Они отлично проводили время, пока молодой лорд не поднял взгляд в зал, а потом скривился, совсем как когда Железная Шарлотт говорила гадости о его брате.

— Дьявол. Мейвис Тилль идëт сюда.

Шарлотт проследила за взглядом Хайдеггера и увидела весьма хорошенькую девушку с кокетливой мушкой над губой, которая двигалась в их сторону с самым решительным видом. Конечно же, она знала Мейвис — в прошлой жизни она благополучно вышла замуж и родила двух дочерей человеку, который только что произнëс еë имя так, словно оно было самым страшным ругательством.

— И чего она хочет?

— Танцевать.

Хайдеггер произнëс это таким мрачным и обречëнным тоном, что бывшая баронесса не удержалась от смеха. В прошлый раз Грегори тоже что-то говорил о танцах, и она даже представить себе не могла, что причиной страданий молодого графа была его собственная будущая супруга.

— Вас пора спасать?

В принципе, Шарлотт было без разницы, что там происходило между будущими супругами, но Мейвис собиралась украсть еë собеседника, а бывшая баронесса не собиралась портить свой вечер.

Грегори посмотрел на свою собеседницу со смесью удивления и надежды, сразу поняв, что она имеет в виду.

— Но мы не представлены друг другу, и это будет…

Шарлотт закатила глаза, не дав старому дураку закончить свою мысль.

— Это не мешает нам сплетничать уже второй вечер подряд. Решайте прямо сейчас, пока она не подошла.

Второе предложение не понадобилось.

— Справедливо. Пойдёмте, пока ещë можно сделать вид, что мы еë не заметили.

Традиционное «Разрешите пригласить вас на танец, леди?» растворилось в воздухе, но в их случае это было бы даже неуместно. Молодые люди добрались до остальных танцующих и встали, ожидая, пока начнëтся музыка.

Надо сказать, что Шарлотт не особо много танцевала. В прошлой жизни еë банально не научили, в этом с ней танцевали только братья — чаще Кларенс или Марсель, потому что Лео обычно ставили в пару к Нике. Так что мисс Рочестер немного волновалась, но железной волей не позволяла чувствам взять верх над разумом. Она знала основы, в конце концов, — этого должно быть достаточно.

Как назло, заиграл вальс, танец быстрый и достаточно интимный. Но отступать было некуда, да и некогда — молодой лорд подхватил еë с первых же нот, уверенно делая первый шаг. Разница в росте, очевидная и до этого, стала явной и ощутимой: Шарлотт заканчивалась на уровне чужой груди, и ей приходилось задирать голову, чтобы нормально общаться со своим собеседником. Под ладонями плавно перекатывались мускулы, Грегори был тëплым и отчëтливо пах бергамотом, и довольно скоро девушка перестала о чëм-либо думать, полностью растворившись в чужом запахе. Хайдеггер вëл плавно и уверенно, умело подстраиваясь под небольшие шаги своей партнëрши и контролируя пространство, так что леди оставалось лишь следовать за ним.

— Она ещë там?

Девушка вздрогнула, не сразу понимая, что Хайдеггер обратился к ней, а потом послушно выглянула из-за его плеча.

— Да. Если бы взглядом можно было убить, мы бы уже были мертвы.

Молодой лорд тихо выругался, элегантно уводя их от столкновения и меняя траекторию.

— Придëтся остаться на следующий танец.

Шарлотт шутливо стукнула его по плечу кулаком. Из-за этого она немного сбилась с шага, но Хайдеггер буквально понëс еë дальше, так что заминки не случилось.

— Я настолько плоха?

Грегори снова развернул еë и немного приподнял; кажется, он был единственным джентльменом на этом вечере, кто действительно умел танцевать вальс, и ему приходилось то и дело уходить от неловких столкновений.

— Вы очень лëгкая партнëрша, так что ваши способности особой роли не играют. Даже слишком лëгкая, если честно. Вы же не травитесь мышьяком или что-то в этом роде?

Шарлотт фыркнула от смеха. Ей не нужно было ничем травиться — подорванное здоровье делало всë за неë. А уж при условии, что после прошлой жизни с огнём у неë были определëнные проблемы и Железная Шарлотт в принципе запрещала прислуге топить камин, выздоровление обычно затягивалось на неопределëнное время.

— Нет уж, увольте. Я предпочитаю бренди.

Хайдеггер послушно рассмеялся, но в его взгляде вдруг проявилась настороженность, а между бровей залегла небольшая складка.

— Я уже думал об этом. Вы маленькая, лëгкая и такая бледная, что почти насквозь просвечиваетесь. Может, вместо шампанского мне стоит принести вам мяса?

Будь здесь леди Абигайль, она бы сочла подобное высказывание ужасным оскорблением, но мисс Рочестер только фыркнула, снова сбиваясь с шага.

— Это всë мой образ жизни. Видите ли, в мой кабинет не проникает ни капли солнечного света, из-за чего я выгляжу как бесцветная медуза. От мяса не откажусь, но что-то мне подсказывает, что мы при всëм желании не найдëм его на этом вечере.

Удачную шутку про стейк из печенья и заварного крема произнести не удалось — играли последние аккорды, так что танцующим пришлось разделиться и совершить положенные поклоны. Не сговариваясь, старые враги двинулись в другой конец зала. Танцевать два танца подряд на одном и том же месте? Леди Криденс ни за что не простит им такого пренебрежения приличиями.

Заиграл полонез, так что знакомым незнакомцам пришлось разделиться. Танцевать одной было легче и сложнее одновременно — всë-таки здесь не нужно было держать такую высокую скорость, как при вальсе, но никто не спасëт, если будет допущена ошибка. С другой стороны, Шарлотт была уверена в своих навыках — как танцевальных, так и ругательных.

— Она в поле зрения?

В полонезе партнёры пересекались лишь на несколько мгновений, которых хватало буквально на пару фраз. Юная леди Рочестер использовала эту паузу, чтобы хорошенько осмотреться.

— Нет. Кажется, ваша знакомая убежала плакать на балкон. — Танец пошëл на новый круг, и Шарлотт, не сдержавшись, спросила: — Это ваша спутница?

— Дьявол упаси. — На то, как сильно перекосило Хайдеггера, можно было смотреть вечно. — Это сестра моего друга, и только из-за этой дружбы я в принципе терплю еë общество.

«Да брось, старый хрыч. — Шарлотт прыснула со смеху и исчезла в очередном повороте, избавляясь от необходимости комментировать свою реакцию. — У вас две дочери. Не настолько уж она тебе не нравится».

Танец двигался к кульминации, музыка играла всë быстрее и быстрее, и в какой-то момент мисс Лотти почувствовала, что начала задыхаться. Кислорода становилось всë меньше и меньше, непривычные к таким нагрузкам конечности ныли и подрагивали, и юной мисс пришлось полностью отказаться от разговоров, сосредоточившись на пируэтах и правильных шагах. Финальные ноты она слышала уже сквозь звон в ушах, удерживаясь в правильном положении лишь на силе воли, а после развернулась и устремилась к выходу. Ей срочно нужно было куда-нибудь сесть и перевести дух, но диваны в гостиной леди Криденс предназначались для общения, и любая попытка сесть туда спровоцировала бы кучу раздражающих вопросов о еë самочувствии. А Железная Шарлотт действительно ненавидела свою беспомощность и чужую жалость. За свои обе жизни она не жалела никого и никогда — ни слуг, ни сына, ни Брайана, ни себя саму. Да и зачем? Время, затрачиваемое на нытьё, можно использовать гораздо эффективнее.

Юная леди Рочестер остановилась около лестницы, ведущей в жилую часть дома, и тяжело опустилась на ступеньки. Видимо, она останется здесь до конца вечера — слишком уж колотилось сердце, сходя с ума от непривычных нагрузок, а дыхание не собиралось восстанавливаться.

— Дьявол, да всë хуже, чем я думал. — Мисс Лотти подняла голову, всматриваясь в лицо Грегори Хайдеггера. Если бы там промелькнула хоть капля сочувствия, она бы выцарапала ему глаза, но будущий граф выглядел удивлëнным, а не сопереживающим. — Не могу поверить, что человек может задыхаться от двух танцев подряд. Вам стоит увеличить количество занятий верховой ездой, иначе вы можете стать первой девушкой, которая умрëт на собственном дебюте.

Это было настолько похоже на старого хрыча, что Шарлотт фыркнула от смеха, сразу же заходясь в кашле. О, она уже предвкушала чужую реакцию на свои слова:

— Я не умею ездить верхом.

Ожидания полностью оправдались — Грегори был настолько шокирован, что кто-то не любит его обожаемых лошадей, что это было просто неописуемо. Мисс Лотти даже показалось, что у него уши задвигались от возмущения.

— Не… умеете? — Видимо, в мире Хайдеггера умение кататься на лошади появлялось автоматически, вместе с навыками ходьбы. — Хотя да, вы, наверное, это просто не переживëте. А пони? Ослик? Хотя бы утренний и вечерний променад?

— Нет, только расчётные книги и игра на бирже. — Шарлотт откинулась назад и вытянула стопы, пытаясь найти наиболее удобное положение. Скользкий подол пополз по ноге и слегка обнажил лодыжку, а Грег вдруг замер, а потом тяжело сглотнул и начал искать кого-нибудь из прислуги. Леди нашла это забавным, но решила его чуть успокоить: — Я бы с радостью гуляла по саду, но отец приказал вырубить его, когда мне не было и шести. Так что у меня действительно довольно тихая жизнь, в которой я в основном хожу от спальни до кабинета.

Но еë слова возымели противоположный эффект. Грегори, договорившийся о двух бокалах шампанского, сел рядом, а потом начал активно доказывать девушке важность спортивных нагрузок. Он настолько увлëкся, что пару раз чуть не опрокинул бокал — причëм как свой, так и чужой. Конечно же, старый хрыч обожал лошадей — обожал всегда, даже после того как падение со строптивого скакуна стоило ему сломанной спины. Юг не верил, что он встанет, и бывшая баронесса тут же послала ему в подарок шикарного жеребца, а потом почти год держала биржу и акции Хайдеггеров, пока граф заново учился ходить. Полностью он так и не восстановился и с того момента практически перестал появляться в обществе, а ещё обзавёлся неизменной тростью. Тогда же они окончательно перешли на устные оскорбления и желчные записки, чем шокировали остальных.

Впрочем, молодой Грегори ещё мог нормально ходить, танцевать на балах и рассказывать окружающим о своей любви к четвероногим копытным.

Шарлотт слушала его молча, маленькими глотками отпивая шампанское и изредка вставляя едкие комментарии. Всë-таки как хорошо, что старый хрыч Хайдеггер никогда не меняется.