Девушка из тихого омута

Анна Князева, 2018

Зловещее темное озеро, неподалеку от которого проходили съемки, актрисе Лионелле Баландовской сразу не понравилось. Старинная легенда гласила, что много веков назад в нем утонула девушка-воин Варвара, а ведь именно ее роль играет Лионелла в новом фильме! Дурные предчувствия оправдались – работа была сорвана, и актеров разместили в пансионате на берегу озера. И той же ночью там произошло убийство пожилой артистки, а Лионелла оказалась главной подозреваемой. Не стоило ей выходить на позднюю прогулку в этих темных и мрачных местах…

Глава 3. Красный сапог

Утро следующего дня выдалось ясным. Стоя на крыльце пансионатского дома, Лионелла щурилась на холодное солнце. По застывшей за ночь грязи к ней семенил Пилютик.

— Плохие новости! — с полдороги выкрикнул он. — Сегодня съемок не будет!

— Грустно, Иван Иванович, — сказала Лионелла. — Вечером я хотела уехать домой.

Пилютик развел руками:

— И что делать? Режиссер предполагает, а бог располагает.

— Где, кстати, он?

— Комиссаров? Еще вчера уехал в гости к друзьям. За ним, видите ли, прислали машину, а я здесь один разбирайся.

— У Комиссарова повсюду друзья. Даже в такой глуши.

— Вы же слышали, директриса пансионата вчера сказала: на другом берегу озера живет «король автомасел»? В его распоряжении одна треть российского рынка. Богатый человек.

— Да, я что-то такое слышала, — кивнула Лионелла. — Но, вероятно, большую часть информации она донесла до вас без меня.

Пилютик посмотрел на часы:

— Вам нужно спешить. Завтрак закончится в десять. Здесь недурственно кормят. Яйца — свежие, творог — объедение. Советую заправить сметанкой и сверху — сахарку. Попробуйте, скажете спасибо…

— А где здесь столовая? — поинтересовалась Лионелла.

Пилютик показал:

— Видите дом, возле которого курят статисты? За домом стоит другой: крашеный, чистенький. Это и есть столовая. — Он снова взглянул на часы. — Поторопитесь, иначе останетесь голодной. А где Надежда Ефимовна?

— Я стучалась к ней минут десять назад, но мне никто не открыл. Вероятно, она ушла завтракать.

— В столовой я ее не видел.

— Значит, еще спит.

— Не будем ее будить, — благоразумно отступился Пилютик. — Сами знаете, чем это может закончиться.

Дурной характер Бирюковой был широко известен. Помимо вздорности и высокомерия, народная артистка имела острый язык, который не щадил ни своих, ни чужих. Коллеги сторонились Бирюковой, и поводов для нападений было немного. Это позволяло сохранять на съемочной площадке относительный мир.

Впрочем, неуживчивым характером отличалась не только Бирюкова. Вторым по «буйности» на площадке был партнер Лионеллы Максим Стрешнев. Имея внешность былинного богатыря, он много снимался, но озвучивали его, как правило, другие актеры. У самого Стрешнева для этого не хватало актерского мастерства, органики, а может быть, и таланта.

Днем раньше он и Лионелла поссорились, поскольку оба были вымотаны затянувшейся съемкой, холодом и невозможностью вернуться в Москву. Теперь единственным желанием Лионеллы было не встретить Максима в столовой. Но, как назло, все вышло наоборот: свободное место было только одно — за столом, где завтракал Стрешнев.

— Доброе утро. — Лионелла села и, не глядя на Максима, обратилась к его соседу Никанину, консультанту по воинским традициям и боевым искусствам славян: — Охота же вам, Юрий Платонович, убивать свое время здесь? Ехали бы в Москву.

— Это моя работа, — ответил Никанин. — Вы же не уехали? Отчего мне уезжать?

— Последняя сцена в экспедиции. Ваши консультации вряд ли потребуются.

— Не мне решать. По крайней мере, Комиссаров ничего не сказал. И, кстати, — он огляделся, — где же наш режиссер?

— Говорят, уехал к друзьям, которые живут где-то поблизости, — вступил в разговор Максим. Он взял Лионеллу за руку и проникновенно продолжил: — Прости меня, дорогая.

— За что? — Она нехотя подняла глаза.

— Не сдержался, нагрубил.

— Неужели?

— Мы все вчера очень устали.

— Оба хороши, — согласилась Лионелла и пожала плечами. — И, главное, непонятно, когда продолжатся съемки. Я, может, успела бы съездить домой.

— А здесь вовсе не плохо, — сказал Никанин. — Чистый воздух, природа, продукты натуральные. Есть смысл расслабиться и получать удовольствие.

На завтрак им подали вареные яйца, творог, молоко и жареную рыбу, которая на первый взгляд могла показаться лишней. Но если вдуматься, все было очень логично: рядом — озеро, а название пансионата — «Рыбачий».

— Давно хотела спросить, Юрий Платонович, — заговорила Лионелла. — Не кажется вам, что художник по костюмам увлекся и пошел не в том направлении?

— Вы говорите в общем или конкретно?

— Не думаю, что в тринадцатом веке русские женщины носили брюки из кожи.

— Этот вопрос следует задать специалисту по историческому костюму. Я же, например, могу рассказать о холодном оружии Древней Руси или в крайнем случае, из чего в тринадцатом веке делали квас.

— Разве не из хлеба? — поинтересовался Максим.

— На Руси вопрос производства кваса стоял несколько шире. Его делали из хлеба, из листа, из солода. Был квас березовый, медовый, морошковый брусничный, клюквенный. Уверен, что и это не все. Ну а что касается костюмов… — Никанин замолчал, подбирая аккуратное выражение. — Художник использовал своеобразную трактовку первоисточника. Но если взять во внимание, что ваша героиня — предводитель банды разбойников, она вполне могла носить кожаные порты. В самом деле, не в юбке же ей скакать на коне? — с улыбкой проговорил он и спросил: — Никто не знает, где будут проходить дальнейшие съемки фильма?

— Сначала доснимут сцену в лесу, — напомнила Лионелла.

Однако Стрешнев прояснил ситуацию:

— На следующей неделе снимаемся в студийном павильоне.

— На «Мосфильме»?

— Откуда мне знать? Если хотите, спросите у Комиссарова.

— Да где ж его взять?

— Тогда спросите Пилютика.

— Этого сначала нужно поймать. Он как ртутный шарик из разбитого термометра: только что был в столовой — и вот его уже нет. Так или иначе, в нашем распоряжении по меньшей мере полдня. — Юрий Платонович поднялся со стула. — Благодарю за компанию.

— Советую вам не спешить, — сказала Лионелла. — Пилютик объявил, что сегодня съемок не будет.

— Тем лучше. Надеюсь, увидимся за обедом. — Никанин, раскланявшись, вышел.

После его ухода возникло легкое замешательство. За стол подсел исполнитель роли предводителя татарского войска. Ни к кому конкретно не обращаясь, Лионелла спросила:

— Бирюкову не видели?

«Татарский предводитель» покачал головой:

— Нет, не видел.

— Прогуляемся? — предложил Стрешнев. — Говорят, рядом озеро.

— Я там была, — ответила Лионелла.

— Когда успела? — удивился Максим.

— Ночью.

— Не спалось?

— Никогда не ложусь раньше одиннадцати. — Она улыбнулась. — Такая привычка.

— Ясно. Значит, озеро отменяется?

— Отчего же? — Лионелла сдвинула стул и поднялась на ноги. — Вчера в темноте ничего не разглядела, кроме деревьев в лесу и огоньков на том берегу. Еще немного, и я бы заблудилась.

Стрешнев тоже встал и взял ее под руку:

— Со мной не заблудишься.

«Татарин» остался за столом есть свою рыбу. Лионелла с Максимом вышли на улицу, где их встретило все то же ясное безоблачное утро.

— Зачем тебе Бирюкова? — спросил Стрешнев. — Вы, кажется, в одном доме живете. Неужели не виделись?

Лионелла покачала головой:

— В последний раз виделись вчера, когда заселялись.

— Идем? — Максим потянул ее в сторону озера, до которого на самом деле было метров триста, не больше.

Дойдя до кромки воды, Лионелла сказала:

— Как странно… Вчера мне показалось, что до воды около километра.

— У страха глаза велики, особенно в темноте. — Максим указал рукой на противоположный берег. — Где-то там наш Комиссаров.

— Вчера у них было шумно и весело, — вспомнила Лионелла. — Видел фейерверк?

— Конечно. — Он усмехнулся. — Трудно было не заметить такую пальбу.

— Говорят, что эти люди так веселятся каждые выходные.

— Вокруг богатых множество прихлебателей. И всю эту команду нужно кормить, поить, развлекать.

— Думаю, что им самим это нравится.

— Нравится, что за кормежку им лижут задницу. — Максим сплюнул в воду. — Мерзость все это! Жрут, пьют на халяву, в глаза подобострастно заглядывают. Уверен, что вчера на этих гуляниях режиссер Виктор Комиссаров был главным блюдом. Не удивлюсь, если завтра туда потащат тебя или Бирюкову.

— Или тебя…

— Меня — вряд ли.

— Почему?

— Плохая репутация. Я, если выпью, могу набить морду.

Лионелла удивилась:

— Кому?

— Это без разницы.

— Веский аргумент, — усмехнулась она. — Пройдемся по берегу?

Они пошли по мокрому песку вдоль кромки воды. Вскоре песок сменил мох, а потом и вовсе жухлая травка. Встретились первые березки, предвестницы леса, в котором вчера заплутала Лионелла. Теперь на ветвях берез была видна паутина. Чуть дальше росли краснолистые рябины, потом — снова березы вперемешку с осинами. В тишине, шепчась, падали листья и кружились хороводом на легком ветру.

— Красиво здесь. — Лионелла встала у осины и глубоко вдохнула осенний воздух, в котором определенно присутствовал запах озерной тины и прелых листьев. Она закрыла глаза и вдруг услышала звук, похожий на легкий шлепок, словно что-то упало сверху. Обернувшись к Максиму, спросила: — Что это было?

Стрешнев склонился и поднял с земли красный сапог с загнутым кверху носком:

— Кажется, он из нашей костюмерной.

Оба с удивлением взглянули друг на друга, потом, не сговариваясь, запрокинули головы и посмотрели наверх. Там, на осине, на высоте нескольких метров, в петле качалась на ветру женщина, одетая в русский сарафан. Одна ее нога была в красном сапоге, вторая — босой.

Лионелла в ужасе закричала:

— Боже мой! Что это такое?!

Максим обнял ее, уткнул лицом к себе в грудь и тихо сказал:

— Вот мы и нашли Бирюкову.