Арника. Путь к счастью

Анна Дант

Судьба подарила мне шанс: спасла от жестокого мужа, закинув нас с дочерью в чужой мир. Но оказалось, что и там не так-то просто выжить. Если ты не замужем и не вдова, ты – падшая. А значит, готовься к нападкам чужих мужей и к ненависти всех окружающих женщин. Глухая деревня, старушка – травница, ветхий домик, десяток кур и коза – всё, что у нас теперь есть. Я выстою и стану счастливой! Не смотря ни на что!

Глава 3

— Отведи пока в комнату, — фыркнула мама, как только мы вошли в дом.

— С ней всё будет в порядке? — взволнованно спросила я, как только вышла из комнаты, оставив там дочь.

— Будет, не переживай, — отмахнулась женщина. — Но кое-чему ты должна научиться, прежде чем вести ребёнка в лес. Стара я стала, не подумала сразу, что детё всё на вкус прробует.

— Этот виноград сильно опасен?

— От того количества, что Яна съела, не будет ничего. Максимум, на горшке посидит с непривычки.

— Но почему мы тогда так поспешно вернулись? — удивилась я. — Я думала, нам нужно собрать травы, грибы.

Мама села напротив меня и улыбнулась:

— Потому что этот страх, что испытывает сейчас Яночка, будет хорошим уроком. И для тебя, кстати, тоже. Янка в следующий раз может съесть не безобидную ягоду, а вороний глаз или ещё что похуже. А ты следить за дочерью будешь.

— Я следила, — буркнула я, насупившись.

— Ты думаешь, я не знаю, каково это, с детьми ходить? — грубовато буркнула мама. — Знаю, и ещё как. На собственном опыте тебя учу. А вот тебе ещё кое-что для размышлений. Знаешь сколько детей от отравлений умирает? Здесь не лютое средневековье, где детей двадцать штук нарожали лишь бы хоть один выжил. Нет, детей берегут и любят. Только не всегда получается соломку подстелить. Поэтому и учат с младых ногтей всему. Чтобы дети крепко накрепко помнили, что для них опасно, а что можно.

— Высокая смертность? — спросила я, понимая, что травница целиком и полностью права.

— Не высокая, но есть. Опасных заболеваний и эпидемий здесь не бывает, а с простудой и переломами я справляюсь. Больше в родах гибнут, как младенцы, так и матери. Ну и дети, конечно же. Кто в речке утоп, кого в лесу потрепал медведь. Травятся многие. Или в поле, вон, бегают. Они же как, под ноги не смотрят, а там ведь гадюки.

Я похолодела. Как мне вырастить дочь в этом страшном, опасном месте? Казалось бы, просто деревня, коих в России тьма. Но отсутствие телефонной связи и хорошей, качественной медицины сильно отличает два таких похожих мира. Не будь того странного перемещения, я бы была уверена, что мы на Земле. Всё абсолютно такое же. И лес наполнен рядами стройных берёзок, и небо такого же, пронзительно-голубого цвета.

— Что, испугалась? — усмехнулась мама. — Ничего, привыкнешь. И страх отпустит. А теперь вот.

Женщина встала и подошла к сундуку. Немного покопавшись, выудила оттуда бутылёк с коричневой жидкостью.

— Что это? — заинтересовалась я.

— Настой чистотела, — пробормотала мама, наливая лекарство в напёрсток. — Не вкусное, но действенное. Всё ненужное из организма выводит.

— Я думала, им только бородавки прижигать, — удивилась я.

— Лес нам даровал чудо, Арника. — серьёзно произнесла травница. — Люди, живущие в ладу с природой, очень редко бывают подвержены болезням, с которыми травы не справятся. Иммунитет сильнее, здоровье крепче.

— А какая продолжительность жизни? — поинтересовалась я. — Лет пятьдесят же?

— Да брось, у нас тут есть бабка Авдотья, так её уже за сто перевалило. Оно же как, некому за стариком присматривать, так и старается он прожить больше и в добром здравии. Помирать в одиночестве никому не хочется, вот и живут. Ещё и работать приходится. Та же Авдотья хоть и ходит постоянно за настоями да притирками, но всё равно с рассветом на ногах, хозяйством занята. Ии дочери лекарство дай, а то боится же ребёнок.

Ребёнок, как оказалось, уже и забыл, что отравился жутко ядовитым растением. Она спокойно сидела на кровати и увлечённо разглядывала что-то в окне.

— Что ты там увидела?

Я подошла к Яне и глянула в окно. На дороге мальчишки увлечонно играли в салочки.

— Мам, а мне можно к ним? — с затаённой надеждой спросила дочь. Она так любила всегда детей, только дружбу завести не могла по понятным причинам.

— Давай спросим у бабушки, хорошо? — не стала я обнадёживать или, наоборот, огорчать девочку.

Травница задумалась над нашим вопросом. Видно было, что она не горит желанием отпускать Яну, но и удерживать какой смысл? Не сидеть же нам теперь взаперти.

Мама тяжело вздохнула и отрицательно покачала головой, от чего Янка расстроенно хныкнула. Я уже начала думать, чем же занять ребёнка, чтобы она не скучала в одиночестве, но вмешался случай.

Сначала громко залаяла собака, сидящая на цепи, а следом в дверь постучали и закричали:

— Баба Веся, открывай, помощь твоя нужна!

— Вот же! — буркнула травница и зыркнула на Янку. — Ну что нос повесила? Иди, играй с детьми.

— А как же собака? — спохватилась я. — Яна не сможет сама выйти.

— Да что та собака, — махнула травница рукой. — Только и делает, что брешет. Да и не достаёт цепь до крыльца и калитки.

Янка весело подпрыгнула, хлопнув в ладоши и хотела уже броситься к двери, но я вовремя остановила её.

— Яна, запомни, меня зовут Арника. Поняла?

— Да, мамочка, — степенно ответила дочь, скромно опустив глазки.

Мама едва успела дверь открыть, как мимо неё и гостей прошмыгнула светлая головка. Убежала, егоза! И я бы хотела убежать, потому как любопытные взгляды уже остановились на мне. Вопросов не избежать.

— Что у вас? — совершенно не гостеприимно буркнула травница.

— Ратибор ногу пропорол, — махнула рукой собеседница. — Мужики сейчас принесут болезного. А я смотрю, гости у тебя?

— Дочка с внучкой приехали. Проходи, да дверь не закрывай. Как же так муж у тебя? Конец лета, урожай собирать надо, надо сено запасать, а он и не сможет.

— Да справимся, — махнула женщина рукой. — Дочка с внучкой, говоришь? Не говорила ты, что у дочки дети есть.

— Я и о неё самой не шибко рассказывала.

Мама поняла, что удерживать любопытную селянку просто нет смысла.

— А муж где? Умер?

Вопрос был задан мне. Я покосилась на травницу, но та лишь вздохнула. Да и некогда ей было, широкую лавку протирала.

— Нет мужа, — честно ответила я. — Не успели мы в храм сходить, погиб он. Только после смерти его узнала, что под сердцем Яну ношу.

— Не успели? — хмыкнула женщина. — А родители мужа что? Не приютили?

— Зачем Арнике ютиться у чужих? — вступилась за меня травница. — Мне помощь нужна, не молода уже.

Гостья ничего сказать не успела, потому как в дом занесли мужчину.

— Ох, что же сразу не привели? — покачала головой мама, рассматривая ногу.

— Дык почитай сразу, баб Весь, — всплеснул руками детина. — От боли он сознание потерял.

— Плохо это, но ничего, справимся. Иди, Тихомир. Без тебя справимся. И мать забирай, нечего отвлекать нас.

— Никуда я не пойду! — возмутилась женщина. — При мне лечи!

— Тихомир, выйди, — приказала мама, даже не глядя на парня. Дождавшись, когда хлопнет входная дверь, мама заговорила вновь, смотря в глаза гостье. — Ты хочешь без мужа остаться, поддавшись глупой ревности? А ну как лечить откажусь, а? Успеет сын до города за лекарем съездить? Меня оскорбляешь, и дочь мою. Не потерплю такого! А если вздумаешь языком трепать по деревне, я всем расскажу, сколько ты приходила ко мне плод изгонять. Сколько Ратибор дочку просит, а? Уже почитай лет пять, и вот все пять лет бегаешь ко мне “Помоги, бабушка Веся”!

Женщина поджала губы и встала из-за стола.

— Уйду я, но видят всевышние…

— Уходи, Авдотья, — с нажимом произнесла мама. — И смотри мне, не болтай лишнего, а то знаю я тебя.

Женщина вышла, а мама покачала головой.

— Плохо это. Не думаю, что на Авдотью сильно мои слова подействовали. Слухи гулять начнут всё равно. Но что уж теперь. Давай лечить.

— Что надо делать? — тихо спросила я, решив ничего не говорить о вредной гостье.

— Спирт в сундуке достань, налей в чашку немного. Там иглу прополоскай, да нитку замочи. Ох, лоб горячий, как бы заражения не было.

Женщина покачала головой и подошла к полке с пузырьками. Постояв около него, мама выбрала один и откупорила крышку. Я же занялась иглой.

— Смотри и запоминай, что я делаю, — пробормотала мама, подходя ко мне. — Руки всегда спиртом протирай. Или крепким алкоголем, если спирта нет. Так ты убьёшь микробы, которые можешь занести в кровь. Я бы и рану спиртом полила, но боюсь Ратибор боли не выдержит. Так что спиртом только края раны, а вот настойка календулы справится должна. Шить-то умеешь?

— Вещи умею, а человека никогда, — растерялась я. Меня и так уже мутить начало от вида и запаха крови, успокаивало лишь то, что мужчина живой.

— Бледная ты какая-то, — фыркнула мама. — Привыкай, такое тут часто. Да и человека шить не на много сложнее, чем платье штопать. Втыкай иглу, да втыкай. А о человеке и о том, что боль причиняешь, не думай. Смерть хуже небольшого шва.

Мама вытащила из печи воду, которая ещё была горячей, и налила в таз. В сундуке взяла чистые тряпочку, и, смачивая лоскут ткани, начала промывать рану.

— Не всё так уж и страшно, — удовлетворенно заметила мама. — И чего сразу сознание терять? Слабые мужики, ой слабые! А ты ворон не считай, а запоминай!

Я внимательно следила, что делает травница. Это было похоже на стандартную операцию в больнице.

Смочив лоскут спиртом, мама обтёрла края кровоточащей раны и нахмурилась.

— Кровь остановить надо бы, не прекращается. Ну-ка, дай ремень из сундука.

Я передала широкую полоску кожи.

— Смотри, перевязывать надо над раной, да так, чтобы артерию перетянуть. Видишь? Кровь хоть и сочится, но уже не так сильно. Только теперь стоит поторопиться, нехорошо это, без крови ногу оставлять.

Протерев края раны спиртом ещё раз, мама щедро ливнула внутрь настойку и взялась за иглу и нитку, перед этим ещё раз ополоснув руки спиртом.

Следить за тем, как игла протыкает кожу, было практически невыносимо, но и отвернуться было нельзя. Всё же, мне эти знания могут очень сильно помочь. Тем более, ничем другим я не смогу заниматься.

Стежок — узелок — стежок. Страшно, но завораживает. Именно такие чувства и возникают у людей, которые увидели аварию или несчастный случай с погибшими или ранеными. Тот же ступор, страх и непонятное влечение.

— Готово, — удовлетворённо кивнув, отозвалась травница, разглядывая шов сантиметров десять в длину. — Теперь смазать мазью, да замотать хорошенько.

— А мазь из чего? — полюбопытствовала я.

— Кора ивы и воск пчелиный. Вообще, почти каждая травка заживлять умеет, но кора ивы лучше, опять же, воспаление снимет.

Размазав коричневатую субстанцию по ране, мама обернула ногу отрезом чистой ткани и встала на ноги.

— Ну вот и готова. Пойду, Тихомира кликну, пусть отца забирает.

— А почему он в себя не приходит? — тихо спросила я, глядя на бледного мужчину.

— Придёт, но попозже. Не переживай, нормально всё будет. Недельку отлежится и будет бегать как молодой.

Мама ушла, а я смотрела на пятна крови, на бледного пациента и думала, что вряд ли справлюсь с такой работой. А ещё, надо слишком много знать и очень страшно запутаться, ведь ошибка может стоить чьей-то жизни.

Я оторвала взгляд от Ратибора и пошла в свою комнату, чтобы выглянуть на улицу. Янка увлечённо играла с детьми, весело хихикая.

Ну вот и замечательно, может она здесь друзей найдёт. Думать о чём-то большем, например, что Яна вырастет и ей придётся искать жениха из местных, думать не хотелось. Она ведь превратится в такую же клушу, как Авдотья. Или её закусают односельчане. Нет, всё же нельзя нам оставаться в деревне навсегда, не такой судьбы для ребёнка я хочу. Тем более, когда знаешь, какая жизнь может быть. И просыпаться, едва солнце взошло, чтобы подоить корову и накормить кур — не может быть пределом мечтаний.

— О чём задумалась?

Я и не услышала, как подошла травница.

— О том, что нам надо перебираться поближе к цивилизации, — вздохнув, призналась я.

— Читать сначала научитесь хотя бы, — усмехнулась женщина. — Да и ремеслу какому. Иначе жизнь лучше не станет. Ты думаешь, в деревнях живут потому что не знают, что можно уехать? Глупости. Не счесть, сколько молодых упорхнуло из родительского дома, думая, что вот там, хотя бы в том же Гарне, жизнь лучше будет. Только без умений, монет и хоть мало мальского образования делать там нечего. Даже учеником мастера какого стать сложно, потому что родители ни читать, ни писать не научили, сами не умеют. Кто-то вернулся, как Авдотья, разочаровавшись в жизни. Кто-то сгинул. А кто-то пошёл по неправильной дороге. Красть да мужчин ублажать. Очень много мальчишек закончили свою жизнь на виселице, думая, что смогут за чужой счёт разбогатеть. А девочки…

— В надежде найти богатого господина, который без памяти в неё влюбится, раз за разом совершали ошибку, — усмехнулась я.

— Именно так, — кивнула мама. — Кому-то удавалось стать любовницей, но это тоже редкость, да и порицается такое. Так что, не торопись пока. Может и получится так, что именно в этой деревушке и найдёте свою судьбу. Идём, поможешь мне обезболивающий отвар приготовить.

Я не стала спорить. Да и зачем? Лучше потратить это время с пользой.

— В этот раз, отвар будешь делать ты, — огорошила меня мама. — Это не сложно, так что справишься. Смотри.

Травница подошла к стене и отодвинула шторку. Оказывается, за ней скрывались сушеные травы, развешенные в небольшие пучки. Взяв один такой маленький веник, она развязала бечёвку и отмерила половину сухих веточек.

— Возьми чугунок маленький, да плесни туда воды.

Я подала необходимое и внимательно проследила, как травница ломает веточки и листочки, кидая их в воду.

— Сухой травы не много надо, примерно десятая часть от воды. А теперь ставь в печь. Отвар нужно довести до кипения и дать немного покипеть на слабом огне.

К печи я подходила с опасением. Но, как выяснилось, ничего страшного или опасного. Жар от углей был сильным, но если не хватать железную дверцу печи голыми руками, а использовать специальную, толстую рукавицу, то обжечься не получится. Кое-как пристроив горшок, едва не опрокинув его на неровных углях, я вспомнила, что примерно такое уже однажды видела.

В далёком детстве, будучи в Янкином возрасте, родители отправили меня в деревню к бабушке. Вообще, у неё была кухня с водопроводом и нормальная газовая плита. Но в один из вечеров баллон с газом кончился, а нам хотелось чаю попить. Тогда бабуля растопила печь. Единственное, у неё кастрюля стояла не на самих углях, а на железной решетке, под которой тлели угли.

Сделав в памяти заметку, что надо спросить у травницы, как дорого будет переложить печь и реально ли вообще это, я дождалась закипания воды.

— Теперь жди, — негромко сказала мама. — Тут не долго. Траве следует отдать все полезные свойства. Пока огонь делает своё дело, достань чистую кружку. В сундуке есть марля. Вот возьми её и на кружку положи, чтобы отвар перелить. Шалфей не принесёт вреда, если попадёт. Но ничего приятного в том, чтобы жевать растение, нет.

Кивнув, я сделала всё, что мне велели. Перелив полученное лекарство в большую кружку, я показала травнице.

— Хорошо, — женщина кивнула и подошла к больному. — Сейчас я его разбужу, надо напоить отваром да домой отправлять. У меня не лекарский дом, да и нечего мужчине делать там, где девушка свободная живёт.

— У нас и не обратят внимания на такое, — я улыбнулась, вспоминая дом.

— А зря, — буркнула травница. — Ничего хорошего в распущенности нет. Понравились друг другу? Значит, стройте семью.

— А если это была только симпатия. Или пусть будет любовь, но вот в быту они не сошлись. То что тогда? Разводиться? — мне стала интересна логика травницы.

— Вы, молодые, не понимаете, что семья это труд. Труд двоих, конечно же. И не такой, что тебе каждый день мешки носить. Моральный труд. Терпение нужно, нужно уметь подстраиваться. Если сошлись два взрослых человека, то и ответственность за семью несут двое. Ты знаешь, почему в деревнях практически не распадаются семьи?

— Потому что это порицается? — предположила я.

— И это тоже, конечно. Но в основном живут-то спокойно, ибо скандалить некогда. Разве есть время на ссоры, когда с самого рассвета мужик в поле или на охоте, а баба со скотиной управляется, да дом глядит? Некогда им ругаться. Им бы поужинать да спать лечь. И мыслей глупых не возникает, потому как думают они больше о том, как бы сена запасти, чтобы на зиму хватило, да припасов побольше сделать. Мы же не медведи, чтобы в спячку впадать.

— А если жизнь невыносима? Пьёт мужик много, жену колотит? То что? Оставаться и терпеть?

— Глазами надо смотреть, за кого замуж выходишь. Родителей спрашивать, подходит ли человек. А не так: влюбилась и побежала в храм бегом. Тем более в обществе пьянки и разборки порицаются очень. Никто с таким мужиком даже разговаривать не будет, что семью в страхе держит. Всё, давай болезного будить. Хватит ему тут валяться. Ты иди, Янку позови. А я напою.

Я кивнула и пошла на выход, обдумывая полученные знания. Права знахарка, родителей всё же слушать надо. Глядишь, жизнь бы моя сложилась иначе, прислушайся я тогда к советам не торопиться и всё обдумать.