Выжить и вернуться

Анастасия Вихарева, 2019

В книге вы не найдете сахарной любви, только суровая и жестокая реальность бытия девяностых и восьмидесятых лет. Пророчество, убитое дитя, выброшенное, как кусок мяса, в чужой мир. Выжить и вернуться, чтобы спасти тех, кто убивал. Но прежде – выжить. Выжить любой ценой в чужом и враждебном мире, когда тебя преследует Голлем, созданный магами, чтобы закрыть память, закрыть дорогу в свой мир, лишить самых дорогих людей. Взросление героя, борьба за выживание в чужом социуме, преодоление судьбы.

Глава 1

— Возьмете? — мужчина, высокий, худой, в мятой джинсовой куртке, заискивающе взглянул в лицо редактора.

— Нет, — голос прозвучал твердо и лениво. — Мы прочитали вашу рукопись. Вы знаете, не подошла. Тема не наша. В следующий раз посылайте электронной почтой.

— Я посылал, — мужчина сник, не решаясь взять рукопись со стола, словно не верил, что ее забраковали. — Вы рецензии читали? Но почему же?

— Это не критики, молодой человек, это люди далекие от литературы! Вы обещали, что я не смогу оторваться, но поверьте, я заснул на первой странице…

— И где? — изумленно воскликнул мужчина, заметив во взгляде лед и отстраненность, словно редактор смотрел на него из другого мира.

— Не знаю, не помню… Молодой человек! — наконец, не выдержал редактор, упираясь обеими руками в стол и приподнимаясь в кресле. — Мы не берем рукописи, их у нас тысячи… Мы не можем рисковать, у издательства нет на это средств! Если хотите, можем напечатать за ваш счет.

Сникший человек оглянулся.

Никаких рукописей он не увидел. В углу, у окна, свалены три коробки запечатанных визиток. Упаковка баннеров в разорванной бумаге, через которую просматривался конец телефонного номера из двух цифр. На полке пустого шкафа пылилось штук десять детских книжек. Такое ощущение, что он не в редакции, а в офисе не работающей с бумагами организации. Не похоже, что редактору не спалось и не елось в поисках таланта, который прогремел бы на всю землю-матушку, озолотив и себя, и редакцию.

М-да, спрос на книги упал, одна редакция разорялась за другой.

— Строение атома… рождение жизни… история земли и человечества, — разозлился мужчина. — Все это появилось на сайте еще год назад! Все кричали, все советовали засунуть свои рассуждения куда подальше! А спустя полгода англичанину поклоны бьете… За те же мысли! Ах, новое, ах, умница… Да где же умница? Только я в России живу… — голос Игоря задрожал, сорвавшись на грубый тон. — Чем моя книга раздражает вас на этот раз?

— Если на вас будет спрос, то мы конечно, обязательно… — ленивым голосом произнес редактор, многозначительно взглянув на дверь. — Я не знаю, как свою книгу напечатать!

— Но… как же я… Я так долго ее писал!

— Попробуйте найти спонсора, — сухо посоветовал редактор. — Извините, но вы мешаете работать. Я поговорил бы, но в другой раз!

Игорь расстроился. Биться головой об стену — никакая голова не выдержит. Нет имени, нет внимания. Либо ложись в постель к меценату — а как, если ты мужик, а не баба? Либо… Даже монстры советовали: издай сам, пойдет, будут издавать издатели. Он зло сплюнул в сердцах. Надо ехать в Москву, обивать пороги — а где деньги взять? Эх, было бы здоровье! Нет, с виду, конечно, мужик крепкий, а в внутрях…

Зато как поумнел!

А все потому, что вышел в люди. Фирму открыл. На жену, все так делали. Машину купил. Не забавы ради, для дела. Квартиру в городе, коттедж в пригороде — все как у людей.

И попал в аварию…

Собрали по кускам, полгода лежал в гипсе. Врачи поставили диагноз — не жилец, приговорили к инвалидному креслу. А когда пришел в себя, фирмы нет и не женат уже, из квартиры выписан, сын не его, новый папаша объявился, оформленные на него кредиты, обросли процентами, и за лечение выставили такие счета, словно он теперь из золота.

А тут еще мать в одно лето скончалась…

Бросила все и приехала, остановившись в коммунальной квартире двоюродной сестры. Комнату когда-то давно, еще в доперестроечное время, он купил для сестры, так что теперь она как будто принадлежала ему. Сестра уехала за границу, вышла замуж — и не откликнулась, узнав об инвалидности.

Когда нагрянули приставы описывать имущество, мать свалилась с сердечным приступом.

Спасибо соседям похоронили…

Говорят, не дается человеку больше, чем может вытерпеть. Да как же не дается? Дается! Только кто поднять не смог, уже не скажет!

Но переселил себя. По сети Интернета всегда можно черкнуть пару строк — и ответят, каждый поделиться рад. Человеком себя почувствовал. Но так было лишь до того времени, пока не забанили раз пять или шесть. Желающих слушать о живом и болящем оказалось немного.

А точнее, ни одного.

И снова боль.

Хуже, когда выходил из Интернета.

Вот она жизнь… И не убежишь от нее.

Но два или три раза дожали. В общем, вышел на спиритический сайт. Есть такой. Несколько постоянных участников разделились на два лагеря. Первый — «духи — мы после смерти», второй — «Дух мозги парит». С этого-то все и началось. Ни тем, ни другим не поверил, но решил, чем спорить, попробует сам. Делать-то все равно нечего, а тут про мать вспомнил, и обида, когда виновных как бы нет.

А если есть? Если кто-то выбирает, кому и сколько?

С одной стороны, выжил в такой каше, в которую превратились сразу несколько иномарок. И не он один. Пострадали еще четверо, которые ехали в джипе и затормозили вторыми, увидев стену огня: огонь двигался с немыслимой скоростью, словно сошел с неба. За джипом двигался он. А дальше произошло невероятное. Когда пришли в себя, водители и пассажиры десяти машин валялись на земле, пять иномарок столкнулись, пять разъехались кто куда, большей частью улетев в кювет. А один потом доказывал, будто на ноге у него была шина.

И опаленные огнем деревья — голые, черные, мрачные. А после вдруг разразился ливень, будто обрушилось море. Огромные молнии били рядом, вырывая комья земли и оставляя воронки.

В общем, попробовал…

Получилось!

Страх перебарывал месяца три, пока учился читать по планшетке. И точно, кто-то есть, бегает игла и против букв останавливается. Иной раз и хочешь остановить, а ее как магнитом тянет. Или догадался, какое слово, а тот, с того света, раз, и по-другому скажет, будто доказывает, что существует и мыслит. И что-нибудь да новенькое подкинет.

Сначала мать вызывал. По виду она, а начнешь вопросы задавать — не она, и хоть ты тресни. Как так, поумнела после смерти? А как вопрос с подковыркой да на проверочку — ни бе, ни ме? Потом до жены дело дошло. Оказывается, не только мертвых можно вызывать. А жена об этом ни слухом, ни духом. И ничего из того, что от нее же самой услышал и увидел — она да не она!

Затянуло, и не до Интернета стало!

А спустя три месяца, после того, убедился, что все, что Дух наговорил, выдумка от первого до последнего слова — снова сюрприз! То, что наговорил, вдруг стало сбываться. У жены глаза по пять рублей — откуда знал?

Ниоткуда, подсказали… Сверху.

Значит, и об аварии знали…

Интересно, хоть сутками бы сидел. Сны начались… то в астрале, то оккультная лихорадка, когда весь мир на ладони, то чертовщина мерещится. Поговорили о магии, сошлись на том, что не всякая магия — магия, между делом выяснили, что белая магия от черной не отличается. Вариант А: будь добр, ангел-хранитель, накажи врагов, пока я тут от тебя в пентаграмме прячусь. Вариант Б: будь послушным, демон-мститель, накажи врагов, пока я от тебя в пентаграмме прячусь. Шутки ради, предложил тому, кто разговаривал с того света, послать на чашку чая и ангела, и демона — все не так скучно.

Без задних мыслей лег спать, а возле кровати…

Огромное красное светящееся облако, размером с тумбочку, и сине-голубой трехмерный пространственный иероглиф завис…

Чуть с ума не сошел! Ни хрена себе глюки!

Тупо пялился минуты три, не моргая. Глаза закрыл, открыл — нет никого! Залез в Интернет. Точно, есть! Ни мне одному привиделось. Мыслеформа! Значит, и другим мозги парит.

Но именно сей факт и натолкнул на догадку: нет там никого, кроме шутника, который поезда с рельсов под откос пускает и перед катастрофой собирает в самолеты грешников, а еще порчу и корчи наводит. Не спит, не есть, двадцать четыре часа возле головы караулит и все про всех знает.

Вот так подружился с непонятно кем.

А еще через год в страшных муках Дух начал добывать из него болезнь…

Он же и подсказал делать записи обо всем: о чем ругались, спорили, доказывая друг другу свою правду. И как-то незаметно втянулся. Писать под диктовку оказалось легко. Главное, грамотно изложить на бумаге доведенную до ума мысль, которая льется на тебя, как вода. Что не мысль, то гения в себе открыл. И не забыть про себя. Если сиднем сидеть, животик сам собой не рассосется, перебороть лень и боль.

И чудо произошло — болезнь вдруг отступила…

А вместе с ней инвалидность.

Не бегал, но жив и на ногах.

Каждый думает, что как только инвалид встал с инвалидного кресла, он уже перестал чувствовать боль. Нет, боль осталась. Кости ног здорово ныли, особенно перед непогодой. Иногда добираясь до работы с костылем, — добросердечная соседка по коммунальной квартире пристроила в детский сад ночным сторожем. И проклинал день, когда пришел на комиссию своими ногами. На работе платили, пожалуй, даже еще меньше, чем пенсию по инвалидности.

И половину отдавал за долги.

Но тот, который умел пускать пыль в глаза, унывать не позволял.

— Я Муза всех, когда-либо существующих поэтов и писателей. Без меня никакие миллионы не помогут впечатать себя в историю! Мы с тобой книжицу за год осилили, а люди по десять лет мучают перо!

Тут бы сразу догадаться, что обретшие в уме гения, во-первых, умирали не своей смертью, а во-вторых, умирали в нищете. Гоголь, Есенин, Булгаков… Это потом весь мир гадал, как и каким местом думали, когда творили. В мире есть две правды — святая и горькая. Поперек народа с правдой-маткой нельзя ходить, у него от нее начинается изжога. А у Духа, что ни слово, то правда — над ним никто не стоит, кланяться никому не надо.

М-да, неразговорчивый попал редактор…

Игорь нехотя взял со стола рукопись, засунул ее в сумку, и не глядя на редактора вышел.

На улице было не то, что хмуро, нет, погода стояла нормальная, осеняя, но не дождливая. Туманное бабье лето. Мимо прогрохотал трамвай, куда-то спешили люди, и кто-то выжал тормоза, выскочив из машины и обругав матом. В душе было пусто и отвратительно. Стоило ли пускать на ветер пять лет своей жизни, чтобы выйти в люди и понять, что умный гений, который все пять лет не выходил из мыслей, придираясь к каждому слову, просто посмеялся над ним?

Обидно… Столько людей рукопись успели прочитать и поставить жирную пять с плюсом!

А может, и правда, плохая?

— Ну и пусть! Твоя история только начинается… — обидно прожужжало над ухом, чуть выше головы. — А ты думал, что они раскроют объятия? Они не лучше и не хуже твоих героев!

— Не моих, твоих! — с неприязнью отозвался Игорь. — Мое тут только имя!

Он тяжело вздохнул. Пять лет назад Дух Изгнанья говорил примерно то же самое, только история оказалась с плохим концом.

Почему-то все думают, если писатель, то обязательно мед и пиво текут рекой. Не текут. Сильно кушать хочется, а нечего… «Мяса бы, и побольше!» — помечтал он, заглядываясь на желтую вывеску кафе-блинной «Сковородка». Или нет, лучше блинчики с курицей и грибами, но не в этом кафе, а в блинной у автовокзала, радом с центром «Пятница»! Только там умеют делать особую начинку!

По-настоящему мяса он не ел уже лет пять, с той самой аварии, иногда с грустью вспоминая украинское сало, буженину, колбасы и мамин борщ. Дома пусто, остался диван, стол, стул и компьютер. И долги… Хренова туча! И не только мяса, но женщин давно не было, вспомнил он, заглядевшись на двух длинноногих студенток. Подойти бы, упасть на самое дно с какой-нибудь «оторви да брось».

Сунув руки в карманы, Игорь сел под липами, провожая пешеходов завистливым взглядом. В голове, будто навеянные Злым Гением, проплывая белыми барашками, бродили воспоминания. «Перестань заниматься ерундой!.. Там такие люди… И не печатают!.. Я тебя ненавижу! Не приходи!.. Когда долг отдашь? Запомни, счетчик тикает, готовь документы на квартиру!.. У вас, Игорь, глупости на уме…»

А люди в воспоминаниях, ну как живые!

Зачем же он… С чего решил, что сможет? Сам бы писал, а то…

Ведь ни одной своей мысли!

Но стоило сесть за компьютер — и не пойми, откуда что бралось! Внезапно мир уплывал — и вот уж другой мир заставлял смеяться и плакать, и затягивал, поворачиваясь перед глазами, как прозрачный кристалл, в котором все было — все, о чем он писал. И тот, Злой Дух, живо переставлял события местами, и смеялся и плакал вместе с ним, опережая события и выставляясь отовсюду, то зверем, то мудрой царевной, то Бабой Ягой, а то самим Дьяволом или Создателем Вселенной… И так все ладно и складно, что нельзя не поверить. И он верил.

А еще верил, что все это кому-то нужно, кроме него…

Не сказать, что как-то приписывал книгу себе, скорее, рассчитывал, что секретарю тоже что-то причитается. Никто у гениев не спрашивал, кто подкинул ему мысль, авторства Музы не отбирали. Как-то само собой подразумевалось, что если диктовала, значит, выбрала достойного…

— Ты это… — мрачно позвал Игорь сильно умную голову, которая нематериально крутилась вокруг да около, пытаясь сделать из него мудрое подобие себя. — Ты больше не приходи… Мне теперь не до тебя будет, — повинился он, заметив, что откуда-то пришла боль. — Мне надо на ноги встать…

— Могу себе представить! — усмехнулся Дух. — Ты стоишь!

— Я в таком дерьме! — Игорь тяжело вздохнул, поднимаясь со скамейки. У него вдруг мелькнула мысль, что, может быть, именно Дух устроил ту аварию, чтобы заполучить его.

— Хм, когда ты сидел в инвалидном кресле, дерьма не было? Ты еще скажи, что я лишил тебя пенсии, увел жену и осчастливил любовника, подарив ему твою фирму… — укорил Дух. — Не ты первый, не ты последний ищешь уязвить меня. Тогда я Бог! — мудро заметил он.

«Не думай о нем, не думай…» — приказал себе Игорь, поклявшись избавиться от всего, что получил от Духа. И внезапно расстроился еще больше: камень поднялся вместе с ним и придавил, образуя вокруг головы вакуум. Мир как будто вынырнул навстречу, выжимая последние капли силы, которые помогали ему держаться. Внезапно он услышал, на что раньше не обращал внимания — звуки… Чужие, как металл, которым провели по стеклу — и злые. Мир повернулся на сто восемьдесят градусов.

Игорь зябко поежился, застегнув куртку. Вынул из сумки рукопись, без раздумий сунул в мусорный бак и, не оглядываясь, зашагал прочь.

Да пусть говорит, что хочет! Помог, и ладно. Дальше он как-нибудь сам…