Принцесса чародеев

Анна Беглар

У нее украли все: родной дом, семью, даже имя. Теперь она никому не известная послушница, которая не видит иного будущего, кроме как стать монахиней. Но однажды все изменится. Ей придется принять, что она – Избранная, которой предначертано владеть короной Братства, а через нее править людьми. Женщиной, которую на своей стороне пожелают видеть даже короли. Но захочет ли пешка стать королевой? Что она выберет: месть или любовь?

III

Элиза пришла в себя только к утру, после того как напуганная глубоким обмороком госпожи Джоселин решилась послать Тима за Ханной. Старая колдунья выгнала брата и сестру из покоя, присела рядом с воспитанницей, дотронулась до ее лба и тихо произнесла несколько слов на древнем гаэльском наречии. Голова Элизы перекатилась по подушкам. Девушка вжалась в постель, словно спасаясь от чего-то, приподняла веки и обвела комнату мутным взглядом. Через минуту ее взгляд стал осмысленным и Элиза облегченно выдохнула:

— Ханна?! Слава Богу, это ты.

— Успокойся, Лиззи. Это было прошлое. Оно давно ушло и не властно над тобой, — Ханна выглядела постаревшей и очень усталой.

— Я ничего не могла с собой поделать. Мне было так больно..больно и страшно, Ханна.

Элиза села в постели и запустила пальцы в волосы.

— Этот страх уйдет, Лиззи. Но я рада тому, что скоро ты покинешь Остроф и поедешь в Спорные земли.

— Да.. — в голосе Элизы, однако не было уверенности. — Скажи, Ханна, ты поедешь со мной? Без тебя я не справлюсь.

— Придет время, Лиззи, и твои руки будут двигать королевские фигуры на доске жизни. Ни я, ни кто-либо другой не будут тебе нужны.

— Это время еще не пришло, Ханна. Ты — все, что у меня есть. Пожалуйста, не бросай меня.

— Я буду рядом с тобой, Лиззи, — Ханна погладила девушку по щеке, — пока меня не сменит другой человек. Тот, кто займет место в твоем сердце. Тот, для кого ты станешь дороже всего на свете. Он будет заботиться о тебе, а я должна буду уйти.

— Я не хочу этого.

— Всему рано или поздно наступает предел, Лиззи. Теперь ты должна отдохнуть. Спи.

Элиза послушно легла и закрыла глаза. Пение Ханны подхватило ее, как пушинку и понесло вдаль. Тихий голос ласкал ее заледеневшую душу. Ханна пела и пела, а из-под плотно закрытых век по ее щекам медленно скатились две слезы, которые спрятались в складках плаща и пропали, будто их и не было.

******

Отъезд Маклинов состоялся через неделю. Элиза до самого последнего момента — пока копыта коней не загрохотали по настилу моста и за спиной не закрылись тяжелые ворота, внутренне тряслась от страха, что ее вернут, посадят под замок и больше не выпустят. Однако граф полностью вверял судьбу дочери саксонскому тану.

Гарри Маклин, в отличие от Коннора Острофа, был более внимателен к своей дочери, и его строгость распространялась только на вассалов из отряда. Наблюдая за отцом и дочерью Маклинами, Элиза все чаще ловила себя на мысли, что такого отца желала бы и для себя. Гарри тепло относился и к девушке, которую считал будущей невесткой. Однако Элиза держалась холодно и отчужденно, ни на минуту не забывая о своей роли. Вместо того, чтобы искать пути к сердцу будущего свекра, она оттачивала умение где магией, где сладкими речами подчинять себе вассалов из своего сопровождения.

Готфрида, возглавлявшего отряд английских рыцарей, все сильнее беспокоило, что его рыцари, хоть и оказывают ему знаки должного уважения, куда больше подчиняются желаниям госпожи. Он никак не мог уяснить, как его сюзерен позволил себе быть настолько недальновидным. Сколько бы граф ни утверждал, что девушка была никем и никем останется, Готфрид видел, что перед ним колдунья, которая осторожно пробует свои силы на его воинах. Его испытанные рыцари не сводили с госпожи взглядов, полных неподдельного восхищения. Старый рыцарь не мог не признать, что было в ней нечто сводившее мужчин с ума, хоть сама Элиза и не прилагала к этому никаких усилий. Глядя на нее, Готфрид вспоминал двух женщин, которых они так и не сумели уничтожить, как ни пытались. Они были такими же холодными и завораживающе прекрасными. Даже с ног до головы запятнавшим себя кровью членов Братства воинам, сама мысль о том, чтобы поднять руку на белую жрицу, показалась кощунственной.

— Вы кажетесь встревоженным, сэр Готфрид, — тихий голос Элизы нарушил его мысли. — Вас что-то беспокоит?

— Дурные места, — повел плечами старый мелит. Лошади шли по лесной тропе, вдоль могучих деревьев, кроны которых образовывали живую арку, сплетаясь в вышине. — Для засады лучше не сыскать.

Как Готфрид и ожидал, девушка не стала испуганно всхлипывать, а лишь спокойно кивнула. Она не изменилась с их последней встречи. Ее вообще невозможно было изменить. Он хорошо это знал.

— Здесь лучше ездить малым отрядом, тан Готфрид, — словно читая его мысли, проговорила Элиза. — Вы помните? Почему вы перестали меня навещать?

Готфрид промолчал, и она не стала продолжать расспросы. А старый рыцарь думал о том, сколько лет подряд рисковал собой и своим положением. Как забирал дочь Стефана из обители, якобы по распоряжению графа Острофа, и затем ездил с ней по землям Ладлоу. Готфрид знал, только Избранное дитя может заставить отступить проклятие Братства. Земля снова зацветет, зверь выйдет к охотнику, а рыба поплывет в сети рыболовов. Только Избранное дитя дает жизнь земле Ладлоу. Наблюдая за тем, как девочка ходила по засеянным полям, шепталась с деревьями, ласково касалась домашней скотины, вилланы верили, что удача их не оставит. А потом пришлось прекратить эти поездки. Люди не хотели отдавать свою госпожу, и вспыхнул мятеж, после подавления которого Готфрид прекратил попытки спасти владения Стефана. Без Элизы по землям Ладлоу медленно расползлись голод и мор. И если теперь вилланы прознают, что их Избранное дитя совсем рядом, начнется новая резня. Кроме того, Готфрида беспокоило и то, что тан Баррет, отбывший со своими людьми в сторону Страйклайда, также мог затаить злобу и устроить засаду.

Старый мелит едва успел осадить коня. Перед ним с треском рухнуло толстое дерево. Из леса полетели стрелы и камни.

Элиза в момент атаки ехала в хвосте отряда. Ее конь, обученный для боя, не испугался ни упавших деревьев, ни свиста стрел. Когда к девушке кинулся высокий мужчина в шкуре медведя с палицей в руках, Джекс взвился на дыбы и угодил передним копытом по голове нападавшего. Элиза не была готова к подобному и едва не свалилась с коня, к вящей радости вопящего разбойника.

— Отец, помоги!

Элиза обернулась на крик Селины и погнала Джекса вслед за исчезавшей в чаще леса подругой.

Селина отчаянно боролась с вскочившим на круп ее лошади разбойником, который завладел поводьями и теперь погонял ее кобылу. От сжимавшего ее железной хваткой мужчины несло застарелым потом и кровью. Селину затошнило от ужаса и отвращения.

Лошадь, наконец, остановилась, а похититель грубо сбросил ее на землю.

— Не надо! — Селина выставила руки перед собой. — Не трогайте меня! Прошу вас!

Дикий человек стоял и смотрел на что-то за ее спиной и не двигался. Селина тоже обернулась и увидела коня Элизы. От ужаса у нее перехватило дыхание. Пустое седло могло говорить только об одном, с подругой, так и не ставшей родней, случилась беда. И кто знает, стала ли она добычей одичавших людей, напавших на них, или напуганный Джекс сбросил ее, и теперь она блуждает по лесу, не зная куда идти.

Мужчина, обрадованный такой удаче, сделал шаг к коню, и вдруг замер на месте. Его лицо исказила судорога, и он мешком рухнул к ногам перепуганной Селины. Она не могла отвести глаз от рукоятки ножа, торчавшего под лопаткой едва не погубившего ее человека.

— С тобой все хорошо? — вывел ее из оцепенения вопрос.

— Лиз? — Селина подавила охватившую ее дрожь. Она не могла поверить в то, что видела. Элиза опустилась перед ней на колени и заглянула в лицо.

— Сел, все хорошо?

— Ты..ты убила его! — всхлипнула Селина.

— Я этого не хотела, — Элиза оглянулась на неподвижно лежащего человека.

— Ты…

— Пойдем. — Элиза помогла ей подняться. — Твоя лошадь ускакала. Садись на Джекса. Нужно найти наш отряд.

— Лиз. — Селину била дрожь. — Ты убила его….

— Сел, ты сможешь сесть на коня? Нужно ехать, пока не пришли его друзья.

Элиза подвела коня к упавшему стволу дерева, с которого Селина сумела забраться на широкую спину Джекса.

— Куда нам ехать?

Элиза прислушалась, но кроме скрипа деревьев и пересвиста птиц, ветер не доносил никаких звуков.

— Мы должны убраться отсюда, — решила она. — А потом Готфрид нас отыщет. Я уверена.

Ее уверенность растаяла с наступлением ночи. Ни зги не было видно, умный конь шел сам. Селина дремала, положив голову на плечо подруги, а Элиза вслушивалась в темноту, и когда услышала лай собак, вначале себе не поверила. А потом, вдали замелькали слабые огоньки. Джекс вышел к одной из затерянных в лесах деревне. Несколько десятков полуземлянок посреди поляны, окруженные лесом. Элиза встряхнула Селину, сунула ей поводья, а сама спешилась и шагнула к одной из хижин.

Навстречу ей выглянула изможденная женщина с ребенком на руках. Ее диалект был знаком Элизе. Так же разговаривали большинство из обращавшихся к Ханне за помощью людей. Как могла девушка объяснила, что они заблудились в лесу и нуждаются в крове и пище. Женщина кивнула на свою жалкую хижину и добавила, что ее муж в лесу на промысле, а в деревне лихорадка. Если они не боятся заразы, она не станет их гнать.

— О какой болезни она говорит? — Селина на негнущихся ногах подошла к Элизе. — Если они больны, я не хочу заходить в дом….Лиз, давай уедем…

— Если нам предлагают кров, мы останемся, — отрезала Элиза. — Не глупи, Сел. Лихорадка излечима, а в лесу мы будем в гораздо большей опасности. У нас нет оружия, зато есть лошадь, которую можно продать. Как и нас.

— Что? — Селина ахнула.

Элиза отвернулась от нее и вошла в хижину.

Очаг дымно горел, едва обогревая убогое жилище.

У огня на соломе лежала пятилетняя девочка, укутанная в тряпье. Несмотря на холод, малышка была вся в поту. Кудрявая головка покоилась на коленях дряхлой старухи, которая что-то бормотала себе под нос и чертила непонятные знаки на лице ребенка.

— У тебя могут украсть лошадь, леди, — не глядя на девушку, хрипло проговорила она.

— У меня могут украсть и жизнь. — Элиза опустилась на солому рядом с ребенком и положила ладонь на лоб девочки. Старуха тут же впилась взглядом в ее лицо.

— Что тебе здесь надо, госпожа?

— Моя подруга и я попали в беду. Нам нужен приют, пока нас не найдут. Тогда я смогу наградить вас за помощь.

— Если раньше тебя не заберет смерть. У нас мало еды, чтобы кормить еще два рта.

— Мы не доставим хлопот.

Старуха перевела взгляд с тонких пальцев благородной госпожи, которые выводили те же руны, которые прежде чертила сама, на переставшую метаться девочку. Старая лекарка еще раз вгляделась в лицо пришлой и не поверила глазам. Не верила, что это явь.

— Ато эсте мио, Ализон. — это был древний язык Братства, на котором двадцать лет не говорил никто.

— Эсте мир вао. — тихо ответила девушка и добавила уже на английском. — Позаботьтесь о моей подруге. Я не хочу, чтобы она заразилась.

Старуха кивнула, кряхтя, поднялась на ноги и вышла из хижины. Она переходила от хижины к хижине, задерживалась ненадолго, говорила только два слова, от которых люди замирали на месте, а затем кивали и скрывались в своих домах.

Селина, которую устроили в одной из хижин, сквозь сон, услышала странную фразу, которой не придала особого значения:

«Избранное дитя».

*****

Элиза проснулась от ощущения устремленного на нее взгляда. Она открыла глаза и увидела стоявшего на пороге коренастого мужчину. Он смотрел на нее настороженно и зло.

— Благо вам, — произнесла девушка и поискала взглядом, куда бы пристроить спящую на ее руках малышку.

Мужчина не ответил на ее приветствие, развернулся и вышел из хижины.

К нему тут же бросилась жена.

— За ней придут, — только лишь проговорил муж. — Радуйся тому, что мы уже получили.

— Мать говорит, что это знак. Вазо, мы должны рассказать о том, что она здесь.

— Мы должны молчать, — отрезал Вазо. — Вспомни, что было три года назад. Мы попытались, и что случилось?

— Без нее все умирает. Только медленнее, — опираясь на суковатую палку, к сыну и невестке подошла старуха. — Она появилась, и впервые за три года ты принес что-то тяжелее воробья. Богиня услышала наши молитвы и привела девочку домой.

— И Остроф снова ее отнимет! — зло прервал Вазо. — За ней придут и увезут.

— Может быть, — кивнула старуха. — Но пока она здесь.

******

Утомленная Элиза сидела, прислонившись спиной к стене хижины. Старуха целый день водила ее из дома в дом, от одного больного к другому.

— Лиз, что происходит? — осторожно спросила Селина.

— Я пытаюсь помочь. — Элиза пожала плечами. — Я в монастыре училась врачеванию.

— Нет. — Селина покачала головой. — Я не знаю, что ты делаешь, но они смотрят на тебя, как на ожившее божество.

— Глупости, — отмахнулась девушка. — Меня тревожит, почему нас до сих пор не нашли. Придется просить Вазо выделить нам проводника.

— Который за первым же поворотом выпотрошит вам кишки и заберет вашу лошадь.

Девушки уставились на Вазо.

— Я не отпущу вас. Здесь нет надежных людей, — добавил виллан. — Вас найдут. Я уверен, — и пошел прочь.

— Лиз, — голос Селины упал до шепота. — Он не хочет нас отпускать… Что нам делать?

— Не бойся. — Элиза встала. — Он прав. Если нет надежного человека, глупо подвергать нас опасности.

— Госпожа.

— Опять тебя зовет эта старуха! — Селина раздраженно тряхнула головой. — Что ей еще нужно?

— Ее зовут Марика.

— Какая разница как ее зовут! Не ходи. Пусть сама идет к нам. Лиз!

Элиза не стала дожидаться и направилась к лекарке.

— Не торопись гневаться, госпожа. — Марика вытащила из обрывков одежды кожаный мешочек. — Это для вас.

— Зачем? — Элиза завела руки за спину. — Что это?

— Сайгон. Крупинка-другая, и никакая боль тебе не страшна. Десять раз он спасает, а на одиннадцатый может и убить, не забудь об этом, когда решишь использовать.

— Мне это вряд ли понадобится.

— Понадобится. — Марика почти силой впихнула ей в руку мешочек. — Бери! — и заковыляла прочь.

— Что она тебе дала? — к Элизе подошла Селина. — Что это?

— Лекарство. — Элиза покрутила мешочек в руках. — От лихорадки.

Где-то в лесу заржала лошадь. Джекс, привязанный за хижиной, всхрапнул и заржал в ответ.

— Нас нашли! — воскликнула Селина. — Наконец-то!

Она сорвалась с места и побежала навстречу въезжавшим в деревню мелитам. Элиза осталась стоять на месте. Она не могла понять, почему вместо радости на ее сердце словно ложился камень. Она не хотела ехать с этими людьми.

— Ты видишь! — Марика ткнула пальцем в потерянно замершую девушку, которую подсаживал в седло рослый юноша. — Видишь, Вазо! Она не хочет ехать с ними! Она не хочет оставлять свою землю!

И заковыляла прямо к уезжавшим рыцарям. Она вцепилась в поводья лошади молодого тана, перед которым сидела Элиза и, радуясь тому, что может говорить в полный голос, закричала:

— Избранное дитя!

Марика видела, как над ее головой взвивается меч и приготовилась умереть.

— Не надо! — Элиза повисла на руке воина, не давая закончить замах. — Сэр Юстас, это всего лишь безумная старуха!

— Пшла вон! — от удара в грудь Марика отлетела в сторону. Кони шли дальше, увозя всадников.

*****

— Ты другая.

Элиза повернулась к Селине. Та лежала, закинув руки за голову, и смотрела на волнующийся под порывами ветра полог палатки. С тех пор как девушек привезли в лагерь, им не удавалось перекинуться словом. Готфрид ни на шаг не отпускал от себя Элизу, окружив ее четырьмя мелитами. Гарри так же поступил со своей дочерью.

Одичавшие лесные люди убили четверых, а их пращи нанесли немало вреда и воинам, и лошадям. Когда мелиты отбили нападение и обнаружили исчезновение девушек, Гарри готов был предположить самое худшее. Однако разделил своих людей и отправил прочесывать лес. Удача улыбнулась тану Юстасу. Он отыскал сперва следы коня, несущего двойную ношу, а затем и деревню.

— Среди лесных людей ты была настоящая, — продолжала Селина. — Отец спрашивал меня, как мы оказались в лесной деревне. Я сказала, что нас спас тот мужчина — Вазо, сын Марики. Я до сих пор не могу поверить, что ты могла убить человека.

— Это был единственный выход.

— Я так малодушна, Лиз. Все время тряслась от страха, и даже не поблагодарила тебя.

— Ты можешь отблагодарить меня, если расскажешь, что связывает лорда Острофа и мормера Морея. Тан Гарри не может этого не знать, а что знает он, уверена, знаешь и ты.

— Возможно, — Селина улыбнулась. — Но зачем тебе это знать, Лиз?

— Расскажи, — повторила Элиза.

— Хорошо. Очень давно твой отец, его брат — барон Стефан Ладлоу и незаконный сын короля Кеннета, Дангал были друзьями. Пока они были равны по положению, Коннор — незаконнорожденный, Стефан, хоть и законный сын, но состоял в Братстве, а Дангал не имел ничего, кроме своего меча, все было хорошо. Но затем, Стефан стал набирать власть, как маг, Дангала признал отец, подарив медальон и кинжал, а нынешний граф Острофа оставался никем. Отец считает, что Коннор не сумел побороть свою зависть. Интригами он заставил твоего деда изменить завещание в свою пользу и отказаться от старшего сына. А потом убедил короля Этельреда в том, что маги покушались на его жизнь и трон. Дангал возмутился и назвал Острофа предателем. Коннор не остался в долгу и припомнил клеветнические слухи о связи жены Дангала со Стефаном. Бывшие друзья превратились в кровных врагов. Коннор поклялся, что однажды превратит Дангала в того, кем он был, пока Кеннет не признал его — в полное ничтожество. И сдержал слово. В битве поразил его в спину, а потом снял с убитого медальон с гербом и фамильный кинжал. Без этих вещей значимость и политическое влияние клана почти исчезли.

— Почему? Разве не осталось наследников, способных отстоять свои права?

— Когда Дангал Грегор умер, у него оставался только один законный сын. Двухлетний малыш. С таким наследником, без родовых ценностей клан не мог добиться ничего. На это и рассчитывал лорд Остроф.

— Кто же поддержал этого малыша, пока он взрослел? Неужели это его сейчас называют Хозяином Севера?

— Нет, — Селина покачала головой, — Хозяин Севера — Ричард Грегор, его старший брат. Незаконный сын Дангала Грегора и леди Эстер Лейн, жены ирландского графа. Говорят, она так влюбилась в Дангала, что сбежала от мужа. Они не могли пожениться, но были очень счастливы.

— Значит, ему удалось воспользоваться смертью отца и отобрать у младшего брата законное наследство?

— Говорят всякое, — Селина обиженно посмотрела на подругу. Говорить о любви было приятнее. — Врагов у него хватает. Отец говорит, что не хотел бы оказаться между ним и Кеннетом, когда они станут делить трон Альбы.

— Кто станет поддерживать бастарда, когда есть законный король?

— Многие. Он объединил под своей властью даже тех, кто издревле ненавидел друг друга. Будь у него в руках герб, Альба уже бы получила другого правителя.

— Вот как, — Элиза поймала себя на том, что улыбается. Такой поворот событий совершенно точно не понравится графу Острофа. Было бы неплохо, если бы этот герб оказался в ее распоряжении.

— Лиз, зачем ты едешь с нами? — голос Селины чуть дрожал. — Я не верю, что ты хочешь стать женой моего брата.

— Разве у меня есть выбор?

— Конечно, есть. Возможно тебе больше по душе тан Юстас, тебе лучше сказать об этом сразу.

— Тан Юстас.. — Элиза перевернулась на спину.

Этот юноша был ее преданным слугой с первого дня пути. Бросался поднести плащ, если у костра становилось слишком холодно, подавал самую лучшую еду, провожал к палатке. Однажды начал запинаясь рассказывать о своем замке на границе с Уэссексом. Элиза все сильнее опасалась, что он заговорит о своих намерениях раньше, чем ей удастся удрать. Но к счастью, до сего дня Юстас держал свои чувства при себе.

Она закрыла глаза. И снова оказалась в том самом зале. Нет, никакого тана Юстаса там не было. Был другой мужчина, который звал ее за собой в неизвестность. И она шла. Не задумываясь. Потому, что верила ему.