Мы выбираем дороги или они нас?.. Часть 1. Магическая фантастика

Анна Анакина

Это первая книга серии «Мы выбираем дороги или они нас?..». Не только читателя ждут неожиданные открытия, но и самого героя. Оказавшись, на первый взгляд, случайно на незнакомой дороге, герой попадает в иной мир, не сразу осознав, что его это мало удивляет, хотя любителем фантастики никогда и не был. Но вскоре его ожидает первое открытие. Оказывается, что герой попал в мир, где родился. А то измерение, что считал родным, всего лишь место, куда сбежал в детстве, стараясь избавиться от страха.

Глава 2

Владимир проснулся от приятной мелодии, нежно окутывающей его словно тонким воздушным одеялом. Хотя звук проник в голову, но веки отказывались подчиниться импульсу пробуждения. Они заставляли не слушать музыку, а вновь погрузиться в сон. Первое пришедшее на ум: «Соседи что, сошли с ума? Ночь, а они там…» тут же сменилось осознанием, что по большей части его окружают пенсионеры и уж точно они не стали бы церемонится. Наряд полиции давно бы прекратил этот музыкальный шабаш. Несколько секунд ушло на то, чтобы вспомнить произошедшее накануне: несостоявшаяся командировка и блуждание в лесу под дождём. А вместе с этим и пришло то, где сейчас находится. Владимир резко сел, протёр кулаками никак не желающие просыпаться глаза и осмотрелся: всё те же два оконца с занавесками, стол с зажжённой им керосиновой лампой. Язычок голубоватого пламени чуть подрагивал, словно на последнем издыхании. Владимир потрогал матрас, на котором сидел, и железную кровать. Ничего не изменилась с момента его появления в этом домике. Почти ничего. Печь выглядела вроде так же, но вот в стене возле неё появилась дверь. Владимир точно помнил, что когда ложился, никакой двери не существовало. Секунда и дверь чуть приоткрылась, впустив в комнату немного света. Музыка стала громче. Именно за этой дверью и находился её источник. Владимир встал, машинально прихватив со стола лампу, хотя в этом не было необходимости, и медленно подошёл к дверям. Потом взглянул на керосинку, усмехнулся, поняв, что не нужна она ему, и поставил на небольшой выступ у печи. Протянул руку к сверкающей позолотой дверной ручке, собираясь открыть и на несколько секунд замер, стараясь поверить в происходящее. Прислушался, обернулся, взглянув на кровать, и вновь посмотрел на дверь. Ничего не изменилось, и музыка не исчезла, но появилось странное чувство, словно его там ждут. Ждут и зовут, хотя кроме музыки других звуков не доносилось. Знакомые мурашки пробежали по спине. Отбросив в сторону мысли о темной лестнице, Владимир, чувствуя себя первооткрывателем, затаив дыхание, осторожно прикоснулся к ручке. Вместо ожидаемого открывания двери легкий порыв ветра немного приподнял Владимира над полом, крутанул и тут же кто-то сильно дёрнул его за ноги. Ослеплённый резко возникшим ярким светом, Владимир прикрыл глаза рукой, понимая, что лежит на полу. Музыка гремела со всех сторон, смешиваясь со смехом, каким-то шелестом, шарканьем множества ног по полу.

Владимир медленно приоткрыл глаза. Маленькая горница с печкой, кроватью, оконцами и дверью исчезла. Владимир лежал между высокой светлой стеной и диваном с красной обивкой, на котором кто-то сидел, раскинув руки по спинке, постукивая пальцами в такт музыке. Стараясь не коснуться этих рук, Владимир, осторожно придерживаясь за спинку дивана, сначала встал на колени, выглядывая из-за головы сидящего, стараясь понять, куда он попал, а потом и выпрямился во весь рост.

Он оказался в огромном зале, заполненным танцующими парами. Свет заполнял всё пространство исходя от величественных люстр, свисающих с безмерно высокого потолка; отражаясь от позолоты мебели: диванов и кресел, имеющих невероятное количество расцветок, а так же столиков меж ними; от украшений, которые в избытке сверкали на каждой даме.

Привыкнув к яркому освещению, Владимир медленно вышел из-за дивана, и стоя у стены с интересом продолжал рассматривать присутствующих.

Танцующие пары словно и не заметили появления нового гостя, одетого в костюм, совершенно непохожий на наряды кавалеров, да ещё и без обуви, но зато в белоснежных носках. Вспомнив о них, Владимир, взглянул себе на ноги, хмыкнув с удивлением. Казалось, он сильнее поразился их чистоте, нежели месту, куда попал.

Слабостью Владимира в одежде всегда являлся белые цвет. Ему отдавалось предпочтение. Как только мама впервые купила ему такие носки, он стал отказываться от других расцветок. То же самое произошло с рубашками, носовыми платками и любым нижним бельём. Даже костюмы он предпочитал светлые, а летом неизменно белые. Исключением являлись туфли и любая тёплая одежда. Но и тут всё должно было иметь светлый оттенок и никогда ничего чёрного. А ещё он не любил красное и огонь, так привлекающий всех. Но в нём он никогда не вызывал трепета.

И сейчас, оказавшись в этом зале, его больше заинтересовали собственные носки, чудесным образом, оказавшиеся совершенно чистыми, нежели происходящее вокруг. «Странно», — промелькнуло в голове. Он хорошо помнил то чавкающее чувство ботинок, которое испытывал идя ночью на огонёк по раскисшей от дождя земле.

Вальс сменился мазуркой, потом менуэтом, затем ещё каким-то дивным танцем с подскоками и постоянной сменой партнёрш. Владимир совершенно не разбирался в танцах, но с удовольствием наблюдал за происходящим. Вспомнился выпускной бал в школе и подготовка к нему.

«Бал!..» — всплывшее воспоминание заставило улыбнуться. Кто только придумал назвать то, что происходило тогда в школе, таким странным словом? Классная — преподаватель литературы — дама уже давно пенсионного возраста, выпускающая в последний раз учеников во взрослую жизнь, так старалась научить парней хоть немного танцевать. Но всё закончилось с первыми нотами на выпускном балу. Как только Клавдия Петровна объявила «Школьный вальс» для своего 10 «А», то вопреки ожиданию молодёжь начала скакать, как оголтелая, совершенно не обращая внимания на мелодию, льющуюся из старого магнитофона. У этих ещё вчерашних мальчиков и девочек давно существовали свои кумиры, а вальс давно вышел из моды. Из их моды.

А вот здесь, куда странным образом переместился Владимир, происходил бал, настоящий, какого он и не видел никогда. Сейчас он смотрел и жалел, что так и не научился танцевать. Раньше он и не задумывался, что танцы могут вызывать не только бешеное сердцебиение и прилив крови к лицу, но ещё и такие необычные, приятные чувства, от которых слегка кружится голова, на лице расплывается улыбка, тело немного раскачивается, а ноги, забыв о том, что босы, начинают пританцовывать на месте.

Очередной танец завершился, и пары стали расхаживать по залу. Дамы, одетые в красивые платья с кринолинами, обмахиваясь веерами, улыбались своим кавалерам. А те, проводив их к диванчикам или к столикам с креслами, расположенными вдоль стен зала, откланивались и начинали высматривать новую партнёршу для следующего танца. Дамы перешёптывались и, смеясь, прикрывались веерами, не забывая кокетливо поглядывать на мужчин.

«Куда это я попал?» — с интересом наблюдая за людьми, подумал Владимир и поймал себя на мысли, что почему-то он не удивлён, хотя это и не казалось сном. Да и его присутствие на этом балу совершенно никого не смущало. Воспользовавшись временным перерывом, Владимир решил хорошо всё рассмотреть. Обернулся и несколько раз пробежался взглядом по стене за своей спиной, от пола до потолка и обратно, словно пытался рассмотреть на ней то, чего там и не могло быть. Никакого намёка на дверь он не обнаружил, но даже не удивился, будто ожидал подобного. По левую руку, вдоль стены расположился оркестр. Музыканты в чёрных фраках, в белоснежных рубашках со сверкающими галстуками-бабочками, сидели, образуя небольшой полукруг. Их гладко прилизанные волосы, уложенные в одинаковые причёски, внимательные глаза, обращённые к дирижёру, делали всех очень похожими. Словно это был оркестр близнецов. Лишь дирижёр сильно выделялся на их фоне. Он стоял перед ними и плавно помахивал правой рукой, видимо, чтобы оркестранты не расслаблялись. Но смотрел дирижёр не на музыкантов. Он, немного повернув торс, покачивая головой, постоянно менял выражения лица. Его взгляд быстро «бегал» по отдыхающим дамам и кавалерам. Можно было лишь догадываться, что он под звуки какой-то мелодии, слышимой лишь ему одному, читает по лицам людей, готовы ли они к следующему танцу или хотят ещё передохнуть. В какой-то момент дирижёр принял решение и, не оборачиваясь к оркестру, сильней взмахнул рукой. Этого оказалось достаточно, чтобы музыканты начали играть. Дирижёр весь завибрировал, словно его тело не имело костей. Он управлял оркестрантами не только руками, но всевозможными телодвижениями и даже лицом. Постоянно меняющаяся мимика отражала каждый такт. Он успевал посмотреть и на музыкантов, и на танцующие пары. С нарастанием темпа музыки подвижнее становился и сам дирижёр. Или правильнее сказать, чем шустрее он двигался, оставаясь на одном месте, там быстрее играли музыканты. И несомненно, дирижёру доставляло удовольствие то, что он делал.

Владимир, понаблюдав за ним, одобрительно усмехаясь, продолжил изучать зал. На противоположной стене от него находились две высокие, красиво оформленные двери. В стенах слева и справа красовались огромные окна. Они начинались почти от пола и уходили вверх, чуть ли не упираясь в потолок. По виду тяжёлые портьеры на окнах легко колыхались. «Странно», — глядя на них, промелькнуло в голове Владимира. Ему захотелось не только рассмотреть убранство зала, но и прикоснуться ко всему, особенно к этим портьерам. Да и стоять рядом с оркестром у всех на виду, даже несмотря на то, что никто и не обращает на него внимания, Владимиру наскучило. Поэтому, как только очередной танец закончился, и пары начали раскланиваться друг другу, Владимир поспешил к одному из свободных столиков. Заметив, что от группы дам, стоявших неподалёку, отделилась одна и направилась к тому же столику, Владимир прибавил шаг. Он достиг желанного места первым и, сев в одно из трёх кресел, придвинулся ближе к столу, спрятав под него ноги. Делая вид, что очень заинтересован происходящим, постарался не смотреть на приближающуюся к нему соискательницу свободного места, надеясь, что она не станет присаживаться к незнакомому мужчине, а пройдёт мимо. Обведя взглядом весь зал, Владимир вновь остановил внимание на музыкантах, особенно на дирижёре. Тот, повернувшись к публике, «объявил» всплеском рук новый танец. Прекрасная музыка вновь разлилась по залу.

Дама в красивом голубом платье с огромным декольте, увешанная невероятным количеством украшений, остановилась возле столика. Взглянув с сожалением на сидевшего за ним мужчину, обвела глазами зал в поисках свободного места. Владимир облегчённо выдохнул. Но дама, словно что-то вспомнив, ахнула и резко обернулась. С выражением крайнего удивления, она направилась прямо к Владимиру. Не спросив, можно ли присоединиться, упала на кресло рядом, навалившись пышной грудью на столик, и выдохнула:

— Граф, это вы?!

Услышанное породило интерес в душе Владимира.

— Вы не узнаёте меня?! — продолжила дама, глядя на Владимира сильно округлившимися глазами.

— Нет, — тихо ответил он. — Я тут впервые.

— Да, я помню… знаю, что вы не любитель таких мероприятий, и слегка удивлена видеть вас тут. Да и вообще, я удивлена видеть вас!

«Слегка? — мысленно усмехнулся Владимир. — А я что-то совсем не удивлён, даже притом, что я оказывается граф».

— Почему? — он постарался спросить с выражением непонимания. Вместо удивления, почему-то вернулось старое чувство ожидания и страха. Мурашки из-под тёмной лестницы вновь пробежали по телу.

— Ну-у-у… — женщина жеманно опустила глаза. — Вы всегда предпочитали иные места для общения и потом… когда вы так неожиданно покинули Землю…

— Покинул Землю?

— Ну да. Вы так стремительно женились и улетели…

— Женился?.. Я?.. — внутренне усмехнулся Владимир. — И куда же я улетел?

— Вам виднее, — дама даже не пыталась скрыть удивление.

— А… — кивнул Владимир. — Ну да. Конечно.

— Вы такой странный и совсем не изменились. Прошло что-то около… тридцати лет?..

— Что?!

— Ой, — чуть махнув рукой и затем, прикрыв ею рот, она вновь пристально посмотрела Владимиру в глаза. — Я наверно, ошиблась. Вы… не граф Клиновски? Не пугайте меня. У вас такой взгляд… Вальдемар, это вы?

— Вальдемар?.. — начиная удивляться странному разговору, ответил Владимир. — Пожалуй, да, — чуть приподняв брови, он мысленно хмыкнул.

— Ну, тогда что же вы меня разыгрываете? Баловник, — она кокетливо улыбнулась и ткнула пальчиком Владимира в плечо. — Или вы не хотите вспоминать, что между нами было?

Теперь Владимир искренне удивился такому повороту. Женщина явно выглядела старше его, хотя и смотрелась превосходно, даже можно сказать, ослепительно. Если сбросить со счётов лет двадцать, её лет двадцать, тогда, действительно, между ними что-то и могло произойти.

— А что между нами было? — наклонившись к даме, тихо поинтересовался он.

— Ой, шутник, — жеманно улыбнулась она и слегка ударила Владимира по лбу сложенным веером, заставив того округлить глаза, от подобной фамильярности (графа и по лбу). — А я уж действительно подумала, что вы меня забыли.

«Забыл? Да не забыл. Я тебя и не знаю», — подумал Владимир, а вслух сказал:

— У меня действительно что-то с памятью, я был бы вам признателен, если бы вы напомнили мне… — он остановился на полуслове, потому как дама изменилась в лице. Искры испуга промелькнули в её глазах.

— Вы всё-таки решились? Вы сделали это?! — она, словно задыхаясь, прижала руки к груди. — Боже, что вы наделали? Поэтому и память исчезла. Я же предупреждала вас. А вы не послушались. Конечно, значит, это были не слухи? Мой бедный дядюшка решился на такой шаг, и вы же знаете, что с ним произошло? Нет, вы не знаете? Вы не помните? — она обречённо махнула рукой. — Конечно, не помните. О Боже! — дама театрально приложила тыльной стороной ладонь ко лбу и на пару секунд, отклонив чуть назад голову, прикрыла глаза. — А я-то глупая, никак не пойму. Вы выглядите так же, как в тот наш первый день.

— А напомните, пожалуйста, когда это было?

— Бедный, бедный, вы решили начать жизнь заново, — дама подалась вперёд и положила обе ладони ему на руку. — Как я вас понимаю. Но нельзя же идти на поводу у шарлатанов. Их изгнали, а вы поверили им? Как вы могли? Я припоминаю, вы тогда потеряли единственного наследника. Да, да, поэтому-то вы и попались в их силки. А я ведь вас предупреждала. Эта мерзкая жаба… — она вся передернулась, сильно скривив губы. — Это она сделала с вами? Конечно, она. Боже, милый мой Вальдемар, — дама прикрыла рукой рот и покачала головой. Владимиру показалось, что она вот-вот разрыдается. Но дама глубоко и протяжно втянула носом воздух и продолжила причитать: — Вы застряли в одном дне. Боже, как это ужасно. Вы тогда женились, ну, на той… на дочери… — оно вновь немного прикрыла рукой рот и бросила в сторону загадочный взгляд. — Вы раскрыли мне свой секрет, но я вас не выдала… — чуть тише произнесла она последние слова и резко обернулась, словно хотела убедиться, что их никто не подслушивает. — Я даже не могу произнести её имя. Мне так это противно. Эта мерзкая жаба вас околдовала. Вы мне так доверяли, что только меня посвятили в эту тайну, а я не смогла вас удержать. Я так виновата перед вами. Милый, милый Вальдемар. Я так виновата перед вами. О, Боже, сколько же вам пришлось испытать? Но вы не волнуйтесь, я сохранила ваш секрет. Я и дальше буду молчать. Вы же знаете, что всегда можете на меня положиться. Или… Не знаете? Бедный, бедный Вальдемар. Конечно, не знаете. Вы не помните, — она смотрела на Владимира повлажневшими глазами и как-то по-матерински гладила по руке.

Эта тирада дамы ни на йоту не приблизила Владимира к пониманию, что же всё-таки происходит.

Подумав, что его собеседница немного не в себе, решил её оставить. Откланявшись, направился к одной из дверей, но взгляд упал на окно. Портьера чуть колыхнулась, показав вид за ним. Владимир остановился и, отодвинув в сторону лёгкую чуть ощутимую ткань, посмотрел на улицу. Открывшийся вид почти не удивил его. Владимир словно ожидал что-то подобное.

Огромная площадь, вымощенная плиткой с замысловатыми цветными иероглифами. Необычные голубые здания, напоминающие геометрические предметы неправильной формы. Высокие колонны и множество овальных предметов парящих в небе, которые принято называть неопознанными летательными объектами.

— Бедный, бедный… — донеслись до Владимира слова странной дамы. Он обернулся. На том кресле, на котором сидел минуту назад, уже восседала ещё одна дама — примерно одного возраста с первой. Её платье постоянно переливалось, меняя цвет от малахитового до светло-бирюзового. В украшениях она так же не отличалась скромностью, как и странная собеседница Владимира. Увешанная брильянтами или чем-то напоминающим их, дама выглядела, как новогодняя ёлка, решившая посетить, судя по погоде за окном, летний бал.

«Умалишённая» дама в голубом, как предположил Владимир, взволнованно что-то говорила «ёлке». Заметив, что он смотрит в их сторону, дамы притихли и, прикрывшись веерами, стали тихо перешёптываться.

Владимир вновь повернулся к окну, но уходить не спешил. Ему стало интересно, ведь взглянув на их лица, догадаться о предмете разговора не составило труда. Они обсуждали его. Поэтому захотелось услышать, что же одна будет говорить о нём другой. Делая вид, что любуется площадью, Владимир весь обратился в слух, стараясь пропускать мимо ушей посторонние разговоры, а сконцентрироваться лишь на двух голосах, принадлежащих особам, интересующих его. Через минуту дамы, увлечённые диалогом, забыли об осторожности.

— Ну как ты не помнишь?! — возмущённо говорила «умалишённая». — Это случилось на Колране. Я тогда только разошлась со своим первым мужем и была так подавлена, а тут он. Такой прекрасный, такой обворожительный. Я была молода и готова к новой любви…

— Ты всегда готова, — усмехнулась дама в малахитовом.

— Не ёрничай. Ты мешаешь мне вернуться в те прекрасные минуты.

— Минуты?

— Ну, это я так просто выразилась. Конечно, не минуты. Часы, дни, недели… — она, вспоминая, прикрыла рукой глаза. — Ах, ты не представляешь. Мы провели с ним незабываемых три месяца. Как же я была счастлива. Кажется, это произошло вчера, а ведь прошло уже восемьдесят лет…

«Восемьдесят лет?!» — Владимир чуть не вскрикнул от удивления и обернулся. Рассказчица, поглощённая воспоминаниями, продолжала:

— Я готова была бросить всё и бежать с ним на край света. Но он не был способен любить только одну. Ах, я прощала его шалости. Но как я ревновала. А потом я допустила глупость. Я думала, он поедет за мной, бросив ту… Забыла, как же её звали? — задумалась «умалишённая», но ненадолго. — А, — махнула она рукой, — это неважно. Так вот, милая моя, я сделала глупость. Он не бросился за мной, а остался с ней. Потом я вышла замуж, ну ты помнишь граф Флёдера…

— Помню, — кивнула вторая дама, при этом странно улыбнувшись.

— Ещё бы ты не помнила. Если бы я тогда сама не собиралась бросить его, то могла бы тебя и убить.

— Да ладно. Сколько раз ты уводила моих кавалеров, я же никогда не обижалась. К тому же он был слишком стар. Ну как я могла отказать ему в такой малости, когда ему оставалось всего каких-то несколько месяцев…

«Да! — усмехнулся Владимир. — Вы, видать, ещё те штучки».

— Ах, Вальдемар, Вальдемар. Мы потом не раз ещё встречались, — быстро забыв о бедном граф Флёдоре, продолжила первая дама. — Я меняла мужей, а он всё оставался холостяком. Я не думала, что он когда-нибудь женится. Но он женился. Перед его свадьбой мы встретились. В последний раз, — «умалишённая» тяжело вздохнула, прикрыв глаза, и на время погрузилась в воспоминания. «Ёлка» с улыбкой наблюдала за ней. Владимир немного ещё постоял и решил уйти, но Дама в голубом, резко встрепенувшись, продолжила свою речь, словно и не прерывалась:

— А потом он исчез. Говорили, что он ушёл в Грязные Земли. А после до меня дошли слухи, что он, вообще, покинул Землю. А вот он, — она машинально указала рукой на Владимира, даже не взглянув в его сторону, — стоит у окна и смотрит на площадь. Он ведь даже не понимает, что видит перед собой.

— Почему ты так решила? Может, это и не он вовсе? — искоса поглядывая на Владимира, предположила «ёлка».

— Я не могу ошибиться. Я столько раз смотрела в его глаза, целовала его губы… Это он, он!.. — чуть не крича говорила дама в голубом, сложив на груди руки, словно в молитве. — Только… — вновь прикрыв глаза, она замолчала.

— Что? — не дожидаясь, когда подруга вернётся из воспоминаний, с нетерпением спросила «ёлка», дотронувшись до её плеча.

— Он решил прожить жизнь заново, — без предисловий ответила «сумасшедшая», словно и не уходила куда-то мысленно только что. — Но это никому не удавалось. Он застрял в одном дне. Помнишь, как мой бедный дядюшка? — она смахнула несуществующую слезу и, пару раз шмыгнув носом, взглянула в сторону Владимира. Тот вовремя успел отвернуться.

— Ты думаешь?.. — спросила «ёлка» и тоже посмотрела на Владимира.

— Конечно. Я помню этот взгляд. Каждое утро дядюшка начинал жизнь заново. Он не помнил, что происходило накануне, и для него каждый новый день был первым. Это расплата за вечную молодость. За вечную жизнь. Если бы дядюшка в тот день не решил узнать, что находится за пределами города… Ах, бедный, бедный. Смерть от рук грязного спасла его. Его мучения закончились… Ну, а мне это… принесло свободу, — она странно усмехнулась, явно испытывая радость от смерти дядюшки.

— Да, — продолжила «ёлка». — Ты стала обладательницей неплохого наследства.

— Да уж, — гордо вздёрнув подбородок, произнесла дама в голубом, но тут же вспомнив о предмете разговора, продолжила: — Так вот, милая моя, то же самое происходит и с граф Вальдемаром. Многие верят, что у них обязательно получится, но, увы, я не знаю никого, кто бы, отдав свою душу этим мерзким шарлатанкам, смог стать прежним. А я ведь его тогда предупреждала. Он же рассказал мне, что хочет попробовать. Он надеялся так вернуть сына. Нет, Вальдемара ждёт участь бедного моего дядюшки. Всё, что он услышит и увидит сегодня, наутро забудет. Его память вновь будет чиста.

Дама немного повсхлипывала и переключилась на обсуждение молодого человека приятной наружности, который уже давно сверлил её глазами.

Владимир понял, что больше ничего интересного для себя не услышит, и, перестав созерцать вид из окна, направился к стене с дверями. Пройдя в одну из них, он оказался в ещё одном большом зале, выглядевшем немного скромнее первого. Здесь полностью отсутствовала мебель, но людей и тут хватало. Одни быстро пробегали, торопясь поспеть к очередному танцу. Другие, наоборот, решив покинуть бал, степенно проходили зал и исчезали в дверях напротив. Кто-то стоял у окон по одному или группами. В основном это были мужчины. Они с воодушевлением вели беседы, иногда громко смеясь. Владимир, не останавливаясь, прошёл зал до противоположной стены с дверью. Выйдя, он оказался на балконе с широкой балюстрадой и двумя круговыми лестницами по краям. Внизу огромный холл с распахнутыми двухстворчатыми дверьми. А за ними та самая площадь, на которую смотрел из окна сверху.

Выйдя на улицу, Владимир с интересом стал осматриваться.

Площадь заполняла всё пространство, насколько хватало взгляда. Замысловатые здания, высокие колонны. Клумбы различных геометрических форм, лавочки вокруг них. Во всём угадывалось что-то ненастоящее. Словно ребёнок-великан, играя с конструктором, расставил всё вокруг. Площадь, выложенная каким-то материалом, очень похожим на кафель, немного смахивала на пол в кухне Владимира. Другой рисунок, иная форма плиток, но ощущение, что это не улица, а огромное помещение, не проходило. А тепло под ногами, исходящее от покрытия, только усиливало убеждённость в этом.

На площади и вблизи, и вдали, насколько можно было рассмотреть, находилось много народу. Одни медленно прогуливались, другие сидели на лавочках. Кто-то заходил в различные здания или в колонны. Странность заключалась не только в том, что площадь не была похожа на площадь в понимании Владимира. Что-то ещё крутилось в голове. Он никак не мог понять, почему ему всё кажется ненастоящим. Цветы на клумбах, напоминающие крупные тюльпаны, росли так, что мало отличались от рисунка, выложенного плиткой на площади. По форме бутоны казались похожими, но вот цветовая гамма… Такого разнообразия оттенков Владимир не мог припомнить ни у одного виденного им в жизни цветка. Он подошёл к ближайшей клумбе и дотронулся до одного бутона, плавно проведя рукой по его лепесткам. Рисунок стал меняться. Владимир резко отдёрнул руку и немного отступил. От места прикосновения к цветам начала расходиться волна. Несколько секунд — и совершенно иной рисунок оказался на клумбе, будто цветы поменялись местами. Всё выглядело логично, но орнамент совершенно не походил на прежний. Владимир смотрел, испытывая странное чувство. Он точно знал, что никогда не видел ничего подобного, но в тоже время всё казалось знакомым: и дома, и колонны, и эти цветы. Владимир вновь приблизился к клумбе и протянул руку к цветкам. Не обращая внимания на вновь побежавшую волну, продолжал трогать лепестки, стебли, листья. Волны множились, догоняя друг друга, меняя один незаконченный рисунок на другой.

— Я тоже люблю с ними играть.

Владимир обернулся. Девочка лет шести-семи стояла рядом и, улыбаясь, смотрела на него. Большие тёмно-синие глаза, густые ресницы, тонкий маленький носик и пухленькие губки. Личико напоминало больше кукольное и, что-то в нем присутствовало от взрослой девушки. Может, локоны цвета спелой пшеницы, плавно спускающиеся по плечам или лукавый взгляд, словно она хотела понравиться.

«Тьфу-ты, — мысленно одёрнул себя Владимир, посчитав, что это ему показалось из-за той сумасшедшей дамы. — Она просто ребёнок. Красивый, но ребёнок».

Девочка, продолжая смотреть на Владимира, одной рукой закручивала подол коротенького платьица, а другой дотронулась до цветов, заставив рисунок на клумбе измениться.

— Они такие смешные. Правда? — так и не сводя с Владимира взгляда, часто моргая и удерживая улыбку, спросила она.

Он, кивнув, ответил:

— Да, смешные.

Девочка продолжала вновь и вновь создавать волны, а цветы преображались во всё новые рисунки, ни разу не повторяясь. Владимир внимательно смотрел на них, и вдруг возникло ощущение, что цветы передают настроение. До того как девочка в первый раз прикоснулась к бутонам, рисунки, созданные волнами от его руки, напоминали вихрь, шторм, дождь. Преобладали тёмные оттенки, а сейчас яркие орнаменты сменяли друг друга. Изменились и цвета — стало больше оттенков жёлтого, оранжевого, красного.

«Красного!» — промелькнуло в голове. Он поднял лицо к небу. Несколько странных объектов, обозначенных им, как НЛО, пронеслись в небе на различной высоте. А дальше однородное голубое небо. Ни облаков, ни солнца — вот что показалось ему странным. Яркий день, но жары не ощущалось. Но и не прохладно. Никакого намёка на ветерок, хотя дышалось легко. Он медленно обвёл взглядом площадь. Нет деревьев, нет птиц. Нет детей, кроме единственной девочки, которая стояла рядом и играла с цветами. Он взглянул на неё и вновь осмотрелся, убеждаясь, что больше ни единого ребёнка на площади, как, впрочем, и стариков. Некоторых можно было с натяжкой назвать пожилыми, но не старыми. Он вспомнил разговор странной дамы и посмотрел на здание, напоминающее дворец, который недавно покинул. В одном окне дёрнулась портьера, скрыв чьё-то лицо. Дворец оказался единственным в поле видимости, похожим на постройку правильной формы. Все остальные здания сильно отличались от него. Владимир вздохнул и вновь перевёл взгляд на клумбу, задав себе вопрос: «Чёрт побери, да где же я всё-таки нахожусь?»