Инструктор. Отчаянный воин

Андрей Воронин, 2010

Нечто неладное творится в художественных музеях столицы великой некогда страны: пропадают всемирно известные картины, уничтожаются в огне пожара значительные ценности, гибнут люди. Однако, сколько веревочке ни виться, конец все равно будет – по следу преступников уже идут отставной полковник, а ныне инструктор спецназа ГРУ Илларион Забродов и его добровольный помощник – безработный алкоголик и ярый болельщик футбольной команды «Спартак» Иосиф Говорков…

Часть вторая

Глава 1. На зарядку всей толпой

Весеннее солнце неторопливо просыпалось на востоке. Узкая и длинная полоска света медленно, но неукоснительно ширилась и разрасталась на горизонте, все ярче освещая просыпающийся мегаполис. Город, как и небесное светило, жил по определенным законам. Сбрасывая ночную прохладу, темноту и оцепенение, златоглавая столица наполнялась шумом, людской суетой и нарастающим движением автотранспорта. Гасли городские фонари, потухали ночные рекламные щиты и витрины. Зато на смену искусственному освещению пришло естественное, отчего на душе у столичных горожан и приезжих гостей становилось веселее и теплее…

Предстоящий день обещал быть по-настоящему теплым и светлым. Легкий северный ветерок, покачивая верхушки зеленых деревьев, пытался освежить воздух, но с каждой минутой силы его иссякали, уступая поле боя напористым солнечным лучам.

На столичных магистралях и широких проспектах города к легковым автомобилям частников прибавился общественный пассажирский транспорт: троллейбусы, автобусы и трамваи. Горожане кто группами, кто поодиночке выходили из подъездов своих домов и, слегка поеживаясь от утренней прохлады, спешили по своим делам…

* * *

Седовласый мужчина крепкого телосложения, сладко потянувшись в теплой постели, неспешно приоткрыл слипшиеся ото сна веки, шумно выдохнул из легких воздух, вздохнул полной грудью и резко встал с кровати. Подойдя к раскрытому окну, он посмотрел на занимавшийся рассвет и с удовольствием отметил, что сегодня будет прекрасный весенний денек.

— Лепота! — тихо прошептал Илларион Константинович, еще раз с удовольствием потянулся и стал одеваться.

Через несколько минут отставной полковник ГРУ уже был готов к утренней зарядке, которую обычно делал в ближайшем сквере. Положив ключи, мобильник и пачку сигарет с зажигалкой в карман футболки, седовласый пенсионер вышел из квартиры и, захлопнув дверь, зашагал по ступенькам лестницы. Не прошло и минуты, как Забродов толкнул входную дверь подъезда и оказался на улице. В лицо повеяло прохладным ветерком, и пенсионер с наслаждением вдохнул свежий воздух.

— Весна, весна, товарищ пенсионер, — вдруг раздался над самым его ухом громкий и хриплый голос, — а с утречка холодок пощипать любит, зараза!

От неожиданности Забродов резко дернулся и повернулся. Скрипучий хриплый голос принадлежал соседу полковника — Говоркову Иосифу Петровичу, законченному алкоголику и фанату футбольного клуба «Спартак». Его огромная кудлатая голова вместе с худыми костлявыми плечами только что высунулась из форточки окна на первом этаже и теперь монотонно покачивалась в воздухе.

— Тьфу ты черт! — недовольно сплюнул Забродов. — Что за манера так орать Говорков?!

Заспанно-помятое лицо алкоголика растянулось в глуповатой улыбке.

— Виноват, Илларион Константинович, — извинился Говорков, — не рассчитал…

— Ты, Петрович, хоть иногда спишь!? — поинтересовался у соседа полковник.

Раскрасневшееся лицо спартаковского болельщика насупилось. Красные рыбьи глазки тускло блеснули, и Говорков печально вздохнул.

— Иногда сплю, — ответил он, — да и то скорее дремлю… Смысл жизни испарился куда-то, Илларион Константинович, как запах первых весенних цветов.

Покачав головой, Забродов пробурчал:

— Сам виноват! Пить меньше надо, дорогой сосед! Все ведь зависит от тебя, Иосиф Петрович! Ты же хозяин своей жизни! Возьми себя в руки и начни новую жизнь!

Говорков тряхнул кудлатой головой.

— Да разве это жизнь, Константинович?! — горячо воскликнул он. — Одна рутина… Вот раньше было — это да! Помнишь, как мы с тобой злыдней ловили?

При воспоминаниях о лихой и опасной жизни у старого алкоголика просветлились рыбьи глазки и на сморщенном лице мечтательно расплылась широкая улыбка, которая оголила кривые и пожелтевшие от табачного дыма зубы. У инструктора спецназа ГРУ также всплыли некоторые эпизоды из прошлой жизни, однако они не доставили такого удовольствия отставному полковнику, как его собеседнику.

— Было — да сплыло! — нетерпеливо бросил седовласый пенсионер, который уже и сам был не рад, что ввязался в разговор, теряя попусту время на глупую болтовню.

Константинович… — печально произнес несчастный и одинокий человек. — Ты понимаешь меня? Может быть, раскрутим еще какое-нибудь дельце? У тебя, случайно, на примете ничего такого нет?

— Я тебе что, частное сыскное бюро? — раздраженно ответил Забродов. — Я, Петрович, — пенсионер и разной ерундой не собираюсь заниматься! Понял?

— Я понимаю, Константинович, бы оправдываясь, произнес сосед, — это я так, к слову… Понимаешь?

Забродов недовольно мотнул головой.

— Не понимаю, Петрович! — резко возразил он. — И вообще, лучше бы ты делом занялся и не отвлекал, Пинкертон чертов, попусту людей своей глупой болтовней от дела!

— А может быть, Илларион, ты и прав! — вдруг воскликнул сосед. — Нужно начинать новую жизнь!

— Правильно! — приободрил собеседника Забродов. — Начинай, Петрович, не откладывая! Иначе снова погрузишься в бездну своих пессимистических фантазий и пропадешь ни за грош!

— Не пропаду, Илларион Константинович! — заверил полковника спартаковский болельщик и поинтересовался: — Ты сейчас на пробежку в парк?

Забродов кивнул:

— Да.

— Так я с тобой, Константинович, — «обрадовал» пенсионера новоиспеченный физкультурник, — чего тянуть! Правильно?

Илларион Константинович был уже и сам не рад, что подвиг своего непутевого соседа на сей подвиг, однако отступать было поздно, и он только протяжно вздохнул.

— Правильно, — недовольно согласился он. — Только времени у меня ожидать тебя нет! И так я с тобой тут задержался…

— А ждать и не нужно, товарищ полковник, — ответил Говорков, — я уже почти готов! Сей момент, Константинович!

Пенсионер хотел было сказать пару ласковых слов настырному собеседнику, однако тот уже скрылся в глубине квартиры, и Забродову ничего не оставалось делать, как его дожидаться.

— Твою мать! — выругался вполголоса инструктор спецназа ГРУ. — И зачем я ввязался в разговор с этим непутевым дуралеем?

Однако слово не воробей: вылетит — не поймаешь. Оглядевшись по сторонам, Илларион Константинович заметил дворника Ахмета, который трудолюбиво шаркал метлой по тротуару.

— Доброе утро, Илларион Константинович! — вежливо поздоровался пожилой татарин. — Опять на пробежку?

«Еще один прицепился!» — раздраженно подумал Забродов, однако вежливо улыбнулся и кивнул дворнику.

— Здравствуй, Ахмет! — произнес он. — У каждого свои привычки и обязанности, уважаемый: тебе мести, а мне на пенсии пыль и ветер гонять.

— Да, каждому свое… — философски изрек пожилой человек и, уткнувшись глазами в тротуар, еще энергичнее замахал своим орудием труда.

Забродов не стал вдаваться в обсуждение данного вопроса, а, бросив взгляд на дверь своего подъезда, решительно махнул рукой и попросил бородатого дворника:

— Ахмет, когда появится Петрович, скажи ему, что я побежал в сквер! Пусть догоняет!

— Скажу! — пообещал пожилой человек, продолжая работать метлой.

Однако Ахмету не пришлось исполнять просьбу седовласого мужчины. Не успел Забродов тронуться с места, как из подъезда выскочил футбольный болельщик.

— Константинович, — «обрадовал» он своего компаньона. — Я здесь! — и, повернувшись к татарину, громко заявил: — Ахмет, свободен!

Увидев своего сподвижника по здоровому образу жизни, Забродов оторопел… Тощий маленький мужичок с огромной нечесаной головой был одет чудаковато, если не сказать более! Короткое и сильно растянутое трико болталось на худых ногах, странно трепыхалась на плечах светлая грязная майка с эмблемой футбольного клуба «Спартак», а на ногах красовались обутые на босу ногу растоптанные штиблеты на пару размеров больше нужного размера.

— Ну, чего стоим, Константинович? — недоуменно поинтересовался Говорков. — Солнце, считай, уже встало, а мы топчемся на одном месте!

Инструктор спецназа ГРУ молча тряхнул седой головой, мысленно проклиная свой альтруизм, и, неуклюже повернувшись, побежал мелкой рысцой к арочному проходу в конце двора, который вел через дорогу в небольшой зеленый парк…

Глава 2. Дружеский совет

Тревожный звонок прозвучал в полночь. Заспанный мужчина с трудом поднялся с постели и, взяв со стола мобильный телефон, включил его.

— Да…

— Спишь?

Мужчина не понял, с кем разговаривает, и помотал головой, чтобы поскорее сбросить оцепенение.

— Кто это?

— Тот, кто тебя кормит и прикрывает твою задницу, — последовал жесткий ответ.

Мужчина тут же узнал строгий голос своего патрона.

— Нет, не сплю… — солгал он.

— Ладно, тогда слушай и делай выводы, — сказал собеседник. — Директор слишком много знает. Ты понял, о чем я?

Мужчина кивнул:

— Да.

— Тогда действуй! — приказал патрон.

Мужчина озадаченно почесал взъерошенную голову.

— А когда? — спросил он.

— Сейчас! — воскликнул собеседник. — Он не должен встретиться с Артистом. Или утром забудь о моем существовании!

Мужчина вытянулся:

— Есть, товарищ…

Однако большего он не успел сказать: на телефонной связи уже назойливо звучали короткие гудки. Мужчина отключил телефон и крепко задумался.

— Допрыгались, твою мать! — воскликнул он, достал из пачки сигарету и нервно закурил, глубоко затягиваясь горьким дымом.

Однако, привыкший незамедлительно выполнять приказы, мужчина тут же затушил сигарету и набрал хорошо известный ему номер телефона…

Глава 3. Труп в парке

Двое любителей здорового образа жизни, бросив по сторонам взгляды, чтобы не попасть под колеса внезапно выскочившего автомобиля, пересекли проезжую часть и оказались у входа в небольшой, но уютный, утопающий в весенней молодой зелени парк. Как только они оказались в парке, инструктор ускорил шаг. Темп, заданный отставным полковником ГРУ, был, увы, не под силу прокуренным легким футбольного фаната «Спартака»

— Илларион Константинович, дорогой ты мой, — шаркая по асфальту огромными штиблетами, жалобно произнес спартаковец, — не гони ты так, а то у меня сейчас выскочит сердце наружу!

Забродов, не снижая взятого темпа, небрежно бросил через плечо:

— Не выскочит!

— Выскочит, Константинович, ей-богу выскочит! — взмолился алкоголик.

— Догоняй, Петрович, у меня нет времени на посиделки! — сурово крикнул пенсионер. — А ты, если устал, отдохни на скамейке в парке.

Полковник ГРУ в отставке резко вскинул руку и небрежно махнул ею, словно прощаясь с Говорковым. Неуклюже разминувшись на входе с двумя крепкими мужчинами, Забродов с быстрого шага перешел на бег.

«Ну и козлы, — скрежетнув зубами, подумал инструктор спецназа ГРУ, — ходят тут разные, хари наглые, сытые и посторониться им лень!»

— Константинович! — выдавил из себя Иосиф Говорков вслед седовласому пенсионеру, однако его слабый призыв повис в воздухе и по назначению не дошел.

Спартаковский фанат недовольно покачал кудлатой головой и, сердито пробурчав себе под нос нелестные отзывы в адрес Забродова и жизни в целом, повернулся и скользнул взглядом по двум крепким мужичкам, которые шли к черному джипу.

— Парни, прошу прощения, — виноватым тоном произнес он, — у вас, случайно, закурить не найдется?

Парни на мгновение задержались. Один из них, что был поменьше ростом, — узкоглазый и смуглый — промолчал. Зато его товарищ — высокий рыжеволосый богатырь с пухлыми губами, ехидно и пренебрежительно усмехнулся и, сочно сплюнув на тротуар, назидательно заметил:

— Не курим, дед, и тебе курить не советуем!

Дав дельный совет, крепкие парни сели в салон «внедорожника». Азиат нажал на газ, и черный джип с визгом рванул с места. Иосиф Петрович тихо пробурчал ему вслед:

— Не учи жить, говнюк, а помоги материально!

Эту фразу рыжеволосый верзила, разумеется, не услышал, и спартаковец раздраженно, подражая своему недавнему собеседнику, сплюнул, вернее сказать, попытался сплюнуть наземь, но чего-то не рассчитал и попал слюной на свою не первой свежести спортивную футболку.

— Тьфу, твою мать! Этого еще не хватало… — громко выругался Говорков и, вытерев рукавом слюну, вошел в парк. — Коль не везет, дружище, значит, это надолго!

Он осмотрелся по сторонам, желая убедиться в том, что его промах остался незамеченным и, увидев, что в парке никого нет, кроме нескольких бегунов, облегченно вздохнул.

— Хорошо, что Забродов не видел, — усмехнулся Говорков, — не то бы он, подлец, целый месяц вспоминал и подкалывал меня при каждом удобном случае! Кстати, — недоуменно почесал он пятерней кудлатый затылок, — а где же Илларион Константинович?

Шустрого седовласого пенсионера и в самом деле не было видно среди густой молодой зелени: по-видимому, он побежал в дальний угол парка, где находилась спортивная площадка с физкультурными снарядами.

— Вот черт! — вздохнул Говорков. — И чего я поперся в этот дурацкий парк. Сидел бы сейчас, болван, дома, допил бы портвейн, затянулся дымом сигаретки…

Костлявый мужичок мысленно представил себе эту картину, и его охватила такая тоска, что он чуть было не завыл. Но более всего ему в этот момент захотелось выкурить ядреную сигарету.

Осмотревшись по сторонам в надежде увидеть курящего человека, Говорков не увидел не только такового, но и вообще никого. Страдалец бросил нетерпеливый взгляд под ноги, надеясь найти окурок.

— Свинство! — простонал Петрович, хлопнув себя по сухой ляжке. — Даже бычков сраных и то нет!

Пройдя по аллее внутрь парка, он заметил среди зарослей кустарников скамейку, на которой отдыхал физкультурник.

— Наконец-то человеческим духом запахло! — радостно воскликнул Петрович и быстрым шагом направился в сторону сидевшего на скамейке мужчины в спортивном костюме «Адидас» синего цвета. — Может быть, у него разживусь табачком?

Иосиф Петрович подошел к неподвижно сидящему физкультурнику и весело произнес:

— Привет спортсменам!

Однако на радостное и громкое приветствие мужчина не только не откликнулся, но даже и не повернулся в сторону Говоркова, чем несказанно его расстроил.

— Ты че, друг, глухой? — подсев на скамейку к физкультурнику, недовольно проворчал Иосиф Петрович. — Или переработался на спортивной ниве? Закурить не найдется?

Но все старания спартаковца были напрасными: физкультурник не хотел вступать в разговор с настырным незнакомцем, и это сильно возмутило Говоркова.

— Браток, это невежливо с твоей стороны не отвечать, когда к тебе обращаются культурные люди, — недовольно хмыкнул Иосиф Петрович и панибратски хлопнул молчаливого собеседника по плечу. — Просыпайся, олимпийский чемпион!

Молчаливый мужчина от несильного удара покачнулся, повалился на бок и неподвижно застыл в нелепой позе.

— Эй, мужик… — после некоторого молчания с трудом выдавил из себя Говорков, — ты чего это тут разлегся?

Физкультурник молчал.

— Ты че, дружище, помер? — болезненно улыбнувшись и стараясь перевести все в шутку, растерянно произнес Иосиф Петрович. — Ну, хватит придуриваться, браток, давай вставай, труба зовет…

Физкультурник все так же молчал.

— Батюшки, да он же мертвый! — наконец осознал Иосиф Петрович и подскочил, словно ужаленный. — Мертвый, а я тут расселся. Нужно что-то предпринять! А то еще все свалят на меня!

* * *

Седовласый пенсионер спокойно и сосредоточенно занимался упражнениями на спортплощадке. Проделав классические ката, инструктор спецназа ГРУ прокрутил несколько раз «солнышко» на перекладине, потом подкачал пресс на брусьях и, соскочив со спортивного снаряда, прошелся рядом с ним, поднимая руки вверх и с шумным выдохом их опуская.

— Фу! — после нескольких нехитрых восстановительных упражнений выдохнул отставной полковник ГРУ. — Я взял темп, не совсем подходящий для пенсионера. Побереги себя, Илларион Константинович, не то ласты склеишь!

Еще несколько раз глубоко вдохнув и шумно выдохнув воздух из крепкой грудной клетки, он решил, что на сегодня для него достаточно физической нагрузки, и, оставив за собой спортплощадку, побежал по аллее. Однако не успел полковник пробежать и десяти метров, как до него донесся знакомый сиплый голос.

— Константинович! — кричал Говорков. — Константиныч, погоди!

Забродов остановился и повернулся к стремительно приближавшемуся к нему соседу.

— Да, — удивленно усмехнулся седовласый пенсионер. — И какая муха укусила моего напарника? Никак в кустах нашел дармовую пол-литровую бутылку водки.

— Константинович… — прохрипел Говорков. — Там такое… Я присел на лавочку, хотел закурить, а он ничего не отвечает! Я и так и сяк, а он молчит…

— Стой, Петрович, не суетись! — перебил Говоркова полковник. — Что там у тебя случилось?

— Как это «что случилось»? — ответил вопросом на вопрос спартаковец. — Не дышит!!!

Забродов тяжело вздохнул:

— Кто?

— А я что, знаю его? — невразумительно ответил Говорков. — Но на вид мужик самостоятельный, я бы сказал даже положительный!

— Так, Петрович, — повысил голос пенсионер, — или закрой рот, или объясни все с толком и расстановкой! Ты меня понял, уважаемый сосед!?

Говорков тряхнул кудлатой головой:

— Понял!

Забродов облегченно вздохнул:

— Я слушаю…

Спартаковский фанат тяжело и протяжно засопел, вытирая рукавом футболки большой красный нос, и вдруг обратился с просьбой:

— Илларион Константинович, дай закурить!

Инструктор спецназа ГРУ достал из пачки сигарету и протянул ее Говоркову. Потом чиркнул зажигалкой и, после того как спартаковский фанат с наслаждением выдохнул густую тяжелую струю табачного дыма, сказал:

— Я жду, Петрович…

— На скамейке труп мужчины! — медленно и членораздельно произнес Говорков.

Илларион удивленно вскинул брови:

— Труп?

— Он самый, — подтвердил худосочный искатель приключений, — и, как мне кажется, Илларион Константинович, еще совсем тепленький.

— Тепленький? — недоверчиво переспросил седовласый мужчина.

— Да!

— Не врешь, друг ситцевый? — на всякий случай поинтересовался пенсионер.

— Век воли не видать, полковник! — заверил Говорков своего собеседника и демонстративно подковырнул грязным ногтем желтый верхний зуб.

Инструктора спецназа ГРУ всегда бесили зэковские выходки и замашки неказистого соседа. Забродов недовольно поморщился и скептически покачал седовласой головой.

— Хорошо, Петрович, поверим! — произнес он. — Но и проверим!

— Проверяй, Константиныч! — с обидой в голосе воскликнул болельщик «Спартака» и махнул рукой в другой конец парка. — Он там!

— Ладно, Петрович, не кипятись, — примирительно пробасил полковник ГРУ в отставке и, потрепав соседа по костлявому узкому плечу, снисходительно добавил: — Пойдем, дорогой Шерлок Холмс, посмотрим на твоего товарища!

— Константиныч, он мне не товарищ! — угрюмо возразил спартаковец. — Я его сегодня впервые увидел!

— Понял, Петрович, понял! Ты, главное, не волнуйся, разберемся, дорогой!

— А чего мне волноваться?

— И я о том…

Щуплый мужичок, едва поспевая за седовласым пенсионером, решил посвятить Забродова в некоторые нюансы и детали, при которых им на скамейке был обнаружен труп мужчины.

— Я хотел попросить закурить, — сообщил Говорков, — а он молчит…

Отставной офицер военной разведки молча слушал спутника и только изредка покачивал головой. Если сказать откровенно, то и слушал Забродов Говоркова не очень-то внимательно: у него и без того была уйма проблем, которые необходимо было решить сегодня…

* * *

Иосиф Говорков не обманул: на скамейке и в самом деле лежал пожилой человек в спортивном костюме. Илларион Константинович моментально определил по синеватому оттенку на лице, что человек, скорее всего, умер от кислородной недостаточности или остановки сердца.

— Да, Иосиф Петрович, ты не ошибся, — мрачно произнес инструктор спецназа ГРУ, — этому физкультурнику спорт уже не поможет.

Говорков усмехнулся:

— Я никогда ошибок не делаю!

Забродов на всякий случай приложил указательный и средний пальцы к сонной артерии, нащупывая пульс, но, как он и предполагал, тело было бренным. Однако оно было еще теплым, что говорило о недавней кончине несчастного. Бывший военный разведчик вдруг поймал себя на мысли о том, что лицо покойника ему знакомо, что когда-то он видел этот небольшой шрам на подбородке: возможно, встречал этого человека в парке на утренней пробежке, а может быть, и где-то в другом месте.

— И ты прав, Иосиф Петрович, — подытожил седовласый инструктор спецназа ГРУ, — смерть наступила недавно.

— Вот и я о том же, Константинович… — чуть понизив голос, произнес Говорков. — Дело тут нечистое, гадом буду, не сойти мне с этого места!

— Ну, кто ты есть и кем ты будешь, — философски заметил Забродов, доставая из кармана спортивного костюма мобильный телефон, — это ты, многоуважаемый Иосиф Петрович Говорков, ментам сейчас расскажешь!

— Ты на че намекаешь, Константиныч? — слегка заикаясь, спросил Говорков.

— Ну, ты, Иосиф Петрович, я вижу, не похмелился с утра, — грустно усмехнулся отставной полковник, — мы же с тобой законопослушные граждане Российской Федерации, не так ли?

— Так, Константинович, — неохотно согласился Иосиф Петрович.

Забродов не спеша достал из кармана куртки пачку сигарет и, угостив сигаретой Говоркова, дал ему прикурить, а потом прикурил сигарету сам.

— А раз так, чтобы тебя не заподозрили в причастности к этой смерти, — пояснил отставной полковник, выдохнув клуб табачного дыма, — нужно сообщить в правоохранительные органы о случайной находке и дополнить картину своими, только тебе известными красками, Петрович. Понял?

— Понял, — вздохнул сосед. — Только, может, давай это дело раскрутим сами, Константиныч. Ты же видел этих двух бугаев, я почти уверен, что это безобразие — дело их рук.

— Раскручивать такие дела, дорогой Пинкертон-самоучка, должны профессионалы, — назидательным тоном произнес полковник, — а не пенсионер с футбольным фанатом — это раз! Второе — это еще неизвестно, присутствует ли здесь состав преступления, — попыхивая сигаретой, продолжал Забродов, — или этот мужик сам дал дубу!

Илларион Константинович махнул рукой в сторону пышного зеленого куста, под которым валялся одноразовый шприц.

— Видишь шприц, Петрович? — поинтересовался седовласый полковник у Говоркова.

— Вижу… Ну и что?

— А то, Шерлок ты наш… э-э… Холмс, что смерть этого несчастного человека могла наступить от передозировки наркотиков.

— Так он вроде на наркомана не очень-то похож, — попытался возразить Говорков.

— Вот в этом «вроде», Петрович, пусть разберутся профессионалы, — безапелляционно заявил инструктор спецназа ГРУ. — А в-третьих, дорогой сосед, я хоть и на пенсии, но у меня дел непочатый край! А все эти игрушки в пиф-паф мне надоели за время службы в своей конторе! Понял?

Говорков грустно вздохнул.

— Понял, Константинович… — обреченно прогундосил он. — Я понимаю, но я подумал, что, может быть, мы с тобой тряхнем стариной…

— Никаких «но», дорогой товарищ Говорков, я на пенсии! — заявил отставной полковник ГРУ и набрал номер местного отделения милиции.

Фанату московского «Спартака» ничего не оставалось делать, как покориться судьбе, и он, почесав затылок, присел на скамейку, на которой все так же неподвижно лежал мертвец…

Глава 4. Сонная контора

В местном отделении милиции в этот ранний час, как всегда, царило затишье, когда его сотрудники могли отдохнуть и расслабиться. Обычно все криминальные инциденты и разборки случались днем и вечером, реже утром. Но бывают ведь исключения…

Дежурство смены капитана Барашко через несколько часов заканчивалось, и стражи порядка приводили себя в порядок: кто-то умывался, кто-то строчил отчет о прошедшем дежурстве, а старшина Чернов, как всегда, заваривал крепкий чай, чтобы помочь друзьям взбодриться.

— Александр Сергеевич, — обратился пожилой старшина к капитану Барашко, корпевшему над бумагами, — тебе как всегда?

— Да, Матвеевич, — устало ответил Александр Сергеевич, — только без сахара.

— Что так? — удивленно посмотрел на командира старшина.

Начальник ничего не ответил, зато рыжеволосый старший лейтенант Сафронов, лениво перелистывая пухлую газету, не упустил случая вставить язвительное словцо:

— Он, Матвеевич, бережет задницу.

— В смысле? — переспросил старшина.

— В смысле, Адам Матвеевич, — пояснил старший лейтенант, — что капитан не хочет, чтобы у него слиплась задница от сладкого. Ведь она и без того уже прилипла к креслу!

— Ты, Артур, когда-нибудь нарвешься на неприятности, — не поднимая головы, пообещал младшему коллеге начальник.

— Не серчай, Александр Сергеевич, такова судьба всех начальников, — ухмыльнулся старший лейтенант, — и меня геморрой ожидает в будущем.

— Ты сначала дослужись до моих звездочек, Сафронов, — потягиваясь и разминая замлевшие мышцы, недовольно посоветовал коллеге Александр Сергеевич, — а там уже и о генеральских погонах подумаешь.

Сафронов хотел было нечто возразить сослуживцу, однако тут затрезвонил телефон и Александр Сергеевич снял трубку с аппарата.

— Районное отделение милиции, — сухим и строгим голосом произнес он.

— Доброе утро! — поздоровался звонивший.

— Доброе… — все так же сухо ответил Александр Сергеевич и, не удержавшись, добавил: — Хотя, судя по вашему столь раннему звонку, могу предположить, что оно сегодня не столь уж и доброе.

— Совершенно верно, — согласился с собеседником звонивший, — для кого-то оно сегодня и в самом деле не доброе, а даже совсем наоборот!

— Что случилось?

— В сквере вы найдете труп пожилого мужчины, — сообщил стражу порядка мужской голос. — Это недалеко от вашего участка, прямо через дорогу.

— Труп?

— Да.

— Убийство? — спросил Александр Сергеевич.

В трубке у капитана раздались короткие гудки, и Барашко вернул трубку на прежнее место. Потом достал из стола пачку папирос и закурил.

— Что-то случилось? — поинтересовался Матвеевич у начальника.

— Наверное, Всемирный потоп, — предположил старший лейтенант Сафронов.

— Вот именно, Артур, потоп, не Всемирный, но местного значения, — сказал командир. — Обнаружен труп в парке! Так что собирайся, Сафронов, и разберись с ним по полной программе.

— Александр Сергеевич, так мы же через полчаса сменяемся, — недовольно сказал Сафронов, — вот пусть новая смена и разбирается с трупом.

— Пока смена придет, — язвительно заметил Александр Сергеевич, — вонь от трупа по всему участку разнесется. Ты хочешь, чтобы весь район встал на уши?

— Нет…

— Тогда руки в ноги и вперед! — приказал Александр Сергеевич.

— Есть!

* * *

Солнце уже встало над горизонтом. Город проснулся: на улицах засуетились люди, а на дорогах с каждой минутой сгущались потоки автомобилей. Коммерческие магазинчики открывали двери для ранних посетителей…

В парке также возникло некоторое оживление.

— И где эти чертовы менты?! — недовольно проворчал седовласый мужчина. — Шляются бывало целыми кучами по парку, а как доходит до дела, так их не видно!

— И в самом деле, Константинович, — вторил соседу щуплый мужичок. — Солдат спит — служба идет! Ты бы, Константинович, позвонил бы им еще разок, чтобы поторопились, а то у меня нет времени тут прохлаждаться.

— Похмелиться не терпится, Петрович? — предположил Илларион Константинович.

— При чем здесь похмелиться, Илларион?! Я, может быть, о деле пекусь! Так сказать, о том, чтобы восторжествовали добро и справедливость!

— Ну, Петрович, если речь идет о торжестве добра и справедливости, — ухмыльнулся пенсионер, — тогда, уважаемый борец за правду, тебе не составит труда немного подождать и потерпеть!

— Разумеется, товарищ полковник! — с вызовом ответил Говорков. — Чтобы искоренить всю мерзость из нашей повседневной жизни! Надоело все это безобразие, ей-богу!

Седовласый мужчина смерил взглядом соседа и покачал головой:

— Да, ты знаешь, это и мне надоело!

— И не говори, напарник, — вздохнул спартаковец.

— Так, Петрович, остаешься за старшего! — заявил полковник.

— То есть? — опешил Говорков.

— Мне должны сейчас звонить по межгороду, и я не могу пропустить этот звонок, — пояснил Забродов, — так что я побегу, а ты им расскажешь, что и как тут произошло. Главное, Иосиф Петрович, не волнуйся и держи хвост пистолетом!

— Да как же я без тебя, Илларион Константинович? — взмолился несчастный свидетель. — Может быть, обождешь еще немного, а потом и почапаем вместе домой.

Забродов покачал головой.

— Не могу, дорогой! — вздохнул он.

— У меня, Константинович, дома в загашнике и выпить и закусить найдется чего, — с надеждой в голосе сообщил хроник, — посидим, поговорим за жизнь.

— Поговорим, но позже, — сказал отставной полковник. — Вот тебе пара сигарет; так сказать; вместо успокоительных пилюль. Вечером загляну, тогда мне все и расскажешь. Пока!

— По-ка… — разочарованно произнес спартаковский фанат.

Он взял дрожащими пальцами две сигареты, одну из которых заложил за оттопыренное ухо, а вторую сразу же прикурил. В этот момент в конце аллеи показался старший лейтенант Сафронов. Забродов первым заметил стража порядка, однако не стал дожидаться милиционера, а махнул на прощание рукой Говоркову и побежал мелкой рысцой к выходу из парка…

Глава 5. Долгожданный звонок

Уже через десять минут Забродов был дома и с удовольствием принял холодный душ. Провозившись еще минут десять, Забродов привел себя в порядок, набросил черный махровый халат на голое тело и, освеженный и довольный собой, вышел из ванной комнаты.

— Эх, и жизнь хороша и жить хорошо, — воскликнул инструктор спецназа ГРУ и направился на кухню, чтобы приготовить себе завтрак из бекона и яиц.

Готовя еду, седовласый хозяин квартиры чутко прислушивался к телефону, который должен был с минуты на минуту подать долгожданный сигнал. Однако время шло, а телефонный аппарат молчал.

— Что за чертовщина! — недовольно проворчал мужчина и, расправив широкие плечи, посмотрел на будильник, стоявший на холодильнике «Саратов». — Пора бы тебе уже и позвонить, дружок…

Однако, хотя стрелки на будильнике уже показывали начало девятого, красный телефонный аппарат молчал. Зато на тефлоновой сковородке аппетитно скворчала яичница с беконом и беспокойно и призывно свистел электрочайник. Илларион Константинович выключил газовую конфорку, потом чайник.

— Ишь, расшумелся, носатый, — раздраженно проворчал седовласый хозяин квартиры, — мне только этого и не хватало.

Чайник промолчал, и Забродов, заварив в кружке чай, выложил на тарелку яичницу с беконом. Ковырнув разок-другой вилкой содержимое тарелки, мужчина отставил еду и потянулся к кружке с чаем.

— Может быть, что-нибудь случилось? — обеспокоенно прошептал он.

Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, Илларион Константинович решил еще раз прокрутить в уме предстоящий распорядок дня. Дел было много, но самым главным мероприятием сегодняшнего дня было празднование дня рождения его друга — художника Константина Гуреева. Сие мероприятие должно было состояться вечером в мастерской Гуреева на проспекте Мира.

— Так… — вздохнул седовласый полковник ГРУ в отставке. — И что же мы подарим ему на день рождения?

Забродов почесал затылок.

— Книги я ему уже дарил, — вспомнил он, — краски и кисти тоже…

Немного подумав, Илларион Константинович решил преподнести в подарок товарищу кортик в ножнах, который достался ему в качестве трофея в ходе одной из спецопераций во время военной службы.

— Да! — решительно произнес полковник ГРУ в отставке. — Думаю, что Костянычу понравится этот подарок.

Илларион Константинович закурил и, подойдя к окну, открыл форточку. В его голове вдруг всплыло приглашение Ивана Павловца, хорошего знакомого, тоже художника-реставратора, встретиться сегодня днем в музее на выставке.

— Да… — пробормотал инструктор спецназа ГРУ, — если ничего непредвиденного не случится, можно сходить в музей и прикоснуться к прекрасному и вечному.

Однако прежде всего ему, полноправному хозяину московской квартиры, необходимо было заскочить в ЖЭС и разобраться с бухгалтерией относительно допущенных ею произвольных начислений в полученной жировке.

— Так, Илларион Константинович, — помешивая ложечкой чай в кружке, задумчиво прошептал отставной полковник ГРУ, — основные жизненные вехи понятны…

Забродов бросил взгляд на будильник и понял, что звонка уже не будет: стрелки часов приближались к цифре «девять».

— Значит, не судьба! — грустно вздохнул он и резко встал из-за стола. — Теперь бы не опоздать в ЖЭС, пока они все там не разбежались по разным инстанциям.

Вымыв посуду, пенсионер переоделся в синие джинсы, черную рубашку и, обув кроссовки, снял с вешалки светлую куртку из плащевой ткани. Неожиданно затрезвонил телефон.

— Твою мать! — непроизвольно вырвалось у Забродова. — Ну, наконец-то!

* * *

Мужчина, присев на тумбу, приложил телефонную трубку к уху. В ней послышался треск, но через несколько секунд треск сменил нежный женский голос, от которого у Забродова вдруг екнуло сердце, а по телу пробежала дрожь.

— Але…

Илларион Константинович, проглотив нечто похожее на застрявший кусок в горле, глубоко вздохнул и тихо выдавил:

— Слушаю…

— Илларион? — настороженно спросил приятный женский голос.

— Я, Маргарита.

— Ларик! — весело и громко воскликнула Маргарита. — Здравствуй, дорогой!

У Забродова учащенно забилось сердце, он откашлялся и ответил:

— Ну, здравствуй, милая! Что так поздно? Я уже начал волноваться, не случилось ли чего?

— А что могло случиться, Илларион? — спросила молодая женщина.

— Да всякое… — уклончиво ответил отставной полковник ГРУ и, помолчав, тут же перевел разговор на другую тему: — Ну, ладно об этом. Когда тебя встречать?

На связи возникло небольшое замешательство.

— Не слышу, Рита? — не дождавшись ответа, нетерпеливо повторил вопрос Илларион Константинович. — Когда тебя ждать? Ты уже купила билет в Москву?

Женщина вздохнула и ответила:

— Нет, еще не купила…

На симпатичном лице отставного полковника ГРУ моментально отразилась обида.

— Почему?

Маргарита смущенно и негромко кашлянула в телефонную трубку.

— Извини, Илларион, — призналась она, — но у меня не получится приехать к тебе на эти выходные дни в Москву.

— Рита, но почему? — спросил Забродов. — Мы же, кажется, обо всем договорились с тобой, дорогая…

— Да, Илларион Константинович, договорились, — не очень уверенно согласилась женщина, — но, понимаешь ли, возникли определенные сложности, из-за которых я не могу выехать из Самары.

Седовласому кавалеру не понравилась приставка к его имени, и он насторожился.

— Сложности? — повторил Забродов.

— Да так, — уклончиво отвечала собеседница, — ничего особенного. Просто не получается… Ты ведь тоже несколько раз обещал приехать и не приехал.

На это обвинение седовласый пенсионер ничего не смог возразить, а только растерянно почесал затылок и спросил:

— Так когда мы с тобой увидимся?

— Не знаю, Илларион, — ответила Маргарита, — я позвоню.

— Ладно, Рита, — вздохнул инструктор спецназа и сказал: — Звони…

— Хорошо, — ответила женщина и добавила: — Извини, Илларион, мне жаль, что так получилось. Пока!

— Всего хорошего, Маргарита… — тихо прошептал мужчина, анализируя странный разговор с любимой женщиной.

Он встал с тумбы, достал пачку сигарет и закурил, глубоко и часто затягиваясь дымом.

«Нет, не может быть! — постарался разубедить себя седовласый мужчина. — Рита не такая! Если бы у нее кто-нибудь появился, то она непременно бы мне сказала!»

Забродов забыл о том, что ему нужно было спешить в ЖЭС, пока его работники не разбежались по своим делам. Впрочем, ему в этот момент было глубоко наплевать на мелочи жизни, ведь решалась его судьба.

«Нет, скорее всего, что-то случилось! — решил Илларион Константинович и тут же задал себе вопрос: — Но что именно случилось?»

Он затушил сигарету в пепельнице и тут же закурил новую.

«А может быть, это все дамские штучки? — мелькнуло у него в голове. — Она же намекнула мне на то, что я не смог несколько раз приехать в Самару, а вот теперь решила проучить меня, чтобы я почувствовал, каково это ждать и остаться с носом!»

Забродов рассмеялся.

«Ну, точно, — облегченно вздохнул он, — этакая маленькая женская хитрость!»

Забродов тряхнул головой, чтобы выбросить из нее тревожные мысли, и решил все же сходить в ЖЭС. Однако и на сей раз, когда Илларион собрался покинуть свои апартаменты, прозвенел телефонный звонок.

— Рита? — непроизвольно вырвалось у Забродова, и мужчина поспешно подошел к аппарату и снял телефонную трубку. — Але! Я слушаю!

В телефонной трубке раздался взволнованный мужской голос:

— Ларик! Это ты?

Забродов огорченно вздохнул. Звонил его приятель Иван Павловец.

— Я, Ваня, я, — ответил он. — Что у тебя с голосом?

— Ничего особенного.

— А чем ты так возбужден?

На связи повисла короткая пауза.

— Ларик, нужно срочно встретиться! — озабоченно воскликнул художник и, не дождавшись ответа, спросил: — Ты слышишь меня, Забродов?

— Слышу.

— Так что?

Илларион Константинович нахмурился: ему после неудачного разговора с Маргаритой не хотелось ни с кем встречаться.

— А что случилось? — поинтересовался он.

— Да тут такое твориться, Ларик! — воскликнул художник-реставратор. — Такое…

— Что именно, Ваня?

— Ларик, это не телефонный разговор! — сообщил собеседник. — Давай встретимся, я тебе все расскажу, объясню, и мы решим, что делать.

— Ладно, Ваня, уговорил! — без особого энтузиазма согласился Забродов и поинтересовался: — Ты ведь сегодня будешь на дне рождения у Кости Гуреева?

— Буду.

— Ну вот, там в мастерской встретимся и поговорим, — предложил Илларион Константинович.

— Нет, Ларик, — возразил реставратор, — давай встретимся сейчас в музее на выставке.

Илларион Константинович недовольно поморщился и спросил:

— Что за срочность такая?

— Приезжай, на месте все объясню, — упрямо ответил Павловец. — Приедешь?

Забродов протяжно вздохнул, однако отказать не смог.

— Ладно, приеду, — пообещал он.

— Спасибо, Ларик, — облегченно выдохнул художник-реставратор. — Жду!

На том разговор и закончился. Илларион Константинович положил трубку на телефонный аппарат и бросил взгляд на часы. Стрелки часов показывали без пятнадцати десять.

— Опоздал, черт тебя подери! — недовольно пробурчал Забродов. — Придется завтра плестись в домоуправление!

Однако, немного подумав, он все же решил сходить в ЖЭС. Вернее будет сказать, что целью его вояжа в местную хозяйственную контору была уже не столько разборка с жировкой и остальными проблемными моментами, сколько желание привести свои разбежавшиеся мысли в порядок.

— Да, господин пенсионер, — пробурчал себе под нос седовласый полковник ГРУ в отставке, — пора тебе пройтись и подышать свежим воздухом…

Перебросив через плечо светлую куртку, Забродов открыл дверь и вышел из квартиры…

* * *

Весеннее солнце хоть еще и невысоко взошло над городом, но уже начинало припекать. Особенно ясно это чувствовал дворник Ахмет, который монотонно шаркал метлой по тротуару. Иногда он останавливался, чтобы поздороваться с кем-нибудь из жильцов, проходящих мимо него, или для того, чтобы смахнуть рукавом выступившую испарину на морщинистом лбу.

— Фу! Ну и париловка… — тяжело вздохнул татарин.

Из подъезда вышел седовласый отставной полковник и, заметив дворника, направился к нему.

— Ахмет, у вас каждый день разнарядка в девять часов? — спросил Забродов.

— Обычно оно так и случается, Илларион Константинович, — сказал Ахмет, — но не всегда.

— А председатель ЖЭСа сегодня принимает? — поинтересовался пенсионер.

Татарин неуверенно пожал плечами и склонил голову набок.

— А кто его знает, Илларион Константинович, он же начальник. Может, и принимает, а может быть, куда-нибудь возьмет и отлучится.

— Понятно, Ахмет, — произнес пенсионер, — спасибо за информацию.

— Не за что, Илларион Константинович, — ответил Ахмет и поинтересовался: — Так ты в ЖЭС?

— Да, нужно заскочить туда и решить некоторые проблемы.

— Удачи тебе!

— Спасибо, Ахмет, — сухо ответил Забродов.

Татарин грустно причмокнул губами и, уткнувшись взглядом в землю, снова стал мести тротуар, а пенсионер направился в конец двора, где находился арочный проход.

Там Забродов неожиданно столкнулся с возбужденным Говорковым, который едва не сбил соседа с ног.

— Петрович, ты куда это летишь сломя голову? — недовольно проворчал полковник.

— Извини, Илларион Константинович, — скороговоркой произнес спартаковский болельщик, — задумался. — И тут же с жаром сообщил: — Ты знаешь, Илларион, там такие дела закрутились с этим покойником…

— И какие же? — не сбавляя хода, сухо произнес Забродов.

— Да разные, Константинович, — семеня мелкими шажками, затараторил Иосиф. — Но главное — непонятно, отчего он ласты склеил: то ли сердце не выдержало, то ли…

— То ли? — усмехнулся Илларион.

— Он художник, — сообщил Говорков, — Варенцов Вениамин Александрович.

Илларион Константинович на мгновение замедлил ход и повернул голову в сторону спартаковца:

— Художник?

— Он самый! — подтвердил новоявленный сыщик. — Крупный и весьма известный в творческих кругах мастер живописи! А живет этот Варенцов где-то здесь…

Забродов, хоть и был вхож в круг художников, все же не был знатоком, а посему фамилия Варенцов ничего ему не сказала. Однако в сознании инструктора спецназа ГРУ мелькнула смутная картинка, и он подумал, что, возможно, видел этого человека на какой-то художественной выставке или вечеринке.

— Жил, Петрович, — поправил пенсионер разговорившегося соседа.

— Точно, товарищ полковник, — признал свою ошибку спартаковец. — Однако все это мелочи! После того как ты ушел, народу собралось в парке тьма! А этот старлей все меня пытает, как да что… Дотошный, сукин сын!

Отставной полковник ГРУ тряхнул головой, понимая, что сейчас начнется пустое излияние Говорковым досужих и бредовых предположений.

— Понятно, — кивнул пенсионер. — Я сейчас спешу, Петрович, а потом, когда вернусь, мы с тобой это обсудим.

— Договорились, Илларион Константинович! Как освободишься, жду тебя!

Забродов тряхнул головой:

— Заметано, Петрович! Как только освобожусь, так сразу и поговорим!

— Понял! Жду! — сбавляя ход, произнес спартаковец и, повысив голос, бросил вдогонку: — Кстати, следователь дал мне свою визитку. Чтобы, если мы с тобой что интересное нароем, сообщили ему.

— Непременно! — заверил соседа пенсионер и уверенной поступью направился вдоль зеленого сквера к домоуправлению.

Говорков растерянно посмотрел ему вслед и недоуменно почесал затылок, соображая, что же пообещал ему полковник ГРУ в отставке: то ли непременно сообщить нечто следователю, то ли непременно встретиться с Говорковым, то ли…

— Твою мать! — сочно сплюнув на асфальт, негромко и незлобиво выругался он. — Вот и пойми этих интеллигентов…

Впрочем, через мгновение Иосиф Петрович уже переключился на разгадку убийства пожилого художника, а в том, что это было убийство, он ни на мгновение не сомневался…

Глава 6. Странные намеки

Забродов недовольно покачал головой: возле музея было припарковано шикарных иномарок и персональных автомобилей с мигалками более чем предостаточно. Пенсионер припарковал свой черный бьюик чуть поодаль от здания музея.

— Интересно, что тут за праздник? — окинув взглядом скопление автомобилей возле музея, пробормотал инструктор спецназа Главного разведывательного управления. — Куда это меня заманил Ванька и чего ему так срочно понадобилось от меня?

Забродов направился в музей, однако на входе полковника остановили крепкие ребята.

— Простите, гражданин, — вежливо, но сухо произнес широкоплечий парень, — предъявите свой пригласительный билет.

— Мужики, да я тут к приятелю… — смущенно произнес посетитель.

— Извините, сегодня вход только по пригласительным билетам, — последовал ответ. — А с приятелем вы можете встретиться после двенадцати.

— Ребята, а с каких это пор такие предосторожности при входе на обыкновенную выставку? — поинтересовался Забродов.

Второй охранник, смерив скептическим взглядом Забродова, усмехнулся.

— В том-то и дело, мужик, — сказал он, — что сегодня до двенадцати часов выставка обыкновенная, да посетители на ней не совсем обыкновенные.

— Спасибо за разъяснение, дорогой товарищ, — язвительно поблагодарил инструктор спецназа ГРУ охранника, — приму к сведению.

Он достал из кармана мобильный аппарат и набрал номер телефона человека, который пригласил его на эту тусовку.

— Але… — раздался голос Ивана Павловца. — Кто это?

— Тот, кого ты приглашал к себе в гости на выставку, — усмехнулся Забродов.

— Илларион?!

— Он самый, Ваня, — подтвердил седовласый пенсионер.

— Ты где?

— На входе, — сообщил Забродов.

— Так чего ты там топчешься, — недовольно и даже с некоторыми нотками раздражения в голосе воскликнул Павловец, — давай проходи в зал.

Илларион Константинович в свою очередь недовольно фыркнул и произнес:

— Ваня, мне нужно не твое устное приглашение, а официальный пригласительный билет!

— О, черт! — зло воскликнул реставратор. — Совсем забыл! Извини, Ларик, я сейчас спущусь.

— Ладно.

— Только никуда не уходи! — встревоженно попросил художник.

— Не беспокойся, — успокоил инструктор спецназа ГРУ, — не для того я перся через весь город, чтобы лишь пообщаться с тобой по телефону у входа в музей.

— Извини, Ларик, — пробасил художник, — я уже бегу…

— Ладно… Жду!

Илларион, пообещав собеседнику обождать его, отключил сотовый аппарат и положил его в карман куртки.

— Илларион! — раздался радостный голос Ивана Павловца.

Полковник ГРУ в отставке, услышав свое имя, обернулся и увидел, как его приятель спускается по лестнице, размахивая пригласительным билетом.

Поравнявшись с охранниками, художник развернул пригласительный билет.

— Этот человек со мной, — показав пальцем на Забродова, произнес художник-реставратор.

Охранники, нахмурившись, кивнули.

— Пошли, Илларион, — сказал Павловец, — мне нужно тебе кое-что рассказать.

— Я слушаю…

Художник-реставратор испуганно осмотрелся по сторонам.

— Не сейчас, Илларион, — возразил он, — и не здесь!

Забродов посмотрел на приятеля, озабоченно нахмурив брови. Полковнику не нравились загадки, а Иван их начал задавать ему уже с самого утра.

* * *

Посетителей в залах музея было немного, что, впрочем, не удивило Забродова, так как выставка для всеобщего обозрения начинала работать только с двенадцати часов. Однако, бросив взгляд по сторонам, Илларион Константинович отметил, что здесь собрались не столько ценители высокого искусства, сколько высокопоставленные чиновники, крутые бизнесмены, а возможно, и теневые толстосумы…

— Знатная публика тут у вас, Ваня, — тихо прошептал инструктор спецназа ГРУ товарищу, чувствуя на себе пристальные взгляды крепких парней, по всей видимости телохранителей элитных посетителей художественной выставки.

— Сливки, Константинович, — коротко ответил реставратор Забродову.

— Я это уже понял, Ваня, — кивнул седовласый пенсионер и ухмыльнулся. — Тут, братишка, похоже, воровской сходняк.

— Тише, Ларик, — сконфузившись, прошептал реставратор. — Тут тусуются и художники, и чиновники из Министерства культуры… — Павловец кивнул в сторону лысого крупного мужчины в сером костюме с галстуком. — Да и сам министр тут бродит!

Илларион Константинович уважительно повел бровью. Однако его внимание привлек не министр культуры, а пожилой, с большими залысинами человек неброской внешности с воинской выправкой. Как показалось инструктору спецназа ГРУ, он узнал его, хотя прошло немало времени с последней их встречи.

— Понятно…

Подойдя к небольших размеров картине, висевшей на стене у входа, Забродов посмотрел на полотно: там была нарисована то ли женщина, то ли плакучая ива, то ли некое мистическое существо.

— Сюрреализм? — неуверенно поинтересовался полковник ГРУ в отставке. — Или какое-то новое веяние в искусстве?

— Фуфло, — небрежно ответил художник-реставратор.

— А как фамилия этого гениального художника? — спросил Забродов.

— Не помню, Илларион, — честно признался художник, — то ли Тюпкин, то ли Люпкин, то ли еще как-то в этом роде… А… — вдруг вспомнил он. — Аташинго!

Реставратор указал кивком в угол выставочного зала, где невысокий чернявый парень, прилежно размахивая руками, что-то рассказывал молодым симпатичным дамам с длинными от бедра ногами.

— Вот оно, это восточное дарование, — сообщил художник-реставратор.

— Фамилия соответствует содержанию, — слегка усмехнувшись, согласился Забродов.

— Да черт с ним! — сказал Павловец. — Я тебя не для того сюда пригласил.

— Это я уже понял, — с усмешкой произнес седовласый пенсионер.

Павловец шагнул к Забродову и, слегка поднявшись на носки, сказал:

— Давай-ка пройдем в другой зал, и я тебе кое-что покажу.

— Такое? — кивнув в сторону висевших на стене картин, тихо произнес седовласый полковник ГРУ. — Или нечто получше?

— Похлеще, Ларик! — заявил художник.

Инструктор спецназа ГРУ пристально посмотрел на светловолосого приятеля.

— Хорошо… — озадаченно произнес он. — Только я чего-то не пойму, куда ты клонишь? Какие-то намеки, словно в плохом романе.

— А вот мы спустимся в подвал ко мне в реставраторскую мастерскую, и тебе все станет ясно, — сказал Павловец. — Тут такое творится, такое…

Полковник ГРУ в отставке недовольно посмотрел на своего возбужденного приятеля и слегка скривился: ему надоели все эти недомолвки.

— Ну и какое? — не выдержав, потребовал ответа он.

— Недавно, Илларион, я заметил нечто странное, что происходит с нашими картинами, — тихо произнес художник-реставратор, — и обратился к Варенцову…

Илларион Константинович внимательно посмотрел на Павловца: ему вдруг показалось, что он уже слышал где-то эту фамилию, однако в данный момент не мог вспомнить где.

— К кому ты обратился? — с интересом переспросил он.

— К Варенцову Вениамину Александровичу, — повторил светловолосый художник, — это наш директор музея. Между прочим, очень порядочный и честный человек!

— Понял…

Художник откашлялся и, оглядевшись по сторонам, взял под руку Забродова.

— Так вот, я ему рассказал о творящихся в нашем музее безобразиях, — продолжал он, — и мы с ним решили пойти к министру культуры.

Илларион покачал головой и непроизвольно бросил взгляд на лысоголового министра культуры, который с жаром обсуждал какой-то вопрос с Аташинго.

— А где же твой директор? — поинтересовался полковник.

— А черт его знает! — пожав узкими плечами, недовольно прошептал художник. — Должен быть на работе еще с самого утра, а его, видишь, нет как нет! Я ему, пню старому, и на мобильник уже десять раз звонил — не отвечает.

— А может быть, запил твой директор? — спросил пенсионер. — Лежит где-нибудь на топчане и потягивает пивко…

Художник-реставратор решительно мотнул головой:

— Не может быть!

— Да ладно тебе, Ваня, — улыбнулся Забродов, — знаю я вашего брата!

— Нет.

— Что «нет»? Сам-то ты давно завязал с зеленым змием?..

— Это — я, — смущенно, но уверенно возразил работник музея, — а это — он! Он вообще не пьет, Илларион Константинович, не курит и даже мяса не ест!

Последние слова Павловца прозвучали уже в другом зале — российского изобразительного искусства, где, кроме смотрительницы и нескольких посетителей, никого не было. Приятели остановились у картины с натюрмортом. Забродов, посмотрев на дичь, изображенную на полотне, добродушно усмехнулся:

— Вегетарианец?

— Представь себе, да, — ответил Иван. — И еще он спортом занимается!

Илларион вдруг наморщил лоб:

— Спортом?

— Да… — ответил Павловец и указал на картину известного художника Гагарина. — Вот, Илларион Константинович, полюбуйся!

Забродов посмотрел на картину.

— Отличная работа, — с восхищением произнес он, — сразу видно — мастер писал!

— Вот именно, мастер! — раздраженно хмыкнул Иван Павловец.

Забродов еще раз внимательно посмотрел на картину и отметил про себя, что она отлично отреставрирована.

— И что тебя не устраивает? — полюбопытствовал он. — Мне кажется, Ваня, что эта прекрасная работа достойна только восхищения…

— Так в том, Ларик, и вся загвоздка! — воскликнул художник-реставратор. — Люди восхищаются и даже не подозревают, как их оболванивают! Даже Варенцов, уж на что прекрасный профессионал, и тот не сразу понял…

Чего не понял директор музея, полковник в отставке не дослушал: в его сознании вдруг кое-что прояснилось.

— Точно! — кивнул Забродов в ответ своим мыслям. — Варенцов Вениамин Александрович!

Иван недоуменно посмотрел на седовласого товарища, который витал где-то в облаках и, осторожно дернув его за рукав куртки, поинтересовался:

— Ты чего, Илларион?

— Варенцову на вид лет под шестьдесят? — вопросом на вопрос ответил полковник.

— На вид где-то так, — удивленно подтвердил художник, — хотя он намного старше.

— А на подбородке у него вот такой небольшой шрам, — уверенно сказал отставной офицер военной разведки, проведя указательным пальцем по нижней части своего лица.

Конец ознакомительного фрагмента.